Гипноз. Новейший справочник. регистрирующего ряд последовательных действий и событий, и описания людей или объектов, рассматриваемых симультанно

регистрирующего ряд последовательных действий и событий, и описания людей или объектов, рассматриваемых симультанно, как находящихся в одной и той же временной точке, не зависящей от времени повествования. Характер дискурса варьируется от простого пересказа, изложения сути дела до подражания чужой речи, интонациям, телодвижениям - миметического копирования. Присутствие мимесиса в рассказе обычно указывает на желание пациента воспроизвести, процитировать Значимого другого - как и в случае литературного или научного цитирования, это обнаруживает стремление найти дополнительную поддержку словам, добавочный аргумент в пользу собственной точки зрения.

Исследование структуры создаваемого пациентом текста, этого «автономного единства внутренних зависимостей», позволяет психотерапевту увидеть и понять такие стороны личностных проблем, которые мало доступны обычным приемам сбора информации. Одна из таких наиболее подробных и фундаментально разработанных процедур текстового анализа предложена Р. Бартом (1994). Он рассматривал текст как динамический, находящийся в постоянном движении и развитии феномен, принадлежащий дискурсу, выходящий далеко за пределы доксы расхожего мнения (докса - буквально «норма», общепринятые представления о чем-либо, преобладающие над индивидуальным восприятием. В русском языке употребляется в качестве нестрогого синонима слова «догма»). В силу своей множественности, смысловой неоднозначности текст всегда парадоксален. Бесконечное множество смыслов (уловить и классифицировать которое невозможно) обусловлено тотальной символической природой текста. Поэтому цель аналитика «видится скорее в том, чтобы проникнуть в смысловой объем произведения, в процесс означивания. Текстовой анализ не стремится выяснить, чем детерминирован данный текст, взятый в целом как следствие определенной причины; цель состоит скорее в том, чтобы увидеть, как текст взрывается и рассеивается в межтекстовом пространстве... Мы будем прослеживать пути смыслообразования. Мы не ставим перед собой задачи найти единственный смысл, ни даже один из возможных смыслов текста. Наша цель - помыслить, вообразить, пережить множественность текста, открытость процесса означивания» (Р. Барт, 1994).

Глава 2. Модели особых состояний сознания 83

Именно такую задачу приходится решать психотерапевту каждый раз, когда он воспринимает своего пациента: ведь никто и никогда не обращается по поводу одной-единственной, локальной проблемы, ни один рассказ не является точным и однозначным, ни одно высказывание, даже самое простое, не имеет единственного смысла, точного значения. Наиболее часто встречающийся в психотерапевтическом дискурсе речевой оборот «Вы понимаете?» указывает не на то, что терапевт непонятлив, невнимателен, а на то, что пациент снова и снова подчеркивает смысловое многообразие всего того, что обсуждается на сессии.

Любой текст, по Р. Барту, включает не только множество смыслов, но и множество способов передачи смысла: он сплетен из необозримого количества культурных кодов - символов, заимствований, реминисценций, ассоциаций, цитат, отсылающих ко всему необъятному полю жизни как культурного феномена. Иными словами, ни говорящий, ни слушающий, ни психотерапевт, ни пациент не отдают себе отчета в том, какие именно оттенки значений и смыслов вспыхивают на каждой отдельной грани рассыпанного, раздробленного текста.

Однако это вовсе не отменяет необходимости понять и уловить смысл того, о чем идет речь. Развивая эту метафору дальше, можно сказать, что многочисленные цветные стеклышки рассказа пациента должны сложиться в целостный, завершенный узор в терапевтическом витраже. Для этого Р. Барт предлагает процедуру анализа текстовых кодов, которая с успехом может применяться в психотерапии.

В любом тексте существует пять кодов, размечающих его семиотическое пространство. Р. Барт называет кодами ассоциативные поля, сверхтекстовую организацию значений, которые навязывают представления об определенной структуре. Коды - это определенные типы уже виденного (читанного, слышанного, деланного), своей семантикой отсылающие к образцам этого «уже».

Акциональный, или проэретический, код образует действия и их последовательности. В этом коде пациент описывает основные события своей жизни, поступки (собственные и других людей), вообще любые изменения, происходящие во времени и пространстве. Тематически элементы акционального кода

Гипноз. Новейший справочник

группируются в эпизоды (например, Встреча, Разговор, Ссора, Утрата).

Семный код (сема - единица значения, плана содержания) образован многочисленными ассоциативными значениями слов и выражений - как индивидуальными, так и принадлежащими социальной группе. В семном коде воплощены коннотации - множество означаемых, скрытых смыслов, которые могут подразумеваться пациентом в ходе своего рассказа (коннотация - система ассоциативных значений слова в отличие от его прямого значения; как правило, они имеют эмоциональный, стилистический или оценочный характер и в силу своей скрытой, не выраженной явно, подразумевающейся природы формируют вторичные смысловые эффекты текста или высказывания).

В символическом коде отражается система оппозиций, свойственная любому культурному пространству. В нем существует обширная область антитезы - образования, включающего два противоположных члена. Появление одного из них заранее предполагает, что рано или поздно неминуемо появится второй. По мнению Р. Барта, Антитеза является самой устойчивой риторической фигурой, выработанной мышлением в ходе системной работы по называнию и упорядочению мира.

Рассказывая о своей проблеме, пациент, как правило, говорит и чувствует антитетически, он не способен заглянуть по ту сторону стены, где, возможно, находится ее решение. Психотерапевт, способный показать глубинный, символический смысл Антитезы, помогает «взобраться» на эту стену, совместить несовместимое и даже проникнуть сквозь нее, и это Р. Барт называет трансгрессией.

Четвертый код - герменевтический (герменевтика - учение о сущности явлений), или энигматический - это код загадки, определенным образом ее формулирующий, а затем помогающий разгадать. Эта загадка и есть проблема, с которой пришел пациент, он редко говорит о ней прямо, с достаточной полнотой. Указаниями для психотерапевта обычно служат различные ассоциации, возникающие по ходу работы. Иногда догадка возникает неожиданно быстро и бывает очень эффективной.

И пятый код - культурный, или код референции (референция - один из семиотических механизмов, состоящий в отне-

Глава 2. Модели особых состояний сознания 85

сении актуализированных в речи пациента значений и смыслов к объектам реальности; в лингвистике референцией называют связь между именем и предметом или явлением действительности) - отражает некоторую сумму знаний, выработанных обществом: правил, мнений, установок, обычаев и т.п. В этом коде существуют разнообразные подразделения - он может быть хронологическим, социальным, научным, политическим, географическим. При отсутствии опоры на такие расхожие знания текст стал бы неудобочитаемым - было бы невозможно локализовать время и место действия, социальную принадлежность героев, понять природу связывающих их отношений.

Культурный код часто образован скрытыми цитатами, отсылками к отдельным историческим периодам или областям знаний, искусства, литературным традициям (а также к рекламным текстам, популярным шлягерам или телесериалам).

Таким образом, в психотерапевтической беседе, как и в художественном (и любом другом) тексте, существует «стереофоническое пространство, где пересекаются пять кодов, пять голосов - Голос Эмпирии (проэретизмы), Голос Личности (семы), Голос Знания (культурные коды), Голос Истины (гер-меневтизмы) и Голос Символа» (Р. Барт, 1994). Эти голоса, переплетаясь между собой, лишают происхождения само высказывание пациента. Однако психотерапевт, последовательно выделивший и проанализировавший отдельные «партии», быстро и эффективно разрешит проблему, разгадав Загадку в герменевтическом коде. Р. Барт называл такой анализ замедленной съемкой процесса чтения, подчеркивая, что в нем важно уделять внимание тончайшим оттенкам значений, всем нюансам переплетения кодов.

Один из ведущих теоретиков модальной логики Я. Хинтик-ка (1980) называет содержание, включающее пропозициональную установку, «возможными мирами». По сути, «возможные миры» - это состояния сознания субъекта, ориентированного на воспоминание или на представление будущего, погруженного в творческую фантазию или подверженного сомнениям. Вхождение субъекта в эти состояния осуществляется с помощью ментальных предикатов, выраженных с помощью специальных лексических средств. А. Вежбицка (1997) выделяет широкий пласт такой лексики, заданный в первую очередь наречиями,

Гипноз. Новейший справочник

вводными слов'ами, союзами типа: к счастью, наверное, только, уже, давным-давно, возможно, слишком, все еще, которые имплицитно задают позицию агента деятельности.

Отсутствие агента в предложении может вести к логико-семантическим парадоксам, которые тем не менее снимаются при реконструкции позиции субъекта деятельности, описываемой в предложении. Например, рассмотрим известный парадокс, связанный с именем Эдипа: «Из того, что Эдип хотел жениться на Иокасте, которая была его матерью, следует, что Эдип хотел жениться на своей матери». Как нам известно, утверждение фактически неверно. Парадокс снимается, если наряду с субъектом (агентом) ~ Эдипом — реконструировать позицию некоего стороннего наблюдателя - судьбы, рока, читателя, - который выступает субъектом знания того, что Иокаста является матерью Эдипа. Предложение, таким образом, распадается на две самостоятельные части, одна из которых описывает внутренний мир Эдипа (его желание жениться), а другая с позиций объективного наблюдателя описывает родственные связи Эдипа. В каждом из этих предложений имеется свой собственный субъект деятельности или субъект знания, вследствие чего утверждение, содержащееся в каждом из них, может быть истинным или ложным (В. Ф. Петренко, 1988).

Рассматривая парадоксы подобного типа, Б. М. Величковс-кий с соавторами (1986), используя понятие ментального пространства, как бы расслаивает содержание текста, в котором присутствуют или подразумеваются пропозициональные предикаты, на самостоятельные смысловые области, очерченные рамками пространственно-временной отнесенности и семантического контекста, и понимание такого текста выступает как развертка рекурсивно вложенных друг в друга ментальных пространств.

Каждое ментальное пространство описывает свою собственную реальность - реальность человеческого представления, будь то воспоминание о прошлом, мечты о будущем, реконструкция исторической эпохи или образ самого себя. В трактовке ментального пространства как системы представлений подразумевается, что эти системы представлений имеют, конечно, различное отношение к действительности: если одни строятся на основе житейских и научных фактов и корректируются по мере получения новых знаний о мире (например, научные

Глава 2. Модели особых состояний сознания 87

теории), то другие (например, художественная литература) обладают гораздо бульшими степенями свободы в моделировании действительности, сохраняя тем не менее ее отдельные черты и закономерности (например, психологическую достоверность характеров персонажей). Важно также подчеркнуть, что в таком понимании ментальное пространство тоже прежде всего есть построение некоего автора - субъекта или группы субъектов как коллективного творца. Общекультурное ментальное пространство как совокупность значений, образов и символов общественного сознания в той или иной степени полноты присваивается конкретным субъектом и, преломляясь через его мировоззрение, приобретает тот или иной личностный смысл, задающий отношение субъекта к этой реальности и определяющий использование данного ментального пространства как исторической метафоры для категоризации последующих эпох.

Особо детальное освещение личностные смыслы в рамках лингвистического подхода к бессознательному получили в работах Ж. Делеза. «Бракосочетание между языком и бессознательным, - считает он, - уже нечто свершившееся. Оно празднуется на все лады. А коль скоро это так, то необходимо еще раз исследовать подлинную природу такого союза». Центральный вопрос для автора - проблема смысла, выражаемого бессознательным, смысла, неотделимого от бессмыслицы, выражаемого посредством парадоксов. «Смысл - это несуществующая сущность, он поддерживает крайне специфические отношения с нонсенсом».

Смысл, по Ж. Делезу, есть поверхностный феномен, он существует как бы на границе между вещами и предложениями, описывающими их. Смысл - это отношение, связь между событиями и их выражениями. Поэтому способ выражения, задающий тип языка, может быть любым. Главное требование к языку как средству выражения смысла (или его изображения, или намека на него) - динамичность, свойство неограниченного расширения семантики и синтаксиса, бесконечная вариативность связей между означаемым и означающим. «В языке есть термины, непрестанно смещающие область собственного значения и обеспечивающие возможность взаимообратимости связей... Все происходит на границе между вещами и предложениями... Парадокс - это освобождение глубины, выведение события

Гипноз. Новейший справочник

на поверхность и развертывание языка вдоль этого предела. Юмор - искусство поверхности, противопоставленное старой иронии - искусству глубины и высоты».

В трудах Ж. Делеза смысл рассматривается в единстве с бессмыслицей - нонсенсом, парадоксом, фантазмом, обладающими своей особой логикой. Бессознательное, репрезентирующее себя преимущественно через кажущуюся бессмыслицу, имеет свою собственную логику, отличную от рациональной логики сознания. Отсюда смысл образов в особых состояниях сознания - всегда двойной, исключающий возможность наличия «здравого смысла» с его причинно-следственной логикой. События никогда не являются причинами друг друга; скорее, они вступают в отношения квазипричинности, некоей нереальной, призрачной каузальности, которая бесконечно вновь и вновь проявляется в этих двух смыслах. Каузальные отношения связывают факты и события фантазии или сна не друг с другом, а с бессознательным посредством особой логики.

Интерпретация феноменов особых состояний сознания заключается в понимании того, как могли бы возможность, реальность и необходимость означаемого (бессознательных содержаний) воздействовать на смысл. Ж. Делез показывает, что исследуемая логика смысла реализуется посредством парадоксов, к числу которых относятся: парадокс неопределенного регресса, задающий серии событий, парадокс бесконечного размножения, регулирующий «стерильное раздвоение» связей означающего с означаемым, парадокс взаимозаменяемости избытка и недостатка (парадокс К. Леви-Строса, посредством которого обеспечивается несовпадение-смещение составляющих серии структур) и т.д.

Парадоксальная логика бессознательного использует плавающее означающее, которое ассимилирует любой факт или суждение и открывает возможности для поэтической, мифологической и иной символики, а также утопленное означаемое, «которое хотя и задается означающим, но при этом не познается, не определяется и не реализуется. Мы имеем здесь дело со значением, лишенным самим по себе смысла и, следовательно, способным принять на себя любой смысл, т.е. со значением, чья уникальная функция заключается в заполнении зазора между означаемым и означающим». Таково значение особых

Глава 2. Модели особых состояний сознания

состояний сознания в рамках задаваемой бессознательным логики смысла.

Такой структурный элемент логики бессознательного, как парадокс, координирует разнородные серии его содержаний, заставляет их резонировать и сходиться к одной точке, а также размножает их ветвлением и вводит в каждую из них многочисленные дизъюнкции (разделительные) суждения - суждения вида «А или В» (неисключающе-разделительные) и «Либо А, либо В» (исключающе-разделительные). В привычной сознанию логической системе парадокс - воплощение произвольности связи означающего с означаемым, это своего рода фонологические закономерности языка бессознательного. Ж. Делез утверждает: «Парадоксальный элемент является одновременно и словом, и вещью. Другими словами, и пустое слово, обозначающее парадоксальный элемент, и эзотерическое слово, обозначающее пустое слово, исполняют функцию выражения вещи. Такое слово обозначает именно то, что оно выражает, и выражает то, что обозначает. Оно одновременно и говорит о чем-то, и высказывает смысл того, о чем говорит: оно высказывает свой собственный смысл. А это совершенно ненормально».

Парадоксальные элементы особых состояний сознания хорошо знакомы всем. Как фонологические отношения системы языка бессознательного, парадоксы воплощают отдельные единицы смысла сообщений, исходящих от данной части психики. Пользуясь лингвистическими аналогиями, можно сказать, что отдельные парадоксы-фонемы складываются в целостные морфемы-нонсенсы, являющиеся носителями отдельных значений бессознательных Содержаний. Нонсенс (буквально «не-смысл», бессмыслица) знаком нам прежде всего как литературный феномен.

Отдельные эпизоды переживаний в особых состояниях сознания являются классическими примерами нонсенса. Ж. Делез, показав, что нонсенс (в том числе и сновидения) высказывает свой собственный смысл, описывает специфическое отношение между смыслом и нонсенсом, не совпадающее с отношением между истиной и ложью: «Утверждение между смыслом и нонсенсом изначального типа внутренней связи, некоторого способа их соприсутствия необходимым образом задает всю логику смысла... Нонсенс обеспечивает дар смысла, но делает это совсем по-другому».

Гипноз. Новейший справочник

Рассматривая парадокс как фонему, а нонсенс - как морфему языка бессознательного, в роли эквивалента третьей лингвистической единицы, семантемы (фразы, сочетания слов, объединенных синтагматическими либо парадигматическими отношениями) выступает фантазм - воображаемый сценарий, в котором исполняется бессознательное желание сновидца. Термин «фантазм» фиксирует противостояние воображения и реальности восприятия. В структурно-семиотическом подходе именно фантазмы формируют психическую реальность как продукт бессознательных желаний, замещающих образ внешней реальности. Невроз и тем более психоз характеризуются преобладанием фантазматической реальности в жизни субъекта. Фантазмы лежат в основе истерических приступов, сексуальных извращений и т.п. Типичной формой фантазма является сновидение. Еще 3. Фройд подчеркивал основополагающую роль первофантазмов, организующих всю жизнь воображения независимо от личного опыта индивида (внутриутробная жизнь, травма рождения, первосцена - половой акт родителей, наблюдаемый ребенком, - кастрация, соблазнение). Универсальность этих фантазий.объясняется их филогенетической природой. В этом отношении первофантазмы 3. Фройда, довлеющие над всей психической жизнью человека, имеют определенное сходство с юнговскими архетипами.

У фантазма, согласно Ж. Делезу, три основные характеристики: фантазм - ни активное, ни пассивное (страдательное) действие, а результат действий и страданий - чистое событие. «Вопрос о том, - пишет он, - реально ли конкретное событие или воображаемо, неверно поставлен. Различие проходит не между воображаемым и реальным, а между событием как таковым и телесным положением вещей, которое его вызывает и в котором оно осуществляется. События - это эффекты (например, «эффект» кастрации, «эффект» отцеубийства); фантазм определенным образом связан с Эго, Я сновидца, которое сливается с событием самого фантазма, «даже если то, что событие представляет в фантазме, понимается как другая индивидуальность или, вернее, как серия других индивидуальностей, по которым проходит распавшееся Эго». Практически каждый знаком с этим специфическим свойством особых состояний сознания, формирующим единственный, в сущности, непатологический опыт

Глава 2. Модели особых состояний сознания 91

расщепления собственного Я; становление фантазма выражается в определенной игре лингвистических трансформаций, способе сигнификации (обозначения) действий, страданий и качеств положения вещей. Основой любого фантазма является символизм, проявляющийся в способе репрезентации пути или формы удовлетворения потребности. Фантазм-событие столь же сильно отличается от выражающих его предложений или образов, «как и от положения вещей, в котором оно происходит. И это притом, что никакое событие не существует вне своего предложения, которое, по крайней мере, возможно, - даже если это предложение обладает всеми характеристиками парадокса или нонсенса».

Фантазм - это движение от образного через символическое к абстрактному, это «процесс полагания бестелесного». Он обладает свойством приводить в контакт, во взаимодействие друг с другом внутреннее и внешнее, сознание реальности и реальность бессознательного, объединяя их на одной стороне, на некой поверхности, являющейся местом смысла, который, согласно Ж. Делезу, есть эффект на поверхности, «на стыке» явлений и описывающих их языковых структур.

Спецификой элементов лингвистической структуры языка бессознательного в сновидении (парадокс, нонсенс, фантазм) является то, что они располагаются в долингвистической области. «Указанные элементы не организованы в оформленные лингвистические единства, которые могли бы обозначать вещи, манифестировать личности и означать понятия». Они лишь выражают смутно ощущаемые влечения и желания. В сновидении нет ни денотации (или индикации) Я отношения к внешнему положению вещей, ни манифестации Я самовыражения субъекта, ни сигнификации (синтаксического отношения понятий, отражающих универсальные сущности). Эти три основных типа лингвистических отношений, формирующих предложения (высказывания) сознательного дискурса, заменены в дискурсе особых состояний сознания отношением смысла. Успешный поиск этого смысла требует от толкователя владения логикой бессознательного и умения разбираться в поверхностных эффектах на грани явлений реальности и описывающих их языковых структур.

Обращение индивида к тому бесконечному переплетению, которое задает логику смысла бессознательного, в попытке поймать этот смысл на поверхности сознательно построенной

Гипноз. Новейший справочник

фразы - такое событие Ж. Делез сравнивает со вспышкой молнии и говорит, что оно «быстро обрастает повседневной банальностью или, наоборот, страданиями безумия».

Отечественная психотерапия «только начинает осваивать структуралистскую парадигму» (Н. Ф. Калина, 1997). Это связано как с немногочисленностью (пока) работ по данной тематике, так и со сложностью перевода и восприятия читателем этих работ.

Дата добавления: 2015-06-27