Путь к рассвету. 8 страница

А раз так, то какой смысл сейчас рисковать возможностью потерять таких союзников, как Генерал Рийс и все те, кто за ним стоит, если он – Дурла – все равно хорошо видит безнадежность маневров, предпринимаемых императором?

- Очень хорошо, - просто ответил Дурла.

И приступил к детальному изложению всех последних событий, касающихся военного строительства на Приме Центавра. Он не забыл упомянуть ни один аванпост, действовавший с той или иной степенью секретности, где собирался военный флот Примы Центавра, призванный смести с лица галактики миры Альянса и распространить повсюду безраздельное господство Центаурума.

- Так значит, мы не сломя голову бросаемся в эту авантюру, - тщательно взвешивая слова, сказал Лондо, когда Дурла закончил излагать все детали предстоящей операции.

- Безусловно, нет, Император. Первые удары, которые мы нанесли, служили двоякой цели. Во-первых, мы на деле испытали силу воли членов Альянса, и честно говоря, она нас не впечатлила. Они пребывают в миролюбивой дремоте, наслаждаясь собственным благополучием. Для них теперь наша атака на Нарн стала досадным недоразумением, смутным воспоминанием в лучшем случае. Мы сумели добиться, благодаря тщательно срежессированной кампании, планы которой разработали Министр Лионэ и Министр Куто... - Дурла жестом указал на них двоих, и те в ответ благодарно склонили головы, -...чтобы те дни – в умах членов Альянса – ассоциировались исключительно с безумием Императора Картажи. Вы, Ваше Величество, в их глазах выглядите совсем другим существом.

- Уж конечно, вовсе не таким бешеным, смею надеяться, - несколько насмешливо сказал Лондо. – Так значит, меня воспринимают как сравнительно мягкого, безобидного правителя. Мне кажется, благодаря этому у меня есть шанс получить интересную эпитафию: «Здесь лежит Лондо Моллари, весьма безобидное существо».

Слова императора вызвали смешок у Куто, но он поспешно заставил себя замолчать, заметив, что никому за столом, кроме него самого, было не до веселья.

Нарушив неожиданно возникшую тишину, Дурла продолжил:

- А затем мы сумели проложить себе дальнейший путь, заключая тайные сделки с некоторыми влиятельными персонами в ключевых правительствах Альянса, благодаря чему они... примирились... с нашими атаками на различные миры. Более того, начав эти атаки, мы провели практические испытания маневренности и эффективности наших новых боевых крейсеров, которые уже были собраны к тому времени. Мы рады доложить, что испытания этих прототипов прошли с ошеломляющим успехом.

- Великолепно, - кивнул Лондо. Голова Дунсени также склонилась в знак согласия.

- Но кое в чем боевые характеристики этих кораблей еще могут быть улучшены, - взял слово Генерал Рийс. – Вопросы маневренности, правильное распределение энергетических ресурсов по видам вооружения. Проблемы, которые не слишком важны при атаках на малые, относительно беззащитные миры. Но эти проблемы могут приобрести критическое значение, когда дело дойдет до битвы с более могущественными членами Межзвездного Альянса.

- Не следует думать, что мы упустили из виду эти вопросы, Ваше Величество, - поторопился уверить его Лионэ. – В моем распоряжении масса ученых, технических специалистов, которые занимаются всеми частностями, на которые указал нам Генерал и его штаб. Ничто не будет оставлено на волю случая.

- Я давно обнаружил, Министр, что «случай» обладает великолепным чутьем, отыскивая те «частности», которые мы все-таки оставили на его волю, и имеет привычку вмешиваться в наши дела по своей прихоти. – Лондо задумчиво почесал себе подбородок. – Значит, дело дойдет до прямой конфронтации с Альянсом, да? Я понимаю причины, по которым мы обратили свой взор на малые миры... Но не могу сказать, что с энтузиазмом одобряю эти действия. Мне представляется, что это... ниже нашего достоинства, разве не так? Учитывая то величие, которого мы собираемся достичь.

- Суровая правда, Ваше Величество, состоит в том, что атаки Альянса и условия капитуляции низвели нас, и в техническом, и в военном отношении, до младенческого уровня, - сказал Дурла. Рийс взглянул на него так, будто у него было легкое желание ощетиниться, но вслух он так ничего и не сказал. Дурла тем временем продолжал: – И в результате, мы вынуждены заново учиться ходить, прежде чем станем бегать, как раньше. В этом у нас нет выбора.

- Но все это лишь ненадолго, Ваше Величество, - вступил в разговор Валлко. – Нет более четкой записи в книге судеб, чем та, что предрекает, как великая Республика Центавра будет простирать свою длань к звездам и сжимать их в своем кулаке.

Эти слова, к удивлению Дурлы, похоже, заставили Лондо слегка вздрогнуть. (11)

- Какие-нибудь проблемы, Ваше Величество?

- Нет. Никаких проблем, - поспешил заверить его Лондо. – Просто... неожиданное напоминание... о картине, увиденной мною в далеком прошлом... О видении... в котором было именно это. Я думаю, Валлко, вы и в самом деле абсолютно правы.

- Конечно, он прав, Ваше Величество, - решительно подтвердил Дурла. – Для выполнения намеченного графика нам потребуется еще по крайней мере два года, только тогда наш флот будет укомплектован кораблями в необходимой численности. И этот флот будет более чем соответствовать всем требованиям, изложенным Генералом Рийсом и его штабом. Флот, который накроет всю известную часть галактики так, как песчинки покрывают собой побережье на пляже. – Дурла постепенно повышал голос, по мере того, как его все больше захватывало предвкушение воплощения его видений. – И когда наступит нужный момент, мы начнем первую фазу атаки на центральные миры основных правительств Альянса, обрушив войну прямо на их головы. – Дурла отметил, как согласно кивают ему Министры, сидевшие за столом, а взгляд Лондо, устремленный на него, наполняется воодушевлением. – И если наш удар и в самом деле будет достаточно силен, мы иммобилизуем их, и проложим путь для полномасштабного вторжения в их владения, которые останутся беззащитными перед дальнейшей агрессией Примы Центавра.

- Единственная проблема, - осторожно попытался вставить слово Валлко, - кроется в Президенте Шеридане. Этот человек бросил вызов Теням и Ворлонам, и заставил и тех, и других отступить. Многие говорят, что он во всем превосходит обычных людей.

- При всем моем уважении, Валлко, мы определенно во всем превосходим людей, - напомнил ему Дурла. – А раз так, то каждый из центавриан, уж по крайней мере, не уступает ни в чем и самому Шеридану.

Но опасения Валлко не так легко было развеять.

- Говорят, что он не может умереть. Или что он уже мертв.

И тут с дальнего конца стола раздался шепот Лондо:

- «Ты не должен убивать того, кто уже мертв» (12).

Сидевшие за столом обменялись недоуменными взглядами.

- Ваше Величество? – подсказал Дунсени.

Лондо поднял взгляд на Дунсени и заставил себя улыбнуться.

- Просто... вспоминаю голоса прошлого, Дунсени. В моем возрасте всегда получаешь удовольствие, когда удается что-нибудь вспомнить. Впрочем, ты намного старше меня, а между тем никогда ничего не забываешь. Как такое получается?

- Просто в моем возрасте, Ваше Величество, остается все меньше вещей, о которых стоит помнить.

Этот обмен мнениями вызвал оживление среди Министров, позволив несколько разрядить атмосферу.

- Шеридан - это всего лишь человек (13), - напомнил всем Дурла, возвращая разговор в прежнее русло. – Давайте не будем забывать, что он прошел через три величайшие кампании: война Земли с Минбаром, Война Теней и его собственная кампания против правительства Земли. И давайте не будем забывать, чем закончилась каждая из этих кампаний, - и Дурла начал отсчитывать на пальцах. – Минбарцы добровольно капитулировали; Ворлоны и Тени добровольно отступили и покинули известную нам часть Вселенной; а его главный смертельный враг на Земле, тогдашний президент Земного Содружества, был настолько пессимистичен при оценке собственных сил, что просто покончил с собой, не дожидаясь исхода сражения. Шеридан еще ни разу не бывал в положении, когда ему противостоит враг, который не собирается перед ним отступать. А у нас именно такая ситуация. Кто из здесь присутствующих готов отступить перед ним? Кто из вас готов сказать мне, что, если Джон Шеридан потребует от вас капитуляции, вы действительно капитулируете?

Генерал Рийс опередил всех со своим ответом.

- Лучше смерть.

И все за столом согласно закивали.

- Так что, когда вся мощь Республики Центавра обрушится на него, Шеридан окажется в ситуации, совершенно неведомой ему дотоле, - подытожил Дурла.

- Но люди так не думают, - возразил Куто.

- Люди? Ты хочешь сказать, наш народ считает по-другому?

- Я не говорю, что они не поддерживают вас, Первый Министр, - поспешно пояснил Куто, на которого устремились теперь взгляды всех сидевших за столом. – Но Министр Валлко прав. Люди радуются нашим достижениям и во всеуслышание заявляют о своей поддержке... Но если судить по приватным беседам, как следует из докладов моих источников, они по-прежнему боятся Шеридана.

- Мы не можем допустить этого! – воскликнул Дурла. – Это очень тревожный сигнал о состоянии умов наших граждан... и этим стоит заняться незамедлительно. Незамедлительно! Куто, немедленно организуйте прямой эфир для моего публичного выступления. Немедленно, вы слышите! Лионэ, Валлко, помогите ему!

Все собравшиеся за столом Министры были застигнуты врасплох столь внезапной переменой атмосферы, царившей на заседании, и той резкостью, с которой изменилось настроение Дурлы. Но все они без промедления ринулись исполнять его приказы. Лондо ничего не сказал, в молчании наблюдая за происходящим.

Прошло, казалось, всего несколько секунд, а Дурла и Лондо уже стояли на балконе одного из нижних этажей Вертикали Власти. В этом здании не было окон, что подчеркивало его мистический облик. Но, тем не менее, имелся балкон, единственный балкон, на наличии которого настоял сам Дурла именно в предвидении возможности оказий, подобных нынешней. Расположение Вертикали Власти было выбрано очень удачно, поскольку у ее подножия постоянно шумела людская толпа, состоявшая из тех, кому требовалось просто пройти мимо, чтобы поскорее попасть куда-то по своим делам.

Когда Дурла заговорил, его голос прогремел по всему городу, благодаря многочисленным скрытым громкоговорителям. Но этого мало, его многократно увеличенный голографический образ возник во всех уголках Примы Центавра, разнося его слово вдаль и вширь, по всей планете. Люди в противоположном полушарии были разбужены посреди ночи внезапным вторжением Первого Министра Дурлы. Лондо, стоявший бок о бок с Дурлой, почему то в проекцию не попал. Перед людьми предстал лишь исполинский образ Дурлы, в точном соответствии с давними мечтами Премьер-министра.

- Только что я услышал мнение, - голос Дурлы эхом отзывался от стен окружавших площадь домов, и глаза тысяч людей, собравшихся внизу, устремились вверх, на него, - будто в наше время, когда Прима Центавра возвращает себе былую славу, многие боятся репрессалий со стороны Джона Шеридана. Многие думают, что этот человек, создавший Альянс, представляет собой угрозу нашему миру! Что предпринятые нами в последнее время успешные действия по расширению пределов наших владений вскоре наткнутся на сопротивление, и мы, как и многие до нас, капитулируем перед Президентом Шериданом, просто потому, что он попросит нас об этом! И в самом деле, почему бы и нет? Минбарцы капитулировали. Ворлоны капитулировали. Тени капитулировали. Почему же нам не капитулировать?

И он услышал снизу, с площади, именно тот ответ, на который и рассчитывал. Кто-то в толпе крикнул:

- Потому что мы центавриане! – и крик этот немедленно подхватили и другие.

- Да! Мы центавриане! – воскликнул Дурла, и в ответ услышал гул одобрения. - И когда другие бросают нам вызов, нашим ответом на любой вызов может быть только победа! Победа любой ценой! Победа, несмотря на все ужасы! Только победа, каким бы долгим и трудным ни был путь к ней! Потому что выбор у нас только один – или победа, или гибель всего нашего мира!

- Победа! – взревела толпа.

- И мы победим! – ответил ей Дурла. – Мы пойдем до конца! Мы будем сражаться в пустоте космоса; мы будем сражаться на поверхности планет; мы будем сражаться в гиперпространстве; мы будем сражаться на краю бездны, когда отступить можно будет лишь за Предел. Мы будем сражаться и становиться увереннее в своих силах; и силы наши будут расти. Мы защитим наш родной мир, чего бы нам это ни стоило. Мы будем биться среди астероидов; мы будем биться в туманностях; мы будем шествовать среди звезд, и мы – никогда не капитулируем! (14)

Рев толпы стал уже просто оглушительным, и казалось, он не утихнет никогда. Он пьянил Дурлу, который впитывал его в себя, словно губка, наслаждаясь восторгом толпы. Он отступил с балкона внутрь лишь для того, чтобы получить поздравления своих министров.

- Здорово! Просто великолепно! – провозгласил Куто, и все остальные эхом повторили восхваления.

И только Лондо, похоже, решил выждать паузу.

- Скажите мне, Дурла... Как вы думаете, какой будет реакция Шеридана, когда до него дойдут известия об этом вашем выступлении? Вас не беспокоит, что ваша патетическая речь может подвигнуть его нанести упреждающий удар?

- Нет, Ваше Величество, не беспокоит, - твердо ответил Дурла. – Если он и его драгоценный Альянс не стали атаковать нас за наши деяния, то уж тем более они не станут атаковать нас за наши слова. Они решат, что мы просто клацаем зубами, и не более. Но наши люди, народ Примы Центавра – они знают, что у нас дела не расходятся со словами. Они поймут и запомнят, и когда придет время...

- Они будут знать, что мы никогда не капитулируем, - закончил за него Лондо.

- Совершенно верно, Ваше Величество.

- Будем надеяться – хотя бы ради вашего же блага – что Президент Шеридан и в самом деле именно так все и видит, - сказал Лондо.

Восторженные вопли снаружи продолжались, и Дурлу почти не огорчало даже то, что люди на площади выкрикивали имя Моллари с не меньшим энтузиазмом, чем имя Премьер-министра. А затем он и вовсе успокоился, напомнив себе, что люди на площади – это лишь ничтожная частичка населения. А повсюду на планете видели во время этой трансляции Дурлу, и одного только Дурлу. И это было правильно, именно так и должно быть. Пусть народ выкрикивает имя Моллари вместе с его именем, раз уж так им нравится. В конце концов они все равно поймут, кто на самом деле заправляет делами.

Было время, когда Дурле казалось, что никто и никогда не признает его заслуг в достижениях Примы Центавра и не распознает его внутреннего величия. Но те дни остались далеко в прошлом. Теперь он может позволить себе быть великодушным и поделиться с другими сладостью народного поклонения. Ведь сейчас с каждым днем Моллари выглядит все более старым и дряхлым. Конечно, иногда случаются периоды бодрости, но в целом с каждым месяцем его кашель становится все более и более резким. А это есть признак более глубоких, более серьезных перемен в здоровье императора. По каким-то причинам, Моллари, похоже, не желал обращаться за помощью к медикам. И Дурла определенно не собирался перечить ему в этом вопросе.

Крики становились все громче и громче.

- Ваше Величество, они вызывают нас, - сказал Дурла, отвешивая императору низкий поклон, который в данной ситуации мог показаться легкой насмешкой. – Вернемся ли мы на балкон, чтобы воздать должное их поклонению?

- У меня никогда не было ни малейшего желания, чтобы мне поклонялись, Первый Министр, - сказал Лондо с ноткой веселости в голосе. – Но если это порадует вас... - и он жестом пригласил Дурлу выйти вместе с ним на балкон. Они выступили наружу и замахали руками, приветствуя толпу. Разрозненные крики перешли в дружное скандирование их имен, вознося их к небу, так, чтобы сам Великий Создатель взял эти имена себе на заметку.

И тут прозвучал выстрел.

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

--- Фрагмент, датированный 24 сентября 2275 года (по земному летоисчислению) ---

Поначалу я ничего не расслышал, поскольку крики толпы были просто оглушительны. Точно так же не заметил я и вспышки. Вместо этого я почувствовал, будто что-то острое прикоснулось к моему лбу. Я поднял руку, чтобы проверить, что же это могло быть, и когда после этого поднес руку к глазам, оказалось, что она стала розовой от крови. И лишь затем я услышал некий звук, скорее всего, вызванный рикошетом, или чем-то, ударившим неподалеку, а затем и второй.

Прежде чем я успел еще что-либо подумать или почувствовать, телохранители уволокли меня назад в комнату. Дурлу также поспешно утащили с балкона, и Генерал Рийс лично склонился над головой Дурлы, дабы убедиться, что тот не ранен. Внизу люди продолжали выкрикивать овации; они не поняли еще, что произошло.

- Императора застрелили! – закричал один из гвардейцев.

Прямо передо мной мгновенно вырос Дунсени. Он говорил громко и решительно, тоном, не терпящим возражений, какой может быть только у очень старого и мудрого человека.

- Отойдите. Дайте мне осмотреть его.

Как ни странно, гвардейцы прекратили тащить меня, и Дунсени проинспектировал мой лоб с видом опытного хирурга.

- Его не застрелили, - поморщившись, объявил он, и трудно было сказать, то ли в его голосе прозвучало раздражение на тех, кто объявил меня застреленным, то ли огорчение от того, что это оказалось не так. Дунсени вынул платок и осторожно приложил его к ссадине, останавливая кровотечение, которое и без того уже почти прекратилось. – Нет следов ожога, - с видом знатока сказал он. – Это всего лишь порез. Выстрел ударил выше или рядом с ним, отколол осколок от стены здания, и уже этот камешек и поранил голову императора. Видите? Кровотечение уже остановилось.

- Я не удивлен, - проворчал я. – Кровь притекает сюда, вверх, только ради мозга, а я к этому органу последнее время нечасто обращался.

Генерал Рийс тем временем уже рявкал приказы моим гвардейцам и своим собственным охранникам. Хотя его полномочия позволяли командовать только этими последними, все внимали каждому оброненному им слову.

- Всем вниз! Отыскать стрелявшего или стрелявших! Император и Премьер-министр останутся здесь, пока в окр?ге не будет обеспечена безопасность!

- Толпа просто огромна, Генерал, как мы... - начал было один из его охранников.

Рийс взглянул на него так, что своим взглядом мог бы, наверно, разрезать его на половинки.

- Исполнять! – гаркнул он с такой силой, что его рык едва не сбил беднягу с ног.

В течение следующего часа царила неразбериха, каждые несколько минут поступали все новые донесения, противоречивые и противоречащие друг другу. Дурла, его министры и я вернулись в зал, где ранее проходило совещание, и все беспрестанно размышляли вслух, на ком или на чем могла лежать ответственность за это гнусное нападение на мою священную персону. Похоже, наблюдался консенсус в том, что за всем этим стоит Альянс – и в частности, Шеридан. Я ни на мгновение не мог поверить в это, о чем и сообщил во всеуслышание.

- Шеридан может быть кем угодно, - решительно заявил я, - но только не убийцей.

Они выслушали мое мнение с вежливым вниманием, но, подозреваю, в глубине души продолжали считать, что гораздо лучше меня разбираются в подобных вопросах.

Дунсени, тем временем, со знанием дела перебинтовал рану на моей голове, хотя эта рана была настолько мелкой, что, право, не заслуживала такого внимания с его стороны. Я допускаю, что он просто предпочел хоть чем-нибудь заняться, чем просто стоять и наблюдать, как я истекаю кровью.

Генерал Рийс куда-то исчез, наверно, пошел лично надзирать за тем, как исполняется его приказ «найти-и-уничтожить». Когда он вернулся, то не просто вошел в комнату. Он подобно взрывной волне ворвался в нее, распахнув автоматические двери, двигавшиеся, очевидно, недостаточно быстро для него.

- Мы схватили его, - сказал Рийс без всяких предисловий, а затем добавил: – Такого странного стечения обстоятельств мне никогда не доводилось еще наблюдать. – Он обернулся и рявкнул: - Введите их!

Когда я увидел, кого ввели в комнату, то меня словно обухом по голове ударили.

В комнату под конвоем вошли бок о бок Исон из Дома Исона и еще одна личность. Исон, как обычно величавый и молчаливый, метал по комнате огненные взгляды, словно желая испепелить всех присутствующих. Но никому вокруг не было до этого дела; именно тот, кто шел рядом с Исоном, приковывал к себе всеобщее внимание.

- Г’Кар? – я с трудом узнал свой собственный голос. И совершенно не знал, то ли плакать мне, то ли смеяться. - Г’Кар? – повторил я.

- Император помнит мое имя. Я польщен, - сказал он.

Куто мгновенно вскочил на ноги. Впрочем, когда речь идет о Куто, не следует понимать эпитет «мгновенно» слишком буквально. Конечно, подняться на ноги заняло у него довольно много времени, поскольку его туше нужно было выдержать битву с гравитацией, но все же никогда раньше ему не удавалось выиграть эту битву настолько быстро.

- Какой восхитительный день! – воскликнул Куто, очевидно, уже составляя на ходу пресс-релиз. – Исон, один из наших благороднейших аристократов, бьется, чтобы остановить свирепого, кровожадного Нарна, дабы не позволить ему застрелить и убить нашего возлюбленного императора!

- Нет.

Это слово было произнесено юношеским голосом, и только тогда я заметил, что в дверях толпится множество Пионеров Центавра. Очевидно, они оказались в центре схватки, потому что волосы у них были растрепаны, а у некоторых – разорваны одежды. В первом ряду стоял парень, показавшийся мне знакомым. Но я бы не смог припомнить его имя, даже если бы в мою голову прицелились из бластера. Это я могу написать здесь с уверенностью, поскольку, в конце концов, только что в меня действительно целились, а имя этого юноши я так и не вспомнил.

- Что ты имеешь в виду, Касо? – спросил Лионэ, милостиво сообщая мне недостающую информацию.

Касо указал на Исона.

- Это он стрелял. А Нарн пытался остановить его.

- Что? – в голосе Дурлы сквозил ужас. – Нарн спас нашего императора? И... Этот Нарн? – сама мысль о том, что Нарн мог приложить руку к спасению моей жизни, должно быть, показалась ему противоестественной. Можно себе представить, что он испытал, когда в этот момент заговорил сам вечно молчаливый Исон.

- Нет, - с огромным раздражением заявил Исон. – Я стрелял не в императора. Я стрелял в тебя, Дурла.

Вперед выступил один из гвардейцев. Он нес фазированное плазменное ружье.

- Исон использовал это, Ваше Величество, - сказал он, предлагая ружье мне, словно охотник, хвастающийся своим трофеем.

- Я... не понимаю, - пробормотал Дурла. И к моему восхищению, говорил он это, запинаясь. Какая же радость, увидеть, наконец, Дурлу, находящегося на грани полной потери самообладания. – Касо... Ты утверждаешь, что своими глазами видел все это?

- Не все, Первый Министр, - сказал Касо. Почему-то все остальные при этом бросали на него недружелюбные взгляды, но Касо не позволил себе смутиться. Или ему и в самом деле было все равно, или он настолько владел собой, что не подал и вида. – Мы были достаточно близко от места происшествия, чтобы услышать первый выстрел, несмотря на шум окружавшей нас толпы. Мы пробили себе дорогу, и увидели, что Исон, сжимая в руках свое оружие, борется с рыжеволосым центаврианином, который пытается вырвать это оружие у Исона из рук.

- Рыжеволосый центаврианин? Но тогда причем здесь этот Нарн...

- У этого Нарна есть имя, Дурла, - вмешался я в разговор, и мой голос прозвучал гораздо спокойнее, чем можно было ожидать, учитывая бушевавшие внутри меня страсти. – Ты, очевидно, обязан ему своей жизнью, и потому мог бы, по крайней мере, оказать ему честь, называя его по имени.

Дурла явно готов был оспорить мое мнение, но, видимо, решил, что дело того не стоит.

- И как же... Гражданин Г’Кар... оказался замешан в этом? И откуда он взялся?

- Он... и был тем центаврианином. Похоже, это некая голографическая маскировка. Какое бы устройство ни создавало ее, но во время драки оно сломалось, и наваждение исчезло.

Глаза Дурлы округлились.

- «Сеть хамелеона», - прошептал он. – Они же под запретом!

- Арестуйте меня, - предложил Г’Кар.

Дурла медленно поднялся со стула. Он весь дрожал от едва сдерживаемой ярости.

- О, я вас не просто арестую! Я прикажу немедленно казнить вас за... За...

- За спасение вашей жизни? – с издевательским спокойствием услужливо подсказал Г’Кар. Я не был удивлен. После всего того, что Г’Кар вытерпел в своей жизни, требовалось нечто гораздо большее, чем ярость центаврианского политикана – пусть даже и занимающего весьма высокий пост – чтобы смутить его. – Возможно, казнь – это не столь уж ужасная судьба, - философически продолжил Г’Кар. – А вот тот факт, что мне пришлось столько времени провозиться с этим типом, прежде чем я смог обезоружить его, - Г’Кар кивком указал на Исона, - вот это действительно огорчает. Я могу лишь отнести это на отрицательные последствия постоянного использования «сети хамелеона». А впрочем, не стоит беспокоиться. Дайте мне время придти в себя, и я уверен, что сумею справиться с любым из присутствующих в этой комнате, если меня принудят к этому.

- Я прикажу казнить вас, - сказал Дурла, сумев вернуть себе самообладание, - за нарушение границ Примы Центавра. Инопланетникам запрещено здесь появляться... или ты забыл об этом?

- Совершенно забыл, - ответил Г’Кар. – Я носил эту маскировку лишь потому, что мне всегда хотелось иметь волосы. Длинные волосы.

Великий Создатель, как я скучал по нему.

- Ты носил маскировку, чтобы шпионить за нами! Ты нарушитель и шпион! За одно это ты должен поплатиться своей жизнью.

- Но не только это, Дурла, - сказал я, поднимаясь с места. Мои ноги пока еще с некоторой неуверенностью поддерживали мое тело, и потребовалось определенное время, чтобы мне удалось совершить такое простое действие, как подъем со стула. – Следует уравновесить его вину тем долгом, который теперь возник перед ним у тебя... и у меня. Возможно, в намерения Исона входило лишь воздать должное тебе, но ведь и я мог бы столь же легко погибнуть заодно с основной мишенью. Так, Исон?

Исон с презрением посмотрел на меня.

- Дурла жаждет власти. Со стороны Домов к нему не может быть иных чувств, кроме презрения. Он пытается властвовать, не считаясь с традициями Примы Центавра. Но ты... ты гораздо хуже. Потому что ничто не может быть хуже, чем слабый император.

Я медленно кивнул.

А затем, одним движением выхватил церемониальный меч, который висел в ножнах на поясе у Генерала Рийса. Меня всегда восхищал свистящий звук, с которым клинок выскальзывает из ножен. Презрительное выражение так и оставалось на лице Исона, когда я повернулся и взмахнул своей рукой настолько быстро, насколько был в состоянии. Клинок и в самом деле оказался таким острым, как и можно было понять по звуку, который он издал, покидая ножны. И меня порадовало, что в руке моей еще сохранилось немало силы. Презрительная усмешка Исона застыла теперь навсегда, поскольку голова его соскользнула с плеч и ударилась об пол.

Никто не произнес ни слова.

Я направил меч на Г’Кара. Его единственный глаз сверкнул на меня.

- Ты еще не строил никаких планов насчет сегодняшнего обеда? – спросил я.

--------- Глава 8 ---------

Дэвид Шеридан видел Глаз, воззрившийся на него, и теперь это казалось гораздо менее страшным, чем когда Глаз появился впервые.

Он все еще в мельчайших деталях помнил, как впервые заметил его. Ему только что исполнилось двенадцать, и он заснул после долгого дня, заполненного празднованием. Во сне он бежал, просто бежал, по огромной Минбарской равнине. Он бежал вовсе не от страха и не потому, что его преследовали. Он бежал просто потому, что было очень весело бежать, чувствовать, как энергия юности струится по телу, наполняя его словно из какого-то неиссякаемого источника, который даст ему силы пробежать через всю Вселенную.

Наконец, он остановился. Не потому, что запыхался и ему требовалось перевести дыхание, но просто потому, что он вдруг понял – надо остановиться, ведь полагается останавливаться, чтобы перевести дыхание. Впрочем, это все равно был всего лишь сон, а во сне он сам задавал параметры персонажам.

А затем вдруг, без всякой видимой для него причины, мир начал меркнуть. Словно внезапно и необъяснимо возникло полное солнечное затмение. Дэвид поднял взгляд на Минбарское солнце, которое дарило ему тепло и уют всегда, сколько он мог помнить.

А солнце в свою очередь взглянуло на него. На месте солнца в небе был огромный одинокий Глаз, и этот Глаз молча смотрел на него.

Дэвид, парализованный ужасом, уставился на Глаз. Глаз моргнул раз, другой, а потом вдруг заговорил.

- Привет, младшее солнышко, - сказал Глаз, явно обращаясь к нему.

Вопль ужаса, начавшись во сне, завершился в реальности, когда Дэвид, пробудившись, рывком сел на кровати. К несчастью, минбарские кровати представляли собой наклонные плоскости (15), и в результате Дэвид упал вперед себя, и ударился об пол. Он лежал там, задыхаясь, прижавшись к прохладным плиткам пола, обливаясь холодным п?том и со страхом озираясь по сторонам, опасаясь увидеть наяву тот Глаз, который явился ему во сне. Хотя Дэвид и понимал, что это невозможно, но все же на всякий случай, поднявшись на ноги, подбежал к окну и посмотрел на луну. Луна была луной, и не собиралась глядеть на него страшным Глазом.

Однако спать он больше так и не пошел. Он остался неподвижно стоять у окна, с нетерпением ожидая, когда же взойдет солнце, чтобы убедиться, что солнце тоже осталось прежним. К счастью, солнце в то утро не разочаровало его и встало над Минбаром во всей своей красе, смыв своими лучами последние остатки ночного кошмара.

Дата добавления: 2015-07-13