Хроники Хранителей 6 страница

– Гвендолин, я никому больше не позволю…

Мне не удалось узнать, что именно он никому больше не позволит, так как в этот момент леди Лавиния схватила его за руку, вложив мою в пальцы ее партнера, и сказала с улыбкой:

– Давайте поменяемся на время, согласны?

Нет, о согласии с моей стороны не могло быть и речи, и Гидеон тоже замялся. Но потом он поклонился леди Лавинии и отпустил меня, забыв как о ничего не значащей младшей сводной сестре (кем я, по сути, и была). Моя эйфория исчезла так же быстро, как и появилась.

– Я уже издали восхищался вами, – сказал мой новый партнер по танцу, когда я поднялась из реверанса и протянула ему руку. Больше всего мне хотелось ее тут же убрать, потому что его пальцы оказались влажными и липкими. – Мой друг, мистер Мерчант, имел удовольствие познакомиться с вами на суаре у леди Бромптон. Он собирался нас познакомить. Но теперь я и сам могу это сделать. Меня зовут лорд Флит. Тот самый лорд Флит.

Я вежливо улыбнулась. Друг любителя‑хватать‑за‑грудь мистера Мерчанта, ага. В то время, как следующие танцевальные шаги развели нас в разные стороны и я надеялась, что тот самый лорд Флит воспользуется возможностью вытереть свои мокрые руки о брюки, я посмотрела на Гидеона, ища помощи. Но он выглядел полностью поглощенным созерцанием леди Лавинии. И танцор рядом с ним тоже смотрел только на нее, вернее – только в ее декольте, не замечая собственную партнершу. И танцор с другой стороны… О боже! Это был Джеймс!

Мой Джеймс. Наконец‑то я его нашла! Он танцевал с девушкой в платье цвета сливового джема и выглядел настолько живым, насколько можно им выглядеть в белом парике и с напудренным белой пудрой лицом. Вместо того чтобы снова протянуть лорду Флиту руку, я протанцевала мимо леди Лавинии и Гидеона – прямо к Джеймсу.

– Давайте сдвинемся на один ряд, – сказала я мило, как могла, не обращая внимания на протесты. Еще два шага и я стояла перед Джеймсом. – Извините, еще разок сдвинемся.

Я легко подтолкнула «сливовую» девушку к мужчине напротив и протянула руку удивленному Джеймсу, пытаясь снова вернуться в ритм. Взгляд налево открыл мне, что остальные перестраивались, чтобы продолжить танец, как будто ничего не случилось. На всякий случай я не стала смотреть на Гидеона, а вместо этого уставилась на Джеймса. Трудно поверить, что я могла держать его за руку, которая при этом была теплой и живой!

– Вы спутали весь ряд, – сказал он с упреком и смерил меня взглядом с головы до ног. – И вы очень грубо оттолкнули мисс Амелию.

Да, это точно был он! Тот же высокомерный тон, как обычно. Я улыбнулась ему.

– Мне искренне жаль, Джеймс, но я обязательно должна с тобой… мне нужно обсудить с вами нечто чрезвычайно важное.

– Насколько я знаю, мы не представлены друг другу, – сказал Джеймс недовольно, изящно делая небольшие шаги.

– Я – Пенелопа Грей из… из деревни. Но это совершенно неважно. У меня есть бесценная информация для вас, и поэтому вы должны встретиться со мной как можно скорее. Если дорожите своей жизнью, – добавила я из любви к драматическим эффектам.

– Что вы себе позволяете? – Джеймс смотрел на меня с возмущением. – Из деревни или не из деревни: вы ведете себя ненадлежащим образом…

– Да. – Краешком глаза я заметила беспорядок, на этот раз в рядах мужчин. Что‑то цвета морской волны приближалось переменным шагом. – Но очень важно, чтобы вы меня все‑таки выслушали. Речь идет о жиз… речь идет о… о вашем коне – Гекторе… э‑э‑э… чалом коне. Вы обязательно должны встретиться со мной завтра утром в одиннадцать часов в Гайд‑парке. Около моста через озеро.

Оставалось только надеяться, что мост и озеро в восемнадцатом веке уже существовали.

– Я должен встретиться с вами? В Гайд‑Парке? Из‑за Гектора? – Брови Джеймса поднялись почти до корней волос.

Я кивнула.

– Прошу прощения, – сказал Гидеон, легко поклонившись, и отодвинул Джеймса в сторону. – Тут, видимо, возникла путаница.

– Очень похоже. – Джеймс покачал головой и вернулся к мисс «Сливовый джем», в то время как Гидеон резко увел меня в следующую танцевальную фигуру.

– Ты с ума сошла? Что это было?

– Я лишь встретила старого друга. – Я еще раз повернулась к Джеймсу. Отнесся ли он к моим словам серьезно? Скорее всего, нет. Он все еще качал головой.

– Ты действительно хочешь оказаться в центре внимания любой ценой, да? – прошипел Гидеон. – Почему ты не в состоянии хотя бы три часа делать то, что от тебя ожидают?

– Глупый вопрос. Конечно, потому что я женщина и не знакома со здравым смыслом. Кроме того, ты первый нарушил порядок с леди‑«мои‑сиськи‑сейчас‑выпадут‑из‑платья».

– Да, но только потому, что она… А, прекрати!

– Сам прекрати!

Мы зло смотрели друг на друга, когда прозвучал последний аккорд. Наконец‑то! Это был самый длинный менуэт в мире! Я с облегчением сделала реверанс и повернулась, чтоб уйти, прежде чем Гидеон успел протянуть мне (скорее, схватить мою) руку. Я злилась на непродуманный разговор с Джеймсом – мне казалось маловероятным, что он придет на наше свидание в парке. Мне нужно еще раз поговорить с ним и попробовать на этот раз сказать правду. Где он прячется? Эти дурацкие белые парики у мужчин все выглядели одинаково.

Танцевальные ряды прошлись буквой Z через весь зал, так что сейчас мы стояли совсем в другом месте. Я вытянула шею, чтобы посмотреть поверх толчеи и сориентироваться. Я как раз решила, что увидела красный камзол Джеймса, как меня за локоть схватил Гидеон.

– Сюда! – сказал он коротко.

Мне уже надоел его командный тон. Но мне и не пришлось от него избавляться, эту задачу взяла на себя леди Лавиния, которая протиснулась между нами в облаке ландышевого запаха.

– Вы обещали мне еще один танец, – сказала она капризно, а на щеках ее от улыбки образовались милые ямочки.

Позади нее сквозь толпу пробирался лорд Бромптон.

– Фух! Хватит танцев в этом сезоне, – сказал он. – Я становлюсь слишком толс… старым для этого удовольствия. Кстати, об удовольствии. Кто‑нибудь видел мою дорогую супругу с этим напористым контр‑адмиралом, который якобы недавно потерял руку в бою? Это всё слухи! Я точно различил две руки, которыми он хватал мою жену. – Он засмеялся и его многочисленные подбородки опасно затряслись.

Оркестр снова заиграл, и тут же стали формироваться новые ряды.

– О, прошу вас! Вы не можете мне отказать! – сказала леди Лавиния, вцепившись в лацканы камзола Гидеона и томно глядя на него. – Только этот танец.

– Я как раз пообещал моей сестре принести что‑нибудь выпить, – сказал Гидеон и бросил мрачный взгляд в мою сторону. Понятно, я мешала его флирту. – И граф ждет, когда мы присоединимся к нему.

За прошедшее время граф покинул место на балконе, но вовсе не для того чтобы сесть и отдохнуть. Он следил за нами своими орлиными глазами и выглядел так, как будто мог слышать каждое слово.

– Я почту за честь принести что‑нибудь выпить вашей дорогой сестре, – вмешался лорд Бромптон и подмигнул мне. – Со мной она – в самых надежных руках.

– Видите! – Леди Лавиния, смеясь, потащила Гидеона на площадку для танцев.

– Я сейчас вернусь, – сказал он мне, оглядываясь.

– Никакой спешки, – прорычала я.

Лорд Бромтон привел в движение свои горы жира.

– Я знаю особенное местечко, – сказал он и поманил за собой. – Его называют еще «углом старых дев», но нам это не помеха. Мы прогоним их своими неприличными разговорами.

Он привел меня на небольшое возвышение, к которому вели пара ступенек и где стоял диванчик. Оттуда открывался прекрасный обзор всего зала. Тут действительно сидели две не первой молодости и не выдающейся красоты дамы, которые охотно сдвинули юбки, давая мне место. Лорд Бромптон потер руки.

– Уютно, не правда ли? Я вернусь с графом и выпивкой. Я поспешу!

И он действительно поспешил, двигаясь как галопирующий бегемот сквозь море бархата, шелка и парчи. Я использовала свое возвышенное место для поисков Джеймса. Но нигде не смогла его увидеть. Зато я увидела, как неподалеку танцевали леди Лавиния и Гидеон, и у меня сжалось сердце от того, как они подходили друг другу. Даже цвета их костюмов гармонировали, как если бы мадам Россини собственноручно их выбирала. Каждый раз, когда их руки соприкасались, казалось, между ними пробегает искра, чувствовалось, что их общение доставляет обоим удовольствие. Мне казалось, что я слышу переливающийся смех леди Лавинии.

Обе старые девы, сидящие рядом, тоскливо вздыхали. Я резко встала. Зачем я должна была это терпеть? Не красный ли это камзол Джеймса исчез за одной из дверей? Я решила пойти за ним. В конечном итоге, это был его дом и к тому же моя школа, я наверняка сумею его найти. А там я попробую исправить разговор о Гекторе.

Выходя из зала, я еще раз глянула в сторону лорда Аластера, который до сих пор стоял на том же месте и не спускал глаз с графа. Его призрачный друг кровожадно размахивал мечом и несомненно изрыгал полные ненависти проклятия. Никто из них не обратил на меня внимания. Зато Гидеон заметил мой побег. В рядах танцующих возникло беспокойство. Черт! Я повернулась и ринулась вперед. Освещение в коридорах было тусклым, но и здесь было много народу. Мне показалось, что многие пары находились в поиске укромного местечка. Сразу напротив бального зала располагался игорный салон, где собрались мужчины. Дым сигар проникал в коридор через полуоткрытую дверь. Мне показалось, что в конце коридора красный камзол Джеймса свернул за угол, и я помчалась за ним так быстро, как только позволяло мое платье. Когда я добежала до поворота, в коридоре никого не было, что означало, что он исчез в одной из комнат. Я открыла ближайшую дверь и тут же ее закрыла, когда свет из коридора упал на шезлонг, перед которым на коленях стоял мужчина (не Джеймс!), собирающийся снять чулок с ноги дамы. Ну, если в этой ситуации можно еще говорить о даме. Я ухмыльнулась и направилась к следующей двери. По большому счету, гости на балу ничем не отличались от гостей вечеринки в моем времени.

Позади меня послышались громкие голоса.

– Куда вы так быстро бежите? Вы не можете оставить свою сестру одну на пять минут? – Бесспорно, леди Лавиния.

Я молниеносно проскользнула в ближайшую комнату и прислонилась к двери изнутри, чтобы перевести дыхание.

~~~

Трус умирает много раз до смерти,

А храбрый смерть один лишь раз вкушает!

Из всех чудес всего необъяснимей

Мне кажется людское чувство страха,

Хотя все знают – неизбежна смерть

И в срок придет.

У. Шекспир «Юлий Цезарь», акт II, сцена 2. [32]

Глава девятая

Вопреки ожиданиям темно тут не было. Комната освещалась несколькими свечами, свет от которых падал на книжный шкаф и письменный стол. Очевидно, я попала в какой‑то кабинет. И была здесь не одна.

На стуле возле письменного стола сидел Ракоци, перед ним стояли две бутылки и стакан. В одной из бутылок была отливающая красным жидкость, выглядевшая как красное вино, во второй – изящно изогнутой – нечто подозрительного грязно‑серого цвета. Шпага барона лежала поперек письменного стола.

– Быстро получилось, – сказал Ракоци. Его голос с резким восточноевропейским акцентом звучал невнятно. – Я как раз пожелал встречи с ангелом, и тут же небесные врата открылись и послали мне самого хорошенького ангела во всех небесах. Это лекарство лучше всех, которые я когда‑либо пробовал.

– Вы разве не должны… э‑э‑э… следить за нами из тени и охранять? – спросила я и подумала, не будет ли лучше уйти, даже рискуя наткнуться на Гидеона. Ракоци и трезвый не очень‑то располагал к себе.

Мои слова однако дошли до него. Он нахмурил лоб.

– А‑а‑а… это вы! – сказал он, и теперь его голос был намного яснее. – Вовсе не ангел, а глупая маленькая девчонка. – Одним скользящим движением, я и моргнуть не успела, он схватил маленькую бутылочку со стола и оказался возле меня. Черт его знает, что он за «лекарство» принял, но его двигательные навыки совершенно не пострадали. – Правда, очень красивая маленькая глупая девчонка.

Сейчас он был так близко, что я чувствовала его дыхание, он пах вином и ещё чем‑то странным, острым. Свободной рукой он погладил меня по щеке и провел шершавым большим пальцем по нижней губе. Я окаменела от ужаса.

– Могу поспорить, эти губы еще никогда не совершали запретного, правильно? Глоток чудесного напитка от Алеотта всё изменит.

– Нет, спасибо. – Я нырнула под его руку и бросилась в глубь комнаты.

Нет, спасибо – ну и ну! Не хватало только сделать книксен при этом.

– Не приближайтесь ко мне с вашим напитком! – постаралась я добавить решительности.

Я не успела сделать следующий шаг – у меня появилась смутная идея прыгнуть из окна, – как Ракоци снова оказался рядом и прижал меня к письменному столу. Он был настолько сильнее меня, что просто не заметил мое сопротивление.

– Ш‑ш‑ш, не бойся, малышка, я обещаю, тебе понравится. – С тихим хлопком он вытащил пробку из маленькой бутылки и силой запрокинул мне голову. – Пей!

Я сжала губы и попыталась отпихнуть Ракоци свободной рукой. С тем же успехом я могла бы попытаться сдвинуть гору. В отчаянии я старалась вспомнить то немногое, что знала о самообороне, – знания Шарлотты о крав‑маге мне сейчас очень пригодились бы. Когда бутылочка коснулась моих губ и я почувствовала резкий запах жидкости, мне наконец‑то пришла спасительная идея. Я вытащила шпильку из парика и изо всех сил ударила ею по руке, держащей бутылочку. Одновременно распахнулась дверь и я услышала голос Гидеона: «Немедленно отпусти ее, Ракоци!» Позже я поняла, что умнее было бы вонзить шпильку в глаз или хотя бы в горло – укол в руку отвлек его всего на пару секунд. Шпилька осталась торчать в руке, но бутылочку он не выпустил. Ракоци ослабил свою хватку, похожую на тиски, и развернулся. Гидеон, позади которого в дверях стояла леди Лавиния, с ужасом смотрел на него.

– Какого черта вы тут делаете?!

– Ничего особенного. Я хотел помочь этой маленькой девчонке стать чуть… больше! – Ракоци закинул голову и хрипло засмеялся. – Может, вы рискнете сделать глоток? Я обещаю, что таких ощущений вы никогда не испытывали!

Я воспользовалась моментом, чтобы вырваться из его рук.

– С тобой все в порядке? – Гидеон с беспокойством смотрел на меня, а леди Лавиния боязливо вцепилась ему в рукав.

Невероятно! Наверное, они искали какой‑нибудь уголок, где могли бы спокойно потискаться, в то время как Ракоци пытался в меня влить черт знает что за наркотик, чтобы потом черт знает что со мной сделать. И теперь я еще должна быть благодарна, что Гидеон с сисястой леди выбрали именно эту комнату!

– Все прекрасно! – прорычала я и скрестила руки на груди, чтобы никто не заметил, что они дрожат.

Ракоци, еще смеясь, сделал большой глоток из бутылки и закупорил ее.

– А граф знает, что вы здесь в тихой комнатке экспериментируете с наркотиками, вместо того чтобы исполнять свои обязанности? – спросил Гидеон ледяным тоном. – Разве на сегодняшний вечер у вас не было другого задания?

Ракоци слегка покачнулся. Удивленно, как будто только сейчас заметил, уставился он на торчащую из руки шпильку; затем вытащил ее одним движением и слизнул с нее кровь, как хищная кошка.

– Черный леопард всегда в состоянии выполнить задание, всегда! – сказал он, схватился за голову, неуверенно обошел стол и тяжело упал на стул. – Но, похоже, этот напиток… – успел он пробормотать, прежде чем его голова со стуком упала на поверхность стола.

Леди Лавиния дрожа прижалась к плечу Гидеона.

– Он… что?..

– Не думаю. – Гидеон подошел к столу, поднял бутылочку и посмотрел через нее на свет. Затем откупорил ее и понюхал. – Понятия не имею, что это такое, но если это сбило с ног самого Ракоци, да еще так быстро… – Он поставил бутылочку на место. – Предполагаю, это опиум. Наверное, не так хорошо переносится в сочетании с его обычными наркотиками и алкоголем.

Да, это было очевидно. Ракоци лежал, как мертвый, даже дыхания не было слышно.

– Может быть, этот напиток дал ему кто‑то, кто не хотел, чтобы сегодня вечером он был во всеоружии? – сказала я, так и не опустив скрещенные на груди руки. – У него еще прощупывается пульс?

Я бы сама попробовала, но не смогла преодолеть себя и подойти к Ракоци поближе. Мне вообще с трудом удавалось стоять, так сильно я дрожала.

– Гвен? С тобой правда все в порядке?

Гидеон смотрел на меня, нахмурив лоб. Я с неохотой призналась себе, что в этом момент я бы больше всего хотела броситься в его объятия и просто расплакаться. Но по его виду нельзя было сказать, что он мечтал обнять и утешать меня, скорее наоборот. Когда я, замешкавшись, кивнула, он резко спросил:

– Какого черты ты вообще здесь шастаешь? – Гидеон показал на неподвижного Ракоци. – С тобой могло бы случиться то же самое!

Между тем от испуга у меня уже стучали зубы, так что я едва могла говорить.

– Я же не знала, что… – заикалась я, но Лавиния, которая приклеилась к Гидеону, как большой, очень зеленый репейник, перебила меня – она точно была из тех женщин, которые не могу вынести, если не находятся в центре внимания.

– Смерть, – прошептала она драматическим тоном и посмотрела на Гидеона широко раскрытыми глазами. – Я почувствовала ее дыхание, как только мы зашли в эту комнату. Прошу вас… – Ее ресницы затрепетали. – Держите меня крепко…

Я не верила своим глазам – она упала в обморок! Совершенно без причины! И, конечно, очень элегантно – в руки Гидеону. Почему‑то меня особенно разозлило, что он ее поймал – я так разозлилась, что даже забыла о дрожи. Но одновременно – как будто мало было уже имеющегося калейдоскопа чувств – я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Черт побери – упасть в обморок было бы лучше! Вот только меня никто бы не поймал.

В этот момент мертвый Ракоци сказал голосом, который мог бы исходить с того света, – таким хриплым и глубоким он был:

– Dosis sola venenum facit.[33]Не волнуйтесь, со мной ничего не случится.

Лавиния (я решила, что с этого момента она больше не «леди» для меня) издала короткий испуганный крик и открыла глаза, уставясь на Ракоци. Но потом, видимо, вспомнила, что она вообще‑то была в обмороке, и с эффектным стоном снова осела в руках у Гидеона.

– Я сейчас приду в себя. Нет причин устраивать шумиху. – Ракоци поднял голову и посмотрел на нас налитыми кровью глазами. – Моя вина. Он сказал принимать по каплям.

– Кто сказал? – спросил Гидеон, перекладывая на другую руку Лавинию, как манекен.

С некоторым трудом Ракоци удалось выпрямить спину, он откинул голову и некоторое время рассматривал потолок, издавая лающий смех.

– Видите? Звезды танцуют!

Гидеон вздохнул.

– Мне придется позвать графа, – сказал он. – Гвен, не могла ли бы ты мне помочь с…

Я недоверчиво смотрела на него.

– С ней? У тебя все в порядке с головой?

Я быстро вышла в коридор, чтобы он не увидел моих дурацких слез, которые ручьями текли по моему лицу. Я не могла сказать ни почему я плачу, ни куда я бегу. Наверное, это был тот самый посттравматический шок, о котором постоянно пишут. Люди в шоке совершают самые странные поступки, как, например, пекарь в Йоркшире, которому раздавило руку прессом. Но он еще выпек семь противней булочек с корицей, прежде чем позвать врача. Эти булочки с корицей были самым жутким, что санитарам когда‑либо приходилось видеть.

Возле лестницы я замешкалась. Вниз мне не хотелось – там мог сидеть в засаде лорд Аластер, чтобы осуществить свое «совершенное убийство», так что я побежала наверх. Я недалеко убежала, когда сзади послышался голос Гидеона: «Гвенни! Остановись! Пожалуйста». На какую‑то долю секунды я представила себе, что он просто бросил Лавинию на пол, чтобы догнать меня, но и это не помогло: я все еще злилась, и грустила, и боялась, или все это одновременно, и бежала, слепая от слез, наверх по лестнице, забежав в какой‑то коридор.

– Куда ты бежишь? – Гидеон догнал меня и попытался схватить за руку.

– Все равно куда! Лишь бы подальше от тебя, – всхлипнула я и забежала в первую попавшуюся комнату.

Гидеон следом за мной. Я хотела уже рукавом вытереть слезы с лица, но в последний момент вспомнила о макияже, который сделала мне мадам Россини, и остановилась. Наверное, я и так выглядела не слишком привлекательно. Чтобы не смотреть на Гидеона, я огляделась в комнате. Свечи в настенных подсвечниках бросали свет на симпатичную с позолотой мебель: диван, изящный столик, пару стульев, картину, на которой был изображен фазан и груши, коллекцию экзотически выглядящих сабель над камином и роскошные золотого цвета портьеры на окнах. Почему‑то мне показалось, что я уже здесь была.

Гидеон выжидающе стоял передо мной.

– Оставь меня в покое! – сказала я, утратив все силы.

– Я не могу оставить тебя в покое. Каждый раз, когда я оставляю тебя одну, ты делаешь что‑нибудь необдуманное.

– Уйди!

Мне хотелось броситься на диван и какое‑то время колотить кулаками лежавшие на нем подушки. Неужели я много требовала?

– Я не уйду, – сказал Гидеон. – Послушай, мне очень жаль, что все это случилось. Я не должен был этого допустить.

О господи! Как типично! Классический случай синдрома повышенной ответственности. Какое отношение он имел к тому, что я случайно встретила Ракоци, у которого поехала крыша, как сказал бы Ксемериус? С другой стороны – немного чувства вины ему совсем не помешает.

– Но допустил! – сказала я поэтому и добавила: – Потому что ты смотрел только на нее.

– Да ты ревнуешь! – Гидеону хватило нахальства засмеяться. В его смехе чувствовалось облегчение.

– Жди дольше! – Мои слезы закончились и я украдкой вытерла нос.

– Граф наверняка интересуется, где это мы пропали, – сказал Гидеон после небольшой паузы.

– Пусть пошлет на поиски своего трансильванского друга, твой граф. – Наконец‑то я собралась с силами, чтобы снова посмотреть ему в глаза. – На самом деле, он даже не граф. Его титул такая же фальшивка, как розовые щеки этой… как там ее зовут?

Гидеон тихо рассмеялся.

– Я уже забыл ее имя.

– Врун, – сказала я, но, не выдержав, слегка ухмыльнулась.

Гидеон тут же посерьезнел.

– Граф не виноват в поведении Ракоци. Он наверняка накажет его. – Он вздохнул. – Ты не должна любить графа, ты должна его только уважать.

Я раздраженно фыркнула.

– Я ничего не должна, – сказала я и резко отвернулась к окну.

И вдруг я увидела… себя! В школьной форме я глупо выглядывала из‑за золотой портьеры. Боже! Поэтому комната показалась мне знакомой! Это был класс миссис Каунтер, а Гвендолин за портьерой как раз третий раз прыгнула во времени. Я сделала ей знак, чтобы она снова спряталась.

– Что это было? – спросил Гидеон.

– Где? – спросила я, изо всех сил постаравшись звучать глупо.

– У окна. – Он по привычке потянулся за шпагой, но схватил лишь пустоту.

– Ничего там нет!

То, что я сделала после этого, нужно в любом случае списать на посттравматический шок – напоминаю еще раз о пекаре и коричных булочках в крови, – в нормальных обстоятельствах я бы никогда ни за что так не поступила бы. Кроме того, мне показалось, что у двери мелькнуло что‑то зеленое и… ах, честно говоря, я сделала это только потому, что точно знала, что я это сделаю. Мне как бы не оставалось ничего другого.

– Кто‑то может стоять за портьерой и подслуш… – сказал Гидеон, но я уже обняла его за шею и прижала свои губы к его губам. И, коль я уже была так близко, прижалась к нему всем телом в самой лучшей манере Лавинии.

Пару секунд я боялась, что Гидеон оттолкнет меня, но потом он тихонько застонал, обнял меня за талию и еще крепче прижал к себе. Он так горячо ответил на поцелуй, что я забыла обо всем на свете и закрыла глаза. Как и раньше, в танце, перестало иметь значение все, что было или будет вокруг нас, не имело значения и то, что он вообще‑то был негодяем, – я только знала, что люблю его и буду всегда любить и что хочу, чтобы он целовал меня целую вечность. Тонкий внутренний голосок шептал мне, что надо прийти в себя, но губы и руки Гидеона привели к противоположному. Поэтому я не могу сказать, сколько прошло времени, прежде чем мы оторвались друг от друга и смущенно посмотрели друг другу в глаза.

– Почему… ты это сделала? – спросил Гидеон, тяжело дыша. Он выглядел совершенно растерянным. Нетвердо ступая, он сделал пару шагов назад, как будто хотел как можно быстрее быть подальше от меня.

– Что ты имеешь в виду – почему?

Мое сердце колотилось так быстро и громко, что он наверняка мог его слышать. Я бросила взгляд на дверь. Наверное, то зеленое, что мелькнуло в дверях, мне только показалось, а на самом деле оно лежало на этаж ниже на полу без сознания и ждало, когда же его приведут в чувство поцелуями.

Гидеон недоверчиво сузил глаза.

– Ты же…

За два шага он оказался у портьеры и резко отодвинул ее в сторону. О, опять типичная ситуация! Едва переживаешь с ним нечто… э‑э‑э… сумасшедшее, он тут же старается как можно скорее изгладить хорошее впечатление.

– Ты ищешь что‑то конкретное? – насмешливо спросила я. Конечно, за портьерами никого не было – мое другое «я» давным‑давно прыгнуло обратно и в данный момент спрашивало себя, где это оно, черт возьми, научилось так классно целоваться.

Гидеон повернулся ко мне. Замешательство исчезло из его лица, уступив место обычному высокомерию. Скрестив руки, он оперся на подоконник.

– Что это было только что, Гвендолин? За мгновение до этого ты смотрела на меня с отвращением.

– Я хотела… – начала я, но потом передумала. – Что это за дурацкий вопрос? Ты мне тоже до сих пор не объяснил, почему ты меня целовал, не так ли? – И добавила немного дерзко: – Мне просто захотелось. И тебе не обязательно было соглашаться.

Правда, я бы тогда провалилась со стыда сквозь землю.

Глаза Гидеона сверкнули.

– Тебе просто захотелось? – повторил он и приблизился ко мне. – Проклятье, Гвендолин! У меня была веская причина… я уже несколько дней пытаюсь… я все время… – Он нахмурился, очевидно злясь на собственное заикание. – Ты что думаешь, я сделан из камня?

Последнее предложение он почти выкрикнул. Я не знала, что ему ответить. Наверное, это был риторический вопрос, конечно, я не думала, что он сделан из камня, но, черт возьми, что он хотел этим сказать? Предыдущие незаконченные фразы тоже не добавляли ясности в этот вопрос. Какой‑то момент мы смотрели друг другу в глаза, затем он отвернулся и произнес нормальным голосом:

– Нам нужно идти. Если мы не окажемся вовремя в подвале, весь план пойдет коту под хвост.

Ах да, точно. План. План, в котором у нас была роль растворяющихся жертв убийства.

– Ну, меня и десять лошадей не затянут в подвал, пока Ракоци лежит пьяный на письменном столе, – сказала я решительно.

– Во‑первых, он уже наверняка пришел в себя, а во‑вторых, внизу ждут минимум пять его людей. – Он протянул мне руку. – Идем. Нам нужно поспешить. Тебе нечего бояться: против бойцов‑куруцци у Аластера нет ни малейшего шанса, даже если он будет не один. Они видят в темноте, как кошки, и я видел, что они вытворяют с ножами и шпагами – это граничит с колдовством. – Он подождал, пока я вложила свою руку в его, улыбнулся легко и добавил: – Кроме того, я тоже здесь.

Мы не успели сделать ни шага, как в дверях показалась Лавиния, а рядом с ней, так же, как и она, запыхавшись, маячил попугаистый Первый секретарь.

– Вот, пожалуйста. Они здесь. Оба, – сказала Лавиния.

Для дамы, которая только что валялась без чувств, она очень хорошо выглядела, пусть даже несколько подурневшая. Под слоем светлой пудры виднелись покрасневшие полоски: очевидно, ей пришлось попотеть, бегая вверх‑вниз по лестницам. Ее декольте тоже было усеяно красными пятнами. Меня порадовало, что Гидеон даже не глянул в ее сторону.

– Я знаю, мы опаздываем, сэр Алеотт, – сказал он. – Мы как раз идем вниз.

– Это… не нужно, – ответил Алеотт, хватая ртом воздух. – Произошло небольшое изменение.

Ему не пришлось объяснять, что именно он имел в виду, поскольку из‑за его спины показался лорд Аластер. Он зашел в комнату, его дыхание было ровным, зато улыбка – очень неприятной.

– Вот мы снова встретились, – сказал он. За ним в комнату проскользнул его призрачный спутник в черной накидке, который, не теряя времени, принялся угрожать: «Нечестивые примут нечестивую смерть!» Из‑за его сопения я еще в прошлую встречу назвала его Дартом Вейдером и теперь завидовала всем, кто не мог его ни слышать ни видеть. Он сверлил нас взглядом, а его мертвые, похожие на жуков глаза были налиты ненавистью.

Гидеон наклонил голову.

– Лорд Аластер, какая неожиданность!

– Это был мой замысел, – сказал лорд Аластер и самодовольно ухмыльнулся. – Я хотел сделать вам сюрприз.

Едва заметно Гидеон отодвинул меня снова в дальний угол, так что между нами и визитерами оказался письменный стол, что меня не слишком успокоило, поскольку речь шла о хрупкой модели в стиле рококо. Что‑нибудь дубовое в деревенском стиле понравилось бы мне больше.

Дата добавления: 2015-07-13