Славяне на Дону

ЧАСТЬ П. ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ПЛЕМЕНА В СОСТАВЕ ДРЕВНЕРУССКОЙ НАРОДНОСТИ

(Гочевском, Кветунском и Пищанском) найдены так называемые гривны со сгибнями (табл. XXXVI, 2), относимые к типично северянским украшениям. Все браслеты из северянских курганов — толстопрово­лочные, пластинчатые и витые (табл. XXXVI, S, 10} — принадлежат к общерусским типам. Они, как и перстни,— проволочные, пластинчатые, витые, щит­ковые и др. (табл. XXXVII, 8, 10—14, 18), относятся к редким находкам в северянских курганах. Очень редки здесь поясные пряжки (табл. XXXVII, 22, 23) и металлические пуговицы (табл. XXXVII, 16, 17).

Бытовые предметы в северянских курганах очень немногочисленны. Это железные ножи, кресала, гли­няные горшки и деревянные ведерки. Предметы во­оружения и орудия труда в погребения не клали. Исключением является опять-таки Гочевский могиль­ник, где встречены боевые и рабочие топоры, нако­нечник копья, сабля и стремя. В одном из Кветун-оких курганов найден железный скобель.

Из сказанного видно, что северянские курганы ха­рактеризуются бедным вещевым инвентарем. В этом отношении северяне могут быть сопоставлены со славянскими племенами днепровского правобе­режья — волынянами, древлянами и полянами.

Эволюция северянских древностей показана в табл. XXXVIII. Славяне, расселившиеся в днепров­ском лесостепном левобережье, по-видимому, не имели племенной организации, соответствующей летописным северянам. Скорее всего славянские колонисты представляли собой разрозненные группы праславян, стихийно двигавшиеся в северо-восточном направлении. Племенные особенности женского кос­тюма северян, как и само имя этого племени, сложи­лись уже на месте расселения — на средней Десне, в бассейне Сейма и Сулы. Очевидно, северяне как отдельная этнографическая единица восточного славянства сформировались в этом регионе в VIII— IX вв.

Славянские поселения VIII—X вв. того же облика, что в земле северян, известны также в верховьях Донского бассейна (карта 20). Как уже отмечалось, по одному из первых исследованных здесь городищ в с. Боршево Воронежской обл. эти памятники наз­ваны боршевскими.

Первые обследования славянских памятников здесь относятся к последним десятилетиям XIX в., когда воронежские краеведы произвели разведки не­которых поселений. В начале XX в. работы по изуче­нию памятников были продолжены. В 1905—1906 гг. раскапывались курганы Лысогорского могильника, насчитывающего до 350 насыпей. Выла высказана мысль о славянской, а не хазарской, как полагали раньше, принадлежности боршевских древностей (Мартинович А. И., 1908, с. 61—80).

В 1905 г. Большое Боршевское городище и примы­кающее к нему селище обследовал А. А. Спицын. На селище были проведены небольшие раскопки (OAK, 1905, с. 83).

Наиболее существенные изыскания' относятся к 1928—1929 гг., когда экспедиция под руководством

П. П. Ефименко провела раскопки на Большом и Малом Боршевских, Кузнецовском и Михайловском городищах, Боршевском селище и вскрыла несколько курганов, расположенных в трех могильниках (Ефименко П. П., Третьяков П. Я., 1948).

Эти работы окончательно установили, что памят­ники оставлены здесь славянским населением. П. П. Ефименко и П. Н. Третьяков датировали обсле­дованные ими поселения и курганы VIII—X вв., и эта датировка памятников боршевского типа стала общепризнанной.

В конце 20-х и в 30-е годы разведками боршевских памятников занимались воронежские краеведы, материалы раскопок которых изданы в книге П. П. Ефименко и П. Н. Третьякова (Ефименко П. П., Третьяков П. Н., 1948), а с 1948 г. планомерные ра­боты по изучению этих древностей вела А. II. Моска­ленко. Помимо больших разведывательных обследо­ваний, проведены значительные раскопки. Они охва­тили Большое Боршевское городище с прилегающим селищем, городища Малое Боршевское, Архангель­ское, Титчиха и курганы в с. Боршево (Москален­ко А. Я., 1956, с. 84-94; 1958, с. 137-145; 1963, с. 93—114; 1965; 1966а, с. 114—144).

В последние годы работы по изучению памятников боршевской культуры были продолжены А. Д. Пря-хиным и А. 3. Винниковым. Исследования А. Д. Пря-хина сосредоточились на р. Воргол (Пряхин А. Д., 1963, с. 115—122), А. 3. Винников ведет раскопки городищ и Курганов на р. Воронеж (Винников А. В., Мопса И. Я., 1977, с. 44, 45; Винников А. 3., Масты-кова А. В., 1979, с. 52, 53; Винников А. 3., 1980, с, 47, 48).

Славянские поселения на верхнем Допу представ­лены городищами и расположенными рядом селища­ми. Некоторые поселения VIII--X вв. основаны на скифских городищах, и в таких случаях население использовало прежние укрепления. Вновь построен­ные городища, как правило, занимали мыс, с наполь­ной стороны защищенный системой валов и рвов. Жилищами служили прямоугольные полуземлянки с деревянной облицовкой стен и в основном с печами-каменками в углу (табл. XXXIX, 10, 11).

Одним из наиболее исследованных памятников считается городище с прилегающим к нему открытым поселением близ хут. Титчиха (Москаленко А. Н., 1965). Городище устроено на мысе, ограниченном широкими оврагами. С напольной стороны оно было защищено дугообразными рвом и валом. Размеры городища около 120X100 м (табл. XXXIX, 9). Сразу за валом, на ровном плато, находилась неукреплен­ная часть поселения, занимавшая площадь около 350X170 м. Это одно из наиболее крупных поселений боршевской культуры.

Прорезав вал, археологи обнаружили внутренние деревянные срубные конструкции, характерные для древнерусских оборонительных сооружений.

В раскопе площадью свыше 7000 кв. м открыто 46 жилищ, из которых 19 располагались в мысовой части поселения, а 27 — на плато. Постройки неболь­шие, площадью 10—28 кв. м. Их котлованы в плане близки к квадратным, глубина — 0,2—1,2 м. Стены построек были срубными или столбовой конструкции. Печи занимали один из углов. Они строились чаще из камней, иногда из глины п камней или из глины.

ГЛАВА 6. ПЛЕМЕНА ЮГО-ВОСТОКА

Наряду со значительными по площади поселения­ми встречаются и сравнительно небольшие (Малое Боршевское, Кузнецовское, Ворголское). Среди бор-шевских городищ имеются мысовыё, островные и по­селения со сложным планом. Некоторые городища укреплены одним или двумя земляными валами с деревянными конструкциями, другие — только рвами.

Для боршевских поселений характерна лепная ке­рамика (табл. XL, 14—20). По форме сосудов и орна­ментации боршевская керамика тождественна ромен-ской. Различия между ними носят частный характер. Так, боршевские горшки в целом более приземисты, чем роменские; в боршевских памятниках почти нет горшков с вертикальной горловиной, обычных на роменских поселениях; в тесте боршевских сосудов нет дресвы; боршевские сосуды в меньшей степени орнаментированы, чем роменские (Ванников А. 3., 1978,с.55-61).

Основу хозяйства боршевского населения составля­ло пашенное земледелие. На поселениях найдены железные наральники того же типа, что и на ромен-ских памятниках, серпы вполне совершенной формы (табл. XXXIX, 12), обгорелые зерна пшеницы, ржи, ячменя, проса, гороха и бобов. Для хранения зерно­вых припасов сооружались ямы.

Племена боршевской культуры занимались также Скотоводством, охотой, рыбной ловлей и бортничест­вом. От охотничьего снаряжения сохранились много­численные наконечники стрел из 'кости и железа (табл. XL, 1—4). Железные наконечники могли быть и оружием. Весьма многочисленны на поселениях железные рыболовные крючки (табл. XL, 5), остроги, пешни, глиняные грузила и пряслица (табл. XL, 12, 13).

Раскопки зафиксировали занятия металлообработ­кой и металлургией. Обнаружено также несколько сотен железных предметов. Среди них имеются раз­личные бытовые находки, в тЬм числе кресала (табл. XL,> 7), а также поясные принадлежности (табл. XL, 8).

Развито было и бронзолитейиое ремесло: найдены глиняные и каменные тигли, литейные формочки, пинцет. Из цветного металла делали украшения (табл. XXXIX, 1—8). Пятилучевые и одно семилуче-вое височные кольца и лунницы изготовлены мест­ными мастерами по готовым образцам. Аналогичные височные украшения найдены в составе Железницко-го (Зарайского) клада в Рязанской обл. (Корзухи-на Г. Ф., 1954, с. 81, 82) и на Новотроицком городище роменской культуры.

Интересна бронзовая поясная бляшка из Большого Боршевского городища (табл. XL, 9). Она —округло-шестиугольная с рельефной розеткой посредине и с отходящими от нее тремя сердцевидными лепестками. Бляшка имеет аналогии в венгерских памятниках IХ-Хвв.

Довольно широко на боршевских поселениях было развито косторезное ремесло. Из кости и рога дела­лись острия (табл. XL, 10), наконечники стрел, иглы Дли плетения сетей, кочедыки, рукоятки, псалии, подвески и т. п.; из зубов животных — амулеты (табл. XL, 6). Одна роговая поделка, найденная на Большом Боршевском городище, 'имеет вид кривого острия с тыльным концом, обработанным в виде мор­ды животного (табл. XL, 11).

Погребальные памятники боршевских племен представлены курганами, которые по внешнему виду не отличаются от остальных восточнославянских по­лусферических насыпей. Обряд погребения — трупо-сожженис на стороне. В курганах около Большого Боршевского городища открыты деревянные камеры с остатками нескольких трупосожжений. Размеры камер 1,5—2,4x0,7—1,4 м, высота — 0,3—0,6 м. Каль­цинированные кости помещались в глиняных урнах. Кроме того, в камерах находились и сосуды без остат­ков сожжения, поставленные, вероятно, с приноше­ниями умершим. Вокруг домовин устраивались коль­цевые оградки, состоявшие из вертикально поставлен­ных деревянных плах.

Такие же курганы с обугленными погребальными камерами раскапывались и в других могильниках. Однако большинство боршевских погребальных на­сыпей содержало остатки трупосожжений без дере­вянных камер. Погребения в виде небольшого скопле­ния кальцинированных костей с глиняным сосудом или без него обычно располагаются на уровне погре­бенной почвы. В курганах Белогорского второго мо­гильника зафиксированы глиняные площадки или обгорелые плахи, перекрытые глиной, на которых помещались остатки кремации.

Датируются боршевские курганы IX—X вв., а бор­шевская культура в целом, как и роменская,—

VII 1-Х вв.

К числу наиболее ранних памятников относится, по-видимому, поселение в с. Ярлуково Липецкой обл., где при раскопках найдены сосуды, напоминающие по форме пражско-корчакские. Какие-либо датирую­щие предметы здесь не встречены, типологически горшки датированы К. И. Комаровым рубежом VII и

VIII вв. (Комаров К. И., 1972, с. 47-49).

Повесть временных лет, рассказывая о восточно­славянских племенах, не сообщает этнонима верхне­донских славян. Более того, в этнографическом введении Начальной летописи восточнославянская территория как будто ограничена на юго-востоке бассейнами Сейма и Сулы. Однако уже русские исто­рики второй половины XIX в. полагали, что славян­ские поселения не ограничивались этими реками, а достигали верхнего и среднего течения Дона. Вы­сказывались и догадки о племенной принадлежности славян Донского бассейна. Так, П. В. Голубовский считал их вятичами (Голубовский П. В., 1881, с. 4— 7). Д. И. Багалей — северянами (Багалей Д. И., 1882, с. 13—15), а Н. П. Барсов предполагал вятич-ско-северянскую колонизацию этих земель (Вар-сов Н. П., 1885, с. 77). М. С. Грушевский допускал, что вятичи из бассейна Дона под давлением степня­ков переселились на верхнюю Оку, в область своих соплеменников (Грушевсъкий М., 1910, с. 5-9).

А. А. Шахматов высказал предположение, что пер­воначально вятичи жили на Дону -и позднее оттуда расселились на Оку (Шахматов А. А., 1907, с. 720— 723). Исследователь строил свою гипотезу лишь на интерпретации косвенных свидетельств летописей. Позднее А. А. Шахматов отказался от вятичской атрибуции славян Донского бассейна, но все же пола­гая, что Рязанская земля была освоена славянами с двух сторон — с запада, по Оке, и с юга, из областей Донского бассейна (Шахматов А. А., 1919а, с. 35).

Дата добавления: 2015-06-28