Творчество Якоба Йорданса (1593-1678)

Полную противоположность Ван-Дейку представляет собой Якоб Йорданс (1593—1678). Как и Рубенс, он был учеником ван Ноорта. В мастерской Рубенса не состоял, но был в близких отношениях, с мастером и выполнял с ним некоторые коллективные работы. Не побывав в Италии, испытал сильное воздействие Караваджо и поздней группы его последователей (в особенности Строцци). В некоторых ранних работах Иорданса («Святое семейство», Мюнхен) воздействие Караваджо ощущается необыкновенно отчетливо и в типах, и в сильных контрастах света и тени, и даже в композиции.

«Святое семейство», 1614-1618, Мюнхен

Искусство Иорданса немыслимо без Рубенса, и в то же время оно совершенно самобытно и представляет собой такую же коренную переработку стиля Рубенса, как и живопись Ван-Дейка, но в прямо противоположном направлении — в сторону демократизации образов, часто с оттенком первобытной мощи, но также грубости и тривиальности.

Подобно Рубенсу, и Йорданс тяготеет к изображению обнаженного тела («Геракл у богини плодородия»). Но в его культе обнаженного тела идеал здоровых, пышных форм явно подчеркивает тяжесть, массивность оплывших жиром тел, с одной стороны,— изобилие, с другой — медлительность темпа. И в этом смысле можно сказать, что в мифологических картинах Иорданса часто монументальный размах неотделим от пародии.

Так же как и Рубенс, Йорданс любил использовать тёплую цветовую палитру, натурализм. Йорданс не добился значительного признания как портретист, однако хорошо умел отображать характеры и был наблюдательным художником. Его крестьянские сцены и масштабные полотна в стиле морализма оказали влияние на творчество Яна Стена.

Йорданс часто писал полотна по мотивам пословиц с участием большого количества персонажей разных возрастов, например, многочисленные "Праздники бобового короля". В этих бытовых зарисовках часто встречаются элементы грубоватого юмора. Хотя Йорданс во многом продолжал мотивы творчества Рубенса, его работы отличаются склонностью к большему реализму, наличием большего числа персонажей и присутствием элементов бурлеска даже на полотнах на религиозные или мифологические темы.

Элементы пародии еще сильнее выступают в религиозных композициях Иорданса («Изгнание торгующих из храма», где в толкотне даже нет места для руки Христа, где все смотрят на старика, барахтающегося на спине, и где господствуют второстепенные эпизоды, написанные с поразительной живостью и зоркостью,— жирные монахи, старухи с очками, негры, коровы). Быть может, талант Иорданса всего сильнее развертывается там, где он не ставит себе никаких возвышенных целей, где он по самой задаче ближе к реальности, к элементарным инстинктам человека и к обыденным ситуациям народного быта. Вместе с тем Иорданс, как и Рубенс, всегда мифологизирует быт. Таковы многократно повторяемые художником темы: «Сатир в гостях у крестьянина» — картина, существующая в многочисленных вариантах и поражающая богатством оттенков карнации, сочностью рефлексов и игрой полутонов и буквально наполненная крепкими запахами фламандской земли; или «Праздник бобового короля», где семейное торжество превращается в подлинное обжорство, где пахнет жареным и спиртным, где хохочут, справляют свои естественные надобности, хлебают, жуют и предаются всем инстинктам плоти.

«Изгнание торгующих из храма»,

«Сатир в доме крестьян», 1620

В деревнях, в ремесленных кварталах города он находил своих героев. В них живописец Иорданс подмечал избыток здоровья, энергии, удовлетворенности жизнью. Они примитивны, полны стихийной непосредственности в проявлениях чувств, безудержны в своих влечениях и страстях. Художник запечатлел их крупные массивные фигуры, лица, возбужденные азартным криком, их своеобразные нравы и обычаи. Иорданс был связан с реалистической традицией старонидерландской живописи, он часто черпал сюжеты своих картин в пословицах, поговорках, баснях; вместе с тем в его живописи чувствуется влияние Караваджо — его крупнофигурных композиций и контрастной светотени. В картине Иорданса «Сатир в гостях у крестьянина» (около 1620, Москва, Государственный музей изобразительного искусства имени А. С. Пушкина) сюжет заимствован из басни Эзопа, но переосмыслен в современном народном духе, в традициях фламандского искусства. Художник рассказывает о дружбе крестьянина со сказочным жителем лесов сатиром как о реальном событии. Находясь в гостях у крестьянина, сатир с удивлением замечает, что крестьянин в одном случае дует на руки, чтобы согреть их, в другом дует на похлебку, чтобы остудить ее. Сатир воспринимает эти непонятные ему действия крестьянина как двоедушие и возмущенный уходит.
Образ античного козлоногого божества для Иорданса столь же реален, конкретен, что и образы простонародья, он воплотил ту же могучую физическую и внутреннюю природную силу, которую художник передал в современном ему человеке. Мощные объемы близких натуре фигур крестьян и сатира лепятся живописными пятнами, контрастной светотенью, плотно заполняя сжатое пространство крупнофигурной композиции. Благодаря низкому горизонту они возвышаются над зрителем и приобретают особую значительность. Нанесенные сочной кистью густые краски тепло-охристого тона, синие, коричневато-желтые, красные звучат мощным жизнеутверждающим аккордом.
Своеобразие творчества Иорданса ярче проявляется в больших жанровых кpyпнoфигуpных композициях. К числу наиболее характерных относится «Праздник бобового короля» (около 1638, Санкт-Петербург, Эрмитаж). Это изображение жизни «в цвету», жизни, «льющейся через край». Безудержное веселье охватило людей всех возрастов, сгрудившихся за столом, заваленным яствами. Движение пронизывает группу и как бы вырывается за пределы рамы, вовлекая зрителя в бурную пирушку. Пластика форм, темпераментная мимика и жесты акцентированы тонкими переходами света к полупрозрачным теням, характерными для зрелого мастерства Иорданса, в творчестве которого жанровая картина приобрела монументально-зрелищный характер.
После смерти Рубенса и Антониса ван Дейка Иорданс остался главой фламандской школы живописи. Но постепенно от картины к картине у него все больше ощущалась утрата непосредственности, в больших алтарных композициях появился ложный пафос.

«Бобовый король», 1638, Эрмитаж

Дата добавления: 2015-07-13