В ожидании малыша 38 страница

Максимов уставал от этого. Ему хотелось убежать, скрыться от самого себя. Сколько раз он убеждался, что это невозможно. Что он, быть может, и живет эту жизнь только лишь для того, чтобы испытывать мучения. Чтобы в тщетной попытке высвободиться от бесчинств разума - возвращаться обратно. Продолжая жить. И страдать... от этой жизни.

'Мне иногда кажется, что я нащупал что-то важно и нужное. Тогда наступает успокоение. Прежде чем я понимаю, что на самом деле ошибаюсь. И на самом деле ничего не изменилось. Да и уже, наверное, не изменится. Но так всегда хочется верить во что-то хорошее.

Идеалист с мозгами идиота - называл себя я. Идеалист - 'неврастеник',-- хохочет мне в лицо мое 'Я'. А я, сцепив зубы, продолжаю добиваться своей цели, чтобы когда-нибудь, быть может и действительно все изменилось.

И в тайне надеюсь, что это когда-нибудь произойдет.

Не произойдет. Я надеюсь зря. По крайней мере, еще никогда не происходило. И я, удрученный этим открытием продолжал свой суматошный бег по жизни. Чтобы когда-нибудь упасть, и закрыв глаза, провалиться в пустоту. Я так мечтаю об этом. Мечтаю, боясь признаться себе. Я знаю, что моим мечтам не дано свершиться. Знаю, что когда-нибудь я действительно умру. Будет это просто и буднично. Успеть бы к тому времени доделать хоть часть задуманного. Не успею. Я уже знаю, что не успею. С каждым разом я понимаю, что мне хочется большего. Достигая его - понимаю, что это ничто перед тем, что меня ждет. Такой бег можно продолжать до бесконечности. И окончания пробега в обозримом будущем заметно не будет. Каждый раз мне будет казаться, что чего-то главного я не рассказал. Но через время как будто и произнося его, я буду понимать, что это ничто, в сравнении с тем, что я вообще могу сказать. Ничто. Пустота. Меня и на самом деле окружает пустота. Хочется чего-то достичь. Я понимаю, что мне пока не дано знать, в чем это все выражается. Эти знания наверняка бы придали мне силы. Или не придали. Но мне бы все равно стало бы легче. Ведь любое понимание хоть чего-нибудь, наверняка приближает нас к цели. Даже если эту цель нам никак не удается правильно сформулировать.

Да быть может важна и не она, а лишь ощущение сопричастности к процессу. А велик ли он или нет,-- на момент нашего настоящего выяснить нам не дано. И даже не стоит пытаться.

Я пытался. Я скептически оценивал свои попытки, но прекращать их не хотел. Не мог. Не был способен. Я вообще, по сути, мало что мог быть способен. Намного привычнее для меня было что-то делать. Я словно бы вынужден был участвовать в игре. Сам придумывая новые правила, чтобы она не прекращалась. Мне всегда хотелось достигнуть большего. И всю свою жизнь я шел к этому. Пусть и окружающие смеялись мне вслед. Кто-то смеялся мне в лицо. По возможности я бил эти рожи. Я знал, что у меня иной путь. Быть может и никому не понятный. Быть может непонятный и самому мне. Но останавливаться я был не намерен. Зачем? Ведь я бы и сам не перешел этого. А судьба подтолкнула бы меня к новым свершениям. Во благо... Я не думал, что в этом есть какое-то благо. Я не был уверен, что оно вообще существует. Я просто хотел чего-то другого. Пусть и абсурдного, пусть и не существующего, но другого. И почему-то был уверен, что этого достигну. Даже если придется прожить жизнь. Иного как будто не дано...'

Максимов закрыл тетрадь. Это была последняя, пятидесятая тетрадь. Он прочитал их все. Все, что писал почти год. И к чему не прикасался десять лет. Ему вообще больше не хотелось писать. Он знал, что это начало конца. Но не верил в это. Он ни во что не верил. Для него не существовало норм и порядков. 'Плевал я на них всех',-- убеждал себя Максимов. И верил в свои убеждения. Но иного ведь и действительно не дано. А как хотелось бы...

Глава 2

На самом деле Роман не верил себе. Знал, что почти всегда любые его подозрения оказываются ложными. Знал, что должен с этим как-то бороться. Периодически даже пытался. Но к чему-то позитивному это привести не могло. Скорее приводило к чему-то ожидаемому. Причем подозревал Роман, произошедшему бы все равно. Несмотря на его желание-не желание. И надо ли было так-то уж в это верить? Скорей всего и нет. Словно нет, как и вообще отрицание всего приходило к Роману Игнатьевичу, когда у него начиналось прозрение. Тогда наступало ясное видение того, что все, что он сделал - было ложным, ошибочным, неправильным. Грустно стало и от того, что все, чего бы он не сделал в будущем - тоже казалось ему ошибочным и неправильным. Иной раз казалось, что будущего не было. И всякий раз он повторял свои же ошибки. Думая, что это новые. И только после их совершения вспоминая, что такое с ним уже было.

'Сучья жизнь',-- восклицал Максимов.

Но проходило время, и он принимался за старое. Ничего не менялось.

А ему так хотелось этих изменений. Ему очень хотелось изменений. Но они не происходили. И по всему, в обозримом будущем произойти были не должны. А жаль...

Глава 3

На самом деле ничего так быстро закончиться не могло. Это бы противоречило логике. Тому порядку, которому нелепым образом он подчинялся все время. И тогда уже период заключения был лишь одним из этапов его жизни. Жизни, в которой пытался он что-то изменить. Перекроить жизнь. И перекраивая ее по-своему, уже через время начинал догадываться, что на самом деле ошибается. И со временем все предстоит начинать сначала.

Дата добавления: 2015-06-27