Принятие пути

Пришла я в себя уже в комнате лекаря. А очнулась я непосредственно от стонов лежащего вблизи больного. При ближайшем рассмотрении это оказался Костя.

Над ним как раз склонился лекарь, обрабатывающий следы Владиковых когтей.

Я принялась оглядывать небольшое помещение.

Это оказалась светлая комнатка. Потолок не представлял собой абсолютно ничего интересного, а вот стены были сплошь увешаны букетиками сушёных трав и цветов. В дальнем углу курилась благовониями чаша. Окно оказалось закрыто плотным полотном, однако в помещении не было душно.

Лекарем же был молодой мужчина с длинными прямыми волосами цвета меди и яркими карими глазами. Он, закончив с Константином, приложил кусок материи, смоченной в каком-то благоухающим настоем, к моему лицу.

И, улыбнувшись, вышел.

– Как ты? – первой тишину решила прервать я.

– Если я скажу «нормально» – это будет ложью. Если я скажу «плохо» - это тоже будет неправда. Так что, средней паршивости. – Он застонал. А как твоё «ничего»?

– Ничего. Такое чувство, что по лицу и голове, в лучшем случае, съездили утюгом, а в худшем… эх. Здорово он меня треснул.

– Ага, благо Нильфред рядом оказался. Он его уложил с первого же дротика. Надо и мне обзавестись отравленным оружием.

Я тихо ахнула.

– Ты позволил его убить?!

– Да нет же! Эльф его только усыпил. Дрыхнет теперь где-нибудь.

Я молчала. Влад всё принял так близко к сердцу, что ударил меня? Не вериться! Или это зверь берёт в нём верх? Неужели мой друг скоро станет диким зверем? Ужас!

– Поля. Ни ты, ни я не можем двигаться, кругом никого нет, никто нам не помешает. Дай мне ответ на вопрос, который я задал ещё там в лесу.

Мне показалось, что жизнь кончилась на этом вопросе. Врать мне не хотелось, а правда была слишком горька. Я открыла рот, чтобы сказать правду, как вдруг скрипнула дверь, и в комнату всунулась мордашка Антонины.

– Привет, болеющие! Как болеется?

Сказать, что я ей обрадовалась – ничего не сказать! Я готова была вскочить с постели и, прыгая на одной ножке, пищать: «И! И!…»

– Мы болеем на века за родное ЦСК! – проскандировала я лозунг болельщиков хоккея. – Забегай, рассказывай. А где Илья?

– Он передавал тебе горячий-горячий поцелуй, а так всё бегает в лесу со своими зверушками. – Я пожевала пересохшие губы. – Знаешь, – продолжила Тоня, – мне начинает казаться, что Илья чем-то незримо связан с лесом. Он влюблён в здешние поля и леса, озёра и горы, в травы и цветы… Он предпочитает проводить там больше времени, чем тут. Поля?

Я не хотела высказываться на сей счёт. Если ему так нравиться в лесу, то пусть проводит там столько времени, сколько захочет. Всё-таки он мой сын и он придёт ко мне снова, когда соскучиться. Я знаю, этот мальчик не бросит меня.

Вдруг за окном послышался шорох, чьё-то кряхтение и тихий мат, затем на фоне освещённого полотна показалась высокая ладная фигура, занавесь раздвинулась, и в комнату прошмыгнул Артём с букетом лаванды и мелких белых розочек.

– Привет, Ангел! – прошипел он. – Костян, как лежится? – Он поставил букет в кувшин с водой для питья. – Потеснись. А ты всё же оказалась первой. – Это обращение было к Тоньке.

На Тёмин вопрос Константин тихо выругался.

– Я тут… – начал было наш горячий друг, как в дверь тихо постучали.

– Кто там такой вежливый? – крикнул Костя. Он был слегка зол из-за боли в спине.

В приоткрывшуюся дверь всунулась рогатая голова Алика.

– Привет! Решил, вот, зайти, проведать. Это вам. – И он выложил на столик между кроватями пару кистей чудесного жёлтого винограда.

Так, все в сборе. На Влада мне глубоко плевать, он посмел ударить меня, так что пусть пеняет на себя. Пора завести разговор. Итог его может оказаться не таким, каким бы мне хотелось.

– Ребята, – начала я, стягивая с лица компресс, – пора поговорить по существу…

Договорить я не смогла, потому что Тоня тихо ахнула, а Костя подскочил с кровати с криком: «Сдеру шкуру с тупой скотины!» – но тут же снова повалился обратно с дикими стонами и самыми отборными выражениями. Алик с Артёмом поддержали его.

Оказалось, что половина лица представляет собой один сплошной фиолетово-чёрный синяк. Зеркало мне не дали, но было ясно, что на улицу мне не выходить, как минимум, неделю.

– Проехали. – Отрезала я. – У меня на повестке дня одно сообщение: я хочу помочь этому миру, чего бы мне это не стоило. Думаю, Илью придётся оставить под присмотром, пока я не вернусь…

– Хм, ты хотела сказать: «…мы не вернёмся…» – поправил меня Костя. – Я же поведу эту армию. Ведь я тоже отправляюсь на эту войну.

– И я! – закричал Артём.

– И я! – крикнула Тонечка.

– А вот ты останешься, – строго сказала я, – какая тебе война? Вспомни, как ты сломала ноготь. Сколько криков было!

– То просто сломала, – обиженно буркнула моя подруга, – а то на войне. Да я ради тебя готова прыгнуть на Девятый Круг Ада! Ты же меня знаешь!!!

– Знаю… – вздохнула я, вспомнив, как Тоня выгнала меня, когда я только вернулась из Никополя. – Но Алика не возьмём.

– Почему? – захлопал глазами козерог.

– Потому. Кому-то же нужно присматривать за Илюшей, пока мы будем в походе. Я не могу взять его с собой, и оставить одного тоже не могу. А тебя он знает и любит. Ну, Алик, солнышко, пожалуйста, останься здесь!

Я подготавливалась к долгим препирательствам с Аликом, но тот слишком быстро согласился.

– Хорошо, останусь. Не бойся, Илья будет в порядке.

Тоня озабоченно приложила ладонь ко лбу рогатого.

– Козлёночек, ты не заболел? Отчего такая быстрота?!

– Отвали, – буркнул тот, – куда я со своими копытами сунусь? И будет как в детской песенке: «Остались от Алика рожки, да ножки!» Нет, благодарю покорно.

Я знала, что он кривит душой, но это его жизнь. Тем более не хотелось заглядывать в его душу, а то и так голова болит.

Вдруг Артём воскликнул:

– Вспомнил! Тот хмырь, что просидел весь Совет молча, оказался магом, самым настоящим! Он взял меня себе в ученики, чтобы я научился обращаться своим даром. О, кстати, я уже с вами засиделся, пора бежать на первое занятие. Я к вам ещё потом заскочу. Поправляйтесь!

И Тёма вышел тем же путём, что и вошёл сюда – через окно. Мы видели, как его фигура перебралась через перила, но потом раздался лёгкий вскрик, за окном что-то вспыхнуло и раздалось тихое чертыханье. Он всё же упал!

Дверь отворилась, и в проёме появился лекарь. За ним топтался Лузериндель.

– Леди Тинверут, – обратился он к Тоне с поклоном, – вас ищут девушки. Они ждут в купальне.

– А, Боже, совсем об этом забыла. – Тонька шлёпнула себя по лбу и, чмокнув меня, убежала.

– Ты бога-то не трогай! – крикнула ей в след я.

– Леди Ромеайнариэль, Лорд Талионсерег, Князь предаёт вам самые искренние пожелания скорейшего выздоровления. Мне что-нибудь передать Князю?

– Пусть собирает войска, мы идём защищать этот мир! Не позднее этой недели мы двинемся. Так решили Ангел и вождь Брахм. И передай ещё моё благословение. Иди же, сын своего отца и Высшего! – Я осенила Лузеринделя крестным знаменем.

Его лицо озарила блаженная улыбка. Он мог гордиться тем, что получил благословение от Ангела.

Эльф поклонился и почти выбежал из комнаты лекаря.

Лекарь же, вновь приложив к моему лицу компресс и наложив какую-то мазь на Костины раны, снова ушёл. Я заметила, что он был молчалив – впрочем, на это были свои причины. Я прочитала их в его душе. И мне стало так грустно, что хоть плачь. У него уже лет двести не было языка. Но даже под пытками он не выдал тайн, которые ему были известны. За это Высший подарил ему эльфийское долголетие, а точнее бессмертие, но уже без языка.

Мы с Константином остались одни.

– Ладно, слушай, но только не перебивай.

И я рассказала ему почти всё, что произошло со мной с того момента, когда я узнала о его отъезде. Костя молча слушал, временами горестно вздыхая, а потом сказал:

– Значит, мы друг друга тогда не поняли. Впрочем, как всегда. Ты не искала меня, я не пытался найти тебя. А теперь мы снова вместе, но всё уже не так.

– Да, у меня теперь ребёнок, но ты имеешь право знать от кого он. Ты будешь прав, если не поверишь, но попробуй меня понять. В общем… Илья твой сын.

На моё удивление, Костя спокойно ответил:

– Это я уже знаю. Илюша проводил со мной много времени, когда ты боролось с недугом, он много о чём рассказывал – это раз. Во-вторых, он как две капли воды похож на меня в его возрасте. А в-третьих, я сравнил дату его рождения и наш «первый раз». И я не идиот, чтобы не сделать правильный вывод из очевидного! Ну, не плачь…

Я, уткнувшись лицом в подушку, разразилась бурными рыданиями. Как можно так облажаться? Но с другой стороны, было бы хуже, если бы он не поверил.

Не слыша, как он пытается меня утешить, я всё плакала и плакала, а потом незаметно уснула.

Завтрашний день принесёт что-то новое.

Дата добавления: 2015-07-13