Соотношение в словообразовании лексики и морфологии

Различаются, по меньшей мере, два основных момента соот­ношения в словообразовании лексики и морфологии. Прежде всего это изменение частеречной принадлежности языковых еди­ниц без использования аффиксов, называемое иногда также транспозицией в узком смысле слова (см.: Гак, 1990, 519). Транс­позиция отличается от аффиксации тем, что последняя не всегда приводит к изменению частеречной принадлежности произво­дящей основы; ср.: рус. стол и стольник, книга и книжонка как слова одной части речи.

В рамках транспозиции следует различать конверсию и транс­фигурацию (термин введен М.Д. Степановой, 1968, 170).

Конверсия представляет собой способ словообразования, наи­более явно обнаруживаемый в английском языке и наглядно про­демонстрированный в свое время О. Есперсеном на примере анг­лийского слова (основы, корня) round. О.Есперсен показал, что частеречная принадлежность английского round зависит, по сути дела, от его дистрибуции. Так, в словосочетании a round of a ladder оно выступает как имя, в словосочетании a round table — как при­лагательное, в предложении Не failed to round the lamp-post — как глагол, в предложении Come round tomorrow — как наречие, а в пред­ложении Не walked round the house — как предлог (см.: Есперсен, 1958, 65—66). Из приведенных примеров хорошо видно, что ис­тинная конверсия связана с таким состоянием языка, когда его сло­ва не обнаруживают морфологизации и выступают, скорее, как чле­ны предложения, но не части речи. Иначе говоря, при конверсии слова не имеют строгой частеречной отнесенности, поэтому в слу­чае с единицей round возможна разнонаправленная интерпрета­ция процессов словообразования и вообще речи о процессах сло­вообразования в строгом смысле слова быть не может. Так, напри­мер, в обсуждаемом случае ничто не препятствует рассмотрению слова round как глагола (to round).

Изложенное понимание конверсии как своего рода аналитиче­ского способа словообразования вызывает сомнения в квалифика­ции как случаев конверсии немецких и французских единиц типа нем. drahten, erden и франц. ипе repetition generate —» ипе generate, un hommepolyvalent —» ип polyvalent (см.: Гак, 1977, 252). В данном слу­чае для немецкого языка естественно усматривать отыменное слово­производство, а для французского — субстантивацию. Тем более спорно использование термина «конверсия» при интерпретации со­отношения слов супруг — супруга как обозначений пола денотатов в русском языке (см.: Кронгауз, 2001,277). Видимо, из своеобразной «перестраховки» В. Д. Аракин избегает говорить о конверсии даже применительно к английскому языку, предпочитая обозначение «без-аффиксное словообразование» (Аракин, 1979, 222— 223). Основ­ными разновидностями последнего, по В.Д.Аракину, являются: производство глагола от имени (N —»V типа word -> to word, dream -> -» to dream), глагола от прилагательного (А -» V типа round -» to round), имени от глагола (V -»N типа to try -> a try, to drive -» a drive), хотя, как показано выше при анализе примера О. Есперсена, сущ­ность конверсии заключается именно в неоднозначности направле­ния словообразовательного процесса. В данной связи следует ука­зать на особую сомнительность направления словообразовательно­го процесса N —»Удля пары dream -» to dream, по-видимому, ничем не отличающегося от представленного в паре to drive -> a drive. В то же время примеры так называемой конверсии в немецком языке, как и французские отыменные глаголы типа code -» coder, voisin -> -» voisiner,grand—>grandir(cu.: Гак, 1977, 250), напоминают, скорее, именно безаффиксные образования в понимании В.Д.Аракина (словообразовательные процессы типа N —> V, А —> V).

Для русского языка едва ли применимо даже понятие безаффикс-ного словопроизводства. Во всяком случае, приводимые В. Д. Ара-киным примеры такого словопроизводства (см.: Аракин, 1979, 224) требуют уточнения и дополнительного анализа. Так, при образова­нии имен от глаголов (типа ходить —» ход, смотреть —> смотр) про­исходят чередования согласных в исходе корня, распространяющие­ся в случае ходить —» хожу также на основы инфинитива и презен-са. То же самое относится и к случаям образования глаголов от имен; ср.: глаз —> глазеть, зев -» зеваю при формах настоящего времени глазе]-у и seeaj-y. Что касается случаев столовая комната -» столо­вая, раненый солдат -граненый, то они ничем не отличаются от уже рассмотренных субстантивации во французском языке. Случай ут­ром, шагом представляет собой явную трансфигурацию, обсуждае­мую ниже. Едва ли можно относить к безаффиксному словопроиз­водству и русские глаголы типа синеть (<— синий), поскольку для них всегда имеются парные единицы (в данном случае хотя бы си­нить), так что -е- и -и- логичнее трактовать как словообразователь­ные суффиксы со значением переходности / непереходности.

Таким образом, следует согласиться с В.Д. Аракиным, когда он делает различие между конверсией и безаффиксным словопроиз­водством; в то же время нужно отметить, что приводимый им мате­риал (особенно русский) не всегда абсолютно корректен.

Учитывая то, что конверсия представлена наиболее последова­тельно в английском языке, вполне естественно искать случаи ее проявления в генетически родственных языках. Так, в немецком языке намного бблыпую близость конверсии, по сравнению с упо­минавшимися ранее отыменными глаголами типа drahten, образу­ют случаи совпадения одного из вариантов глагольного корня с именным, представленные парами gehen — Gang, springen — Sprung, werfen — Wurf, binden — Band и т. п. Тем более показательны как «дви­жение в сторону конверсии» эпизодические случаи функциони­рования одного и того же корня в качестве именного и глагольного в парах типа Tanz — tanzen, Lehre — lehren и в качестве именного, адъективного и глагольного в тройках типа Wert — wert—werten, Liebe — lieb — lieben. Отличие немецкого языка от английского состоит в данном случае лишь в том, что он имеет развитое синтетическое словоизменение, при котором конкретное слово включается в ка­кую-либо часть речи, что препятствует его изолированному воспри­ятию в грамматической плоскости и тем самым переходу его различ­ных дистрибуций в сферу лексики (их различной частеречной при­надлежности). Такое «лексическое» восприятие дистрибуции единиц типично для языка африкаанс, еще более аналитического, нежели английский. Здесь одна и та же основа (корень) сочетается с други­ми словами так, что ее функция (и в известном смысле слова чаетеречная семантика) задается лишь окружением; ср.: die lag 'смех' — ek lag, ons lag 'я смеюсь, мы смеемся' (см.: Миронов, 1969, 40).

Что касается трансфигурации, то в русском языке она эпизодич­на в форме адвербиализации (например: вечером, внизу) и весьма продуктивна в форме субстантивации прилагательных и причастий; ср.: пьяный, раненый, глухой.

Субстантивация, не отличающаяся от русской, типична также для немецкого и французского языков, хотя более значима здесь все же возможность субстантивации инфинитива типа нем. das Rauchen или франц. le diner. Субстантивацию инфинитива нельзя смешивать с конверсией, поэтому англ, пара the smoke — to smoke никак не соот­носима со случаями типа нем. das Rauchen — rauchen, для указания отношения слов в которых вполне уместно ввести стрелку <—, тогда как отношение в английском корректнее представить символом <->.

Вторым частным моментом соотношения в словообразовании лексики и морфологии является вопрос о степени грамматизации словопроизводства, т. е. о передаче словообразовательными средства­ми относительно близкой к грамматическим значениям семанти­ки. В свое время ТТТ. Балли отметил практически регулярный грам­матический характер немецких уменьшительных имен с суффикса­ми -chen, -lein (типа Hauschen, Voglein, Stubchen) (см.: Балли, 1955, 272, 394). Следует упомянуть также способ обозначения женских особей живых существ на -in с его почти универсальной распро­страненностью, например: нем. Lowin, Arztin, Professorin, Bauerin, Arbeiterinvn.R.

В других языках, особенно в русском, единства в данном отноше­нии нет. Более того, в русском языке широко распространены так­же и суффиксы со значением увеличительности, равно как и под­линно уменьшительные суффиксы и суффиксы сниженной (пре­небрежительной) оценки; ср.: домище, домина, домик, домишко. Име­ются суффиксы со значением увеличительности и в итальянском языке, где они выступают в качестве достаточно регулярного сред­ства, например: librone 'книжища', pancione 'брюхо, большой жи­вот', donnona ~ donnone 'бабища'.

Как и в немецком языке (см. примеры из сферы немецкого имен­ного словопроизводства, приведенные выше), в русском языке для образования наречий от качественных прилагательных практиче­ски регулярно используется суффикс -о; например: хороший — хоро­шо, злой — зло, богатый — богато. В романских языках аналогично функционируют суффиксы: франц. -ment, итал. -mente; ср.: vrai — vraiment, douce — doucement; итал. vero 'истинный' — veramente, leggero 'легкий' — leggermente. В английском языке как регулярное сред­ство превращения прилагательного в наречие иногда рассматрива­ют форматив -1у. При этом В. Я. Плоткин специально подчеркивает перерастание в данном случае отношения словообразования в от­ношение словоизменения (см.: Плоткин, 1989, 45—46).

Дата добавления: 2015-07-13