До новых снов с тобой. 5 страница

Том сидел, облокотившись спиной о стену, и шмыгал носом. Он как-то неловко повернул голову, услышав звук отпираемой двери, и тут же вновь отвёл глаза. Всё его тело выдавало жуткую болезненность. С губы стекала струйка крови. Под глазом красовался синий, с фиолетовым отливом, синяк. Руки как-то странно тряслись. Кофта, джинсы. Длинные рукава, капюшон на голове. Грязь.

Шаг в его сторону. На коленях к нему. Руками по щекам. Его лёгкое шипение сквозь зубы.

-Томми – приглушённо, к глазам уже бегут солёные капли. – Томми.

Глаза в глаза. Вновь рядом. Касаться руками, видеть его. Он так близко. Лёгкий поцелуй в подбородок. Улыбка.

Том чуть приподнимается и, едва улыбнувшись, утыкается носом в плечё брюнета. Лишь дыхание. Неловкие объятия, так чтобы не причинить, друг другу, боль, о который каждый из них и не ведает.

-Прости меня… - шёпот, слетающий с губ, в которых красуется колечко пирсинга.

Билл крепче прижимает к себе парня, от чего тот слабо стонет.

-Что они сделали с тобой? – ослабляя объятия, глядя в глаза.

-Ничего, - карие, цвета крепкого чая. – Ничего.

Кровь с губы и из носа струйками стекает на подбородок, оставляя за собой алую дорожку, и капает на кофту.

-Пошли в квартиру, я помогу встать, - шепчет Билл, не разрывая зрительный контакт и поднимаясь на ноги. – У тебя ничего не сломано? – протягивает руку, даёт возможность Тому опереться на себя.

-Билл, всё в порядке… - шёпот, - честно…

Мгновение. И Том обнимает, крепко, жадно. Шумно вдыхая запах друг друга. Лестничная площадка. Короткие, частые поцелуи. Его кровь по губам. Его руки по телу, под футболку.

-Я не могу без тебя, - сквозь ласки.

-Томми, - поцелуй.

Дверь, квартира. Глаза в глаза.

Стоило бы им что-то объяснять друг другу? Наверное, нет. Лучше молчать Неведенье лечит, успокаивает. Тут и без слов всё было предельно ясно.

Избитое тело Тома. Синяки теперь уже на бледной коже. Тусклые глаза, широкие зрачки. Худое тело. Просто деньги нужно возвращать вовремя.

Слишком поздняя ночь. Сильно большая усталость. Через чур много лжи. Лучше уснуть. Уснуть, обняв друг друга. Уснуть, целуя губы. Уснуть, шепча имена, по которым скучали. Уснуть с улыбкой. Уснуть просто рядом, просто держась за руки, утопая в темноте.

***

-Том! – невольный взвизг.

Парень лениво пытается приоткрыть глаза, не понимая, зачем брюнет так шумит.

-Что, Билли? – сонно.

-Том… - глухо, грустно. – Что это, Томми? Зачем ты так? – тяжёлый вздох, и брюнет выбегает из комнаты.

Парень, до сих пор лежащий на своей постели, распахивает глаза. И едва приподнимается, как боевые раны дают о себе знать ноющей пыткой. Стон. Ложится обратно.

-Билл! – громко, что бы услышал. – Билл? – но ему лишь вторит молчание, – Билл иди сюда! Слышишь? – тишина. – Билл, что случилось? Билл!

Так и не дождавшись не единого ответа, парень с тяжестью встаёт с кровати и, шаркая, углубляется в недра квартиры.

Вокруг тихо. Останавливается, заглядывает в зал. Глухой всхлип. Ванная. Тяжело вздыхая, идёт туда, начиная медленно осознавать происходящее. Мозг просто отказывается как-либо работать.

Белая дверь, чёрная плитка, скорчившаяся фигурка в углу. Звуки слёз.

-Билли? Что такое? – заботливо, тихо.

Заплаканные, красные глаза – ответ. Взгляд в упор.

-За что? – шёпот, хрип.

-Ты о чём?

-Взгляни на себя, Том? За что? Зачем? Я ведь знал! – вставая, повышая срывающийся голос.

-Я… я не… - непонимание в голосе, настороженность.

Вдруг голову будто прошибает током. Том стоит в одних джинсах. На нём нет футболки. Билл видел. Он всё понял. Он догадался. Следы. Признаки его безумия, знаки его ошибок, его игра – брюнет всё знает.

-Билл, - лишь губами.

-Зачем, Том? – крик рвётся сам собой.

Парень мгновенно хватает в свои объятия Билла, ничего не отвечая ему. Просто держать крепче – так легче, не глядя в его глаза. Брюнет же начинает с силой выдираться, бьёт в и так израненную грудь, пинает, плачет. Просто плачет, обессилено, громко. Сейчас можно быть слабым. Сейчас слишком больно. Том – наркоман.

Парень гладит волосы брюнета, целует его макушку, лоб, нос, щёки. Сцеловывает слёзы. Касается губ. Языком нежно врывается в рот, поглощая громкие рыдания. Билл отвечает. Слишком сложно. Всё слишком предсказуемо.

Тела опускаются на холодный пол. Том стягивает футболку с парня, целуёт шею, языком по ключице. Вкус слёз, он теперь всюду. Целует плечи. Запястья. Стоп.

-Билл, - настороженно, - почему у тебя синяки на руках?

В ответ лишь новый всхлип.

-Билл!

-Не спрашивай, слышишь, не спрашивай! Не смей меня спрашивать, предатель, - привстаёт, притягивает к себе и целует, жадно, властно, сквозь собственные рыдания.

Не надо вопросов. Сейчас слишком сложно лгать. Слишком многое выдадут слёзы.

Том отрывается от брюнета, смотрит в мутные раскрасневшиеся глаза, ловит болезненный взгляд. Целует живот. Спускается ниже. Билл стонет, откровенно, естественно, желанно. Парень чуть приспускает штаны брюнеты, продолжая покрывать тело поцелуями. Но тут Билл резко отпрянув, выползает из-под ничего непонимающего Тома.

-Стой! Не надо!

-Билл?

-Что нам теперь делать? Что? Скажи?

Том лишь опускает глаза.

-Мне нужны деньги.

Шок. Губами, как рыба. Глотки воздуха. Страх. Он не остановится.

-Ты… Как? – не зная, что говорить, как говорить.

-Я разберусь, Билл, - касаясь ладонью щеки, - Я всё решу.

-Я не хочу, чтобы ты вновь исчезал. Я не хочу, чтобы они делали тебе больно. Завяжи! Ради меня, не нужно больше этого, - берёт за руку, проводит тонкими пальцами по тому месту, куда вчера впивался шприц.

-Это всего лишь игра, Билл.

Такие люди не умеют останавливаться, и брюнет это понимает. Не хотя, не веря, понимает. Глухой стон. Крепкие объятия. Слишком страшно терять его. Слишком страшно остаться одному. Всё слишком. Вот только нет сил остановить. Остаётся подавать сигналы SOS. Но кому, если вокруг не души. И ведь никто не поможет. Они слишком парадоксально одиноки, ничтожны, не нужны. Часы глухо тикают в кухне, они против них, они воруют время. Оно не станет их ждать. Их никто не спасёт.

***

А затем начались ломки, крики, маты, ссоры. Ежедневно, постоянно. Боль в душе, на теле тяга. Всё ломается, рушится. Игла, вена, расширенные зрачки, и он вновь невменяем. Вновь уходит, вновь возвращается. И каждый раз нужны деньги. Долги растут, угрозы усложняются. Жизнь ничтожна. Спать вместе, чтобы просыпаться снова врозь. Где здесь реальность?

Том часто бьёт посуду. Он не отличает сон от яви, когда под кайфом. Он кричит, что Билл – его бред, чтобы он уходил. Но Билл не уходит. Хватает за руки, обнимает, шепчет, что это всё наркотики. И Том смеётся, жутко, страшно, уничтожающе. А затем тянет в спальню, рвёт одежду, целует кости, ласкает кожу, облизывает зоны интима и улыбается, скалится. Растягивает долго, тщательно. А затем входит жёстко, сразу, и трахает. Нет, они не занимаются любовью. Ведь это не Том вовсе. В такие моменты он тупо имеет брюнета. Насилием это не назовёшь. Ведь Билл согласен. Согласен даже так. Он стонет, царапает спину парня, выгибается, выворачивается, кричит, кусает. Безумцы.

Когда Тому становится совсем «хорошо», Билл запирается в ванной и ждёт, когда тот остынет, когда наркота сдаст обороты, когда Том начнёт ощущать себя человеком, когда его разум озарит осознание. Когда?

Они не ходят в университет. Ну, почти. Порой всё же пытаются посещать, чтобы не исключили, ведь это последняя ниточка, связывающая их с миром, где всё ещё существует свет. Ведь их бытие уже совсем потухло, там главенствует мрак. Но ведь говорят, надежда умирает последней? Врут?

-Том! Ты дома? – закрывая дверь за собой.

-Да – хрип.

Идёт в кухню - убежище наркомана. Кофе, сигарета, игла. Всё по порядку разложено на столе. Зомбирующий взгляд.

-Том, - тихо, садясь перед ним на колени.

Молчит.

-Томми, - касаясь руки, - слышишь? Не надо. Слышишь?

Резкий безумный взгляд прямо в глаза напротив – безмолвный ответ.

-Я, - брюнет сухо сглатывает, - Я ходил к доктору, и он посоветовал тебе обратить…

Звонкий смех, рвущий тишину комнаты. Звонкий смех, уничтожающий смелость. Резко встаёт, скидывая руку Билла.

-Что ты? Действительно думаешь меня спасать? Билл! Я же говорил, что всё в порядке.

-Но мы оба знаем, что это не так! – срываясь. – Том! Надо лечиться! Надо хотя бы попробовать!

-Отъе*ись от меня! Мне не надо помогать! Слышишь! У нас даже денег нет!

-Том! Там можно бесплатно! Там помогут! – тянет листок с телефоном.

Том выхватывает бумажку резко, с силой. И рвёт, тщательно, демонстративно.

-Я здоров! И если тебя, что-то не устраивает, тогда можешь ва… - осекается, замолкает.

Оба опускают глаза, и тишина удушающей вуалью виснет между ними. Минута. Стыд.

-Прости, - Том тихо подходит к брюнету, касается руки.

-Почему ты не хочешь себе помочь?

-Мне не помогут.

-Почему ты не веришь в себя? Зачем обрекаешь нас?

-Это всё сон Билл, дурной сон.

Брюнет прижимается к плечу парня и шумно вдыхает такой родной запах. Закрывает глаза.

-Пойдём, полежим немножко, - шёпот на ушко.

-Билли, мне надо…

-Чуть-чуть Том, пару минут… Я скучаю по тебе, – глаза в глаза.

Влажный, чуткий, чмокающий поцелуй.

-Я уйду сегодня.

-Вернёшься?

Кивает.

-Мне нужны деньги, у тебя есть у кого занять?

-Много? – глухо.

-Я в полном дерьме, Билл.

Вновь поцелуй.

***

Что чувствует коврик в вашей прихожей, когда по нему ежедневно проходятся ваши ноги? А что чувствует подстилка в общественном здании, терпящая множество незнакомых, чужих шагов. Им хорошо, они не могут чувствовать, осознавать, понимать.

Крики, громкие, рванные. Стоны, жадные, смелые. Он научился. Теперь научился. Джону нравится. Хорошая шлюха.

-Да, да… - сбитое дыхание, - Умница, детка. Тебе, - вздох, - нравится? Любишь папочку? – толчок за толчком

В ответ громкий стон! Ложь. Мерзко, тошно. Привычка. Теперь привычка.

Руки связанны за спиной. Во рту кляп с шариком. Так сексуальней, Джон в восторге. Дорогие игрушки для своей детки. Зато с Билли не надо предохраняться, он ведь чистенький. Зато Билл не прихотливый, делает, что прикажут – деньги правят миром, особенно таким. Брюнет красивый, а главное на него жутко встаёт.

Ещё можно пороть, Джон часто это делает. Можно пихать в него разные предметы, если очень хочется. Ещё можно приковывать его к кровати и заставлять сосать, затем размазывая сперму по его хрупкому телу, любуясь его ничтожностью. Давать ему фалоимитатор и наблюдать, как он сам себя имеет, при этом смачно дроча. Кончать ему в рот и в задницу. Можно всё, что пожелаешь. Он не станет протестовать. Он слишком зависим от денег. Ему крайне важен Том, который так и остаётся в неведении о такой «потрясающей подработке» брюнета.

В своей квартире Билл появляется лишь по «работе». Когда нужны деньги. А они нужны всегда. Кстати, плату за квартиру подняли. Добрая соседка нашептала хозяину, что мальчонка устраивает оргии, а за шум следует наказывать. Наказывать за всё. Наказывать за жизнь. Кто здесь прав? Кто тот самый каратель, который награждает подобными прелестями?

***

Но что же в это время делает Том? Почему он не пытается заработать на своё убийственное удовольствие самостоятельно? Почему не старался выплывать из рутины, в которой утопал?

Но разве такие пытаются? Разве они могут? Вся жизнь медленно, однако очень уверенно, стекается к одному. И это одно, увы, не отпустит. Таких не отпускает.

Мечась между собственным настоящим и бредом, Том просто пытался выживать. Таких, как он, не берут на работу. Такие никому не нужны. Да и им уже никто не нужен. Сделав один шаг в пропасть, называемую зависимостью, ты погружаешься в вечность. В вечность, из которой уже нет пути назад. Уже ничего нет.

Но разве так бывает? Разве нет того самого света в конце туннеля? Это каждый решает для себя сам.

И свет был. Свет, именуемый Биллом. Свет, ради которого ещё хотелось жить, ради которого каждый раз стремился домой. Свет.

Том не знал, откуда Билл приносит деньги также как и то, откуда у брюнета синяки на теле. Да, он спрашивал его. Но парень всегда уходил от темы. Всегда сбегал, прячась в пустословии. Иногда ссылался на то, что Том сильно агрессивен в постели под наркотиком, иногда на то, что просто неаккуратен. И Том ругал себя, считая, что это он приносит большую часть увечий брюнету. В их любви, пожалуй, поселилась беспросветная липкая ложь, что застилала глаза и лишь больнее делала обоим. Но при всём при этом, правда здесь была, отнюдь, не уместна.

Нет, они не лгали друг другу так открыто, выдавая собственные поступки. Они просто умело прятались. Билл никогда не уходил к Джону, когда Том был дома и был адекватен. Брюнет уходил тогда, когда было нужно. Когда Том ничего не осознавал, когда становилось сильно плохо, когда душила жизнь. Обычно они уходили вместе и возвращались практически одновременно, опаздывая друг за другом на пару часов. А иногда Билл уходил на несколько суток просто так. Но вопросов не было, ведь они не привыкли отчитываться друг перед другом, ведь у Билла всё ещё была своя квартира, своя личная жизнь. Свобода – главный приоритет.

А потом брюнет приносил деньги и говорил, что вновь пел в баре и не в одном, и то, что подрабатывал на авто-мойке и ещё всякий бред, не имеющий ни малейшего значения, ни малейшей истины.

Том же порой продавал свои вещи, которые ещё принадлежали ему, а не отцу. Иногда обменивал некоторые безделушки на наркоту. Всё ради неё. На неё работали, на неё жили, ради неё уничтожались, как физически, так и морально. Вот так всё просто в их сложном банальном мире. Так всё ненормально в их нормальности. Так всё неизменно и ужасающе легко.

***

Июнь. Пасмурно. Лето ворвалось предвидено неожиданно, окропляя город каплями летнего дождя круглыми сутками. Погода будто плакала, понимая, что вся эта тёплая суматоха не к чему, что она излишне, её не ждут. Уже ничего не ждут.

Дожили. Почему всё ещё живы? Потому, что такие не умирают. Они избранные жизнью. И теперь это хозяйка решила вдоволь наиграться ими, вдоволь нашутиться, посмотреть на что способны, довести до предела. Подопытные кролики. Но стоит ли всё скидывать на жизнь? Ведь некоторые говорят, что мы сами хозяева своей судьбы, и всё в наших руках? И кто прав?

-Хочешь? – шёпот на ухо.

Том подносит к губам ещё спящего парня ломтик шоколада, запах которого разносится приятным ароматом по комнате. Брюнет немного морщится, после чего открывает глаза и видит перед собой родную немного грустную улыбку.

Билл отрицательно качает головой, и кончики губ слегка приподнимаются.

Они так давно вот так просто не просыпались рядом. Так давно не было этой теплоты в глазах обоих. Но что это? Чувство вины? Или они просто совсем сошли с ума?

-Мы давно его не ели, правда? – чересчур глубокомысленно куда-то в пустоту.

-Да, – коротко, приглушённо, - давно.

Дождь продолжает навязчиво барабанить по стёклам крепко запертых окон.

-Поцелуй меня, пожалуйста, - просто просьба.

Том немного удивлённо оборачивается и мгновенно припадает к губам парня, лаская их. Отрывается.

-Спасибо, - отворачивается, закрывает глаза, глубоко вдыхая этот удушающий воздух.

Том же стягивает с тумбочки лежащую там сигарету, подкуривает, затягивается, дым в потолок.

-Билл.

-Что?

-Просто, ничего.

-Ммм…

Вновь молчание. Вновь затяжка.

-Ты хочешь спать?

-Нет.

-А я?

-А ты спишь! – поворачивается, взгляд на тлеющую сигарету. – И не хочешь просыпаться.

Том в ответ лишь подносит окурок к губам брюнета, давая сделать вредный вдох.

-Давай будем не вместе…

-Просто рядом, – продолжая его слова.

Том отстранённо горько улыбается, шепчет:

-Да

Билл же утыкается носом парню в бедро и жмурится.

-Не теряй веру, не отпускай надежду.

-А у нас она есть, Том?

-Мы же вдвоём. Мне хорошо.

-Мы ломаемся?

-Мы рушимся, наверное.

-Поцелуй меня, Том.

-Можно я буду любить тебя?

Билл не отвечает, лишь привстаёт, смотрит в упор, в глаза, и целует сам, бережно, робко, как в первый раз. Отпускает. Глаза, карие, чайные, в них, кажется слёзы. Но Том ведь никогда не плачет. Тогда что это?

-У нас всё будет хорошо, - самообман для него, для себя.

-Я верю тебе, Билли, - тянет к себе, жадно впивается в губы.

Влажные, сладкие поцелуи, в них горький привкус, в них скрыто молчание. Миллиметры кожи. Шея. Плечи. Руки. Пальцы. Изучая друг друга. Изучая до боли знакомые тела.

-Спой мне, - тихо сквозь поцелуи.

-Не отпускай меня, - ответ.

-Я держу, - вновь целуя, прямо в губы.

А потом вновь резинка вокруг руки. Игла. Так теперь обыденно. Огромные чёрные зрачки. Кто кого предал? Кому больнее?

***

Звонок на телефон. Вибрация.

-Да.

-Ну что детка?

-Во сколько?

-Ты мне нужен на ночь, - мерзкий смех.

-Хорошо, - бесцветно, отрешённо.

-Хочешь новость? С какой начать: с хорошей, с плохой?

-С хорошей.

-Ты предсказуем малыш, - слышно, как он надменно ухмыляется. – Сегодня подзаработаешь. Ты же хочешь денежек?

-А плохая? – не обращая внимания на издёвку.

-Ты теперь будешь отдаваться тем, кому скажу я.

Молчание. Лишь дыхание.

-Ну, что молчишь, крошка? Сказать нечего? – вновь смех. – Правильно, молчи. Ведь теперь тебе всё равно некуда деваться. До встречи.

Гудки. Короткие, пронзительные гудки. Обречённый.

***

Звонок в дверь всё той же маленькой квартирки – борделя. Щелчок замка. Четыре мужчины вваливаются в обитель мальчика по вызову. Во главе Джон и его самодовольная ухмылка.

-Знакомься, крошка. Это твои первые клиенты.

Три бугая ужасающе посмеиваются. Внушительные размеры их бицепсов уже не предвещают ничего хорошего. Билл лишь глупо кивает. Жестоко. Жестоко так существовать, отдаваясь в руки блёклой реальности, ни делая попыток сопротивляться. Хотя может быть это и есть та самая попытка выкарабкаться?

-Краш, ты спрашивал, любит ли детка играть? - прищуривается Джон. – Конечно, любит, правда котёнок? – жуть.

Тело охватывает сильный озноб, руки холодеют. Страшно, горько. Абстрагироваться, главное абстрагироваться. Том, он с ним, он держит. Его глаза. Всё будет хорошо, это лишь очередная неотъемлемая ночь.

Сильные руки сжимают запястья и ведут в «комнату пыток», где к кровати уже прикованы наручники, где лежат разные секс игрушки, где сегодня вновь будут уничтожать.

Раздевают, гладят тело, что-то говорят. Что? А важно ли. Кровать. На четвереньках, руки по одной оковывают в кандалы. Готов.

Кто-то говорит открыть рот - кляп. Кто-то надевает на глаза чёрную кожаную повязку – темно, мрак. Так лучше – не видеть, не знать лиц. Кто-то пристраивается сзади. Сразу три пальца со смазкой без предупреждений. Резко, жестко, готовя для себя. Затем член, сразу целиком. Большой, кажется до горла. Толчок, ещё, ещё. Кто-то начинает ласкать, дрочит брюнету. Билл невольно начинает стонать сквозь предмет во рту. Толчки сильней, руки крепче. Сперма растекается – парень чувствует, это невозможно не чувствовать. Отпускают. Выдыхает.

Затем ещё кто-то. Трахает. Всё однообразно, мерзко противно. Резко тянет на себя. Билл рывком валится подбородком на кровать, так, что задница остаётся торчать для кого-то. Смех Джона со стороны. Нет сил. Но это не конец.

После второго детку имеет третий. Долго. Тело уже, кажется, пропиталось белой слизью. Отпускают. Снимают наручники.

Парень бессильно валится на кровать. Чьи-то руки вытаскивают кляп. Жадный глоток воздуха. Чей-то язык врывается в рот, приходится отвечать. Второй язык уже облизывает соски, ещё кто-то активно дрочит Биллу, доводя до кондиции, но не давая кончать. Тело – предатель. Душа же уже давно разорвана этими крепкими мужскими руками. Ничего не видно.

Потом наступает тишина. Страх. Чей-то фалос тычется в губы. Снимают повязку. Трое мужчин нависают своими возбуждёнными телами над парнишкой и пытаются втиснуться в рот. Смазка обильно капает на губы. Удар в живот. Рот распахивается автоматически. Языком по головкам. Много спермы.

Один из мужчин отстраняется и раздвигает ноги Билла. Резко входит – несдержанный крик, сразу заглушаемый двумя мужчинами, которые по-прежнему принуждают сосать.

Похвалы и маты. Удары и поглаживания. Оргия. Но затем становится ещё хуже.

-Джо, а эта киска любит экстрим? Могу я его немного попугать?

Джон откровенно ржёт.

-О, Отто, твоя изобретательность не имеет границ. Я с удовольствием полюбуюсь.

И тут к глазам предстаёт нечто ужасное. Над истерзанным телом мальчика нависает мужчина, в руках которого покоится пушка. Он демонстративно заряжает пистолет и его тонкие губы принимают форму хищной улыбки. В глазах азартный ненормальный блеск.

-Ну что, малыш, поиграем в русскую рулетку. Но только по моим правилам, - смех, разливающийся по комнате из глоток трёх мужчин чуть поодаль. – Я сейчас вставлю это тебе в задницу, - кивок на оружие, - а ты будешь стонать и получать удовольствие, иначе твои кишки посетят твоё миленькое горлышко. Понятно изъясняюсь? – дыхание прямо в лицо.

Билл горько сглатывает. В глазах сконцентрировался дикий ужас. Сердце бьётся с сумасшедшей скоростью, кажется, пытаясь выпрыгнуть и сбежать из этого личного ада. Кивок. Лишь ели заметный кивок в ответ.

Мужчина медленно проводит дулом пистолета по телу парня, ведя металлический холод от губ вдоль по шее, касаясь выпирающих косточек ключицы. На мгновение останавливается в ямочке у горла и, демонстративно облизнувшись, касается губ, проникает языком в полость рта, мягкими движениями начинает ласкать. Сковывающий страх пронизывает всё тело брюнета, нет возможности даже шевельнуться. Чувствуя, что парень не отвечает, мужчина крепче прижимает ствол к побледневшему телу. Намёк понят. Мальчик начинает робко реагировать на касания мужчины, переплетая их языки и чуть слышно постанывая. Мужчина улыбается, чувствуя своё полнейшее превосходство. Отрывается. Смотрит в расширенные глаза парня и ещё раз коротко звонко целует. Затем вновь продолжает своё путешествие по худым формам брюнета, спуская пистолет всё ниже, скользя по животу, лёгким нажатием выделяя пупок. Ниже и ниже. Отводит оружие. Хищный взгляд. Страшно. Очень страшно. Легкая дрожь пронизывает тело Билла.

-Подними ноги, - вкрадчиво.

Брюнет лишь непонимающе смотрит, потеряв дар речи и не успевая осознавать, что происходит.

-Подними ноги, сказал, глупая шлюха. – шипение, улыбка.

Билл, уловив приказ, повинуется, едва приподнимая свои ноги, разведённые по обе стороны от мужчины.

-Выше, - довольно, - ещё выше.

Слушается беспрекословно – нет выхода.

-Парни, помогите мальчику, - смеясь обращается Отто к остальным, любующимся зрелищем.

Кто-то незамедлительно подходит. Две сильные руки обхватывают лодыжки, заставляя ноги согнуться в коленях и прижаться ими к плечам.

-Вот так, – торжествующе произносит мужчина. – Ну что, готов, малыш? А, и, кстати, Краш, хорошо пристроился, доставим мальчику двойное удовольствие.

Билл лишь закрыл глаза, понимая, что его ждёт. Два маньяка сейчас будут тупо насиловать его. Один из них отымет его в задницу, суя туда пушку, а второй пристроившись спереди, стоя возле лица и крепко держа ноги, заставит отсосать. Мерзко, противно, тошно и до безумия страшно.

Леденящий холодок касается кожи приподнятых ягодиц. Проходит вдоль промежности, доходя до яичек. Брюнет невольно начинает сжиматься, напрягая весь таз, и судорожно всхлипывает.

-Эй, киска, расслабься, – гортанно, возбуждённо. – Мне будет неудобно, если будешь зажиматься, да и тебе неприятно. И не забудь, как только я войду, любое твое лишнее движение, а тем более такое, может стоить тебе твоей никчёмной, ничтожной жизни. Так, что сдай обороты, сучёнок. Предохранитель я снял, так что поехали. Наслаждайся, - последнее слово произнесено слишком приторно надменно, слишком пафасно, слишком мерзко.

Вдох. И что-то холодное проникает во внутрь. Билл чувствует. Хочется слезть с этого предмета, но руки Краша крепко держат, а слова Отто гулом отдаются в памяти. Без лишних движений. Не дыша. Толчок – боль. Нет смазки. Толчок. Смех Джона со стороны. Толчок. Глаза распахнуты. Над головой нависает мерзкие части тела Краша. Смазка капает на губы. Отвратительный тошнотворный запах.

-Можешь приступать, - сквозь какой-то приглушённый гул в ушах слышит Билл. – Оближи мои яйца, - мерзкий голос, - его тело всё ближе к лицу.

Языком по стволу фаллоса, облизывая головку. Стоны от боли и по приказу Отто. Холодящие тело толчки.

Когда это кончится? Когда же пройдёт эта ночь? Закрывает глаза крепко, сильно. Сон. Это всё дурной сон. Том. Быстрее к нему. Когда всё закончится? К глазам подступают слёзы.

Сколько ещё прошло времени, Билл не знал. Окончив своё издевательство, мужчины отпустили несчастное тело, залитое спермой и смазкой. Ещё немного поболтали о чём-то, одеваясь. Брюнет уже не слышал, не осознавал, просто лежал, не шевелясь, не двигаясь, оставаясь в том же положении, в каком был. Только дыхание, немного сбивчивое, но глубокое. В глазах муть.

Кто-то чмокает в лоб, что-то коротко говорит, и хлопок двери. Ещё минута, две, три, пять. Приподнимается. Зелёные купюры на тумбе. Пересчитывает. Хорошо заплатили. Джон не обманул. Одежда на полу. Голым в ванную, медленно, ударяясь о косяки, как в бреду. Всё закончилось. Слёзы – теперь вечные спутники. Вода, обволакивающая тело. Вой, жуткий вой сквозь всхлипы. Тело, свернувшееся в клубок под тёплыми струями. Всё закончилось, чтобы жить ещё один день.

***

Том медленно подходит и кладёт голову на коленку брюнета, внимательно смотрит. Приятный хруст зелёного яблока. Солнце, льющееся яркими, тёплыми лучами сквозь открытое окно. Так давно его не было.

-Проснулся? – не отрываясь от книги в руках, внимательно штудируя написанное.

-Что читаешь? – улыбка в голосе, любуясь.

Билл немного приподнимает книжку, давая парню посмотреть название.

-Хм, да уж, мне это не многое дало. Классика. Тебе это интересно?

Резкий хлопок и книга уже на столе.

-Да, я люблю! – улыбка.

-И ты всё понимаешь, что там написано?

Мягкий смешок брюнета.

-Понимаю.

-Но там ведь на французском.

-Ты мне такой нравишься, - гладя по чёрным косичкам.

Том лишь едва приподнимается, садясь на колени, и обхватывает ладонями лицо Билла. Легонько притягивает к себе и утыкается носом к носу.

-У тебя самые красивые глаза, - поэтично, полушепотом.

-Что с тобою сегодня? – улыбка, цветущая на губах брюнета.

-Ничего, - Том притягивает парня ближе и едва касается губ, обводя языком контур.

Брюнет незамедлительно отвечает, уже обнимая парня и таща его на себя.

-Том, - шёпот сквозь чмоканья.

-М? – не отрываясь, полу-стон.

-Подожди, - чуть отстраняясь.

-Что? – сбивчиво дыша.

-Ты принимал лекарства, что я принёс? Ну, те обезболивающие и антидепрессанты.

-Всё, что угодно для тебя, - вновь поцелуй, уже стягивая футболку с Билла.

Парень озаряется улыбкой и уже сам набрасывается на Тома. Поднимаясь с кресла, кружась и ударяясь о косяки, молодые люди наслаждаются друг другом. Брюнет едва постанывает сквозь звонкий смех и такие сладкие касания.

Стол. Том валит брюнета на него, стягивает боксеры. Облизывает шею. Крепко прижимая к себе. Вдыхает его необыкновенный запах. Спускается ниже, обволакивая тело лаской. Билл выгибается навстречу, получая божественное удовольствие. Нирвана. Надежда. Кажется, она зажглась.

Солнце играется бликами на обнажённых худых телах, радуясь за ту любовь, что творится меж ними. Лёгкий ветерок, обволакивает парней, добавляя блаженства. Том забрасывает ноги Билла к себе на плечи, целуя каждый их миллиметрик.

-Том, - глухо дыша, - Том, нужна смазка.

-Ага, - касаясь губ, даря глубокий страстный поцелуй. - Подожди меня немного, хорошо?

-Быстрее, - отрываясь от любимого тела, - давай быстрее.

Том ещё раз коротко чмокает Билла и опрометью несётся в комнату.

Резкая головная боль. Крик. Тело сводится судорогой. Ступор. Дрожь. На колени на пол. Руки трясутся. Проснулся, окончательно проснулся.

-Том? – испуганный оклик.

Скукожившись на полу. Пальцы к вискам. Брюнет тот час вылетает из кухни.

-Томми, что... – замирает в коридоре, видя лежащего на полу парня.

-Бля*дь! – крик.

-Вставай, давай помогу, - подходя ближе.

-Отстань, не надо.

-Том, я…

-Я сказал, отвали, - пошатываясь, поднимается.

Идёт к ванной.

-Том, - обречённо.

Нет ответа.

-Не надо, - выдох, - выпей лекарства, станет легче.

Смешок в ответ. Билл бессильно бросается к парню и хватает за запястье.

-Ну, пожалуйста, давай попробуем бороться, - мольба.

Но Том лишь откидывает парня и идёт туда, к своей заветной единственной цели. Одержимый. А вечером вновь пойдёт дождь. Нет, света нет. Показалось.

Дата добавления: 2015-06-28