Власть элиты. В. Парето

ВЛАСТЬ СОЦИАЛЬНЫХ КЛАССОВ

Зададимся извечным вопросом: кто обладает властью? Со­гласно марксистским представлениям властные феномены связа­ны с классовыми отношениями и особенно — с позицией эконо­мически господствующего класса. Согласно марксизму государ­ство своей сущностью и деятельностью выражает господство самого могущественного класса, который в своих руках удержива­ет юридический аппарат и суверенную силу, используя их в своих интересах. И хотя, с точки зрения марксистов, этатическая форма власти имеет универсальный характер, в капиталистическом об­ществе государство является буржуазным.

В то же время социальное господство, власть влияния, отно­шения неравенства внутри глобального социального поля также

¹ ВоигсНеи Р. СИдейюш йе 5осю1о

1е. Р., 1984. Р. 113.

отражают сложившиеся в обществе асимметрические экономи­ческие позиции различных социальных сил и классов в производ­ственных отношениях, пользуясь марксистской терминологией. В самом общем виде, как считают марксисты, отношения между уп­равляющими и управляемыми определяет борьба между соци­альными классами. В этих отношениях, значит, отражаются раз­личия, которые характеризуют место тех или иных социальных сил в экономической области. Через призму производственного процесса маркистами освещается и воспроизводство классов, и феномены господства. В отношениях между оппозиционными классами также проявляются отношения господства. Это в пол­ной мере относится к отношениям между управляющими и уп­равляемыми, а также к отношениям господства тех или иных со­циальных актеров или господствующего класса над частью эконо­мической, социальной и т.п. организациями общества.

Эту, быть может, несколько упрощенную схему развивал П. Бур-дье, который наряду с концепцией экономического капитала, столь дорогой для марксистов, использует концепцию культурно­го капитала. Обе эти концепции в конечном счете характеризуют власть и господство, а также отношения неравенства между инди­видами, обладающими различными капиталами.

Что представляет собой экономический капитал? Экономи­ческий капитал — это совокупность различных (финансовых, ва­лютных и т.п.) ресурсов, играющих решающую роль в развитии экономики. Что же касается так называемого культурного капита­ла, то этим понятием выражается степень образованности того или иного индивида или группы индивидов (например, диплом об окончании престижного учебного заведения или аттестат о сте­пени научной подготовки). Группа наиболее хорошо образован­ных людей представляет собой элиту общества, значительная часть которой наделяется властными полномочиями и функция­ми. Сюда же относится и так называемый символический капи­тал, которым обладают по наследству представители знатных се­мей и кланов.

В марксистской традиции именно способ производства опре­деляет позиции классов и социальную иерархию. В таком подходе отношения господства как бы вписываются в глобальные феноме­ны, являющиеся изначально экономическими. И потому анализ

глобального господства осуществляется на основе использования концепций производительных сил, производственных отношений и социальных классов, которые увязываются с учетом экономичес­кого состояния общества. Инфраструктура дает возможность опре­делить и выявить суперструктуру, включая и отношения между теми, кто господствует, и теми, кто подчиняется (или угнетается).

К. Маркс и его последователи превращают социальные клас­сы в основное звено диалектики взаимоотношений власти и гос­подства. К. Маркс выделяет три крупные социальные группы при капитализме: наемные рабочие, капиталисты и земельные соб­ственники, живущие соответственно на заработную плату, при­быль и земельную ренту.

Схема марксистской теории проста: «Бог - это производи­тельные силы», как говорил зять К. Маркса Поль Лафарг. Капита­листическое общество делится на различные группы, обладающие неравной силой в вопросах господства. Способ неравного распре­деления властных ресурсов в социальных полях применим к сово­купностям индивидов, определяемых по их месту в процессе про­изводства. Такой подход П. Бурдье дополняет тем, что к экономи­ческому капиталу он добавляет культурный капитал. «Первичные различия, - утверждает П. Бурдье, — при помощи которых опре­деляют классы по условиям их существования, находят свое выра­жение в концепции глобального объема капитала как совокупнос­ти ресурсов и эффективно используемой власти, а также капитала экономического, капитала культурного и капитала социального: различные классы (и фракции класса) распределяются таким об­разом, что начинают с тех классов, чьи позиции лучше в эконо­мическом и культурном капиталах, и заканчивают теми классами, чьи позиции в этом отношении выглядят слабее»⁵¹⁴.

Таким образом, согласно П. Бурдье, класс определяет облада­ние экономическим или культурным капиталом. И это обладание подтверждает принцип господства, а также изначальные истоки разделения общества на управляющих и управляемых. Здесь берут начало комплексные формы соперничества и микростратегии борьбы за власть, о чем речь пойдет впереди. Такое понимание дает возможность достаточно определенного ответа на вечный

³¹⁴ ВоигсНеи Р. Ьа В15Ипспоп. Р., 1979. Р. 128.

вопрос: «Кто правит?» А правят обладатели благ и капиталов, ко­торые стремятся к воспроизводству своего привилегированного положения в экономическом и культурном планах.

Как видим, марксистская схема была обогащена П. Бурдье, так как конфликт между управляющими и управляемыми предпо­лагает, по его мнению, учет символического и культурного капи­талов. И потому классовая борьба как бы выходит за рамки только экономических вопросов. Существование класса в обществе пред­полагает игру властей, стратегий, норм и ценностей и т.д. Господ­ство класса осуществляется утонченно, для чего используются возможности символов и престижа.

Необходимо подчеркнуть, что господство социальных групп или классов определяется не только их экономической позицией, материальным статусом, функциями и доходами. Для того чтобы реально осуществлять власть, они нуждаются в признании, в пре­стиже. Взятие власти представляет собой не только занятие опре­деленной экономической позиции. Оно означает утверждение господства благодаря силе, подчас поражающей воображение. Здесь берут начало утверждение неких символов, навязываемых обществу, торжественные действа, многочисленные приемы обольщения населения, т.е. все то, что демонстрирует правящий слой или класс в качестве господствующей силы. И потому в по­литической науке говорится о власти символов.

Таким образом, социальными классами обозначаются форми­рования, которые характеризуются престижем и ценностями. Это понятие в большей или меньшей степени связано с тем, что назы­вается честью, достоинством, символической силой, лежащих в основе господства внутри социальных классов и групп. Именно это дает нам понять П. Бурдье, использующий понятие культур­ного господства.

Целям комплексификации и уточнения традиционной марк­систской схемы, идущей от процесса производства к отношениям господства, служит и концепция габитуса, предложенная П. Бур­дье. Габитус (НаЫШз), согласно П. Бурдье, представляет собой то, что прочно «оседает» в человеке: система завоеванных и интерио-ризированных диспозиций, присущих той или иной социальной группе. И эта система является поддержкой процесса осуществле­ния власти. Так, психосоциальная структура, инкорпорированная

27 Заказ 125

гражданами, позволяет более глубоко понять классовую борьбу и феномены господства и подчинения в обществе. И действитель­но, в каждом из граждан данной страны заложена своеобразная матрица ожиданий, регулирующая политические вкусы и выборы людей. При этом нам чрезвычайно важно отметить тот факт, что господство является естественным тогда, когда оно адекватно от­ражает эту матрицу.

В современных условиях концепция класса не в полной мере выражает социальные реалии постиндустриального общества. Сам П. Бурдье говорит об атомизации и даже распаде классов, подлинное понимание которых закладывается на пересечении экономики и культуры. Так, скажем вслед за П. Бурдье учителя, будучи наемными работниками, обладают особой властью куль­турной природы внутри класса лиц наемного труда. Но и внутри слоя учителей имеется свое культурное разделение. И потому со­циальное поле может включать в себя представителей определен­ного множества классов. И получается, что даже в рамках интер­претации П. Бурдье, по сути дела, невозможно четко выразить по­нятие класса, а марксистская схема просто утрачивает былое значение⁵¹⁵.

Данная позиция, безусловно, является дискуссионной. Она имеет как сторонников, так и противников. Не вступая в эту дис­куссию, мы лишь стремимся отметить глубокие изменения, про­исходящие в социальной структуре развитых стран, а также в структуре власти. Классовая борьба, в свою очередь, диверсифи­цируется и получает в "современных условиях чаще всего свое про­должение в деятельности групп давления и разнообразных групп, объединенных вокруг общего интереса.

Как мы уже отмечали, К. Маркс анализирует власть классов. В отличие от него В. Парето различает элиту и массу граждан в обществе, руководителей и тех, кто подчиняется им. Элита, буду-

чи господствующим меньшинством, занимает в вопросах господ­ства стратегические позиции.

Вильфредо Парето (1848-1923) итальянский социолог и эко­номист, возглавлявший с 1912 г. кафедру социологии в универси­тете г. Лозанны. Автор «Курса политической экономии» (1896) стал знаменитым после опубликования в 1916 г. «Трактата общей социологии».

В. Парето предложил два определения понятия элиты. Со­гласно одному из них под элитой понимается правящее меньшин­ство, осуществляющее политические функции. К этой правящей и политической элите добавляется элита в общем и широком смысле слова, которая представляет собой господствующее мень­шинство, занимающее самые высокие позиции в профессиональ­ных сферах и иерархиях и в силу этого располагающее властными полномочиями.

Кто же социально правит в обществе? Именно элита в широ­ком смысле слова как категория социально «преуспевшая» и за­нимающая господствующие позиции в обеспечении равновесия в обществе, удерживающая в некотором смысле вожжи власти.

«Предположим, — пишет В. Парето, — что во всех областях человеческой деятельности каждому индивиду определяется ин­декс, которым отмечаются его способности, и этот индекс опре­деляется примерно так же, как ставятся оценки на экзаменах по различным предметам, изучаемым в школе. Например, тому, кто преуспел в своей профессии, мы поставим 10. Тому, кто не приоб­рел ни одного клиента, мы ставим 1, а ноль может получить тот, кто просто является кретином. Тому, кто заработал миллионы, вне зависимости от того, хорошо это или плохо, мы ставим 10. Тому, кто зарабатывает тысячи франков, мы ставим 6. Тому, кто просто не умер с голоду, мы поставим 1. Тому, кто госпитализирован в приюте для бедняков, мы поставим 0... И таким образом продол­жая, мы можем дать оценки во всех областях человеческой дея­тельности... В итоге мы определим класс тех, кто обладает самыми высокими индексами в отрасли их деятельности, и назовем этот класс элитой. Всякое другое имя и даже просто буква алфавита могли бы быть использованы для цели, определенной выше»⁵¹⁶.

⁵¹⁵ См. подробнее: Желтое В.В., Желтое М.В. История западной со­циологии: этапы, идеи, школы. С. 716-724.

⁵¹⁶ РагеЮ V. ТгаИё йе зосю1о

1е вёпёга1е. Р., 1965. Р. 1296-1297.

27*

При этом Парето различает неправящую элиту и элиту, играю­щую роль нотабля в правлении. Правящая элита прямо связана с государственной властью, и потому она нас более всего интересует.

Правящая элита представляет собой меньшинство, господ­ствующее над массой, в целом согласной с тем, что элита руково­дит ею. И это руководство, как отмечал еще Н. Макиавелли, осу­ществляется либо силой, либо при помощи хитрости. И потому он говорил о «львах» и «лисицах» как двух группах правящей эли­ты. И Парето использует такое воображаемое разделение элиты, говоря о двух типах семей, или категорий, политических элит: се­мья львов и семья лисиц.

Можно утверждать, что социальное и политическое равнове­сие не является устойчиво стабильным по времени. Отсюда воз­никает потребность в циркуляции элит: история показывает, что правящие меньшинства, находясь у власти, постепенно приходят в упадок, и сама жизнь требует обновления элиты за счет включе­ния в нее представителей из более низких по социальному поло­жению слоев общества. В конечном счете это обновление может приводить и приводит к замене элиты новым правящим мень­шинством, которое обретает господство в политическом и соци­альном поле.

«Нужно учитывать способ, при помощи которого различные группы населения перемешиваются. Те, кто переходит из одной группы в другую, привносят туда некоторые тенденции, чувства, способности, которые они приобрели в группе, выходцами из ко­торой они являются... Этот феномен назвали циркуляцией элит»^5П.

Короче говоря, при помощи проникновения в элиту предста­вителей иных социальных слоев общества происходит обновление правящего слоя.

Концепция В. Парето была подвергнута жесткой критике со стороны крупного политолога Р. Арона, который в одной из своих работ назвал итальянского социолога «предтечей фашизма». При этом Р. Арон говорит, что Парето разоблачает упадок буржуазии, не исключая тем самым возможность победы народных классов в политическом соперничестве. Но эта теория, утверждает Р. Арон, совершает ошибку, предполагая, что «современные общества оп-

ределяются правящим классом, в то время как они характеризу­ются соперничеством между^правящими категориями»⁵¹⁸.

Остановим свое внимание на этом положении. В. Парето ана­лизирует макрогруппы. Его интересует весь правящий класс, а не различные социальные группы (категории, используя терминоло­гию Р. Арона), находящиеся у власти. Однако доктрина «циркуля­ции элит» оказывается весьма продуктивной при анализе глобаль­ного общества. Парето в своем творчестве обращает пристальное внимание на вопросы социальной разнородности общества, что отвечает нынешнему состоянию развитых стран.

Трудно переоценить вклад элит в развитие общества. Именно элиты порождают и утверждают нормы, ценности, культуру. С де­ятельностью элит связано появление идей века Просвещения. Аристократические салоны в период господства аристократии на­деляли посетителей репутацией и способствовали появлению пи­сателей и мыслителей. Аристократия тем самым будила философ­ский дух.

Не следует упускать из виду и тот факт, что власть элиты ко­ренится в совокупности идей и идеологий, присущих тому или иному времени и выражающих созидательные и защитительные ценности этого времени. Личные способности членов элиты по­зволяют им занимать стратегические позиции в структурах власти и эффективно действовать во имя осуществления разделяемых ими идей и идеологий. Элиты в некотором смысле являются зер­калом эпохи, ее изобретением, ее богатством. Словом, элита как социальный и политический феномен обозначает едва ли не глав­ное измерение власти.

7.4. Власть технократических элит: от Бернхема до Гэлбрейта

Вкладом в дальнейшее развитие представлений о власти стали работы американского социолога Джеймса Бернхема. Бывший в пору своей молодости троцкистом, Бернхем постепенно пришел к выводу, что идея социализма и капитализма остается в прошлом. И «виной» тому — растущая комплексность мировой экономики.

⁵¹⁷ ИМ Р. 1299.

⁵¹⁸ Агоп К. Ьа 1иПе ее с1аззе8. Р., 1964. Р. 278.

Свои идеи он изложил в книге «Революция управляющих» («Тке тапе

епа1 геУоШюп»), опубликованной в 1941 г. В ней он выдвига­ет идею появления в современном обществе элит организаторов.

Д. Бернхем утверждал, что в XIX в. господствовали собствен­ники. В XX в. сформировалась олигархия менеджеров (управляю­щих). Появляется, что называется, «общество менеджеров». Из рук собственников власть переходит в итоге в руки нового класса -технократов, которые осуществляют властные функции, господ­ствуют, принимают решения.

Д. Бернхем развивает свою теорию «революции менеджеров», полагая, что мир находится в переходном периоде, в ходе которо­го претерпевают изменения основные институты общества. В США эти изменения произошли в ЗО-е годы текущего столетия, когда начался переход от буржуазного общества к обществу компе­тентных менеджеров. «Мы можем теперь дать предварительное из­ложение теории революции менеджеров, — пишет Д. Бернхем, — теории, которая дает нам ответ на наш главный вопрос. Согласно этой теории, мы находимся сейчас в переходном периоде, харак­теризующемся необычайной быстротой изменений в важнейших экономических, социальных, политических и культурных инсти­тутах общества. Происходит переход от того типа общества, кото­рый мы называли капиталистическим или буржуазным, к типу общества, который мы называем менеджериальным.... То, что происходит в процессе такого перехода — это прорыв к социаль­ному господству, к власти и привилегиям, к положению правяще­го класса социальной группы или класса менеджеров (как я буду называть их, отложив на время объяснение, из кого этот класс со­стоит). Этот прорыв будет успешным. По завершении переходно­го периода менеджеры фактически добьются преобладания, ста­нут правящим классом общества. Более того, этот переход являет­ся общемировым и происходит во всех странах, хотя в разных странах он идет различными темпами»⁵¹⁹.

Кто же в таком случае станет обладателем власти? Согласно Д. Бернхему, обладать властью будет технократ, опирающийся на свою компетентность. Это полностью противоречит марксизму,

⁵¹⁹ Цит. по: Масловский М. Политическая социология бюрократии. М., 1997. С. 174-175.

считающему, что господствующий класс вырастает из производ­ственных отношений.

Как видим, В. Парето и Д. Бернхем совершили теоретичес­кую революцию. Это было новаторством в теории. К тому же кон­цепция Д. Бернхема выявила комплексность современного обще­ства и показала, что новый тип организаторов выводит капитали­стическое общество за пределы индивидуального капиталиста, управляющего на собственном предприятии.

В данном случае мы имеем дело с некой формой социального господства, которая является чуждой прямому обладанию соб­ственностью и которая основана на идее технической компетен­ции. Власть или господство над комплексными процессами. Здесь заложена важная идея, так как в обществе, все более и более отме­ченном диверсифицированными научными структурами, проце­дурами и стратегиями, трудно поддающимися унификации, власть приобретает новое измерение. Власть или стратегия комп­лексности — это то, что позволяет понять роль менеджеров и но­вый смысл борьбы за власть.

В 60-е годы американский экономист, социальный мыслитель Джон Гэлбрейт, развивая представления о власти, выдвинул кон­цепцию техноструктуры. Он, в частности, показал, что в послево­енные годы появился коллегиальный аппарат решения, охватыва­ющий большую группу людей, начиная с руководителей фирм и вплоть до периферии. Свою концепцию Д. Гэлбрейт изложил в книге «Новое индустриальное общество», вышедшей в свет в 1967 г.

Анализируя особенности организации крупных предприятий, Гэлбрейт отмечает появление аппарата решения, «цели которого не имеют ничего общего с целями хозяев и даже менеджеров». Он использует понятие трансферта власти в индустриальной систе­ме, трансферта власти, происходящей от капитала, и осуществля­емого в направлении комплексного коллегиального аппарата, а не только в адрес директора. И этот трансферт, указывает Д. Гэлб­рейт, осуществляется в развитых странах с начала XX в. Амери­канский экономист полагает, что ошибочным является мнение о неизменной роли капитала. Эта роль меняется. И власть в совре­менных условиях заключена не в нем, а в действии группы.

Чем же вызывается к жизни эта техноструктура, фактически обладающая властью? В современных условиях наука и техника не

нуждаются в гениях: им скорее нужна комбинация специализиро­ванных талантов, которых нужно собрать вокруг общей цели и снабдить нужной информацией для принятия решения. Приня­тие решения, будучи коллективным, сходится в конечном счете с этой групповой техноструктурой, которая охватывает президен­тов, генеральных директоров, а кроме них объединяет «всех, кто обладает специализированными знаниями, талантом или опытом принятия группового решения»⁵²⁰.

Не составляет труда увидеть, что в итоге Гэлбрейт приходит к тем же выводам, что и Бернхем, но, в отличие от последнего, Гэл­брейт говорит о появлении коллективной структуры, которая гос­подствует над всей совокупностью комплексных общественных процессов.

Понятие технократической элиты убедительно демонстриру­ет, что власть представляет собой многогранную сферу. Она не сводима только к экономическим отношениям (К. Маркс), она обозначает порядок управления и компетентность (Д. Бернхем и Д Гэлбрейт). Подчеркнем: господствовать означает также управ­лять. И современная технократия участвует в инфраструктуре гос­подства, во власти над людьми, а также во власти по осуществле­нию чего-либо и в действии. Короче говоря, сама жизнь требует появления технократии, состоящей из специалистов по коорди­нации, предвидению и синтезу власти, осуществляемой малыми руководящими группами. Власть, или управление и стратегия дей­ствия, реализуется через комбинацию компетенций, через объеди­нение средств и возможностей во всех областях деятельности. И эта власть как сила действия, как комбинация, как парадигма, как мо­дель всегда присутствует, и с ней мы вступили в XXI век.

¹ СаШгаШ 1.К. Ье Иоиуе! ЕШ 1пйийпе1. Р., 1967. Р. 82.

В постиндустриальном обществе, с его новыми формами организации и информации, руководящие группы проявляются через комбинированное производство решений. Новой технике (информатика, коммуникации и т.п.) соответствует множество аппаратов и форм господства нового типа. Думается, справедливо крупный французский социолог А. Турэн в одной из своих работ отмечает: «Технократы являются руководителями крупных орга­низаций, использующими научный и технический прогресс, и уп-

424

равляющие в соответствии с правилами пилотажа комплексными системами»⁵²¹. В такой постановке вопроса техника и компетен­ция играют решающую роль в господстве.

Дата добавления: 2015-07-13