Кассандра Клэр Трилогия о Драко 25 страница

– Гарри? – тихий голос Симуса с его ирландским акцентом донесся с соседней кровати. Повернув голову, Гарри увидел, что остальная троица проснулась, юноши поднимались на кроватях и присматривались. – Все в порядке?

– Порядок, – кисло ответил Гарри.

– Это что… – у Симуса перехватило дыхание, – что – тут Малфой?

– Нет, Финниган, – с сарказмом ответил Драко. – Это Санта со своей дюжиной оленей. Вы все были хорошими мальчиками, поэтому я решил пораньше порадовать вас рождественскими подарками.

– Поверить не могу, – невнятным от сна голосом произнес Дин Томас. – Какого черта ты пришел к нам в спальню?

– По-видимому, через трубу, – мрачно ответил Симус. – Не засунуть ли нам его обратно?

– Только сунься, и я тебе все кости переломаю, – тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего, предупредил Драко. Он даже не повернул головы в сторону Симуса, однако по неожиданной смене позы Гарри понял, что Драко знает, что юноши возятся у него за спиной. – Поттер, пойдем со мной. Нам нужно поговорить.

Гарри взглянул на протянутую ладонь Драко и скрестил руки на груди.

– Не собираюсь никуда идти.

– Отлично, – взведенно кивнул Драко и глубоко вздохнул. – Ты спрашивал об этом… Рон, – произнес он твердым голосом, – никогда – ни сейчас, ни раньше – не спал с Гермионой.

Воцарилась ошеломленная тишина. Дин, Невилл и Симус пооткрывали рты, замерев в живописных позах, которые при других обстоятельствах можно было посчитать весьма забавными. Гарри окаменел на своей кровати. Первым тишину нарушил Невилл:

– Я тоже не спал с Гермионой. Тоже мне новость.

– Да отвали и заткнись, Лонгботтом, – произнес Драко, но у него дернулся уголок рта. Понизив голос, он снова заговорил. – Поттер?…

Гарри вздрогнул, услышав свое имя, он даже не попытался воспротивиться этому. Слова полились у него изо рта, обгоняя мысли.

– Я не верю тебе.

– Что? – ошеломленно переспросил Драко, готовый к чему угодно, только не к этому. – Как ты можешь?…

– Ты сказал, что пришел, чтобы что-то там сказать, – ответил Гарри. – А я тебе не поверил. Теперь уходи.

Драко побелел, и два алых пятна вспыхнули у него на скулах. Глаза засверкали.

– Не уйду, пока ты меня не послушаешь.

– Меня это не интересует.

Драко рванулся вперед так резко, что Гарри не успел отодвинуться: схватив Гарри за руку, он бесцеремонно толкнул его на кровать, перекувырнулся через него и столкнул на пол. Гарри плашмя ударился об пол и охнул.

– Ты, – отчеканил Драко, с трудом дыша и смотря на Гарри так, словно увидел его впервые, – ты просто полный… полный… я не знаю слова, каким тебя назвать, оно еще не придумано. Но это – точно ты. Ты меня слушаешь? Ты что – не понял, что я сказал? Тебе наплевать на то, что ты делаешь – с ней, с другими?

У Гарри не было возможности ответить. Неожиданно между ними возник Симус – так резко, словно аппарировал. Он с яростью уставился на Драко…

– Да как ты осмеливаешься здесь так вести себя, Малфой? Пытаешься поразвлечься?

Драко медленно оглядел Симуса с головы до ног, словно не в силах поверить в услышанное.

– В отличие от тебя, скучного маленького червячка, я хотя бы добиваюсь в этом успеха. А теперь, если позволишь, тебя это не касается.

– Еще как касается, черт возьми: это моя спальня, мой факультет и Гарри мой друг. И мне кажется, он сказал, чтобы ты уходил. В переводе на слизеринский это значит, «отвали, тупой ублюдок», – Симус угрожающе шагнул вперед. – Понял?

– Симус, ты глупее, чем чучело игуаны, – утомленно произнес Драко. – Хочешь подраться со мной – подерись. Но заканчивай с попытками сострить. Смотреть больно.

Губы Симуса дрогнули. Потом он закатал рукава – каким-то чуднЫм движением – и двинулся на Драко. Тот с задорно-отчужденным выражением на лице даже не шелохнулся, все еще не сводя глаз с Гарри. Он не собирался бить Симуса в ответ. Даже не заглядывая в голову Драко, Гарри мог сказать, о чем тот думал: это спальня Гарри, это его место, где только он вправе что-то предпринимать. Драко ничего делать не собирался.

Почувствовав неожиданно накатившую усталость, хлынувшую, словно кровь из глубокой раны, Гарри вздохнул.

– Оставь его, Симус, – тихо попросил он, садясь.

– Что? – остолбенело спросил Симус, полуобернувшись.

– Я сказал, оставь его, – умирающим голосом повторил Гарри, глядя на Симуса, который, судя по всему, был потрясен чем-то в выражении лица Гарри.

– Так ты все же хочешь с ним поговорить? – тихо спросил Симус.

Гарри кивнул.

– Да. Думаю, да.

Драко криво, но самодовольно улыбнулся.

– Так что, – Гарри поднялся на ноги, – мы пойдем в гостиную.

– Нет, – это был Невилл. Он переглянулся с Дином, потом с Симусом. – Там могут быть люди. Лучше мы уйдем.

– Мы? – возмущенно перепросил Дин.

– Да, – кивнул Невилл и искоса взглянул на Гарри. – Понятия не имею, о чем идет речь, однако подозреваю, что это важно. Так что мы лучше пойдем и вернемся попозже.

– Что – мы пойдем? – мрачно переспросил Дин.

– Да, мы, – Невилл решительно взял его за шиворот и потащил в сторону двери. Спустя миг за ними последовал Симус, на прощанье бросив пристальный и задумчивый взгляд на Драко и Гарри. Троица вышла и закрыла дверь.

– Как всегда, – заметил Драко. – Могу сказать, что не нашлось бы слизеринца, готового прервать свой ночной сон только потому, что спальня используется его сотоварищем для решения личных проблем.

– Не имеет значения, – произнес Гарри, чувствуя себя усталым до мозга костей, – что там за чертовщину мне расскажешь, – просто говори и уходи.

– Я уже тебе все сказал, – скрестил на груди руки Драко. – И ты мне не поверил…

– Потому что…

–… что, – продолжил Драко, словно не слыша, – принимая во внимание, что я – единственный человек в мире, который не может тебе соврать, – выглядит чертовски издевательски.

Гарри замер. В голосе Драко прозвучала крайне редко появляющаяся там горькая нотка.

– Как… – начал он и остановился, словно у него перехватило горло, – откуда ты знаешь, что они не… что это неправда?

Драко вздохнул и опустил взгляд к Гарри. Будь сейчас Гарри в другом состоянии, он бы непременно заметил, насколько усталым и изможденным выглядел второй юноша: глаза окунулись в синие круги, вокруг рта залегли напряженные морщинки.

– Я могу рассказать тебе все так, что ты будешь вынужден мне поверить.

– Нет, нет. Мне никто не нужен в моей голове.

– Как хочешь. Тогда вот что, – Драко уселся в ногах на кровати Гарри. – Я знаю, потому что собственными глазами видел Рона с девушкой, которую он считал Гермионой. И, конечно, это не была Гермиона. Потому что настоящая Гермиона все это время стояла рядом со мной.

Драко хмыкнул и поднял глаза к потолку.

– Ты что – и правда думаешь, что она могла бы такое сделать с тобой? – резко спросил он. – Что – ты и правда думаешь, что она бы захотела?…

Гарри смотрела на него, но в голове у него звучал голос Рона: «Я люблю Гермиону, а она любит меня…»

– И ты так уверен…

– Ну, естественно я уверен! Я же тебе сказал, почему я так уверен. Рон там с кем-то резвился, но она не является, и никогда не была Гермионой. Кто-то сыграл со всеми вами чертовски злую шутку – точно тебе говорю. Теперь ты мне веришь?

Гарри опустил взгляд на свои руки и промолчал. Странно – кажется, он опять начал грызть ногти…И обгрыз их до крови… Словно обороняясь, он сжал ладони в кулаки. Голос Драко стал жестче:

– Поттер, с чего бы я стал врать тебе?

– Ты мог бы, – возразил Гарри, – если бы она тебя об этом попросила. И тут же гнев Драко кнутом хлестнул его, хотя Гарри сделал все, чтобы спрятать от него свой ум. Внутренний голос Драко поверг его в дрожь, прорезал его мысли:

…А, попроси меня ты – я что, – тоже бы соврал? Что – всё, на что я способен, – это врать по чьему-то приказу?! Можно, я буду иметь чуть-чуть собственной воли?

– Не надо, – Гарри поднялся на ноги, сжав кулаки.

…Я говорю, что видел. Девушка, про которую Рон думал, что она Гермиона, – не Гермиона. Я не знаю, кто она…

– Прекрати!

От досады Драко был близок к тому, чтобы пнуть чемодан.

– Говорю же тебе! Своими глазами это видел! Почему ты не слушаешь!? Или, может, ты просто не хочешь этого слышать?

– Это именно то, что я и хочу услышать, – потому-то я и не могу слушать это! – крикнул в ответ Гарри и отвернулся от Драко к стене. В груди было тесно, что-то не давало ему дышать – гнев, гнев рвался у него из груди, душил его, стремился наружу, распирал изнутри. – Я не верю. Не могу этому поверить. Я вообще больше ничему не верю.

– Она никогда тебе не лгала…

– Он солгал, – не поворачиваясь, ответил Гарри. – Так что там с Роном?

Драко помолчал:

– Я сожалею об этом, Гарри, – тихо произнес он. Гарри смутно отметил, что Драко назвал его по имени. У него мелькнула мысль, что, наверное, ему стоит себя вести по отношению к Драко чуть более любезно. Но нет. Ярость океанскими волнами билась у него в голове.

– А на самом деле ты ведь так не думаешь, правда? – полушепотом прошипел он. – Ты ведь никогда не пытался относиться к нему по – нормальному, по-человечески с ним общаться – хотя я ведь тебя об этом просил. Готов поклясться, что это вызвало у тебя только удовольствие.

Гарри резко повернулся и взглянул на Драко, который вдруг стал белее мела.

– Как я могу поверить тебе, если ты никогда и в мыслях не допускал, что она на такое способна! Ты мог бы смотреть на меня с ней, но ты бы не вынес, увидев ее с Роном. Наверное, тебе даже нравилось то, что она со мной, потому что таким образом она была ближе к тебе. Но Рон? – нет, ты всегда ненавидел его, ты считал его ниже себя – всегда считал! – прикоснись он к ней, ты бы считал её замаравшейся – признайся в этом! Скажи, скажи, что это так! В противном случае – если бы я позволял бы тебе вести себя так с ним, если бы ты не думал так, он бы никогда не чувствовал себя так, словно я и не был его другом! Словно бы я предпочел тебя ему. Я никогда не выбирал тебя, Малфой, никогда! Что бы там ни было между нами – это всегда давило на меня – я никогда этого не хотел! – голос его взлетел на крик и надломился, словно сорвавшись от рыданий, хотя он не плакал.

Гарри чувствовал мрачное торжество. Ему было плохо, он чувствовал себя просто ужасно – и он хотел кого-нибудь ранить. И, увидев, как Драко отпрянул, словно от неожиданной боли, он понял, что добился своего.

– У меня никогда не было выбора, – жестко добавил Гарри и осекся, уставившись на него. У Драко было совершенно белое лицо и огромные глаза – огромные и испуганные. Он был похож на ребенка, потянувшегося к родительской руке и получившего шлепок, непонятно за что. И Гарри осознал, что ранил Драко так же, как только что ранили его самого. А может, даже сильнее. Удовлетворение, которое он чувствовал, медленно испарилось.

– Малфой, я…

Но Драко был уже на ногах, он отшатнулся от протянутой руки Гарри.

– Да пошел ты, Поттер… – голос его был остр, как ледяной кинжал. – Хочешь, чтобы все от тебя отвязались? Ну, так получай. Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя… – голос его сорвался, словно он больше не мог стоять здесь, глядя на Гарри, – развернувшись, он прошел к двери и с шумом захлопнул ее за собой.

* * *

– Джинни, мне нужно поговорить с тобой…

Она подняла взгляд от «Брюк, полных огня» и, к своему изумлению, увидела Симуса, босиком спускающегося по лестнице, ведущей к спальням мальчиков. Поверх полосатой красно-белой пижамы был наброшен темный плащ. Она отложила книгу на столик:

– Симус?… Почему ты проснулся?

– Эй… – он присел рядом и каким-то совершенно несвойственным ему жестом взял ее за запястье. Она удивилась: темно-синие глаза были полны беспокойством. Свет, идущий от камина, касался кончиков его волос, превращая их в темно-золотой ореол.

– Я зашел к тебе в комнату и… разбудил Эшли и Элизабет… И они сказали, что ты тут. Читаешь.

– Да, я тут. Что случилось, Симус? Ты меня пугаешь…

И он ей все рассказал.

Где-то посередине рассказа книга выпала у нее из рук и шлепнулась на пол. Джинни окаменела на месте, она сидела, в изумлении вытаращив глаза на Симуса.

– Откуда, – наконец пошептала она, – откуда ты все это знаешь?

– Когда я вышел, я налетел на Гермиону. Она все мне объяснила и попросила передать это тебе, – он прикусил губу. – Джинни…

Она выдернула свою руку:

– Я не могу в это поверить! Не могу поверить! Это… Это нечестно!

Симус удивленно взглянул на нее:

– Нечестно?

– Все, все влюбляются в Гермиону! Все!

Джинни соскочила и швырнула кочергу, которой она ворошила дрова в камине, на решетку. Та с лязгом стукнулась о металл и отскочила. Симус сморщился.

– Сначала Гарри, потом Драко, потом мой собственный брат… – она крутнулась к сползшему в кресло Симусу. – И кто следующий? Ты?

– Я не влюблен в Гермиону, – испуганно возразил Симус.

Джинни приняла воинственную позу, уперев руки в боки. Она понимала, что выглядит смешно, но остановиться уже не могла:

– А почему нет?

– Почему нет? – еще испуганнее переспросил Симус. – Потому что нет!

– Это не ответ! – отрезала она, скрестив на груди руки.

– Я… я не знаю, Джинни, она ведь подружка Гарри, правда?…

– И что – из-за этого она несимпатичная?

– Нет, она очень симпатичная…

– Она что – не милая?

– Милая, – по губам Симуса проскользнуло легкое подобие улыбки.

– Разве она не умная?

– О нет, умная, даже чересчур, это немного пугает…

– Так почему же тебе нравлюсь я? Наверное, потому что я не так умна? – разбушевалась Джинни. – А потому совсем не пугаю тебя?

– Нет, дело не в этом, – ужаснулся такому повороту Симус.

– Так в чем же? С ней что – что-то не так?

Симус бросил пытливый взгляд на лестницу.

– Пойду-ка я лучше обратно в спальню… Там, конечно, в воздухе могут уже летать стаканы, однако там куда спокойнее, чем здесь…

– Так что с ней не так? – топнула ногой Джинни. – Она что – недостаточно хороша для тебя?

– Что? Да нет, с ней все нормально, Джинни…

– Тогда почему ты не влюбился в нее?

И у Симуса лопнуло терпение:

– Да потому что я люблю тебя! – заорал он.

Джинни вытаращила глаза, он остолбенело уставился в ответ, не в силах поверить в то, что он только что сказал. Джинни тоже. Не то, чтобы она совершенно не могла в это поверить – она грезила тем, чтобы ей кто-нибудь это сказал, – да какая девушка ее возраста не мечтает об этом? Однако, все это представлялось совсем не так – признание в любви вовсе не должно было быть криком. И глаза, смотрящие на нее, никогда не были синими: синие глаза были у ее брата – цвет постоянства, надежности, доброты – это вовсе не был цвет страсти или романтической любви…

Как-то совсем некстати она подумала о Томе. Она не могла вспомнить цвета его глаз, хотя почему-то была уверена, что они точно не синие. Может, зеленые… ну или серые, потому что она любила серый – этот горький оттенок, который почти ничего не говорит, почти все скрывает…

– О… – уронила она в тишине, – Симус… я… – она замолкла.

Он сидел и смотрел на нее, выпрямившись и положив ладони на коленки. Свет, идущий из камина, играл на его бледном лице – свежезалеченные синяки, ссадины, прямой нос, чуть тронутые веснушками скулы… Он был симпатичен, как книжный герой – из тех, что удерживают одной рукой дракона, а другой – повозку с перепуганной девицей. И все же эта его красота не трогала ее так, как красота Гарри – меланхоличного принца, или красота Драко – красота падшего ангела… Или красота Тома…

Она стряхнула с себя мысли о Томе.

– Ох, – тихо пробормотала она и к собственному удивлению добавила, – я должна найти его.

Глаза Симуса полезли на лоб.

– Кого? Гарри?

– Нет, моего брата.

– Джинни…

– Я не могу сейчас, Симус, – перебила она, – мне нужно найти Рона.

Не глядя на нее, Симус послушно кивнул:

– Я видел, как он вернулся и поднялся к себе.

– Как он? Как он выглядел? С ним все было в порядке?

– В порядке? Ну, нет… – и Симус тут же поправился, – он выглядел опустошенным. Но внешне – физически, с ним все было нормально.

Она вздохнула, сама не понимая, чего же больше было в этом вздохе – облегчения, страха или отчаяния. Потянувшись к Симусу, Джинни поцеловала его в щеку, и он, пряча взгляд, отпустил ее.

– Спасибо, – произнесла она. Он не ответил, и Джинни не задержалась, чтобы расспросить его, почему. Она прямиком направилась на мальчишескую половину, полностью сосредоточившись на своем брате.

* * *

Драко выбежал из замка и помчался по снегу, слабо себе представляя, куда он направляется. Его трясло от холода зимней ночи, он не захватил плаща – но все равно он не останавливался. Запрокинув голову, он взглянул на чашу неба: серебро и чернота, стальная луна разбрызгивала на снег осколки света. Впервые за этот день появились облака – тяжелые и низкие, они толкались, словно им было тесно. Похоже, скоро снова пойдет снег…

Он уже спустился вниз, почти дойдя до квиддичного поля, и резко повернул направо, пойдя вдоль опушки Запретного леса, смутно осознавая, что этой дорогой он частенько ходил на встречи с Рисенн. Он сам не знал, что его понесло туда – просто хотел быть один, хотел быть подальше от замка, хотел… Чего он хотел?

Он добрался до невысокой стены, стоящей перпендикулярно Запретному лесу, и перепрыгнул через нее – бесшумно, словно кошка, приземлившись в глубокий снег, в котором его ноги тут же увязли по щиколотку. Несколько недель назад именно тут он налетел на Гарри, и потом они вместе напились в Хогсмиде. Драко сделал несколько шагов к пустоши и замер, дыша полной грудью и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Он не мог знать, почему, но думы, несколько часов назад одолевавшие Гарри, теперь, в этом мраке, посетили и его – и сейчас внутри тоже рвался с цепи лев, от рыка которого закладывало уши.

Железный контроль был отработан еще ребенком: все эти часы в темноте, взаперти, все эти запреты произносить хоть слово… Воля его стальными обручами стиснула эти чувства, не выпуская их наружу. И все же…

Он, словно наяву, представлял миг, когда стальные ленты лопнут, выпуская на волю ярость и горе, как он обрушивается на деревья всей силой своего гнева, раскалывая мир напополам…

Но нет, нет – конечно, он не мог все это делать… не наяву… Нет – он рассерженным ребенком рухнул в снег, уткнувшись лицом в руки. Холод тут же вцепился в него, снег кусал его тело, его голые руки. Он не обращал внимания. Его собственный голос звенел у него в ушах.

…Сиди и тухни здесь. Разрушай свою жизнь. Разрушай себя! – но это было куда лучше, чем все, что сказал ему Гарри. Это было просто ужасно. Нет, не то, чтобы никто раньше не швырял оскорбления ему в лицо, просто то, что это произнес Гарри, превращало их во что-то совершенно ужасающее. Особенно с учетом того, что, как подозревал Драко, Гарри вполне имел право на многое из того, что он сказал.

– Драко? – окликнул его голос прямо в ухо. – Что ты тут делаешь? Ты упал с дерева?

Он узнал этот голос. Нет, он не был удивлен тому, что она была здесь, однако еще сильнее уткнулся в свои руки, мечтая, чтобы она отстала и ушла. Как бы не так.

– Бедный малыш… – голос звенел весельем. Когда она снова заговорила, ее дыхание коснулось его шеи. – Как упал ты с неба, денница, сын зари!

Вздохнув, Драко перевернулся на спину. Над ним на корточках сидела Рисенн, ее черные волосы шатром укрывали их обоих. Плаща на ней не было, обнаженные плечи серебрились в свете луны. Выплюнув изо рта снег, Драко сел.

– Я вряд ли ангел, – ответил он.

– Может быть, падший? – улыбаясь, возразила она. – Ну, давай, поднимайся.

Шурша шелком, она поднялась, он тоже встал – по большей части из-за того, что не хотел, чтобы она стояла у него над душой. И правда – у нее не было плаща – вообще ничего, что можно было бы накинуть на себя, только черное платье под цвет ее черным волосам, из-под подола, были видны босые ноги, хотя на снегу, где она стояла, не было никаких отпечатков. Корсаж крепко стягивал ее грудь, плечи и грудь выше него светились белизной.

– Будет снег, – произнесла она, – зачем ты позвал меня перед снегопадом?

Он глянул на нее, едва переводя дыхание, словно только что долго бежал – он был ужасно вымотан.

– Я не звал тебя…

– Я слышала, как ты кричал меня.

Она сделала какой-то пируэт, юбка ее взлетела, и одежда изменилась: теперь на ней был французский костюм, дополненный чулочками-сеточками, пером для смахивания пыли и остроконечной шляпой.

– Я прибыла, как только смогла.

Драко захлопал глазами и отступил:

– Так ты пришла помочь мне?

– Конечно, – она опустила глаза.

– Отлично. Я совершенно точно знаю, что ты должна для этого сделать.

Она вопросительно подняла глаза.

– Ты носила послания от моего отца ко мне, я знаю об этом. А теперь я хочу, чтобы ты передала сообщение обратно.

– Обратно? – она рассмеялась. – Я не передаю никаких сообщений обратно.

– Ну, так одно передашь, – отрезал Драко, и в его голосе было что-то острое, отчего она пытливо взглянула ему в лицо. – Скажи ему… Скажи Темному Лорду… И моему отцу тоже, что я знаю о том, что они приложили руку к случившемуся нынче вечером. Это они сделали. Я выясню, зачем и почему, и они еще пожалеют о содеянном. Пожалеют о том, что они сделали с моими друзьями, – он подумал и добавил. – Я заставлю их за это заплатить.

По губам Рисенн скользнула холодная улыбка.

– Это все? А то можешь добавить пару слов о том, что они захлебнутся собственной кровью, что-нибудь про холодную месть – ну, на твой выбор, естественно…

– Нет, спасибо, и так хорошо, – отрезал Драко.

– Просто какой-то список неопределенных угроз, – разочарованно заметила Рисенн. – Вот если бы ты добавил что-нибудь про то, что разорвешь их хребты или поджаришь на медленном огне или в раскаленной лаве…

– Нет, – холодно отмел предложение Драко.

– Как знаешь, – у Рисенн был очень взволнованный вид. – Но ведь получилось очень скучное сообщение, если тебя интересует мое мнение.

– Существует только одна вещь, которая меня интересует меньше, чем твое мнение. Сифилис, – дружелюбно заметил Драко.

– Что ж, но твоему отцу это не понравится.

– И что? Я тоже ему не нравлюсь.

– Но он же твой отец.

– И что с того? Знаешь, как я обычно говорю? Из всех моих отношений я больше всего люблю сексуальные, а меньше всего – отношения с моим папой.

Рисенн надулась.

– Ты сегодня какой-то неприятный.

– А ты что – не думаешь, что все это было весело? О, по мне так достаточно весело: начали за здравие, кончили за упокой.

– Какое ребячество, – отрезала она. – Почему у тебя сегодня такое невыносимое настроение?

– Был трудный день, – ответил Драко. – А тут еще ты в своем нелепом… – он махнул рукой в ее сторону, – наряде. Понять не могу, зачем тебе понадобилось перо для смахивания пыли: сейчас минус десять и пыли вокруг нет.

Она бросила на него раздраженный взгляд:

– По твоему, мне лучше было нарядиться в мешок для картошки?

– О, зная тебя, могу сказать, что это был бы прозрачный картофельный мешок.

Она закатила глаза.

– В том наряде я должна была очаровать твоего маленького гриффиндорского друга. Ты предпочитаешь косички и гольфы до колен?

Драко усмехнулся.

– А откуда ты знаешь, что предпочитает Гарри?

У нее дрогнули губы:

– А ты взгляни на его подружку, – шелковым голосом пропела она. – Туфельки с ремешками, свитерочки, короткие юбочки. Эдакая девочка. Я решила, что это то, чего он хочет.

Сердце Драко дернулось у него в груди, вызвав боль и отвращение. Ему не приходило в голову, что она могла бы увидеть Гермиону или заметить ее… Видимо, так и было.

– А я? – попробовал он сменить тему. – Что хочу я?

– Она улыбнулась:

– Только то, чего не имеешь.

– О, так это объясняет, почему мне не хочется тебя.

– О, очень смешно, – она рассмеялась и откинула волосы назад. – Ты же просто терпишь. Я чувствую это. Может, ты просто глуп, отказываясь от того, что я могла бы дать тебе.

Он оценивающе взглянул на нее, и она ответила прямым взглядом серых глаз той же странной миндалевидной формы, что и его собственные. Как странно: она могла казаться то совсем обычной, то даже какой-то уродливой, а то вдруг прекрасной – и, хотя она совершенно не нравилась ему, осознание этой красоты пело внутри него странной музыкой. Музыкой, звучащей словно сквозь сон.

– Ты мне ничего не предлагаешь, – заметил он. – Со мной ты не пыталась ничего предпринять. Не то, что с Гарри. Почему?

Она отступила.

– Ты что – обиделся?

– Нет, – это было правдой. – Просто любопытствую.

Она пожала плечами:

– И почему же – сам-то ты как думаешь?

– Думаю, что тебе мой отец велел держатся от меня подальше, – ответил Драко. – А вот Гарри – это другое дело.

– Что бы там я ни собиралась делать с Гарри, что бы он ни хотел делать со мной, – это вряд ли твое дело, – отмахнулась она.

– Мне не кажется, что, будь у него был выбор, – резко возразил Драко. – Он бы в жизни к тебе не подошел. А что тебе от него было нужно?

– А может, он мне просто приглянулся, – снова заулыбалась она.

– Семнадцатилетний девственник с цыплячьими ногами? Верится с трудом.

Рисенн вспыхнула смехом и грациозно опустилась в снег. Ее коротенькая юбочка вскинулась, позволив Драко ознакомиться с розовыми трусиками. Хотя, с другой стороны, могло оказаться и хуже: их могло вообще не быть.

– Так Гарри девственник? О, да ему же просто цены нет!

Драко удивился, что для кого-то это может быть тайной. И тут же удивился самому факту. Ну, он всегда предполагал, что…

– Я не знаю точно, – натянуто добавил он, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. – Просто догадываюсь.

– Значит, от его подружки нет совершенно никакого толку, – в тоне Рисенн скользнула такая холодная презрительная нотка, что Драко вздрогнул.

– Не смей так о ней говорить, – лед скользнул по позвоночнику Драко. – Отстань от них обоих. И не смей больше подходить к Гарри.

– Но он нравится мне!

– Ничего подобного. Тебе просто что-то от него нужно. Ладно, с него и так хватит.

– О, я ничего не знаю, – она запрокинула голову, подставляя лицо лунному свету и словно купаясь в нем. – Думаю, ты его недооцениваешь. Нетронутая мощь – это так манит. Ну и вообще: глаза, волосы… – он весьма притягателен…

– Грандиозно, – бросил Драко. – Я тебе все сказал. Держись от него подальше.

– Только не говори, что ты этого не видишь, – Рисенн чертила линии на снегу босой ногой, – я получила такое удовольствие, наблюдая за вашей ссорой сегодня – такое восхитительное напряжение… Ну, попробуй убедить меня, что тебе не нравится обращаться с ним вот так, грубовато…

Драко вытаращил глаза, словно обнаружил, что на ее ногах одиннадцать пальцев:

– Ты очень странная женщина…

Она чувственно повела плечами.

– Тебе же он нравится – так почему бы и нет?

– Я… – задохнулся Драко и замер. – Ты ведь на самом деле просто не понимаешь людей, правда? – устало спросил он. – Ты ведь никогда не испытывала человеческих эмоций. Или же это было так давно, что ты все позабыла.

Что-то блеснуло у нее в глазах – что-то, что на мгновение сделало ее сердитой, но ее лицо тут же разгладилось и осветилось издевательской полуулыбкой:

– А я-то думала, что Люциус втолковал тебе, что напоминание леди о ее возрасте таким образом вряд ли можно отнести к хорошим манерам.

– Да-да, насчет леди он точно говорил что-то подобное. Однако не припомню, чтобы он упоминал, что это относится также к демонам ада.

Она подскочила и сверкнула глазами.

– Да как ты осмелился… – он подался назад: она воздвиглась над ним, глаза ее горели, волосы взлетели в порыве неведомого ветра. Она шагнула на него, и ему потребовалось все его самообладание, чтобы не метнуться прочь. – Глупый ребенок, – взгляд стал прищуренным и хищным, как у вейлы. – Глупый, нетерпеливый мальчишка…

– Я не мальчишка, – горячо возразил он.

– Напротив, ты просто до боли юн, и это очень печально, – она приподняла его лицо к себе, в ее голосе не было ни капли печали. Он не двинулся прочь. Он не мог двинуться. – Ты замерз? – ее дыхание взъерошило волосы на его висках. – Нет, я не про сейчас, я имею в виду вообще. Ты просыпаешься, окоченев от ночных кошмаров, которых не можешь вспомнить… Ты задыхаешься – так, что у тебя болит сердце… У тебя все плывет перед глазами…

Ее рука соскользнула к подбородку, она подняла вверх его лицо, ловя его взгляд.

– Ангельский мальчик с больными глазами, – ее голос напоминал жидкое серебро, – такой хорошенький, чтоб сойти с ума… или ослепнуть… или умереть от… Впрочем, все уже не остановить…

– От чего умереть? – спросил Драко, услышав нотку слепой паники в своем голосе. – Что уже не остановить?

Она убрала руки от его лица и шагнула прочь.

– Если не догадаешься, вскоре все узнаешь, – на ее губах заиграла улыбка – ангельская и дьявольская одновременно.

Что со мной происходит? – хотел спросить он. – Я болен? Чем? – но он знал, что она лишь подразнит его, отвечая вопросом на вопрос, а потому он просто отвернулся и отошел.

Дата добавления: 2015-07-13