Часть П. Восточнославянские племена в составе древнеРусской народности

Вятичи

Русские летописи связывают ареал вятичей с Окой. Повесть временных лет отмечает: «...а Вятъко седе съ родомъ своимъ по Оце, от него же прозвашася вя­тичи» (ПВЛ, I, с. 14), а под 964 г. в связи с походом Святослава на северо-восток говорится: «И иде на Оку реку и на Волгу, и налезе вятичи» (ПВЛ, I, с. 46, 47).

Вятичи не один раз упоминаются в летописях и позднее, особенно в связи с политическими события­ми XII в., и эти сведения позволяют в самых общих чертах наметить пределы вятичской земли. Под 1146 г. названы два вятичских города — Козельск и Дедославль. В первый из них бежал к вятичам Свято­слав Ольгович, во вггором созывается вятичское соб­рание, которое принимает решение воевать против Святослава Ольговича (ПСРЛ, II, с. 336-338). В опи­сании похода 1147 г. Святослава Ольговича на Влади­мира Давыдовича черниговского названы города Брянеск, Воробиин, Домагощь и Мценск, находив­шиеся поблизости от вятичской земли или на ее ок­раинах (ПСРЛ, II, с. 342). Впрочем, в XII в. летопис­ные «вятичи» были и административно-территориаль­ной единицей Черниговской земли, а границы послед­ней совсем не соответствовали пределам племенного (этнографического) региона вятичей (Зайцев А. К., 1975, с. 101-103).

Однако представляется несомненным, что админи­стративная область «Вятичи» была какой-то частью племенной территории. Поэтому география городов, указанных летописью в «Вятичах», может быть ис­пользована для реконструкции вятичской этнографи­ческой территории.

Под 1185 г. Карачев определенно отнесен к вятич-ским городам (ПСРЛ, II, с. 637). Кроме того, в «Вя­тичах» упоминаются города Воротииеск (на р. Выс-са, левом притоке Оки), Колтеск (на Оке), Мосальск (в бассейне Угры) и Серенск (в бассейне, Жиздры).

В поздних летописях имеются известия, что на во­стоке вятичская земля простиралась до рязанского течения Оки: «Вятичи и до сего дне, еже есть Рязан-ци» (ПСРЛ, XV, с. 23; XX, с. 42; XXII, с. 2). Таким образом, судя по летописям, территория расселения вятичей охватывала бассейны верхнего и среднего те­чения Оки.

Крупнейшие представители русской исторической географии Н. П. Барсов и М. К. Любавский предпри­нимали попытки детализировать границы вятичского расселения, привлекая данные топонимики и ланд­шафта. Искали также возможность использовать дан­ные диалектологии для реконструкции территории вятичей, но безуспешно. Наиболее аргументирован­ную и подробную картину вятичского расселения дали только археологические материалы.

Вятичские курганы с трупоположениями и их ве­щевые инвентаря были прекрасно систематизирова­ны и интерпретированы А. В. Арциховским (Арци-ховский А. В., 1930а). В небольшой по объему, но

очень насыщенной книге этот исследователь сумел обработать все накопленные к тому времени археоло­гические материалы по вятичам и сделать важные историко-археологические выводы, не потерявшие своего научного значения и поныне. Выделенные им предметы — семилопастные височные кольца, хру­стальные шарообразные и желтые стеклянные шаро­образные бусы, решетчатые перстни и пластинчатые загнутоконечные браслеты, весьма характерные для вятичей, позволили в деталях обрисовать вятичскую племенную территорию. Из названных вещей этни­чески определяющими для вятичей являются только семилопастные кольца. Остальные украшения, хотя и весьма часто встречаются в вятичских курганах, но известны и в некоторых других регионах восточно­славянской территории.

На основе распространения сеодилопастных височ­ных колец пределы вятичского племенного региона обрисовываются следующим образом (карта 21).

На западе вятичи соседили с северянами, радими­чами и кривичами. Западная граница вятичского аре­ала сначала шла по водоразделу Оки и Десны. В бас­сейнах Жиздры и Угры выделяется пограничная по­лоса шириной 10—30 км, где вятичские курганы сосу­ществовали с кривичскими. Эта полоса проходила по верховьям Жиздры и по притокам Угры — Болве, Рес-се и Снопоти. Далее, вятичская граница поднималась на север до верховье(в Москвы-реки, а потом повора­чивала на восток по направлению к верховьям Клязь­мы. Правобережье Москвы-реки целиком принадле­жало вятичам. Вятичи заходили и на левый берег этой реки (на 10—50 км севернее), но здесь вместе с вятичскими курганами встречаются и кривичские. Примерно около впадения Учи в Клязьму вятичская граница поворачивала на юго-восток и шла сначала по левобережью Москвы-реки, а потом — Оки.

Наиболее восточным пунктом с вятичскими височ­ными кольцами является Переяславль-Рязанский. Отсюда юго-восточная граница вятичей шла к верхо­вьям Оки, захватывая бассейн Прони, но не достигая бассейна Дона. Бассейн верхнего течения Оки цели­ком был вятичским.

В этом обширном вятичском регионе раскопано несколько тысяч курганов. Первые научные исследо­вания их относятся еще к 1838 г. (Чертков А. Д., 1838). Во второй половине XIX в. вятичские курганы изучала большая группа исследователей, среди кото­рых можно назвать А. П. Богданова, Н. Г. Керцелли, А. И. Кельсиева, А. М. Анастасьева, В. А. Городцова, А. И. Черепнина, И. И. Проходцева, В. Ф. Миллера, (Богданов А. П., 1867, с. 1-176; Керцелли Н. Г., 1878-1879, с. 9-12; Кельсиев А. И., 1885, с. 30-45; Миллер В. Ф., 1890, с. 182-186; Черепнин А. И., 1896, с. 130-152; 1898а, с. 53-76; 18986, с. 6-17; Городцов В. А., 1898, с. 217-235; Спицын А. А.,

1898. с. 334-340; Проходцев И. И., 1898, с. 81-85;

1899. с. 73-76; Милюков П. Я., 1899, с. 14-137).

Большие исследования курганов на кривичско-вя-тичском пограничье в самом конце XIX и первых де­сятилетиях XX в. провел Н. И. Булычев (Булы-чов Н. И., 1899а; 18996; 1903; 1913).

Из работ первых десятилетий XX в. можно упомя­нуть раскопки курганов в бассейне верхней Оки И. Е. Евсеева (Евсеев И. Е., 1908, с. 29-52). В 20-х годах курганными раскопками занимались А. В. Ар-

циховский (Арциховский A. S., 1928, с. 96—103), М. В. Городцов (Городцов М. В., 1928, с. 542-558) и другие.

После выхода в свет монографии А. В. Арциховско-го о вятичских курганах их полевые исследования продолжались почти ежегодно. Курганы раскапыва­ют очень многие исследователи как Москвы, так и периферийных центров. В Подмосковье их раскапы­вала кафедра археологии Московского государствен­ного университета, а в послевоенные годы — Музей истории и реконструкции Москвы. Некоторые сведе­ния о работах 30—40-х годов опубликованы в археоло­гическом сборнике, посвященном 800-летию Москвы (Арциховский А. В., 1947а,с. 17-19; 19476, с. 77-81; Бадер О. Н., 1947, с. 88—167). Материалы о раскопках курганов на территории Московской обл. последних десятилетий публиковались многими исследователя­ми (Латышева Г. П., 1954, с. 39—56; Авдусина Г. А., 1962, с. 272-285; Равдина Т. В., 1963, с. 213-217; 1966, с. 222-221-,-РозенфельдтР.Л., 1963, с. 218--220; 1966, с. 202-204; 1967, с. 106-109; 1973а, с. 62-65; 19736, с. 192-199; 1978, с. 81, 82; Векслер А. Г., 1970, с. 122-125; Юшко А. А., 1967, с. 48-53; 1972, с. 185-198; 1980, с. 82, 87).

В бассейне верхней Оки интересные результаты были получены при курганных раскопках П. С. Тка-чевского и К. Я. Виноградова, материалы которых не опубликованы. Т. Н. Никольская вела исследования в курганных могильниках Вороново и Лебедка (Ни­кольская Т. Я., 1959, с. 73-78,120,147), а С. А. Изю-мова — в могильниках, расположенных на территории Тульской обл. (ИзюмоеаС.А., 1957, с. 260,261; 1961, с. 252-258; 1964, с. 151-164; 1970а, с. 191-201; 19706, с. 237, 238). Плодотворно исследуются-и вя-тинекие поселения (Никольская Т. Н., 1977, с. 3—10).

В то время, когда А. В. Арциховский писал моно­графию о вятичских древностях, материалов о кур­ганах с трупосожжениями в исследуемом регионе бы­ло очень немного и они не были опубликованы. Ис­следователь привел слова летописца: «И радимичи, и вятичи, и северъ одинъ обычай имяху:...аще кто умряше, творяху тризну надъ нимъ, и по семь тво-ряху кладу велику, и възложахуть и на кладу, мер­твеца сожьжаху, и посемь собравше кости вложаху в судину малу, и поставляху на столпе на путех, еже творять вятичи и ныне» (ПВЛ, I, с. 15) —и сделал вывод, что до XII в. вятичи хоронили «на столпе, на путях», а от такого обряда на долю археологов ниче­го не остается (Арциховский А. В., 1930а, с. 151, 152).

Однако этимология древнерусского слова «столп» не ограничивается значением «столб», «бревно». В памятниках русской письменности XI—XVI вв. столпами называются и небольшие намогильные до­мики, и саркофаги (Рыбаков Б. А., 1970а, с. 43). Ле­тописец из Переяславля-Залесского, писавший в на­чале XIII в., добавил к слова'м текста Повести вре­менных лет о постановке погребального сосуда на столпе: «...и в курганы сыпаху», а «кладу великую» интерпретировал как «громада дров велия» (Летопи­сец Переяславля Суздальского, с. 4). В этой связи вятичюкий погребальный обряд в леггописном изло­жении можио понимать ка*к захоронение остатков трупосожжеозия в курганных насыпях с деревянными конструкциями в виде домиков, ^или столпов. Поэтому

поиски ранних курганов вятичей вполне закономер­ны.

Первым их настойчивые поиски начал П. Н. Треть­яков, который отнес к вятичам курганы середины I тысячелетия н. э. типа Шаньково, раскопанные в 80-х годах прошлого столетия Н. И. Булычевым в бассейне Угры (Третьяков П. Я., 1941, с. 48-51).

Однако по мере накопления новых материалов, в частности из широких раскопок на поселениях I ты­сячелетия н. э., оказалось, что древности типа ШанЬ-ково-^Почепок принадлежат неславянскому населе­нию. Это памятники мощинокой культуры, оставлен­ные предками летописной голяди.

Сведения о раскопках ранних вятичских курганов с трупосожжениями, которыми ныне располагает ар­хеология, были суммированы и анализированы в спе­циальной работе (Седов В. В., 1973, с. 10—16). Эти кур­ганы подразделяются на два типа. Курганы первого типа в целом идентичны погребальным насыпям дру­гих восточнославянских племен. В вятичском регио­не они наиболее распространены и встречены во всех пунктах, где 'имеются насыпи с трупосожжениями.

Среди наиболее Исследованных в земле вятичей на­зовем курганный могильник, расположенный в урочи-ще Игрище, в '0,5 км к северу от д. Лебедка в бассей­не Цона, левого притока Оки. В разные годы И. Е. Ев­сеевым, П. С. Ткачевским, К. Я. Виноградовым и Т. Н. Никольской здесь раскопано 32 кургана. Все они содержали захоронения по обряду трупосожже-ния. В большинстве случаев собранные с погребаль­ного костра кальцинированные кости кучкой или в глиняной урне помещены прямо в курганной на­сыпи, в ее основании или верхней части. Многие насыпи содержали по одному захоронению, другие-от двух до четырех. Большинство погребений лишено вещей. Вещи встречены только в двух захоронениях: в одном — сплавленные стеклянные бусы, биллоновая ажурная пряжка и медные спиральки, в другой -железная пряжка. Глиняные урны из курганов (табл. XLI, 5, 6) имеют аналогии Среди материалов расположенного рядом поселения, нижний слой ко­торого относится к VIII—X вв. (Никольская Т. Н., 1957, с. 176—197). Очевидно, Лебедкинские курганы Принадлежат к тому же времени.

Аналогичные курганы с захоронениями по обряду трупосожжения исследованы во многих местах по

Дата добавления: 2015-06-28