Поверх принципа власти

Еще один шаг в интерпретации связан с приближением к ата­раксии, апартейа и греческая автаркия созерцания в СеЫзепкеИ (нем. спокойствие, хладнокровие) Эккарта, потом у Хайдеггера. Эта интерпретация хорошо представлена Аленом де Либера в его книге «Осмыслить средние века»¹²⁴: понятие «СеШззепкеН» — это, как отмечает Хайдеггер, «древнее слово», обозначающее спокой­ствие, равновесие души перед лицом вещей, или, говоря словами Эккарта, это слово обозначает «отказ от собственной воли в пользу божественной воли».

В такой интерпретации это становится эквивалентом аристо­телевской формулы «Никомаховой этики», о который мы говори­ли выше, — «бесстрастия и безмятежности», иначе говоря, — доб­родетели, понимаемой как отсутствие страстей, араНЫга. Однако Ален де Либера добавляет — то, что Се1а$$епкеИ означает собой ко­нец инструментальной концепции мысли, которая всегда возвра-

¹²¹ Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. С. 82.

¹²² С1 ЕЫе^^. ЗШез Ша1 аге еззепИаЦу Ьу-ргодис(. СатЪгЫ

е, 1983.

¹²³ Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. С. 310. '

¹²⁴ СГ. ПЪегаА. ее. Решегаи Моуеп В

е. Р., 1991.

щается к одному и тому же эквиваленту, сформулированному Ла-каном, в соответствии с которым говорить, что «человек мыслит при помощи своей души», означает говорить, что человек мыслит вместе с мыслью Аристотеля.

Отказ Эккарта является более чем аристотелевским, так как он соединяется с неизменным духом неоплатонизма. «Отказ явля­ется новым именем мысли в действии, мысли, которая не мыслит ни о чем, избегает всего, позволяя существование каждой вещи, в том числе и Бога». Всему позволено существовать: не является ли это уничтожением самой идеи власти? У Аристотеля, как отмеча­ет Либера, мы не оказываемся в такой мистической схеме. В «Ни-комаховой этике» Аристотель утверждает, что деятельность бога отмечена созерцанием: «Для богов вся вообще жизнь блаженна, а для людей — лишь настолько, насколько присутствует в ней некое подобие такой деятельности»¹²⁵. При этом Аристотель утверждает, что человек должен не только созерцать, вести теоретическую де­ятельность, но и действовать как политическое животное, т.е. вес­ти политическую жизнь.

Нужно сказать, что ни Аристотель, ни иные эллинические школы (эпикурейцы, например, или стоики) никогда не забывали о том, что человеческое существо не является богом. Этическое совершенствование в нем является способом устранения власти. И именно к такому идеалу необходимо стремиться. Это наглядно видно на примере рассуждения Аристотеля в «Никомаховой эти­ке» о дружбе. Он выделяет совершенную дружбу, которая «бывает между людьми добродетельными и по добродетели друг другу по­добными, ибо они одинаково желают друг для друга собственно блага постольку, поскольку добродетельны, а добродетельны они сами по себе. А те, кто желают друзьям блага ради них, друзья по преимуществу»¹²⁶. В таком отношении, как видим, отсутствует властное отношение, которое, как правило, предполагает извест­ное неравенство между двумя людьми или двумя сторонами.

«Есть и другой род дружбы, — утверждает Аристотель, - осно­ванный на превосходстве (одной стороны)... Во всех этих друж­бах, основанных на превосходстве, дружеское чувство должно

¹²⁵ Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. С. 285.

¹²⁶ Там же. С. 223.

быть пропорционально, а именно: к лучшему больше питают дружбу, чем он (к другим), и к тому же, кто больше оказывает по­мощь, тоже и соответственно ко всякому другому из лучших, ибо, когда дружеское чувство соответствует достоинству, тогда получа­ется в каком-то смысле уравненность, что и считается присущим дружбе»¹²⁷. В такой дружбе неравенство является ключевым поня­тием: один индивид довлеет над другим. И это означает, что меж­ду ними устанавливается властное отношение. Иерархия неравен­ства греческого общества и политические модели общества, выдви­гавшиеся и Аристотелем, и Платоном, нам лишний раз напоминают, что власть осуществляется на основе неравенства.

Дата добавления: 2015-07-13