Сообщения из контрпереноса

Таубер (Tauber, 1954), Литл (Little, 1951) и детские терапевты Кольм (Colm 1955), Проктор (Proctor 1959) и Грин (Green 1972) уверены, что для пациента (и терапевта?) терапевтично, чтобы терапевт раскрывал свои сны и чувства. Но большинство авторов осторожно обходят этот вопрос и, как правило, придерживаются мнения, что контрпереносом с пациентом делиться не следует. Утверждение Гительсона (Gitelson, 1952), по-видимому, попадает между этими двумя полюсами: "Вы можете раскрывать себя настолько, насколько это необходимо, чтобы поддержать и подкрепить открытие пациентом реальной межличностной ситуации, в сопоставении с ситуацией переноса-контрпереноса". Здесь уместно замечание Фрейда в письме к Бинсвангеру 1913 года (1957).

Она одна из самых трудных технически в психоанализе. Я рассматриваю ее как более легко разрешимую на теоретическом уровне. То, что дается пациенту, действительно никогда не должно быть спонтанным аффектом, а всегда сознательно отмеренным. Кроме того, его должно быть больше или меньше по мере необходимости. Иногда очень много, но никогда прямо из бессознательного. Это я рассматриваю как некую формулу. Иными словами, всегда нужно узнавать собственный контрперенос и подниматься над ним, только тогда оказываешь свободен. Давать кому-то слишком мало из-за того, что любишь его, — это несправедливо по отношению к пациенту, и это техническая ошибка. Все это нелегко и, возможно, станет выполнимо только с возрастом.

Сам я из своего опыта уверен, что никогда не бывает правильным просто так раскрывать контрперенос, и что контртрансферный материал может быть изложен только в тех случаях, когда информация предсказуемо является полезной. Когда пациент угадывает, в каком состоянии чувств я нахожусь, я подкрепляю его восприятие в соответствии с принципом подкрепления тестирования реальности. Один делинквентный подросток, который провоцировал меня и вел себя деструктивно в моем офисе, спросил, злюсь ли я на него. Подтвердив его восприятие, я при этом спросил его, как эта информация может ему помочь. Он ответил: "Когда я знаю, что люди на самом деле обо мне думают, мне становится хорошо, и когда я знаю, что люди на меня злятся, это помогает мне себя контролировать".

В другой ситуации обсессивный семилетний мальчик без конца допрашивал меня после каждого из своих псевдо-провоцирующих действий: "Вы на меня злитесь, доктор?". Интерпретации на него, похоже, не оказывали никакого воздействия. Осознавая свое растущее раздражение, вспомнив убийственную ярость его матери в его адрес, и учитывая его собственное внутреннее бешенство, я бросил, отчасти в шутку, отчасти всерьез: "Я до того злюсь, что мог бы тебя убить". Вздрогнув, но довольный, он с энтузиазмом спросил: "В самом деле?". Взяв игрушечные пистолеты, он сказал "Теперь мы можем играть в то, что мы убиваем друг друга".

Дата добавления: 2015-06-28