Таким образом, в основе построения досудебного производства с претензией на его состязательность должны лежать следующие теоретические положения. 2 страница

1. В УПК предусмотрены такие средства проверки сообщений о преступлениях, как:

 осмотр места происшествия (ч.2 ст. 176 УПК);

 осмотр трупа (ч.4 ст.178 УПК);

 освидетельствование (ч.1 ст.179 УПК);

 производство документальных проверок, ревизий с привлечением специалистов (ч.1 ст.144 УПК);

 требования, поручения, запросы (ч.4 ст.21, ч.2 ст.144 УПК);

 принятие представленных потерпевшим, его представителем и другими лицами предметов и документов (ч.2 и 3 ст.86 УПК).

2. В иных федеральных законах, регламентирующих права должностных лиц и государственных органов, уполномоченных производить проверку сообщений о преступлениях, закреплены следующие средства: получение объяснений (опрос), исследование предметов и документов, досмотр и т.д.

3. Средства, предусмотренные ведомственными актами.

УПК недостаточно четко регламентирует средства проверки сообщений о преступлениях. В ее рамках возможно осуществление большого количества непроцессуальных действий, определенных другими отраслями права или ведомственными нормативными актами. Данная ситуация не совсем верна, поскольку уголовно-процессуальные отношения должны быть урегулированы нормами уголовно-процессуального права. Средства предварительной проверки, предусмотренные УПК, явно не удовлетворяют потребности практики для принятия законного и обоснованного итогового решения в стадии возбуждения уголовного дела.

В юридической литературе высказываются различные, порой противоречивые, суждения о необходимости расширения средств предварительной проверки, предусмотренных УПК.

В первую очередь речь идет о предоставлении возможности производства экспертиз на стадии возбуждения уголовного дела, без результатов которых иногда затруднительно или невозможно принять законное и обоснованное итоговое решение.

Предлагается разрешить производство допроса, выемки и других следственных действий, а также прямо закрепить в УПК возможность получения объяснений и истребования необходимых материалов (предметов и документов).

Порядок возбуждения уголовного дела

В соответствии с ч. 1 ст.146 УПК при наличии повода и основания орган дознания, дознаватель, руководитель следственного органа, следователь в пределах своей компетенции возбуждают уголовное дело, о чем выносится соответствующее постановление.

Компетенция должностных лиц по возбуждению уголовного дела ограничивается делами публичного и частно-публичного обвинения. Руководитель следственного органа, следователь, а также с согласия прокурора дознаватель возбуждают дело частного обвинения, только если преступление совершено в отношении лица, которое в силу зависимого или беспомощного состояния не может защищать свои права и законные интересы, а также если преступление совершено лицом, данные о котором неизвестны (ч. 4 ст.20 УПК).

По сложившейся практике компетенция органов предварительного расследования ограничивается также возбуждением дел о тех противоправных уголовно наказуемых деяниях, которые их должностные лица полномочны расследовать в соответствии с правилами предметной, территориальной, персональной и иной подследственности, хотя прямого указания на такое ограничение УПК не содержит.

Постановление о возбуждении уголовного дела состоит из вводной, описательно-мотивировочной и резолютивной частей.

В соответствии с ч.2 ст.146 УПК в постановлении о возбуждении уголовного дела указываются:

1) дата, время и место его вынесения;

2) кем оно вынесено;

3) повод и основание для возбуждения уголовного дела;

4) пункт, часть, статья УК, на основании которых возбуждается уголовное дело.

При установлении причастности определенного субъекта к совершению общественно опасного деяния дело необходимо возбудить в отношении лица, данное решение должно найти отражение в резолютивной части постановления.

Под возбуждением уголовного дела в отношении лица необходимо понимать правовой акт, выражающийся в последовательном вынесении уполномоченными должностными лицами решений о возбуждении уголовного дела по факту совершения преступления и признании определенного лица подозреваемым в связи с установлением достаточных данных (доказательств), указывающих на совершение этим лицом деяния, запрещенного уголовным законом.

В резолютивной части постановления также указывается о принятии уголовного дела к своему производству (ч.1 ст.156 УПК). Если же уголовное дело направляется прокурору для определения подследственности, то об этом в постановлении о возбуждении уголовного дела делается соответствующая отметка (ч.3 ст.146 УПК).

Копия постановления руководителя следственного органа, следователя, дознавателя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору. В случае если прокурор признает постановление о возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, он вправе в срок не позднее 24 часов с момента получения материалов, послуживших основанием для возбуждения уголовного дела, отменить постановление о возбуждении уголовного дела, о чем выносит мотивированное постановление.

При возбуждении уголовного дела капитанами морских или речных судов, находящихся в дальнем плавании, руководителями геолого-разведочных партий или зимовок, удаленных от мест расположения органов дознания, главами дипломатических представительств или консульских учреждений РФ прокурор незамедлительно уведомляется указанными лицами о начатом расследовании. В данном случае постановление о возбуждении уголовного дела передается прокурору незамедлительно при появлении для этого реальной возможности.

О принятом решении руководитель следственного органа, следователь и дознаватель незамедлительно уведомляют заявителя, а также лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело.

Дела о преступлениях, уголовное преследование по которым осуществляется в частном порядке, возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем мировому судье по правилам, содержащимся в ст.318 УПК.

В отношении отдельных категорий лиц, указанных в ч.1 ст.447 УПК, возбуждение уголовного дела осуществляется в порядке, предусмотренном ст.448 УПК.

Основания и порядок отказа в возбуждении уголовного дела

Основания для отказа в возбуждении уголовного дела

Согласно ч.1 ст.24 УПК уголовное дело не может быть возбуждено по ряду оснований.

1.  Отсутствие события преступления, что предполагает отсутствие самого факта (деяния), для расследования которого возбуждается производство.

2.  Отсутствие в деянии состава преступления означает, что сам факт деяния, совершенный конкретным лицом, установлен, но оно не предусмотрено либо не расценивается уголовным законом в качестве преступления вследствие того, что преступность и наказуемость деяния устранены уголовным законом, вступившим в силу после совершения этого деяния, либо отсутствуют предусмотренные законом условия для признания наличия состава преступления, либо деяние имело место и предусмотрено УК, но нет признаков, указывающих на умысел или неосторожность лица, его совершившего (казус), либо деяние совершено в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости, либо имел место добровольный отказ от совершения преступления, если фактически совершенное не содержит состава иного преступления; либо имеются установленные законом условия, исключающие уголовную наказуемость деяния.

Споры о разграничении п.1 и 2 ч.1 ст.24 УПК — явление в практике применения норм права нередкое. Возникают они, как правило, в тех случаях, когда определенное деяние совершено, но оказалось полностью или частично правомерным.

Поскольку обстоятельства, указанные в п.1 и 2 ч.1 ст.24 УПК, являются основаниями оправдательного приговора, целесообразно обратить внимание на то, что Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 30.06.1969 №4 «О судебном приговоре» давал руководящие разъяснения понятий «событие преступления» и «состав преступления». Отмечалось, что оправдательный приговор за неустановлением события преступления постановляется в случаях: 1) когда вменяемое подсудимому деяние не совершалось либо 2) когда указанные в обвинении последствия наступили: а) вследствие действий лица, которому причинен вред, или б) независимо от чьей-либо воли, например в результате стихийных сил природы. В иных случаях необходимо использовать такое основание, как отсутствие в деянии состава преступления. И хотя в данное время это постановление отменено, пользоваться его положениями в части разграничения оснований к отказу в возбуждении уголовного дела вполне допустимо.

Необходимо учитывать, что при отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления заявитель вправе осуществлять защиту своих прав в рамках гражданского судопроизводства.

Отказ в возбуждении уголовного дела по основанию, предусмотренному п.2 ч.1 ст.24 УПК, допускается лишь в отношении конкретного лица.

3.  Истечение сроков давности уголовного преследования определяется на основании ст.78 УК, в которой установлены сроки давности по различным категориям преступлений и сформулированы основные правила их применения. На стадии возбуждения уголовного дела достоверно установить сроки давности иногда бывает невозможно, так как для этого необходимо дать точную квалификацию деянию, что не входит в задачи первоначальной стадии уголовного процесса. Вместе с тем, когда уже на этом этапе нет сомнений в квалификации и, соответственно, можно установить срок давности преступления, данное обстоятельство может служить основанием для отказа в возбуждении уголовного дела.

4.  Смерть подозреваемого или обвиняемого влечет отказ в возбуждении уголовного дела, поскольку указанное обстоятельство свидетельствует об отсутствии субъекта преступления. Производство в отношении умершего может вестись только в интересах его реабилитации, т.е. восстановления его доброго имени, когда имеющиеся в деле материалы позволяют считать, что дело может быть прекращено по основаниям, дающим в соответствии со ст.133 УПК право на реабилитацию.

5.  Отсутствие заявления потерпевшего исключает производство по уголовным делам частного и частно-публичного обвинения. К первым относятся уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч.1 ст.115, ч.1 ст.116, ч.1 ст.129 и ст.130 УК. Эти дела возбуждаются не иначе, как по заявлению потерпевшего, его законного представителя и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым. К уголовным делам частно-публичного обвинения относятся производства о преступлениях, предусмотренных ч.1 ст.131, ч.1 ст.132, ч.1 ст.136, ч.1 ст.137, ч.1 ст.138, ч.1 ст.139, ст.145, ч.1 ст.146 и ч.1 ст.147 УК.

По этому же основанию необходимо отказывать в возбуждении уголовного дела, когда отсутствует заявление (согласие) руководителя коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, на привлечение к уголовной ответственности за преступление, предусмотренное гл. 23 УК, если в ходе проверки сообщения не удается определить, что вред причинен интересам других организаций, а также интересам граждан, общества и государства.

6. Отсутствие специального разрешения на возбуждение уголовного дела в отношении лиц, указанных в ч. 1 ст. 448 УПК. Если предусмотренный для отдельных категорий лиц (депутата, судьи и т.д.) «правовой барьер», необходимый для возбуждения уголовного дела, невозможно преодолеть, следует принять решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Порядок отказа в возбуждении уголовного дела

Решение об отказе в возбуждении уголовного дела оформляется мотивированным постановлением руководителя следственного органа, следователя, органа дознания или дознавателя, в котором должны быть изложены результаты проверки сообщения о преступлении, приведены данные, свидетельствующие об отсутствии конкретных, предусмотренных в законе оснований для возбуждения уголовного дела либо наличии основания отказа в возбуждении уголовного дела со ссылкой на пункт, часть, статью УПК и сформулировано решение об отказе в возбуждении уголовного дела.

Если проверялось сообщение о преступлении, связанное с подозрением в его совершении конкретного лица или лиц, то при вынесении постановления необходимо рассмотреть вопрос о возбуждении уголовного дела за заведомо ложный донос в отношении лица, заявившего или распространившего ложное сообщение о преступлении (ч.2 ст.148 УПК).

Если сообщение о преступлении было распространено средством массовой информации, оповещение о принятом решении направляется также в это средство массовой информации, которое обязано ее опубликовать.

Копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в течение 24 часов направляется прокурору, а также заявителю, которому разъясняется право обжаловать данное постановление прокурору, руководителю следственного органа или в суд и порядок обжалования, установленный в ст.124 и 125 УПК.

Признав отказ руководителя следственного органа, следователя в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, прокурор выносит мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов руководителю следственного органа для решения вопроса об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Признав постановление органа дознания, дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, прокурор отменяет его и направляет соответствующее постановление начальнику органа дознания со своими указаниями, устанавливая срок их исполнения.

Признав постановление об отказе в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, руководитель следственного органа отменяет его и возбуждает уголовное дело либо направляет материалы для дополнительной проверки со своими указаниями, устанавливая срок их исполнения.

Судья, признав отказ в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, выносит соответствующее постановление, направляет его для исполнения руководителю следственного органа или начальнику органа дознания и уведомляет об этом заявителя (ч. 7 ст.148 УПК).

2.Дискуссия о сущности предварительного расследования: полное, всестороннее и объективное исследование преступления или форма уголовного преследования. Проблемы дифференциации форм предварительного расследования. Многострадальное дознание. Реформа следственных органов. Проблема и перспективы создания единого Следственного комитета. Предложение об упразднении института привлечения в качестве обвиняемого. Значение для суда доказательств, полученных в ходе досудебного производства, условия их допустимости.

История досудебного производства – это своеобразная хронология противостояния сторонников и противников идей, положенных в основу судебно-правовой реформы 60-х годов XIX столетия, преследовавшей единственную и праведную цель создания поистине сильной, независимой и эффективной судебной власти, представителем которой на предварительном следствии, как известно, выступал судебный следователь.

Современная судебно-правовая реформа в России под влиянием положений принятой Конституции РФ 1993 г. не только теоретически, но и практически восприняла организацию уголовного судопроизводства, сориентированную на принцип разделения властей (соответственно, разделения функций). Действительно, провозглашение в ст.10 Конституции России данного правового установления требует такого построения государственного организма, где каждая его часть работала бы в системе и, одновременно автономно, отвечая “за свой участок”. В полной мере это относится и к уголовному судопроизводству, а применительно к настоящей работе “это положение возвращает к жизни вопрос об отделении на стадии предварительного досудебного исследования судебной власти в лице следователя от административной власти, соответствующие органы которой осуществляют уголовное преследование”[141].

С другой стороны, реформа уголовного процесса вообще и его досудебной фазы в частности, главным образом, определяются оптимальным внедрением в их процедуры и организационное построение состязательных начал производства по уголовному делу. При этом состязательность и равноправие сторон необходимо рассматривать как правовую связь, реально существующую и обеспечивающую организацию выполнения различных функций отдельными его субъектами[142].

Наука уголовного процесса наряду с традиционным признанием трехчленной системы функций аргументированно заявила о выделении еще одной самостоятельной функции – расследования[143]. Действительно, распространенная в литературе теория трех основных функций – обвинения, защиты и разрешения дела по существу – не отражает разнохарактерной деятельности всех участников процесса, в частности следователя. Представляется, что концепция признания расследования самостоятельной функцией уголовного процесса устраняет данный пробел.

Результаты проведенного исследования позволяют признать, что учение о процессуальных функциях столкнулось с особыми теоретическими трудностями применительно именно к стадии предварительного расследования. Рассматривая уголовно-процессуальную деятельность как совокупность уголовного преследования (обвинения), защиты и разрешения дела, М.С.Строгович утверждал, что на предварительном следствии “эти три функции слиты, соединены в руках следователя”[144]. На слабое место в концепции трех функций указал Н.Н.Полянский, который обратил внимание на то обстоятельство, что если следовать выводам М.С.Строговича, орган расследования до начала уголовного преследования фактически никаких функций не выполняет[145]. Очень осторожный и не совсем безоговорочный выход, устраняющий подобное противоречие, предложил В.М.Савицкий, который определил функцию расследования как “вспомогательную” для трех основных и определяющую, по его мнению, “неучтенную” деятельность следователя до начала уголовного преследования[146].

Наиболее точную и прогрессивную для тех времен, на наш взгляд, позицию занял Р.Д.Рахунов, который предложил выделять шесть процессуальных функций: расследование, обвинение, защиту, поддержание гражданского иска, защиту от иска, разрешение дела. Эти функции автор распределил между соответствующими субъектами уголовного процесса. При этом Р.Д.Рахунов подчеркивал, что “функция расследования дела – это не функция обвинения и с этой функцией не совпадает... следователь не осуществляет функции обвинения”[147]. Естественно, во времена полного отрицания состязательного досудебного производства подобная позиция была критикована за отказ от рассмотрения структуры процессуальной деятельности в этой части уголовного судопроизводства. Произошла, на наш взгляд, определенная подмена понятий и предмета дискуссии. Так, В.М.Савицкий в противовес Р.Д.Рахунову приходит, казалось бы, к логическому выводу: “…раз на предварительном следствии осуществляется функция защиты, значит, здесь обязательно есть и функция обвинения”[148]. Автора, в принципе, поддерживает В.М.Ларин[149]. Несколько уклонившись, по нашему мнению, от глубокого теоретического спора, М.С.Строгович заключил, что расследование дела “не уголовно-процессуальная функция, а стадия уголовного процесса – дознание и предварительное следствие”[150].

Никто не спорит, что предварительное расследование – это самостоятельная стадия уголовного процесса, в которой присутствуют функции обвинения и защиты, но в которой следователь, как правильно указывает Р.Д.Рахунов, согласно действующему законодательству имеет право разрешать судьбу уголовного дела по существу[151]. Вопрос стоит лишь о том, может ли следователь представлять сторону обвинения, осуществлять уголовное преследование либо он должен оставаться беспристрастным, как и судья, разрешая дело по существу.

Детально рассмотрев расследование как самостоятельную, причем не вспомогательную, а основную функцию уголовного процесса, М.М.Выдря сделал ряд практических выводов. Во-первых, в связи с органической взаимосвязью досудебного производства и судебного разбирательства надлежит распространить конституционный принцип независимости судей на следователя, и, во-вторых, наличие самостоятельной функции расследования обусловливает необходимость учреждения единого следственного аппарата[152]. Позицию автора аргументированно поддержала Л.В.Попова, которая утверждает, что “расследование – не просто другой термин, определяющий сложную и многогранную деятельность, в которой переплетаются различные функции, а самостоятельная процессуальная функция, представляющая собой результат интеграции ряда других, более узких по своей целенаправленности видов деятельности следователя...”[153].

Вместе с тем с точкой зрения М.М.Выдри в той части, что “функция расследования в значительной мере наполнена обвинительной деятельностью, без которой работа следователя практически немыслима”[154], можно согласиться, лишь только рассматривая положение современного российского следователя, законодательно привязанного к “обвинительной колеснице”. Допускается здесь, на наш взгляд, и старая теоретическая погрешность, не позволяющая рассматривать функцию расследования без отрыва от других функций, которые якобы “как бы наполняют ее, органически переплетаются с ней”[155]. Между тем подобное утверждение предлагает вновь вернуться к теоретическому спору М.С.Строговича и Н.Н.Полянского.

Скорее всего, данная дискуссия, на наш взгляд, и не могла привести к иным выводам, исходя из того, что проблема процессуальных функций рассматривалась вне ее связи с другими острыми вопросами современного российского уголовного процесса: развитием состязательных начал судопроизводства и, в частности, его досудебной фазы, а также распространения основных положений теории разделения властей на отечественный уголовный процесс.

Однако наступило время, когда Конституция Российской Федерации одним из краеугольных камней построения правового государства выделила именно теорию разделения властей, ценность которой не просто в разграничении функций государственных органов, а в создании механизма их взаимодействия, сдержек и противовесов, не допускающего злоупотребления полномочиями и одновременно обеспечивающего независимость одной власти от другой в пределах тех же полномочий. Правоохранительной системе государства, безусловно, должен быть присущ тот же механизм, не допускающий возложения на один орган различных по характеру функций, как и осуществление одной функции органами различных ветвей власти. В сфере уголовного процесса указанное положение должно найти отражение в разграничении функций обвинения, защиты, расследования и разрешения дела и, соответственно, в относительной автономности субъектов, осуществляющих эти функции. В этой связи И.Л.Петрухин считает очевидным, что в основе распределения юрисдикций между органом предварительного следствия, который, по его мнению, должен быть представлен следственным судьей, и прокурором “лежит тщательно продуманная концепция, опирающаяся на теорию разделения властей”[156].

Вместе с тем юридическая наука, изучая, в частности, библейскую историю и ее влияние на развитие права, установила и “обратную связь” интеграции теории разделения властей и судопроизводства. Так, исследуя вклад протоиерея А.Меня в развитие правовых идей в государстве, П.Баренбойм сделал вывод, что подход священнослужителя “в библейской оценке исполнительной власти позволил сформулировать и доказать концепцию, прямо вытекающую из текста Ветхого Завета – Концепцию о божественном происхождении, а стало быть, первичности судебной власти, что означает уточнение происхождения главной конституционной идеи, составляющей основу доктрины разделения властей”[157].

Признание того, что каждая функция в системе уголовной юстиции должна иметь самостоятельное и независимое организационное воплощение, – одно из ключевых положений перестройки этой системы. Нельзя возлагать на один и тот же орган несколько функций, потому что функция, которую по тем или иным причинам данный орган оценивает как главную, подавляет или ставит в подчиненное положение выполнение других функций. Именно поэтому нельзя возлагать на прокурора надзор за законностью, руководство следствием и поддержание государственного обвинения, а на следователя – рассмотрение ходатайств защиты либо объективную оценку собранных по делу доказательств, на основании которых формируется обвинение или принимается решение о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям.

Разграничение процессуальных функций при равенстве процессуальных возможностей и определяет смысл принципа состязательности в уголовном процессе. Признание права на состязание – это признание права за состязающимися сторонами использовать равные права и возможности для обоснования своих утверждений и требований, а также оспаривания утверждений и требований другой стороны. Именно отталкиваясь от этих положений, можно определить место и статус следователя в состязательном уголовном процессе и, соответственно, пути оптимизации института предварительного расследования в этом направлении.

Следует, тем не менее, сразу оговориться, что добиться практической реализации принципа состязательности при производстве предварительного расследования в том виде, как он действует в судебном разбирательстве и как его рассматривает теория уголовного процесса, скорее всего, не представляется возможным. На то есть ряд объективных причин. Во-первых, следователя никогда не удастся освободить от активной роли в уголовном процессе, как это можно и нужно сделать с судом. Следователь – только арбитр, пассивно наблюдающий за ходом производства по делу – это, конечно, нонсенс. Во-вторых, очевидно, что распространить принципы гласности и устности судопроизводства на эту стадию уголовного процесса также в полной мере не удастся. Но задача и не в том, чтобы производить расследование по правилам, присущим судебному разбирательству, главное – в другом. Освободить следователя от обвинительных функций и тем самым вплотную приблизиться к разрешению этой проблемы, оптимально наполнить досудебное производство состязательными началами, вполневозможно и необходимо.

В последние годы, особенно после принятия Конституции Российской Федерации, провозгласившей в ч.3 ст.123 состязательность и равноправие сторон при осуществлении судопроизводства, как уже отмечалось, научная мысль больше стала ориентироваться на распространение этого принципа и на досудебные стадии уголовного процесса, чаще всего опираясь на положение о разделении процессуальных функций сторон судопроизводства.

Заметив, что данная норма Основного закона государства приблизила Россию к Международному пакту о гражданских и политических правах, предусматривающему состязательные начала на всех стадиях уголовного процесса, Ю.И.Стецовский более подробно остановился на проблемах практической реализации данного принципа при действующем тогда уголовно-процессуальном законодательстве. Так, по мнению автора, принятый 17 января 1992 г. Закон о Прокуратуре России принцип состязательности игнорирует, а в руках следователя по-прежнему сосредоточены противоположные функции обвинения и защиты, что угрожает правам человека и препятствует установлению истины. Основное направление деятельности следователя – уголовное преследование. Он же рассматривает ходатайства стороны защиты. Взаимоисключающими функциями также являются расследование и надзор за ним, возложение их обоих на один орган – прокуратуру, что противоречит здравому смыслу, ибо “надзор за самим собой – фикция, оборачивающаяся множеством сломанных судеб”. В связи с этим, автор заключает: “…это не состязательность, а карикатура на нее”[158].

Для последовательного проведения принципа состязательности и равноправия сторон не только в судебном заседании, но и на предварительном следствии А.П.Гуськова предлагает усилить контрольную функцию суда в досудебном производстве и конкретизировать полномочия участников процесса. В этих же целях функции обвинения, защиты и разрешения дела, по мнению автора, не должны возлагаться на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо, а следователь в предварительном следствии не может быть обвинителем. Автор предполагает возложить функцию обвинения исключительно на прокурора-обвинителя, а для обеспечения всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела в предварительном следствии ввести в уголовный процесс следственного судью, который должен стать независимым от прокурора и выполнять свои функции под контролем суда по разрешению дела на предварительном следствии[159].

Группа авторов Концепции уголовно-процессуального законодательства, признав за советским уголовным процессом его неоинквизиционный характер, отметила наиболее существенные проявления этого именно в соединении в лице органов, ведущих процесс, функций обвинения, защиты и разрешения дела, признание примата государственного интереса, фактическое игнорирование гарантий прав личности, теоретически оправдываемое “гуманизмом по отношению к обществу”[160]. Вместе с тем признание в Концепции ориентации пореформенного уголовного судопроизводства на смешанную модель “с некоторыми элементами состязательности”[161], с неполной состязательностью входит в противоречие с созданной здесь же конструкцией “следователь – орган обвинения”, как и дознаватель, и прокурор.

На данное обстоятельство обратили внимание И.Л.Петрухин и Э.Ф.Куцова. Полемизируя с авторами Концепции уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, они выступают за полностью состязательное предварительное следствие, “где функцию обвинения выполнял бы прокурор, защиты – обвиняемый и адвокат, а следователь осуществлял бы исследование обстоятельств дела и принимал решения под контролем судебной власти”[162]. Авторы предлагают обратиться к опыту Франции, где предварительное следствие по делам о тяжких преступлениях проводит следственный судья (при этом значительны полномочия и судебной полиции), либо дореволюционной России: “Принадлежность к судебной власти органа, осуществляющего предварительное следствие, обеспечивает его независимость” и освобождает от выполнения обвинительных функций[163].

Дата добавления: 2017-01-14