Б. Абстрактная гарантия

Кроме изложенного подхода мыслимы еще несколько вариантов решения проблемы, отличающихся от него скорее технически, чем сущностно.

Так, К.И. Скловский, отталкиваясь от того, что защита оборота подразумевает ответственность продавца за отсуждение вещи собственником и что ст. 461 ГК РФ оказалась, по существу, парализованной, предложил отделить ответственность за эвикцию от судьбы продажи, придать ей независимость от договора (абстрактность) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. С. 367 - 368.

Указывается, что в этом случае сохраняется "система нашего права, основанная на вполне справедливом запрете продажи чужого" <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

По предложенной К.И. Скловским модели ответственность за эвикцию возникает не потому, что действительна продажа чужого, а потому, что вводится условная фигура разъединения ответственности за эвикцию и договора купли-продажи вещи; одна сделка (по установлению ответственности на случай эвикции) становится независимой от другой. Содержащееся в каждой продаже явно или подразумеваемым образом заявление о том, что вещь принадлежит продавцу, никому не заложена и т.п., приобретает значение самостоятельного обещания, за нарушение которого продавец несет самостоятельную ответственность, даже если продажа в целом и оказалась ничтожной <1>.

--------------------------------

<1> См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве.

К.И. Скловский отмечает, что это абстрактное разъединение делает ненужными дальнейшие попытки обнаружить в нашем праве следы вещного договора. С помощью одной абстракции, по мнению К.И. Скловского, более уместной в нашем праве, мы устраняем необходимость в другой абстракции, в наше право не вписывающейся и излишней <1>.

--------------------------------

<1> Там же.

Такой необычный взгляд, возможно, оправдан исторически. Как мы видели, на определенных этапах соглашение о гарантии от эвикции в том или ином виде присоединялось к договору купли-продажи и само по себе рассматривалось как нечто отдельное, причем это было некогда свойственно и для римского права.

Другое дело, что гарантия давалась постольку, поскольку вещь продается, отдается покупателю навсегда. Чтобы обеспечить последнее, у разных народов гарантия становилась естественным спутником купли-продажи, а затем связь ее с куплей-продажей стала настолько тесной, что они слились в одно целое. И теперь, говоря о купле-продаже без гарантии от эвикции, говорим ли мы вообще о купле-продаже в нормальном смысле слова (тем более что наш закон - п. 2 ст. 461 ГК РФ не позволяет ее исключить или ограничить (по крайней мере такое впечатление может создаться при первом приближении))?

Поэтому представляется, что ни понимание согласования условия о гарантии как отдельной сделки, ни тем более ее абстрактный характер не соответствуют современному российскому праву. Более того, сами стороны вряд ли желают этого, заключая договор купли-продажи. Они видят одну сделку и рассматривают ее как единое целое. Здесь нет места двум актам, каждый из которых порождает взаимосвязанные обязательства.

К сожалению, можно констатировать, что предложенный К.И. Скловским подход не в меньшей степени посягает на систему нашего права (в части представлений о договоре купли-продажи, чье значение в этой системе трудно переоценить), чем предложение увидеть в ней вещный договор.

Более того, по сути, рассматриваемое решение идентично основанному на принципе разъединения обязательственной сделки купли-продажи и вещного договора, переносящего право собственности. Что останется от договора купли-продажи чужого, если вещь была оплачена и передана покупателю? Ответ понятен: обязанности, вытекающие из гарантии от эвикции. С этой точки зрения предложение К.И. Скловского - остроумное изложение принципа разъединения обязательственной и вещной (распорядительной) сделок, искусно сделанное без упоминания последней.

Дата добавления: 2017-01-14