Январь 2004 г. Сигари «Пу­ер­то Рi­ко» i справж­ня «Га­ва­на» в ма­га­зи­нах «До­мi­ни­ка­на»

Сигари «Пу­ер­то Рi­ко» i справж­ня «Га­ва­на» в ма­га­зи­нах «До­мi­ни­ка­на». Будь чо­ло­вi­ком - па­ли си­га­ру.[11]

- МИД Ук­ра­ины со­об­щил, что в ав­гус­те 2004 го­да пла­ни­ру­ет­ся офи­ци­альный ви­зит ми­нист­ра обо­ро­ны США Д. Рамс­фельда в Ук­ра­ину.

- Ваш пас­порт, по­жа­луйс­та.

- Вот, Дру­жи­нин, Ев­ге­ний Ва­сильевич.

- С ка­кой целью сле­ду­ете в Ук­ра­ину?

- Бизнес.

- Счастливого пу­ти!

Дружинин про­ша­гал в большой на­ко­пи­тель и уже хо­тел бы­ло при­сесть и по­лис­тать све­жий но­мер «Ком­мер­сан­та», как уви­дал зна­ко­мую и аж до дро­жи в за­тыл­ке род­ную спи­ну. Эту спи­ну ни с ка­кой дру­гой спи­ной Ев­ге­ний спу­тать не мог. Два го­да в строю за нею вы­ша­ги­вал.

- Павло!

Да, это был Пав­ло Ксенд­зюк.

И вот объятия, пох­ло­пы­ва­ния по спи­нам и по пле­чам, по­це­луи, сно­ва пох­ло­пы­ва­ния.

- Ты хде? - с мяг­ким хох­ляц­ким «г» улыб­чи­во по­ин­те­ре­со­вал­ся Ксенд­зюк и, не до­жи­да­ясь от­ве­та, стал из­ла­гать свою би­ог­ра­фию: - А я те­перь в То­рон­то, у в Ка­на­де, маю ха­ту, три ка­ры, пять чылд­ре­нят.

- Давно не видались, - слег­ка отст­ра­ня­ясь, ска­зал Дру­жи­нин.

- Ага, с са­мо­го Ду­шан­бе, как нас рас­фор­ми­ро­ва­ли пос­ле вывода, - уже поч­ти пе­рей­дя на рус­ский, сог­ла­сил­ся Пав­ло.

Павло. Его ко­ман­дир взво­да. Ко­ман­дир взво­да пра­пор­щик Ксенд­зюк. Аф­ганс­кий хо­хол, как все зва­ли его тог­да в Баг­ра­ме и в Кан­да­га­ре.

- Я ж при Гор­ба­че за­па­ко­вал­ся-упа­ко­вал­ся весь, - блес­нув ден­тальной жем­чуж­ностью аме­ри­канс­кой сто­ма­то­ло­гии, доб­ро­душ­но по­яс­нил Павло, - ко­му вой­на, а ко­му мать род­на! Ты ж по­ни­ма­ешь!

- Я понимаю, - улыб­нул­ся в от­вет Дружинин, - а что те­перь там?

Сказав это сло­во «там», Ев­ге­ний мах­нул в сто­ро­ну во­об­ра­жа­емо­го За­па­да.

- Там? - вздох­нув, пе­респ­ро­сил Ксендзюк. - А там биз­нес у ме­ня, жрач­ка, сальце-шмальце, ты ж по­ни­ма­ешь, хо­хол без скла­да, где тушенка, - не хо­хол!

Добродушно пор­жав, прош­ли в бу­фет.

- Виски, водку? - участ­ли­во по­ин­те­ре­со­вал­ся Дру­жи­нин.

- Не, я у в Ка­на­де на бур­бон перешел, - по­ка­чал го­ло­вой Ксендзюк, - та же на­ша ук­ра­иньска го­рил­ка, только з ку­ку­ру­зы!

- Два «Джим Бима», - ска­зал бар­ме­ну Ев­ге­ний.

- Ага, - сог­лас­но кив­нул Ксенд­зюк и, бурк­нув что-то нас­чет ниг­де не при­ни­ма­емых ка­надс­ких дол­ла­ров и зо­ло­той «ви­зы» Чейз-Ман­хэт­тен бан­ка, ко­то­рую то­же не вез­де при­ни­ма­ют «тут в Кры­му», пред­ло­жил пить «за счет ста­ро­го аф­ганс­ко­го друж­ба­на Дру­жи­ни­на».

- Я го­да три на­зад ко­го-то из на­ших встре­чал, мне ска­за­ли, у те­бя сын есть, Ва­си­лек, как он? - пос­ле вто­ро­го «Джим Би­ма» по­ин­те­ре­со­вал­ся Ксенд­зюк.

- Да вот вы­рос уже, - вздох­нул Дружинин, - то­же вот биз­не­сом за­ни­ма­ет­ся.

- Каким бизнесом? - поч­ти с про­фес­си­ональным аме­ри­канс­ким ин­те­ре­сом спро­сил Ксенд­зюк.

- Рок- и поп-груп­пы ук­ра­инс­кие в Моск­ву во­зит вро­де про­мо­уте­ра и пи­ар-ме­нед­же­ра у них там, - не­ве­се­ло от­ве­тил Дру­жи­нин.

- Что? Де­ла не очень что­бы очень? - хмык­нул Ксенд­зюк.

- Да, чем бы ди­тят­ко ни ма­ялось, лишь бы не плакало, - от­ве­тил Ев­ге­ний и, при­ка­зав бар­ме­ну по третьему «Джим Би­му», пред­ло­жил вы­пить за Аф­ган и за па­ца­нов, что при­ле­те­ли от­ту­да в Со­юз «чер­ны­ми тюльпа­на­ми».

Выпили не чо­ка­ясь.

- Слышь, братан, - об­ра­тил­ся вдруг к бар­ме­ну Ксендзюк, - сде­лай-ка те­ле­ви­зор пог­ром­че, что-то там ин­те­рес­ное и кста­ти ка­жут.

По те­ле­ви­зо­ру и вправ­ду как по за­ка­зу для раз­го­во­ра двух аф­ган­цев шел ка­кой-то без­молв­ный ре­пор­таж, по­ка­зы­ва­ли транс­порт­ные са­мо­ле­ты, ка­кие-то гро­бы, по­том во­ен­ных, ко­то­рые от­тал­ки­ва­ли граж­данс­ких с фо­то- и те­ле­ка­ме­ра­ми.

Бармен при­ба­вил звук.

- Вчора в аеро­пор­ту Жу­ля­нi не вiйсько­ва да­ле­чiнь жур­на­лiс­там ук­ра­iнсько­го те­ле­ба­чен­ня зня­ти ре­пор­таж про при­бут­тя «ван­та­жу- 200» за на­ши­ми не­пе­ре­вi­ре­ни­ми да­ни­ми в аеро­пор­ту ви­ван­та­жу­ва­ли тру­ни з тi­ла­ми де­сант­ни­кiв, за­гиб­лих на ма­нев­рах поб­ли­зу Пол­та­ви, ко­ли два бро­нет­ранс­пор­те­ри з сол­да­та­ми пi­дiр­ва­ли­ся на уч­бо­вих мi­нах….[12]

- Что за фиг­ня такая? - воз­му­тил­ся Ксендзюк. - Ты пос­лу­шай, что они бре­шут! Как мо­гут два бро­нет­ранс­пор­те­ра с сол­да­та­ми по­дор­ваться на учеб­ных ми­нах? Это что за ла­жа та­кая?

- Ясное ди­ло, з Аф­га­ну де­сант­ни­ков привезли, - встрял бар­мен, про­дол­жая ме­то­дич­но про­ти­рать и без то­го иде­ально чис­тые стаканы, - об этом все гу­та­рят, по­то­му и жур­на­лис­та Га­га­лад­зе вбы­ли, что мно­го знал.

- Мля, друг ты мой, Жека, - не удер­жал пьяных слез Ксендзюк, - мы вот з Аф­га­ну жи­вы­ми при­иха­лы, а бра­та­нов вот выг­ру­жа­ют мерт­вя­ка­ми…

Бармен, по­ви­ну­ясь жес­ту Ксенд­зю­ка, на­лил сно­ва.

Выпили, а по­том сотк­ну­лись лба­ми.

Соткнулись и за­тя­ну­ли лю­би­мую:

Дембель бу­дет, друг, и у нас с то­бой,

Домой, до­мой, до­мой, до­мой,

Понесет нас са­мо­лет!

В са­мо­лет они гру­зи­лись уже здо­ро­во да­тые. Не­да­ром нос у Дру­жи­ни­на с ут­ра че­сал­ся. Не­да­ром!

- А зна­ешь, да­вай мы с то­бой биз­нес замутим, - уже на под­ле­те к Сим­фе­ро­по­лю и впол­не уже прот­рез­вев, ска­зал Ксендзюк, - мы с то­бой, бра­тан, здо­ро­во мо­жем при­под­няться.

- Что за бизнес? - вски­нул бро­ви Дру­жи­нин.

- Який еще биз­нес мо­же быть у быв­ше­го со­ветс­ко­го пра­пор­щи­ка, и тем бо­лее - у куска[13]? - ух­мыльнул­ся Ксендзюк. - Ту­шен­ка, ра­зу­ме­ет­ся, что же еще?

- А поконкретней? - про­явив яв­ный ин­те­рес, спро­сил Дру­жи­нин.

Он еще по Аф­га­ну пом­нил, что Пав­ло, этот пра­пор­щик-хо­хол, мог из то­по­ра ка­шу в пус­ты­не сва­рить. Где та­кой про­шел, в на­ро­де го­во­рят, там уже ев­рею де­лать не­че­го.

- У ме­ня в Ка­на­де кон­сер­ви­ро­ван­но­го са­ла по де­сять цен­тов за бан­ку сколько хошь, мож­но всю За­пад­неньску Ук­ра­ину три го­да кор­мить, а здесь, ес­ли ты мне тут по­мо­жешь с ре­али­за­ци­ей, са­ло это по дол­ла­ру за бан­ку зап­рос­то пой­дет. Мест­ная-то ту­шен­ка в пол­то­ра-два ра­за до­ро­же сто­ит! Транс­порт, кар­го-рас­хо­ды мои, твоя та­мож­ня и ре­али­за­ция, ла­ды?

Дружинин ко­ле­бал­ся не­дол­го.

Деньги бы­ли очень нуж­ны. А тут де­ло све­ти­лось вер­ное. С Ксенд­зю­ком не про­па­дешь.

Встречи со ста­ры­ми друзьями во­лей-не­во­лей на­во­дят на вос­по­ми­на­ния и фи­ло­софс­кие раз­мыш­ле­ния. Вот прош­ла часть жиз­ни, кто че­го до­бил­ся? Кто кем стал? И по­че­му так выш­ло? По­че­му из это­го че­ло­ве­ка по­лу­чи­лось то, что по­лу­чи­лось, а из дру­го­го на­обо­рот?

Сам Же­ня Дру­жи­нин ро­дил­ся в по­сел­ке Се­ля­ти­но На­ро-Фо­минс­ко­го ра­йо­на Мос­ковс­кой об­лас­ти, ро­дил­ся, ес­тест­вен­но, еще в те вре­ме­на, ког­да «Большая Моск­ва» еще не приб­ли­зи­лась вплот­ную к Ап­ре­лев­ке, но ког­да его род­ное Се­ля­ти­но еще бы­ло девст­вен­но де­ре­венс­ким, без этих ны­неш­них мно­го­эта­жек, по ко­то­рым Се­ля­ти­но и Ап­ре­лев­ку те­перь не от­ли­чить от ка­ко­го-ни­будь Бу­то­ва или Ясе­не­ва. В те го­ды, ког­да Же­ня под­рас­тал и хо­дил в Се­ля­тинс­кую сред­нюю шко­лу, их по­се­лок счи­тал­ся эта­кой «не­да­ле­кой близ­кой к сто­ли­це об­ластью». Но все же об­ластью, а не го­ро­дом и не сто­ли­цей, со все­ми вы­те­ка­ющи­ми от­сю­да комп­лек­са­ми. По­это­му и хо­ди­ли се­ля­тинс­кие в дач­ные по­сел­ки моск­ви­чей - бить дач­ни­ков. Хо­ди­ли и по­рою са­ди­лись на скамью под­су­ди­мых. Так бы­ло и с То­ля­ном, с ко­то­рым Же­ня до восьмо­го клас­са си­дел за од­ной пар­той, так бы­ло и с Колькой Сте­па­но­вым, с ко­то­рым Же­ня час­то глу­шил на ре­ке Пах­ре ры­бу са­мо­дельны­ми бом­ба­ми из не­га­ше­ной из­вес­ти. То­ля­на по­са­ди­ли в ко­ло­нию для ма­ло­ле­ток за дра­ку на тан­цах в дач­ном по­сел­ке Куз­не­цо­во, ког­да То­лян дви­нул од­но­го очень «вы­епис­то­го» и шиб­ко мод­но­го моск­ви­ча бу­тыл­кой, чтоб не мод­ни­чал сво­ими джин­са­ми. Ну, у то­го мос­ковс­ко­го па­па ка­ким-то важ­ным чи­нов­ни­ком ока­зал­ся, То­ля­на и заг­реб­ли по пол­ной. На всю ка­туш­ку - два го­да в ма­ло­лет­ке, а по­том еще че­ты­ре го­да во взрос­лой до­си­жи­вать.

- И те­бя ту­да же до­рож­ка приведет, - при­го­ва­ри­ва­ла ма­ма, ког­да Женька при­хо­дил до­мой с по­би­ты­ми в дра­ке и рас­пух­ши­ми губами, - по­па­дешь в тюрьму, ту­да те­бе и до­ро­га, ес­ли со сво­ими друж­ка­ми во­диться не прек­ра­тишь.

А с кем ему - Женьке - бы­ло еще во­диться? Не с дев­чон­ка­ми же! Дач­ные моск­ви­чи из по­сел­ков Куз­не­цо­во и Рас­су­до­во дер­жа­лись обо­соб­лен­но, да и бы­ва­ли в их кра­ях только ле­том. А что бы­ло де­лать осенью и зи­мой? Раз­ве что только ка­чаться и бок­сом за­ни­маться. Вот ког­да мо­да на кач­ков пош­ла, ког­да лю­бе­рец­кие и дол­гоп­руд­ненс­кие се­бя на Моск­ве по­ка­за­ли да пос­та­ви­ли, Же­ка то­же по­шел ка­чаться. Ки­дал же­ле­зо вверх-вниз в са­мо­пальном спорт­за­ле, что па­ца­ны ор­га­ни­зо­ва­ли в под­ва­ле До­ма бы­та нап­ро­тив уни­вер­ма­га. Хо­тел пос­ле де­ся­то­го клас­са, тог­да один­над­ца­то­го еще не бы­ло, пос­ту­пать в Мос­ковс­кий стро­ительный. Да где там! Их сельской школьной под­го­тов­ки по ма­те­ма­ти­ке ед­ва хва­ти­ло на две трой­ки по письмен­ной и по уст­ной. А там ведь аби­ту­ра вся шла на­тас­кан­ная ре­пе­ти­то­ра­ми, а Женьке мать ре­пе­ти­то­ра на­нять не смог­ла - де­нег не бы­ло. До ар­мии пол­го­да ра­бо­тал в ав­то­мас­терс­ких - мать только бо­гу мо­ли­лась, ско­рее бы заб­ра­ли в ар­мию, а не то по­са­дят пар­ня. Каж­дый ве­чер пьяный, каж­дый ве­чер с обод­ран­ной ро­жей или ку­ла­ка­ми при­хо­дит. В ос­нов­ном драл­ся из-за дев­чон­ки сво­ей, Катьки-кра­са­ви­цы. В ко­то­рую влюб­лен был с пер­во­го клас­са и ко­то­рую сей­час ко всем рев­но­вал. И хо­тя они уже с Катькой «встре­ча­лись», как это те­перь го­во­рят, Женька не рас­счи­ты­вал, что по­же­нят­ся. За се­бя-то он был уве­рен, а вот что она его два го­да бу­дет ждать… нет. На­ро-Фо­минс­кий во­ен­ко­мат не оп­ло­шал. Же­ню по вес­не приг­реб­ли в ар­мию. И по сос­то­янию от­лич­но­го креп­ко­го здо­ровья - в де­сант­ные войс­ка. А на дво­ре был од­на ты­ся­ча де­вятьсот во­семьде­сят тре­тий. С са­мой Моск­вы в Аф­ган пра­ви­тельство пред­по­чи­та­ло не брать - за­чем вол­но­вать сто­ли­цу по­хо­рон­ка­ми? А вот с об­лас­ти бра­ли. Взя­ли и Женьку. По­пал он спер­ва в Ду­шан­бе - в учеб­ку. Там по­лу­чил сер­жантс­кие на­шив­ки на по­гон и «АНом-12» вмес­те с еще пятьюде­сятью сво­ими то­ва­ри­ща­ми в де­каб­ре при­был на ави­аба­зу Баг­рам. Тог­да, в кон­це во­семьде­сят пя­то­го, сильные бои под Кан­да­га­ром шли. Женька и по­пал в са­мое мо­ло­ти­ло­во. Мно­гих то­ва­ри­щей тог­да они в Со­юз «чер­ны­ми тюльпа­на­ми» отп­ра­ви­ли. Осо­бен­но жал­ко бы­ло их рот­но­го. Стар­ше­го лей­те­нан­та Ма­тюш­ки­на. Он поч­ти пол­ным зем­ля­ком Ев­ге­нию при­хо­дил­ся, по­то­му как до Аф­га­на слу­жил в Та­манс­кой ди­ви­зии, а она, как из­вест­но, ря­дом с Се­ля­ти­ном ба­зи­ру­ет­ся… Рот­ный сра­зу мо­ло­до­го сер­жан­та при­ме­тил и час­тенько раз­го­ва­ри­вал с ним. «То да се, чем пос­ле ар­мии за­ни­маться? Ку­да с вой­ны по­том пой­ти? Ку­да при­биться?» Рот­ный как раз и го­во­рил, что, мол, нас­то­ящий де­сант­ник, нас­то­ящий па­цан, он и на граж­дан­ке дол­жен ха­рак­тер по­ка­зать и ни в ко­ем слу­чае не спиться и не про­пасть - не сесть в тю­ря­гу, как не­ко­то­рые, не опус­титься на дно. «Де­сант­ник, он всег­да по жиз­ни победитель», - на­зи­дал рот­ный. Жал­ко, уби­ли его под Кан­да­га­ром: снай­пер ду­хов пря­мо в шею над бро­не­жи­ле­том ему уго­дил.

Вернулся Женька из ар­мии, а тут сюрп­риз - дев­чон­ка его преж­няя, Ка­тюш­ка, ко­то­рой он из прин­ци­па не пи­сал, что­бы не уз­нать ужас­ные но­вос­ти, что она его не ждет или за­муж выходит, - жда­ла его все вре­мя! Да не од­на жда­ла, а с его же сы­ном, ко­то­ро­го, по­ка он в ар­мии был, ро­ди­ла. И ведь мол­ча­ла, ду­ре­ха! Ро­ди­те­лям да­же не го­во­ри­ла, от ко­го! Ну, что ж, па­рень он те­перь стал серьезный. Та­ко­му по­во­ро­ту об­ра­до­вал­ся. На Катьке же­нил­ся, как с пер­во­го клас­са меч­тал, и ре­шил за ум взяться. Же­ка пос­ту­пил-та­ки в Мос­ковс­кий стро­ительный. Ро­ди­на хоть и не осо­бо бы­ла лас­ко­ва к ве­те­ра­нам, но вне­кон­курс­ное пос­туп­ле­ние в ву­зы все же обес­пе­чи­ва­ла. Женька пос­ту­пил на днев­ное, но че­рез два го­да, ког­да с деньга­ми ста­ло сов­сем ту­го, пе­ре­вел­ся на ве­чер­нее, а сам по­шел на строй­ку, где ему, с ува­же­ни­ем от­ме­тив и его ор­ден Крас­ной Звез­ды, и ме­даль «За от­ва­гу», сра­зу пред­ло­жи­ли бри­га­ди­ром. Женька не стал от­ка­зы­ваться. Что труд­нее? От­де­ле­ни­ем раз­вед­чи­ков ко­ман­до­вать или дву­мя де­сят­ка­ми не про­пи­сан­ных на Моск­ве стро­ите­лей? А там пе­рест­рой­ка по­дос­пе­ла, ко­опе­ра­ти­вы, де­леж­ка стройт­рес­тов меж­ду сво­ими и нес­во­ими. Приш­лось да­же пост­ре­лять па­ру раз на стрел­ках с бан­ди­та­ми, ког­да ру­ко­водст­во их стройт­рес­та от­би­ва­лось от дол­гоп­руд­ненс­ких, что рва­лись их кры­ше­вать. За­то в ре­зульта­те всей эпо­пеи с при­ва­ти­за­ци­ями, за­кон­чив ве­чер­нее по спе­ци­альнос­ти «эко­но­ми­ка стро­ительства», Же­ня Дру­жи­нин уже был не прос­тым бри­га­ди­ром стро­ите­лей, а пай­щи­ком и ак­ци­оне­ром од­но­го из быв­ших СМУ их стройт­рес­та, где за­ни­мал но­вую тог­да для по­доб­но­го ро­да под­раз­де­ле­ний долж­ность - фи­нан­со­во­го ди­рек­то­ра.

С пер­вых «больших рас­пи­лов» ку­пил ма­те­ри дом. Хо­тел квар­ти­ру в Ап­ре­лев­ке, но мать по-ста­ро­му по­же­ла­ла, что­бы неп­ре­мен­но с ого­ро­дом и с ку­ра­ми на дво­ру. Ку­пил… Се­бя и семью то­же не оби­жал - ог­ром­ный за­го­род­ный дом пос­та­вил. Все бы­ло по­том, как у счаст­ли­вых бо­га­тых лю­дей, буд­то из се­ри­ала про Сан­та-Бар­ба­ру. Своя стро­ительная ком­па­ния, большие за­ка­зы, большие деньги, уче­ба в Аме­ри­ке, дип­лом топ-ме­нед­же­ра, зва­ние «Биз­нес­мен го­да», большие зна­комст­ва с больши­ми людьми, большой «Хам­мер» и меч­та детст­ва - по­лу­го­ноч­ный «Родс­тар-каб­ри­олет». Из-за не­го-то Ка­тю­ша и по­гиб­ла. А вер­нее, из-за бар­се­точ­ни­ков, что к ней в ма­ши­ну по­лез­ли, а она - не­уго­мон­ная, ей бы нет бы да про­мол­чать, да сде­лать вид, что не за­ме­ти­ла, как у ней с си­денья су­моч­ку уве­ли - и все­го-то в той су­моч­ке бы­ло - пятьсот дол­ла­ров - не больше. А она по­лез­ла раз­би­раться… Ну, и по­лос­ну­ли ей но­жом по шее. Пря­мо по сон­ной. С ухо­дом Ка­тю­ши уш­ла и меч­та о счастье. Ну… и ка­бы не па­мят­ные сло­ва рот­но­го, что «де­сант­ник ни­ког­да не поз­во­лит се­бе опус­титься», да ка­бы не под­рас­тав­ший Васька-Ва­си­лек, не­из­вест­но, как бы пе­ре­нес од­но­люб Ев­ге­ний та­кую по­те­рю. В об­щем… пе­ре­нес. Только с го­ло­вой в де­ло ушел. И не ез­дил те­перь каж­дые три ме­ся­ца на мод­ные ку­рор­ты, как бы­ва­ло при жиз­ни Ка­тю­ши. По­то­му что смыс­ла бо­лее в этих по­езд­ках не ви­дел.

* * *

Крем «Не­вея» - кра­щий за­сiб для ва­шоп шкi­ри! Крем «Не­вея» зро­бить вас не­пе­ре­бор­ноп![14]

- Активисты на­ци­она­лис­ти­чес­кой ор­га­ни­за­ции «УНА-УНСО» про­ве­ли на Май­да­не Не­за­леж­нос­ти ми­тинг в знак про­тес­та про­тив ис­пользо­ва­ния рус­ско­го язы­ка в рек­ла­ме на тер­ри­то­рии Ав­то­ном­ной Рес­пуб­ли­ки Крым, - со­об­ща­ет агентст­во «Но­вый ре­ги­он».

- Владимир Се­ме­но­вич, мож­но?

Николай чуть при­отк­рыл дверь при­ем­ной ге­не­ра­ла СБУ.[15]

- Входи, Мы­ко­ла, ся­дай.

Генерал сто­ял у книж­но­го шка­фа спи­ной к две­ри и что-то пе­ре­би­рал на пол­ках.

Николай Ко­зак про­шел к длин­но­му сто­лу, за ко­то­рым про­хо­ди­ли обыч­но со­ве­ща­ния, отод­ви­нул ко­жа­ное крес­ло и сел.

Владимир Се­ме­но­вич Ко­лея, «крест­ный отец» Ни­ко­лая, ког­да-то взяв­ший его пос­ле ар­мии в ор­га­ны, от­ма­зав­ший от па­ры-трой­ки ко­ся­ков, от­но­сил­ся к Ни­ко­лаю как к сы­ну. А Ни­ко­лай к не­му как к от­цу. Об их че­ло­ве­чес­ких от­но­ше­ни­ях, ко­то­рые дав­но выш­ли за рам­ки слу­жеб­ных, зна­ли нем­но­гие. А кто знал - по­мал­ки­вал. Слиш­ком уж си­лен был ав­то­ри­тет и ап­па­рат­ный вес Вла­ди­ми­ра Се­ме­но­ви­ча в ор­га­нах без­пе­ки. Про­фес­си­онал, от­дав­ший служ­бе бо­лее со­ро­ка лет, сла­вил­ся не только спла­ни­ро­ван­ны­ми и про­ве­ден­ны­ми спе­цо­пе­ра­ци­ями, ко­то­рые вош­ли в учеб­ни­ки и о ко­то­рых рас­ска­зы­ва­ли ле­ген­ды но­вич­кам, но и ред­кой по ны­неш­ним вре­ме­нам по­ря­доч­ностью. Нет ни од­но­го ук­ра­инс­ко­го оли­гар­ха, ко­то­рый бы не пы­тал­ся скло­нить его на свою сто­ро­ну, обе­щая зо­ло­тые го­ры, но все не­из­мен­но по­лу­ча­ли от­каз. А по­лу­чив от­каз, да­же не пы­та­лись оби­жен­но мстить, по­то­му что зна­ли - нет в этой стра­не хоть ма­ло-мальски за­мет­но­го че­ло­ве­ка, на ко­то­ро­го у Вла­ди­ми­ра Се­ме­но­ви­ча не бы­ла бы при­па­се­на «па­поч­ка». А на осо­бо от­ли­чив­ших­ся - и це­лый че­мо­дан­чик. Вла­ди­ми­ра Се­ме­но­ви­ча ува­жа­ли или бо­ялись, а Ни­ко­лай его прос­то лю­бил. Лю­бил как сво­его пер­во­го учи­те­ля, как сво­его ан­ге­ла-хра­ни­те­ля, луч­ше­го дру­га, ес­ли, ко­неч­но, мож­но наз­вать друж­бой вза­им­ные сим­па­тии лю­дей раз­ных по­ко­ле­ний.

- Ну, что, Ко­ля, при­шел? На Вик­то­ра Фе­до­ро­ви­ча жа­ло­ваться? Го­ня­ет он те­бя? По­ру­че­ни­ями мучает? - ус­ме­ха­ясь, спро­сил ге­не­рал.

- Да нет, все нор­мально. Вик­тор Фе­до­ро­вич - наш му­жик. Прос­той, без барст­ва. Не то что пре­зи­дент. Да­ни­ла Ле­они­до­вич то­же вро­де из на­ро­да вы­шел, но быст­ро на­учил­ся нос квер­ху за­ди­рать. Ез­ди­ли вче­ра пре­зи­дент вмес­те с премьером в детс­кий дом, де­тиш­ки там кон­цер­ты уст­ра­ива­ли, так Вик­тор Фе­до­ро­вич не смог си­деть. Как по­чувст­во­вал, что зап­ла­чет, ти­хо­неч­ко вы­шел. А Куш­ма ни­че­го. Си­дит. Хоть бы что. Серд­це у не­го ка­мен­ное, раз­ве что ког­да выпьет сво­его вис­ка­ря лю­би­мо­го, что-то че­ло­ве­чес­кое в нем по­яв­ля­ет­ся. А вос­пи­та­тельни­цы на Вик­то­ра Фе­до­ро­ви­ча оби­де­лись, что он ушел. Вот, го­во­рят, Яну­ше­вич ка­кой де­ло­вой, не смог да­же до кон­ца до­си­деть… и не ска­жешь им, что этот до­нец­кий му­жик не хо­тел сле­зы на пуб­ли­ку выс­тав­лять. Вот этот бу­дет нас­то­ящий пре­зи­дент! Вот этот дейст­ви­тельно бу­дет…

- Не будет, - ти­хо, но твер­до ска­зал ге­не­рал.

- Как не бу­дет? Вро­де с Да­ни­лой Ле­они­ды­чем все ре­ше­но, я сам ви­дел. И слы­шал то­же. Объявят это де­ло в мар­те. Но до­го­во­ри­лись твер­до. И Пен­чук с Ах­ма­то­вым то­же там бы­ли. И Мед­ве­шук то­же. А кто та­кую си­ли­щу пе­ре­мо­жет? Ищен­ко? Смеш­но.

- Смеяться че­рез год бу­дешь. А Да­нил Ле­они­до­вич Куш­ма - это те­бе не го­рил­ку ку­шать. Власть он от­да­вать не хо­чет и не отдаст, - ге­не­рал ти­хонько хлоп­нул по сто­лу ла­дош­кой.

- Как это не от­даст? Уже поч­ти от­дал… Что он мо­жет? Все пра­ви­тельство, вся власть у Вик­то­ра Фе­до­ро­ви­ча. Вер­хов­ная ра­да куп­ле­на до­нец­ки­ми на кор­ню. Вы­бо­ры осенью бу­дут же­лез­но. А как их вы­иг­рать - это де­та­ли.

Генерал от­ки­нул­ся в крес­ле:

- А предс­тавь се­бе, Ко­ля, та­кую си­ту­ацию: что вы­бо­ры бу­дут не осенью, а вот уже че­рез па­ру-трой­ку ме­ся­цев. Завт­ра пре­зи­дент тя­же­ло за­бо­ле­ет, не смо­жет ис­пол­нять обя­зан­нос­ти. Вот-вот пом­рет. У ко­го в этой си­ту­ации пре­иму­щест­во? У тво­его Яну­ше­ви­ча, у ко­то­ро­го рей­тинг пять про­цен­тов, или у Ищен­ко, у ко­то­ро­го - двад­цать пять? А Яну­ше­ви­чу двад­цать пять еще наб­рать нуж­но. А вре­ме­ни ма­ло.

- Ну, так вся власть тем бо­лее бу­дет тог­да у Вик­то­ра Фе­до­ро­ви­ча, раз пре­зи­дент в больни­це. Вклю­чат все ка­на­лы, бро­сят лю­бые деньги - и за три ме­ся­ца мож­но вы­бо­ры вы­иг­рать. Лю­бы­ми пу­тя­ми.

- А ты учел, что по­ло­ви­на ад­ми­нист­ра­ции пре­зи­дентс­кой у Мед­ве­шу­ка за Яну­ше­ви­ча ни­как не бо­ле­ют? Жур­на­лис­ты на те­ле­ка­на­лах куп­ле­ны Ищен­ко или по­лу­ча­ют аме­ри­канс­кие и ев­ро­пейс­кие гран­ты. Не так-то все прос­то в этой за­ва­ру­хе бу­дет сде­лать… Да и вы­бо­ров ни­ка­ких не бу­дет.

- Как не бу­дет? Ес­ли пре­зи­дент не в сос­то­янии, по за­ко­ну…

- А для че­го весь этот спек­такль с бо­лезнью ну­жен? Ес­ли уст­ра­ивать вы­бо­ры, что­бы на них Яну­ше­вич или Ищен­ко по­бе­дил? Я ж те­бе ска­зал - пре­зи­дент хо­чет ос­таться у влас­ти. Со­об­ра­жай, Ко­ля! Столк­нут­ся Яну­ше­вич и Ищен­ко, пой­дет стра­на враз­нос. И тут Да­ни­ла Ле­они­до­вич вне­зап­но выз­до­рав­ли­ва­ет, вы­ез­жа­ет на бе­лом ко­не и за­яв­ля­ет: «Ну, как вам Ук­ра­ина без Куш­мы?» И тут же сни­жа­ет це­ны, раз­ни­ма­ет де­ру­щих­ся пе­ту­хов, вос­ста­нав­ли­ва­ет власть. И по­лу­ча­ет до­ве­рие на­се­ле­ния, с ко­то­рым мож­но и са­мо­му на вы­бо­ры пой­ти, и конс­ти­ту­ци­он­ную ре­фор­му про­вес­ти. Клас­си­чес­кая схе­ма - сам кри­зис соз­дал, сам его раз­ре­шил.

- Вы это пред­по­ла­га­ете? Или точ­но зна­ете, Вла­ди­мир Се­ме­но­вич?

Хотя в ка­би­не­те ге­не­ра­ла СБУ го­во­рить мож­но бы­ло сво­бод­но, ни­че­го не опа­са­ясь, хо­зя­ин ка­би­не­та, больше по­ви­ну­ясь ста­рой при­выч­ке, чем че­го-то стра­шась, от­ве­тил ук­лон­чи­во:

- Какая раз­ни­ца. Так бу­дет или по-дру­го­му, про­изой­дет это сей­час или в те­че­ние по­лу­го­да. Мо­жет, пре­зи­ден­ту и бо­леть не­за­чем. Столк­нут­ся Яну­ше­вич с Ищен­ко в лю­бом слу­чае, а он бу­дет по­мо­гать по­пе­ре­мен­но то од­но­му, то дру­го­му, то яв­но, то тай­но. Дой­дет все до отк­ры­тых столк­но­ве­ний, по­то­му что ник­то ре­зульта­тов вы­бо­ров не приз­на­ет, кто бы ни про­иг­рал, кто бы ни вы­иг­рал. Стра­на бу­дет за­ли­та кровью. А кто мо­жет воз­вы­ситься над де­ру­щи­ми­ся сто­ро­на­ми? Только по­ка еще дейст­ву­ющий пре­зи­дент. А быть над все­ми - это и есть власть. Так что при­дут к не­му как к тре­тейс­ко­му судье и Ищен­ко, и Яну­ше­вич твой, и рус­ские, и по­ля­ки, и аме­ри­кан­цы, и ев­ро­пей­цы. Пок­ло­нят­ся и ска­жут: раз­ве­ди всех по сто­ро­нам, будь га­ран­том, пос­тавь всех так, как ты хо­чешь, а мы приз­на­ем. И сде­ла­ет он так, как ему на­до. Вот те­бе на­ша ис­то­рия на бли­жай­ший год.

Николай пот­ря­сен­но мол­чал. Все бы­ло так оче­вид­но и в то же вре­мя не­ре­ально. Прос­то не хо­те­лось в это ве­рить - столк­но­ве­ния, кровь, ко­нец всем пла­нам сде­лать карьеру при но­вом пре­зи­ден­те Яну­ше­ви­че.

- Ладно, Ко­ля, не бе­ри в го­ло­ву. Че­му быть, то­го не ми­но­вать. Да­вай ко­фей­ку попьем.

Генерал нак­ло­нил­ся над се­лек­то­ром, на­жал кноп­ку и ска­зал:

- Оксана, две ка­вы, будь лас­ка.

Николай от­ки­нул­ся в крес­ле, раз­мыш­ляя над ска­зан­ным. Ге­не­рал по­до­шел к шка­фу, стал пе­ре­би­рать бу­ма­ги. Ни­ко­лай нес­колько ми­нут наб­лю­дал за ним, по­ка взгляд его не ос­та­но­вил­ся на стран­ном порт­ре­те в рам­ке. Кра­си­вый куд­ря­вый царс­кий офи­цер гор­до смот­рел на Ни­ко­лая го­ря­щи­ми гла­за­ми. Мно­жест­во ор­де­нов, эпо­ле­ты.

- Надо знать свою историю, - слов­но про­чи­тал его мыс­ли ге­не­рал, Ни­ко­лай не за­ме­тил, как на­чальник по­вер­нул­ся и наб­лю­дал за ним, - это Иван Фе­до­ро­вич Пас­ке­вич. Фельдмар­шал! Один из са­мых ве­ли­ких ук­ра­ин­цев в ис­то­рии. О нем не пи­шут в учеб­ни­ках, и ма­ло кто зна­ет, что он, как Су­во­ров, не про­иг­рал ни од­ной бит­вы.

Владимир Се­ме­но­вич ожи­вил­ся и про­дол­жал дальше уже с за­до­ром мальчиш­ки:

- Он, брат мой, уже по мо­ло­дос­ти со­вер­шил нес­колько под­ви­гов, бе­жал из ту­рец­ко­го пле­на, при­шел пря­мо в став­ку па­ши и бре­хал, что вой­на уже кон­чи­лась, по­ка его тур­ки не от­пус­ти­ли. Шальной был. По­том в Бол­га­рии во­евал, Вар­ну штур­мом взял. В Оте­чест­вен­ной вой­не от­ли­чил­ся под Смо­ленс­ком, а по­том в Бо­ро­динс­ком сра­же­нии - за­щи­щал ба­та­рею Ра­евс­ко­го. Бил На­по­ле­она под Лейп­ци­гом, вхо­дил в Па­риж! Царь Ни­ко­лай Пер­вый до­ве­рил ему свою гвар­дию. А по­том в пер­сидс­кой вой­не Пас­ке­вич семью ты­ся­ча­ми раз­бил трид­цать пять ты­сяч пер­сов, по­те­ряв со­рок шесть че­ло­век уби­ты­ми! Взял Ере­ван, с по­те­ря­ми пятьде­сят два че­ло­ве­ка. Взял неп­рис­туп­ную ту­рец­кую кре­пость - Карс… Да… И Вар­ша­ву взял, ког­да по­дав­лял вос­ста­ние… А ведь да­же Бог­дан Хмельниц­кий ее не смог взять, а Пас­ке­вич взял. По­это­му и не мо­гут ему прос­тить…

- Ну, вы же зна­ете ус­та­нов­ки. Это че­ло­век уже дру­гой, рос­сийс­кой ис­то­рии, не нашей… - на­чал бы­ло Ни­ко­лай.

- Одна у нас история! - ру­ба­нул ру­кой ге­не­рал. Его и так су­ро­вое ли­цо на миг ста­ло да­же жес­то­ким.

- Да я…

- Ты еще мо­ло­дой, ни­че­го не ви­дел, кро­ме уче­ний да бан­дитс­ких стре­лок, а я вот да­вай те­бе рас­ска­жу, что на нас­то­ящей вой­не бы­ва­ет…В Аф­га­не был у нас в спецг­руп­пе бу­гай та­кой Ми­ша Нем­цов. Кир­пи­чи и бу­тыл­ки баш­кой ло­мал, на тур­ни­ке семьде­сят пять раз под­тя­ги­вал­ся. А вот в де­ле… Возв­ра­ща­лись мы с за­да­ния троп­кой од­ной гор­ной, а его отп­ра­ви­ли сто­ро­жить, ко­ри­дор­чик один зак­рыть. Там его ду­хи и при­ня­ли. Два ва­ри­ан­та у не­го бы­ло. На­чать стре­лять, как только он их уви­дел, и, ко­неч­но, по­гиб­нуть, но нас те­ми выст­ре­ла­ми пре­дуп­ре­дить… Или же… бро­сить ав­то­мат и сдаться. Он вто­рое выб­рал. И ду­хи по ко­ри­дор­чи­ку прош­ли в го­рах, нам в тыл. Пя­те­рых по­ло­жи­ли, га­ды, по­ка мы ус­пе­ли упасть и на­чать от­би­ваться. Пять гро­бов до­мой приш­ло по­том!!! Вмес­то не­го од­но­го. По­том, го­во­рят, его би­ли, он в пле­ну ис­лам при­нял. И по­ве­ли его ку­да-то в го­ры, да­ле­ко. А по­на­ча­лу би­ли, да так сильно, что но­гу сло­ма­ли и ид­ти он в го­рах не мог. А ког­да сов­сем обес­си­лел, взя­ли ду­хи и прист­ре­ли как со­ба­ку сво­его но­во­го еди­но­вер­ца. И пра­вильно, со­ба­ке - со­бачья смерть. Это спус­тя ме­сяц нам один плен­ный дух рас­ска­зал. Вот так.

- Ну, это по­нят­но, в экст­ре­мальной си­ту­ации всег­да ре­ша­ет­ся, кто ты есть на са­мом де­ле. Только при чем здесь этот, как его, Паскевич? - не­до­умен­но по­ко­сил­ся на ге­не­ра­ла Ни­ко­лай.

- А ты сме­кай! Нас­чет экст­ре­мальной си­ту­ации - пра­вильное нап­рав­ле­ние взял… Вот пос­мот­ри, са­мый большой пат­ри­от Фран­ции и че­ло­век, при ко­то­ром она дос­тиг­ла са­мо­го большо­го мо­гу­щест­ва в ис­то­рии, кто?

- Наполеон, что ли? - Ни­ко­лай по­чувст­во­вал се­бя не­у­ют­но, дав­но он уже отс­да­вал все эк­за­ме­ны.

- Наполеон, да! Но кто он? Кор­си­ка­нец! Про­вин­ци­ал! А кем был Ста­лин, при ко­то­ром Рос­сия за всю свою ис­то­рию по­лу­чи­ла са­мое большое мо­гу­щест­во, с бом­бой атом­ной ста­ла вро­вень с США - ве­ду­щей дер­жа­вой ми­ра? Ста­лин был гру­зин, осе­тин да­же. Но са­мый большой пат­ри­от им­пе­рии. И сей­час Жи­ри­новс­кий, па­рень, ко­то­рый про­вел детст­во в Сред­ней Азии, - са­мый большой рус­ский пат­ри­от. По­че­му? По­то­му что каж­дый день, каж­дый час, каж­дую се­кун­ду он, жив­ший в не­пос­редст­вен­ном столк­но­ве­нии с уз­ког­ла­зы­ми, знал, что они - это они, а он - рус­ский. И то, что он рус­ский, он не мо­жет за­быть, это ему во сне снит­ся, это в не­го вби­то со все­ми пис­дю­ля­ми, ко­то­рые он по­лу­чил от черножопых!!! - Ге­не­рал не на шут­ку разошелся. - Са­мые большие пат­ри­оты им­пе­рии вы­хо­дят из тех, кто жи­вет на гра­ни­цах им­пе­рии, по­то­му что они чувст­ву­ют при­сутст­вие чу­жо­го и на фо­не чу­жо­го больше бе­ре­гут свое! По­нял? Не по­нял, я ба­чу. Гра­ни­ца - это та же са­мая экст­ре­мальная си­ту­ация, в ко­то­рой у те­бя два ва­ри­ан­та: или стать свя­тее па­пы римс­ко­го, или сва­литься в пре­да­тельство - ино­го не да­но. А что та­кое «укра­инец»? Это тот, кто жи­вет у края, у гра­ни­цы. Мы всю ис­то­рию бы­ли в экст­ре­мальной си­ту­ации. И ва­ри­ан­тов у нас два всег­да бы­ло: ли­бо быть са­мы­ми рус­ски­ми из всех рус­ских, ру­сее всех рус­ских, или сва­литься в пре­да­тельство! Мы, ук­ра­ин­цы, сде­ла­ли всю рос­сийс­кую ис­то­рию и Рос­сийс­кую им­пе­рию! Тут те­бе и Под­дуб­ный, и Ко­же­дуб, и Ко­ро­лев, и Си­корс­кий, и Ре­пин, и Пи­ро­гов, и Ма­ка­рен­ко, и Вер­надс­кий, и Даль, и Го­голь, и Бул­га­ков, и Хру­щев. Да де­ло не в зна­ме­ни­тос­тях. Вся ар­мия Рос­сийс­кой им­пе­рии дер­жа­лась на прос­тых хох­лах и вся пра­вос­лав­ная цер­ковь! На­ши там бы­ли пра­пор­щи­ки да по­пы. А что мо­жет быть для го­су­дарст­ва глав­нее ар­мии и церк­ви? Рос­сия без ук­ра­ин­цев - не им­пе­рия. Это не я ска­зал. Это Бже­зинс­кий! А этот лях зна­ет толк в ис­то­рии. За­то все вмес­те, да еще и с Бе­ло­рус­си­ей, нет си­лы сильнее нас в ми­ре. Мо­жем мы вре­мен­но про­иг­рать, но обя­за­тельно и под­ни­мем­ся. У всех ос­тальных киш­ка тон­ка. Аме­ри­ке этой все­го как го­су­дарст­ву двес­ти лет. Кор­ней креп­ких нет, по­ду­ет бу­ря, и все там сва­лит­ся… Ви­дал я аме­ри­канс­ких во­як… Пер­хоть… Всем ми­ром мы мо­жем вмес­те пра­вить. А по от­дельнос­ти - нет. Не бу­дет Рос­сии - и нам ко­нец - тем па­че. Мож­но, ко­неч­но, впасть в пре­да­тельство, как Ма­зе­па и Бан­де­ра. То есть выб­рать не Рос­сию, с ко­то­рой мы и кровью, и ис­то­ри­ей, и ве­рой свя­за­ны, а За­пад… Только бу­дешь ты всег­да на За­па­де че­ло­ве­ком третьего сор­та, бу­дешь раз­мен­ной мо­не­той, бу­дешь тем, ко­го пер­вым в топ­ку ки­нут или прист­ре­лят, чтоб не ме­шал, как то­го Миш­ку Нем­цо­ва ду­хи прист­ре­ли­ли, хоть он и ис­лам при­нял…

- Президент вас не слышит, - хмык­нул Ни­ко­лай.

- Президент у нас «дру­гой ук­ра­инец», из Бан­дер и Ма­зеп, а не из Пас­ке­ви­чей, Го­го­лей, Под­дуб­ных. И не бу­дет ему ни­ког­да ми­ро­вой чес­ти и сла­вы, коя воз­мож­на, только ес­ли эта сла­ва в Рос­сии до­бы­ва­ет­ся как ми­ро­вом го­су­дарст­ве, а бу­дет ему вре­мен­ная сла­ва здесь, в ма­ленькой, ни­ко­му не яс­ной стра­не, и веч­ный по­зор на Не­бе­сах как пре­да­те­лю. Мел­кий, гни­лой че­ло­ве­чиш­ка во всем ме­лок и гнил. Уж я-то знаю все его де­ла, Да­нил Ле­они­ды­ча на­ше­го до­ро­го­го. Вор наш пре­зи­дент, са­мый мел­кий, бес­со­вест­ный и под­лый. Да лад­но… не вол­нуй­ся, это я только те­бе го­во­рю. Чтоб знал ты, еже­ли что: в сос­та­ве Рос­сии ук­ра­инец мо­жет и в Па­риж по­бе­ди­те­лем вхо­дить, и ра­ке­ты в кос­мос пус­кать, и аме­ри­кан­цам баш­ма­ком гро­зить, а в сос­та­ве Ук­ра­ины мы лишь фольклор­ную цен­ность предс­тав­ля­ем, ко­ею Куш­ма и упи­ва­ет­ся. Ми­ро­вое гос­подст­во про­ме­нял на вы­ши­ван­ки и ва­ре­ни­ки, пад­ла. А вче­ра в Кры­му… слышь… был в мас­санд­ровс­ких под­ва­лах «с ра­бо­чим ви­зи­том», так не­за­мет­но бу­тыл­ку ви­на ста­пя­ти­де­ся­ти­лет­ней дав­нос­ти в кар­ман курт­ки схо­вал. Мне до­ло­жи­ли. Лад­но, Ко­ля, бе­ги к се­бе, мне тут еще па­ру дел пе­рет­ряс­ти на­до. Вик­то­ру Фе­до­ро­ви­чу пок­лон от ме­ня.

Николай спус­тил­ся в лиф­те, про­шел ко­ри­до­ром, при­выч­но по­ка­зал удос­то­ве­ре­ние на вы­хо­де ох­ран­ни­ку и, только чуть не ока­зав­шись под ма­ши­ной, по­нял, что все эти пос­лед­ние пят­над­цать ми­нут сво­ей жиз­ни он был где-то в дру­гом из­ме­ре­нии, где-то в ис­то­ри­чес­ких деб­рях, от­ку­да не хо­чет­ся возв­ра­щаться на зем­лю.

Глава шестая

Дата добавления: 2015-06-27