Тема: Шизофрения 2 страница

Часто больной не может продумать до конца какую-нибудь мысль. Например, он начинает отвечать на вопрос, а затем отклоняется к своим переживаниям, одно какое-нибудь слово в ответе вызывает у него ряд ассоциаций совершенно другого порядка, он делает несколько малопонятных восклицаний, а затем мысль совершенно угасает.

Больные шизофренией в остром состоянии часто жалуются, что им кто-то мысли внедрил и они не могут их отогнать. Иногда они отмечают, что вдруг слово начинает иметь много значений, и это затрудняет выражение мысли.

Некоторые больные так расшифровывали имеющиеся у них двойные мысли: у них имеется свой собственный фантастический мир, и когда они о чем-нибудь говорят, в это время идет параллельный ход мыслей, что создает большую неуверенность в каждом ответе. Девочка 15 лет хорошо начала комментировать пословицы, и вдруг совершенно неожиданно у нее появилось "соскальзывание" к буквальному пониманию: она заявила, что сосредоточиться на задании ей мешают посторонние мысли. Девочка начала затрудняться в выражении мысли, не хватало нужных слов, в голову приходили не те слова, которые нужны были в этот момент, а какие-то другие, посторонние.

Эта борьба с посторонними мыслями замедляла умственную работу и вела к большому утомлению. При объяснении отвлеченных понятий очень часто отмечалась амбивалентность. Например, больной 14 лет так объяснял выполнение заданий на комментирование метафор: "Их хотелось понимать и отвлеченно и буквально, т. е. один раз так думается, а другой раз по-другому". Например, хорошо понимая метафору "золотая голова" ("это умный человек"), больной в то же время стремился подобрать к этой метафоре другое объяснение: "Художник сделал статую из мрамора с позолоченной головой". И то и другое объяснение казались ему правильными.

Другой больной 15 лет, проявил хорошее понимание отвлеченного смысла пословиц. Он так объяснил пословицу "Куй железо, пока горячо". "Не надо упускать момента", а пословицу "Не шути с огнем" так понял: "Если ты видишь, что человек сердит, не раздражай его". Наряду с этим у больного наблюдался ряд "соскальзываний", например, к пословице "Не все то золото, что блестит" выбрал объяснение: "Золото тяжелее железа", но сомневался только в том, что железо мало подходит, ведь железо мало блестит. Такое объяснение метафор и пословиц встречается в большинстве случаев шизофрении в острой стадии процесса. Больные шизофренией не могли выдерживать единой линии понимания, а подходили к одному и тому же явлению с разных позиций.

Эта картина умственной деятельности больных шизофренией в острой стадии процесса стоит в связи с постоянным нарушением у них целенаправленности на задачу, в связи с лабильностью в установлении логических отношений, неоформленностью умственного процесса.

У тонко разбирающихся в своих переживаниях больных шизофренией все это сопровождается переживанием большой неуверенности в том, что говорят, что делают. В задаваемых вопросах больные требовали точной формулировки. Вопрос, который вызывал возможность многих ответов, затруднял.

Например, больная 15 лет могла затрудниться ответить на задание: назови все деревья. Она так рассуждала: "Называть ли их внешние отличия, надо ли говорить об их цвете, большие они или маленькие. Вопрос странный, на него трудно отвечать". Многие больные говорили, что в связи с изобилием у них мыслей они всегда затрудняются, с чего им начать говорить, они предпочитают отвечать на точные и определенные вопросы.

Особое затруднение для больных в острой стадии процесса представлял процесс обобщения, так как больные шизофренией преимущественно оперируют разрозненными понятиями, что делает эти понятия неясными, неоформленными.

В процессе классификации могут сделать такие сопоставления: в одну группу помещали растения и животных на том основании, что из растений последовательно развиваются живые существа. Также в одну группу могли поместить людей, книги и различные виды транспорта (паровоз, самолет, пароход) и дать такое объяснение: "Человек много почерпает из учебников и на основе учебников создает тяжелую индустрию".

Часто в ответах на вопросы, выявляющие логическое мышление, отмечались вычурные выражения. Например, на вопрос "Чем непохожи доска и стекло?" мог быть получен такой ответ: "Доска деревянная, а стекло - это амфотерное вещество". Одна из больных (16 лет) рассуждала: "Предмет ли дерево или не предмет? Ведь предмет это то, что можно взять в руки, а дерево в руки взять нельзя".

На высоте острого приступа мышление совершенно разорвано, бессвязно. Речь тогда представляет собой набор слов без определенного смысла; иногда в грамматическом отношении предложения бывают построены правильно, но логического смысла в них нет, нельзя уловить основную мысль, точно говорящий сам не знает, что он хочет сказать... Часто больные отмечали, что они слышат слова, но смысл их не понимают и не хотят в этот смысл вдумываться.

Речь больных по большей части отрывистая, иногда немногословная, особенно у лиц, и до заболевания замкнутых, малоразговорчивых, сензитивных. Иногда больные с трудом могли говорить, при ответе прибегали к жестам и заявляли, что "ничего не думается" или не могли додумать до конца одну мысль и поэтому не могли ее выразить в словах.

Иногда больные, выйдя из острого состояния, давали низкие по качеству ответы, но, когда им предлагали подумать как следует, их ответы улучшались. Это обстоятельство может служить иллюстрацией к следующему положению: больной шизофренией "может, но не хочет" из-за общего состояния безразличия ко всему.

При формах вяло протекающей шизофрении симптомом процессуальности является тот же дефект целенаправленности, та же лабильность логических процессов. Однако все это менее резко выражено.

Очень характерны в этом отношении жалобы больных: с некоторых пор стало трудно учиться, появилась большая отвлекаемость; не закончив одной мысли, переходит к другой и третьей; одновременно появляется много мыслей и не знает, на какой остановиться. Кажется, что все кругом наполнено мыслями. Наводнение мыслей. Один подросток, больной шизофренией, жаловался: "Я страдаю, десять мыслей сразу, и какие все противоречивые!"

Больные считают себя рассеянными, так как не могут сосредоточиваться на предмете, которым занимаются: когда в единый процесс мышления вклиниваются посторонние мысли, текст приходится перечитывать по несколько раз, так как смысл все время понимается по-разному.

Все время боятся, что скажут не те слова, так как думать будут об одном, а говорить другое. Не доводят до конца начатого дела, у них появляется нерешительность, неуверенность.

Основным в этих состояниях нужно признать расщепление единого мыслительного процесса, которым и определяется нарушение целенаправленности. Это выражается в рассеянности мысли, в изобилии посторонних мыслей, в амбивалентности. Эти состояния подростков хорошо вскрываются ими самими в связи с их способностью к анализу; на эксперименте они охотно анализировали свое состояние и на этой почве нередко создавался контакт между ними и экспериментатором.

Нарушение целенаправленности и признаки расщепления могут быть вскрыты при психологическом эксперименте. Для подростков, больных шизофренией, было легко комментировать пословицу или метафору самостоятельно, но они чрезвычайно затруднялись, когда нужно было подбирать готовые объяснения, их сбивало наличие объяснения в двух смыслах - отвлеченном и буквальном - и они, хорошо объяснив пословицу и метафору самостоятельно, отказывались использовать готовые объяснения.

Девочка 14 лет хорошо комментировала пословицы, однако она все время сомневалась в правильности своих ответов, и часто ее понимание пословиц и метафор шло в двух направлениях. Например, к пословице "Не шути с огнем" она подобрала правильное объяснение: "Если ты видишь, что человек сердится, не раздражай его". В то же время она объяснила пословицу по-другому: "На фабрике был большой пожар" - и добавила: "Если будешь шутить с огнем, будет пожар". Девочка заявила, что ее мысль раздваивается, и она начинает сомневаться, как же правильно понять эту пословицу. Часто она не могла выразить свою мысль, так как ум ее говорит одно, а язык другое.

Дефект целенаправленности выражался также в постоянном "соскальзывании" с задачи, мысль вместо выполнения задачи шла по линии воспоминания, и те задачи, в которых требования предъявлялись к памяти, выполнялись лучше, чем задачи с требованием логической переработки.

Часто больные шизофренией начинали отвечать на вопрос, который предполагал решение интеллектуальной задачи, а затем отвлекались на свои воспоминания, свои переживания. Мальчик 15 лет, ученик 9-го класса, начал хорошо комментировать метафору "глухая ночь" и, не окончив ответа, начал вспоминать, как он жил в деревне: "Там березки, ели мохнатые... малина... идешь по лесу, лес тихо шумит... так приятно...".

Больные шизофренией часто бывали многословны, одна и та же мысль повторялась, отыскивались все лучшие формулировки, и это переживание влекло к резонерству, как будто больной должен был сам себе доказывать, что это именно так, а не иначе; отсюда также стремление выразиться как можно изысканнее.

Например, мальчик 15 лет, так ответил на предложение сравнить лодку и мост, найти в них сходство: "Они являются атрибутами водяного транспорта". В другом случае девочка 16 лет на вопрос "Что такое мост?" ответила: "Это приспособление, которое способствует безопасности человека от воды", а на вопрос "Что такое рыба?" ответила: "Особый класс живых наземных существ, обитающих вводе". Такое же вычурное понимание обнаруживается в процессе обобщения. Например, в классификации эта же девочка в одну группу положила картинки, изображающие кузнеца, ребенка, фрукты, овощи, мебель, одежду. Всю эту группу она назвала: "Богатство кузнеца и его ребенка".

Речь шизофреника представляет особенности: вдруг они переставали понимать самые простые слова; это явление происходило пароксизмально, а через некоторое время опять слова понимались правильно. Так, мальчик 15 лет, больной шизофренией, часто не понимал смысла какого-нибудь слова; он это слово повторял несколько раз и спрашивал себя: "Что это, что это?". Это свое состояние он так объяснил: "Говорю слово механически, а смысла его не понимаю", но через некоторое время смысл его прояснялся.

Иногда больной шизофренией начинал много говорить, а затем речь постепенно угасала и мысль оставалась незавершенной.

Ассоциации больных шизофренией носят совершенно особый характер, их нельзя спутать с ассоциациями других больных.
В некоторых случаях в ассоциациях были длительные задержки, во время которых неопределенные мысли мешали найти нужное слово, и иногда, чтобы избавиться от этой неопределенности, в ответ на заданное слово называли первый попавшийся на глаза предмет.

Больной с таким характером ассоциаций испытывал затруднения во всех заданиях, где нужно было сделать выбор, так как имелась большая неопределенность в выборе направления мысли. В связи с этим остановка мысли в ассоциативном процессе могла быть объяснена подобной задержкой мыслей. Иногда в ассоциативном процессе мысль шла в разных направлениях, тогда на одно заданное слово реагировали разными словами.

Мышление конкретно-наглядное, оперирование с различными простыми и сложными картинками, с комбинированием картин из отдельных отрезков было для больных шизофренией затруднительным. Они охотнее выкладывали узор из кубиков Косса или складывали куб Линка из маленьких кубиков, так как в них не было конкретных различных деталей, а были одинаковые части, что облегчало задачу.

При складывании куба Линка часто отмечалась такая картина: больной шизофренией подросток быстро и хорошо складывал куб одной раскраски, а когда ему предлагали сложить этот же куб другого цвета, он этого сделать уже не мог, мысль рассеивалась, и задание забывалось. Благодаря этой рассеянности, благодаря тому, что мысли легко ускользают из-под контроля, больные тратят много усилий, чтобы их собрать. От такого умственного напряжения они быстро астенизируются и совершенно перестают управлять своими мыслями, и они тогда начинают идти без всякого контроля, и происходит то, что больные называют "наводнение мыслей".

Нужно отметить, что в случаях вялой шизофрении на эксперименте не всегда выявляются описанные затруднения; иногда отмечается очень высокое выполнение различных экспериментальных заданий и хорошо сохраненный мыслительный процесс. Это значит, что эксперимент производился при относительно хорошем состоянии больного.

Однако в высказываниях больного при формально хорошем интеллекте отмечаются все те же элементы расщепления: больные жалуются на изобилие лишних мыслей, на остановку мыслей (Sperrung), на затрудненность сообразительности.

Таким образом, можно сказать, что психологический эксперимент вскрывает нам качественное родство шизофрении разного темпа течения: острых и вялых состояний. Он вскрывает одну из особенностей шизофренического мыслительного процесса - дефект целенаправленности, а в связи с ним общую лабильность смысловых установок и разрыв ассоциаций.

В остром состоянии эти особенности шизофренического процесса проявляются более длительно, затрагивают более глубоко психику заболевшего подростка. В состоянии вяло протекающего процесса этот дефект целенаправленности носит более эпизодический характер, сменяясь состоянием компенсации, имеющей опору в сохранности формальных качеств интеллекта.

Психолог в психиатрической клинике, находя в эксперименте симптомокомплекс отмеченных нарушений мышления, может сигнализировать о наличии процесса даже в тех случаях, когда он еще не слишком манифестен.

В дефектных состояниях после перенесенного шизофренического приступа наблюдается особая картина.

Шизофренический дефект - это понятие относительное, особенно если речь идет о детском и подростковом возрасте: шизофренический процесс здесь может остановиться на любой стадии и вполне возможны обратимые состояния; можно говорить даже о полном восстановлении после первой вспышки на полноценном фоне. Необходимо также учитывать и продолжающееся развитие детей и подростков, перекрывающее во многих случаях процессуальные нарушения. Однако в большинстве случаев процесс накладывает отпечаток на всю психическую структуру, изменяя ее и придавая ей особую специфичность.

В тех состояниях, когда дефект выявился уже довольно стойко, можно отметить одну особенность, наблюдаемую в значительном числе случаев: резко выраженное понижение интеллектуальной активности, вялость, пассивность с полной утратой импульсов к какой-либо продуктивной деятельности. На психологическом эксперименте можно было путем усиленной стимуляции заставить больных отвечать на вопросы.

Например, они могли самостоятельно комментировать некоторые общеупотребительные метафоры и пословицы, но когда было предложено разложить готовые объяснения к пословицам, для больных это оказалось непосильной задачей, они не могли вдумываться в смысл пословиц и их объяснений и руководствовались только сходством слов в пословицах и в объяснениях к ним. Вся стимуляция в работе могла действовать только на самое короткое время, никакие уговоры продолжать работу в таких случаях не действовали, больные начинали говорить грубости и стремились уйти из кабинета.

Иногда больные шизофренией заявляли, что они не хотят думать о том, о чем их спрашивают, а один больной заявил: "Я мог бы отвечать на вопрос, но я не могу хотеть", иногда они заявляли, что у них нет мыслей.

Такое стойкое снижение интеллектуальной активности вело к распаду высших мыслительных процессов. Наиболее важным моментом в структуре шизофренического дефекта является нарушение обобщения: дефектные больные шизофренией могут разбираться в отдельных сторонах какого-либо явления, но не могут понять его как целое во всех его связях и отношениях.

На очень низком уровне у них процесс классификации: весь предложенный материал они распределяли на много различных групп и не могли распределить его на немногие существенные группы. Затруднялись дать общее название для отдельных сходных предметов, на вопрос "Как назвать одним словом карандаш, книги, тетрадь?" отвечали: "Это литература, нет, культурность".

Очень затруднялись, когда им предлагали много кубиков (27) для сложения куба Линка: они не охватывали всех элементов сложения, применяли низшие методы работы (проб и ошибок), при сложении задерживались на каком-либо одном элементе работы, например, хотели правильно сложить одну какую-нибудь сторону куба, тратили на это много времени, а о целом кубе забывали.

Недостаточность логической переработки опыта вела у некоторых больных к замене ее аффективным истолкованием. Ослабление логики делает мышление непосредственно зависимым от переживания, делает мышление субъективным. Эта большая субъективность мышления дефектных больных шизофренией стоит в связи с ослаблением у них интеллектуального усилия, необходимого для правильного объективного мышления.

Как указывал Клапаред, "мышление для себя легче мышления для других; когда думают для себя - все кажется ясным, фантазия свободно работает, аутизм более могуществен, мысль делается сильнее... по отношению к самим себе мы очень нетребовательны к доказательствам, и, наоборот, когда хотят изложить свою мысль другому, когда нужно следовать законам объективной логики, то начинают чувствовать затруднение...".

Мы же знаем, что этих затруднений больные шизофренией преодолевать не могут. В этих случаях мышление перестает вскрывать отношение между предметами внешнего мира, а обращается на свои собственные переживания. Все же окружающее аффективно перетолковывалось, например, девочка 15 лет так объясняла метафору "золотая голова": "Золотой головой" я считаю того, кто ни на кого не обращает внимания, держит себя независимо; золотую голову я не считаю умным человеком, разум не имеет значения... люди считают золотой головой, чуть не гением, художника, который сделал статую, но я не считаю, от него мало пользы... чем дальше от цивилизации, тем лучше... мне цивилизация принесла вред...".

Пословицу "Не в свои сани не садись" она так комментировала: "Не суйся в чужое дело, не суйся в семейные дела, будь эгоистом, заботься о себе, не делай того, что тебя не просят".

В процессах логического мышления не могла отделить существенное от несущественного, дала очень формальный ответ на вопрос: что такое стол? - "Это дерево, устроен из большой квадратной доски на 4 ногах, чтобы она могла стоять, который служит для письма, для обеда, для операции, для покойников и для других нужных вещей". Такие высказывания у этой больной коррелируются с резко субъективным характером ее ассоциаций.

Наряду с субъективностью у этой больной отмечалась и вычурность, например, она так определила слово "плакать": "Это промывание глаз слезами".

Можно отметить и еще одно следствие нарушения высших форм мышления (на что указывал Л. С. Выготский): когда нарушается мышление в понятиях, то на его место заступает низшая ступень мышления, человек не может стать над ситуацией, "соскальзывает" с плоскости абстракции и поддается конкретным, наглядным связям.

Известно, что непосредственная, наглядная форма познания является более элементарной, генетически низшей формой, чем образование понятий, и потому дольше сохраняется.

В дефектных случаях шизофрении мышление "соскальзывает" на эту генетически низшую форму. В своих мыслительных процессах такие больные преимущественно оперируют с конкретными наглядными связями; так, один больной шизофренией в стадии дефекта в ответ на замечание "Какой ты неустойчивый" встал и начал показывать, как он стоит, при этом он говорил: "Вот, смотрите, на ногах я стою устойчиво". Или другой больной на вопрос "Доволен ли ты собой?" отвечает: "Очень доволен, у меня есть хороший костюм... серый".

Экспериментально это состояние выявляется в невозможности понять отвлеченный смысл метафор и пословиц, больные при их комментировании дают только буквальное толкование. Наглядность проявляется и в других логических процессах. Например, больная 15 лет, ученица 8-го класса, не могла найти сходство между солнцем и печкой, так как "печку можно потушить, а солнце-то не потушишь".

При комбинировании такие больные употребляют элементарные методы работы, преимущественно метод проб и ошибок.

Они многословно отвечают на вопросы; ответы по существу у них чередуются с рядом соображений, не имеющих отношения к вопросу, а носящих характер пустого резонерства.

Таким образом, наш экспериментально-психологический материал позволяет отметить следующие формы нарушения мышления в дефектных состояниях при шизофрении.

1. Невозможность правильного обобщения ведет к поверхностному обобщению, когда часть начинает играть роль целого.

2. Аффективные и субъективные связи становятся на место логических.

3. Мышление спускается на генетически низшие ступени.

Все эти нарушения сопровождаются иногда многословием, пустым резонерством, эмоциональной опустошенностью, отсутствием интересов и бездеятельностью. Дефектные больные шизофренией делаются способными только к какой-нибудь простой автоматической деятельности. Например, дефектный больной шизофренией мог длительно выписывать из книги все слова, начинающиеся на букву "а".

Два момента необходимо отметить при оценке шизофренического дефекта: умение говорить, которое иногда маскирует дефект интеллекта, и наличие сохранной памяти. Интеллектуально развитые до приступа подростки, обладающие рядом приобретенных знаний, и после приступа в связи с сохранной памятью могут оперировать ими вполне правильно, тогда как понимание нового материала уже оказывается для них невозможным. Сведения и умения, полученные в школе, надолго придают больным шизофренией вид интеллектуально сохранных людей, тогда как при более углубленном исследовании структура мышления оказывается уже нарушенной.

Снижение интеллектуальной активности и нарушение высших интеллектуальных процессов неизбежно и неуклонно ведут к обеднению психики, к ослаблению ее гибкости. В эксперименте это проявляется в ослаблении переключаемости. Психика постепенно как бы окостеневает, начинает отмечаться склонность к персеверациям, получается однообразие, повторение одних и тех же мыслей, автоматизм мышления.

Таковы основные расстройства мышления в стадии дефекта.

При шизофрении отмечаются значительные нарушения эмоционально-волевой сферы. Об этих изменениях мы узнавали из бесед с больными, из наблюдения за их поведением на эксперименте, в отделении больницы, в классной комнате.

Наиболее отличительная черта в эмоциональности больных шизофренией - отсутствие эмоционального контакта, потеря чувства симпатии (" Ни до кого и ни до чего нет дела "). Больные иногда делаются грубыми, склонными к бестактным поступкам на фоне общего корректного поведения. Все они замкнутые, со значительной направленностью на свои переживания, у них очень большой эгоцентризм, они любят только себя, у них нет привязанности к родным. Мальчик 14 лет мог плакать над злоключениями, описанными в книге, а к своим родным был не только равнодушен, но и злобен.

Очень часто больные шизофренией жаловались на то, что они как будто мертвые, ничто не доставляет им радости, ко всему окружающему они совершенно равнодушны. Ученица художественного техникума 16 лет жаловалась, что она стала плохо успевать по рисованию, так как у нее нет эмоционального контакта с объектом, она совершенно равнодушна к нему.

Часто больные шизофренией заявляют, что они ничего не могут чувствовать непосредственно, они сначала обо всем рассуждают, а затем уже устанавливают свое эмоциональное отношение к чему-либо. Отмечается у них также двойственность чувств: девочка 16 лет заявляла, что она никогда не испытывает в полной мере чувства радости, всегда к нему примешивается чувство печали.

Многие больные шизофренией, бывшие до заболевания полноценными, хорошо учились, и, когда после заболевания начинали плохо успевать в школе, то мучительно переживали эти неуспехи, и это делало их злобными, раздражительными или мучительно печальными.

Один мальчик 16 лет остро переживал свою беспомощность в умственной работе; это переживание им своего крушения приводило его к постоянному закрыванию глаз: он сам ничего не хочет видеть и хочет, чтобы и его никто не видел. Его постоянные мысли о самоубийстве шли от этого чувства внутреннего крушения, весь он необычайно чувствительный, легко ранимый, комплексный.

Мы отмечали у многих подростков, больных шизофренией, интерес к тому, что было давно ("любовь к дальнему, отвращение к близкому"); они больше интересуются общими вопросами, а текущим моментом совсем не интересуются. В своем окружении они видят только плохое, а все хорошее, по их мнению, имеется только в Западной Европе. Один больной шизофренией хотел бы жить в Голландии ("Там чисто, уютно"). Самое красивое, как он считает, - это римское и греческое.

У детей и подростков, больных шизофренией, часто отмечаются волевые расстройства в виде значительного негативизма, т. е. стремление противодействовать в своих поступках тому, что от них требуется старшими.

Больные шизофренией часто отмечают у себя ослабление воли. Так, мальчик 16 лет, говорил, что он опустился, но не может взять себя в руки, ему иногда хочется что-нибудь сделать и в то же время появляется мысль, что ему не хочется, и так два желания появляются одновременно, но в конечном счете апатия и нежелание что-либо делать у него все же берут верх; часто у него бывают состояния, когда ему совсем не хочется жить.

Чаще всего больные жалуются на то, что они не способны заняться ничем продуктивным, так как они не могут делать напряжения, и, если они начинают выполнять какую-нибудь работу и она покажется им трудной, они ее тотчас бросают.

В работе такие больные также проявляют очень малую инициативу и все время нуждаются в стимулировании, а самостоятельно не принимаются ни за какое дело. Девочка 14 лет рассказывала, что себя она считает очень плохой, хуже всех; она не так делает, как нужно; она всегда склонна принять решение другого человека, а не свое; это недоверие к себе, мнение, будто она делает не так, как нужно, ведет к тому, что она переделывает каждое дело по несколько раз. Вследствие этого она очень медлительна в своей работе, а если девочку побуждать, она может улучшить работу, но это побуждение нужно все время повторять, иначе подсказанный импульс быстро угасает.

У многих больных шизофренией даже с формально сохранным интеллектом отмечается большая непродуктивность в учении. Один больной, когда его заставляли заниматься письмом, очень негодовал и говорил: "Вот из-за вашего глупого письма я не могу заняться своими личными делами!"

Некоторые из них предпочитают бесцельно бродить по отделению, чем заниматься какими-нибудь учебными предметами.

В работоспособности больных шизофренией отмечается такая особенность: в школе в течение года они занимались слабо и по некоторым предметам не успевали, учителям казалось, что они думают о чем-то другом; но в конце года такие ученики подтягивались и могли сдавать экзамены. У больных шизофренией нет достаточного напряжения, чтобы всегда работать равномерно, они не способны доводить до конца ни одну работу, но могут на короткий срок сосредоточиться и выполнить работу до конца.

В дальнейшем мы приведем несколько примеров детей и подростков, больных шизофренией в разных болезненных формах, с подробным психологическим анализом.

Наблюдение I. Мальчик 8 лет. При рождении имела место недлительная асфиксия; в младенческом возрасте перенес две легкие травмы. Раннее развитие: до 2 лет приступы ночных страхов с криком. С 2 лет трудности поведения: любил толкнуть, дернуть за ноги. Капризен. Всегда негативистичен, двигательно беспокоен. Любознателен, в 5,5 лет выучился самостоятельно читать. Любил книги, газеты.

С 5 лет придумывает небылицы, например, заявлял, что он может перелететь через забор. Моторно неловок, плохо пишет. С 8 лет недисциплинирован, упрям, груб, возбудим: в раздражении кричит, бранится, швыряет все, что попадается под руку. Неусидчив. В школе срывал уроки, исключен из школы.

В больнице проявлял большую легкость в словесном выражении. Много фантазировал. На эксперименте выявилось дисгармоничное развитие психики: мальчик хорошо одарен словесно, с легкостью мог выражать свои мысли, при беседе производил впечатление ребенка более старшего возраста. Хорошая память. Процессы логического мышления хорошие, мог находить различие и сходство в предметах (различие: доска непрозрачная, стекло прозрачное; сходство: солнце греет, и печка греет). Мог понять иносказательно некоторые метафоры и пословицы. Например, к метафоре "каменное сердце" дал правильное объяснение и заявил: "Когда обижают, видят и заступаются, а он видел и не заступился, значит у "него каменное сердце". Так же хорошо мог объяснить все пословицы. У него довольно большой запас представлений и понятий; в эксперименте на обобщение (в словесном плане) правильно подбирал необходимые термины, например, "час", "минута", и др. - время. "Три", "тысяча", "1/4", "сто" - числа. "Стук", "треск", "гром", "грохот" - звуки. Все остальное тоже было правильно.

Дата добавления: 2015-06-27