Маслоу Абрахам Гарольд. 24 страница

становиться зрельми и ответственными и т. д. Пока таких людей очень

мало. У меня складывается впечатление, что в этой ситуации

традиционное академическое обучение не сможет оказать нам серьезной

помощи. В настоящее время многие из этих обязанностей возложены на

плечи социальных работников, но, если я что-то знаю о подготовке

среднего социального работника, то они, как правило, плохо понимают, с

чем имеют дело. Они не знают о проблемах, с которыми им приходится

работать, в том смысле, что жизнь не преподала им этих уроков, не дала

им этого опыта. Поэтому разумнее было бы хотя бы отчасти

укомплектовать эти новые социальные агентства людьми, умудренными

опытом, а не лекциями. Именно с этой точки зрения, как мне кажется,

Дэйтоп представляет особый интерес, потому что это - учреждение,

организованное людьми, прошедшими суровую жизненную школу. Вы знаете о

чем и как говорить с людьми, оказавшимися с вами в одной лодке. Это -

серьезная работа, и она может стать самостоятельной профессией.

О социальной революции. Я могу с полчаса приводить вам примеры и

доказательства тому, как социальная революция происходит сейчас в

самых различных сферах. Меняются церкви, меняются религии. Это

революция. Есть сферы деятельности, которые изменяются к лучшему

быстрее прочих, но и прочие тоже изменяются к лучшему, меняются в том

же евпсихичном направлении, в направлении вочеловечивания

человечества. Это - направление к человечеству, состоящему из людей

настолько сильных, креативных и радостных, какими они только могут

быть, из людей, радующихся жизни, психологически и физически здоровых.

Можно говорить о евпсихичной религии, и она зарождается на наших

глазах. У меня есть книга <Eupsychian Management> (83), в ней

говорится в целом о производстве, о труде, о предприятиях и тому

подобных вещах. В этой сфере тоже происходят революционные изменения.

Есть предприятия, на которых труд организован так, что он

благоприятствует, а не вредит природе человека. При такой организации

труда человеческая природа прирастает величием, а не унижается.

Появляются книги, статьи и исследования, посвященные браку, любви и

сексу. Все они указывают на некий идеал, на направление, в котором мы

Синанони Евпсихея

движемся к такому величию человека, какого он достоин, к таким

вершинам его развития, на какие он только способен.

Нельзя не согласиться, что пока основная часть общества не ощущает

этого движения. Но мы видим такое множество провозвестников этого

роста и движения к лучшему, что можем смело смотреть в будущее.

Поверьте, не только здесь и сейчас идет разговор об этих вещах. Таких

мест множество. Мы не знаем о них только потому, что они развиваются

сами по себе. Но если вас осеняет блестящая идея, если вы совершаете

чудесное открытие, то можете быть уверены - то, что состряпали вы,

стряпается сейчас и где-то в другом месте. Ибо все, что делается

людьми, это отклик на происходящее вокруг, и всегда найдутся другие,

столь же сенситивные люди55, которые услышат этот призыв окружающего.

То же самое происходит и в образовании. Думаю, это несложно -

собраться всем вместе, свалить в кучу весь нажитой опыт старого

образования, и хороший, и плохой, и наглядно показать проклятую

сущность этой системы. Но мы можем построить и новую, хорошую систему

образования. У нас уже есть отдельные наработки и предложения. Да,

наши предложения революционны, да, перемены будут подобны взрыву! Зато

новая система образования будет обращена к самой природе человека, к

человеческим потребностям, к человеческому развитию, а не к

обветшавшему за тысячелетия наследию человечества.

Очень трудно рассуждать о евпсихичном обучении. Мне представляется,

что вы можете внести свой вклад в решение этой проблемы, если будете

видеть в вашей деятельности своеобразный пилотный эксперимент.

Действуйте так, словно весь мир заглядывает к вам через плечо,

любопытствуя, к чему приведут ваши усилия, - что работает, что не

работает, что хорошо и что плохо, что удалось и что не удалось.

Мы можем позволить себе подобные эксперименты отчасти потому, что

Соединенные Штаты - богатейшая страна в мире. У нас с вами есть

возможность сидеть здесь и обсуждать эти проблемы вместо того, чтобы

собирать рис или предпринимать что-то другое для своего выживания. Я

не скажу, что это роскошь, но все же мы с вами можем сидеть здесь и

разговаривать, тогда как в другом месте, и таких мест на земном шаре

очень много, мы не имели бы возможности так много времени тратить на

разговоры, потому что просто умерли бы с голоду. В этом смысле вся

наша страна представляет собой полигон для великого пилотного

эксперимента. Вы можете рассматривать вашу часть этого глобального

эксперимента как назидание окружающему или, пользуясь биологической

метафорой, видеть в своем труде верхушечную, растущую часть побега. По

сравнению со всем остальным миром мы с вами, если смотреть на вещи

оптимистично, - верхушечная часть побега. Если посмотреть на это дело

пессимистично, то нам никуда не деться от факта, что большая часть

общества, похоже, представляет собой омертвевшую часть побега. Наше

общество в массе своей

Общество

традиционно, конвенционально, отстало. Проповедуемые им моральные

устои были хороши для 1850 года. Как посмотреть на все это - в конце

концов зависит лишь от настроения. Но в любом случае от этого нельзя

отворачиваться, как нельзя высокомерно заявлять, что перед нами

болото. Как знать, может быть, именно это болото окажется той самой

верхушечной, растущей частью побега.

О группах встреч. Позвольте поделиться с вами одним наблюдением. Я

побывал здесь только на одном групповом обсуждении - вчера вечером - и

я не представляю, каково бы мне пришлось, если бы я жил так всю жизнь.

Никто никогда за всю мою жизнь не говорил со мной столь прямо и

откровенно. Ваш мир разительно отличается от конвенционального мира

университетской профессуры. Факультетские собрания совсем не похожи на

эти встречи. Они ни черта не дают, и я всегда стараюсь избежать их.

Представьте себе, все там настолько вежливы, что от них не услышишь

даже <фи!> Я вспоминаю, как однажды долго размышлял об одном

профессоре и неожиданно для себя понял, что он не сможет произнести

слово <дерьмо>, даже если завязнет в нем по шею. Здесь же все устроено

совершенно иначе, и это потрясло меня вчера. В том мире, в котором

живу я, все люди предельно вежливы, их страшит конфронтация. Ты

чувствуешь себя в окружении полчища старых дев, - я разумею здесь и

старых дев мужского пола. Как было бы замечательно, если бы вы вдруг

оказались на каком-нибудь из наших факультетских собраний и показали

бы им, что такое настоящая дискуссия. Вы бы всех там поставили на

голову. И мне кажется, это было бы нам на пользу.

Главный практический вопрос. Эти мои рассуждения снова заставляют меня

поднять вопрос, который я уже успел всем здесь задать. Это очень

важный вопрос, и мне показалось, что у вас пока нет на него ответа. Он

заключается в том, почему некоторые люди остаются здесь, а некоторые

уходят? Он важен еще и вот почему: если ваш опыт положить в основание

образовательного учреждения, то насколько он окажется хорош, а если

хорош, то для какой части населения? Какой части населения вы сможете

быть полезны? Для какой части населения ваши методы не подойдут? И я

скажу, что в этом нет греха, не ошибается только тот, кто не работает.

Вы, живущие здесь, преодолели внутренние барьеры, преодолели страх. Но

что вы думаете о тех людях, которые не могут победить страх? Чем они

отличаются от вас? Это сугубо практический вопрос. Рано или поздно вы

выйдете отсюда и где-нибудь, в другом месте, в будущем создадите

учреждение, подобное этому. Вас должна беспокоить проблема повышения

процента остающихся у вас людей.

О психотерапии. Та же самая проблема стоит перед психоанализом, перед

индивидуальной психотерапией. На основании своего опыта психотерапевты

выработали мнение, что именно прямолинейность отпугивает пришедших к

ним за помощью людей. Руководствуясь этим убеждением, они чрезвычайно

мягко обращаются с людьми, и зачастую проходит несколько, Щу

Синанони Евпсихея

месяцев, прежде чем они всерьез начинают понимать проблему пациента.

Там принято сначала наладить взаимоотношения и только затем брать на

себя смелость оказать некоторое давление на пациента. Это в корне

противоположно тому, что делаете вы: здесь никто не собирается ждать

шесть месяцев, интенсивная терапия начинается сразу с порога.

Естественно, что у меня возникает вопрос - какая тактика лучше, и для

кого, и для какой части пациентов? По сравнению с размеренным течением

психоаналитических сеансов кажется, что здесь все происходит

молниеносно.

Вот еще о чем это мне напомнило. Я убежден, что немного пользы в том,

чтобы давать людям правду. С этим убеждением я вырос и им пользовался

в своей психотерапевтической практике. Правду нельзя давать, нужно

помогать человеку открывать ее самому. Это не может прийти сразу или

слишком быстро, потому что правда далеко не всегда бывает приятна.

Человек открывает ее и смиряется с ней постепенно. Должен прямо

сказать, что происходящее здесь походит на то, как если бы правду

<выдергивали> из человека и швыряли ему в лицо. Тут никто не ходит за

ним восемь месяцев в ожидании, пока он разродится своей правдой. Но

люди, остающиеся здесь, как-то выносят это, и похоже, это идет им на

пользу. Это противоречит всей теории психиатрии.

О самопознании и работе в группе. Каким-то образом обсуждение на

группе помогает человеку. Никто, между прочим, точно не знает, почему

так происходит. Все, что известно, так это то, что оно приносит

пользу. Я еще до конца не разобрался в той массе впечатлений, которую

получил от нашей вчерашней беседы. Я пока не знаю, что мне делать с

ними, - видимо, нужно время, чтобы привести их в систему.

Единственное, что я-понял наверняка, в чем я теперь твердо убежден,

это в том, что за один вечер можно сделать с человеком то, чего

психоанализ не добьется за сотню лет. Это воистину может стать

откровением - беседа о том, кто ты есть, каким ты кажешься другому, и

тут же еще шесть человек соглашаются с тем, что ты производишь именно

такое впечатление. Наверное, просто невозможно понять, кто ты есть,

невозможно сформировать свою идентичность, пока не узнаешь, каким тебя

воспринимают люди. Это нечто новое для меня. Психоанализ еще не сделал

такого допущения. Там не принимается в расчет, каким тебя видят

окружающие. Там имеют дело с твоими потрохами, внутренностями, с

твоими фантазиями и снами.

У меня возникло чувство, что, останься я подольше в этой группе, я бы

узнал о вещах, о которых раньше и не думал. Я бы, наверное, обрел о

себе знание, подобное тому, что дает просмотр съемок скрытой камерой -

я понял бы, каким меня видят окружающие меня люди. Я смог бы оценить

это новое для меня знание, поразмыслить о нем, задаться вопросом,

правы эти люди или не правы. Насколько они правы? Уверен, что это

помогло бы мне лучше узнать себя. Такое самопознание было бы полезно в

поиске своей идентичности.

Общество

Нужно превозмочь боль, и ты получишь радость от нового знания о самом

себе. Ведь всегда лучше знать, чем гадать и терзаться сомнениями.

<Может быть, я плохой, и он поэтому не разговаривает со мной? Может, я

не нравлюсь им, и они поэтому так обращаются со мной?> Для обычного

человека жизнь - сплошная череда таких <может быть>. Он не знает,

почему люди улыбаются ему или почему не улыбаются. Очень приятно

освободиться от предположений и сомнений. Очень приятно что-то знать

наверняка.

О евпсихичном управлении

Основной вопрос евпсихичного управления - вопрос о том, какие виды

труда, какие типы контроля, какие формы поощрения и вознаграждения

будут способствовать здоровому росту человеческой природы, не будут

препятствовать ее полному и разностороннему воплощению. То есть, какие

условия труда лучше всего будут способствовать самореализации

личности. Но мы можем по-иному повернуть этот вопрос, можем спросить

иначе: как лучше использовать людей на благо целям и ценностям

процветающего общества, члены которого живут нормальной, здоровой

жизнью, полностью удовлетворяя свои базовые потребности - потребность

в пище, одежде, жилище и прочие? Как нужно обращаться с ними? Какие

условия необходимо создать, какие стимулы, материальные и

нематериальные, нужно использовать для того, чтобы люди работали

лучше?

Евпсихичные условия труда зачастую идут на пользу не только работнику,

- они бесспорно добавляют здоровья и энергии предприятию, повышают

качество и увеличивают количество производимого продукта или

оказываемых услуг.

Таким образом, можно по-новому рассмотреть проблему управления (на

любом предприятии и в любом обществе), а именно: каким образом

организовать социальные условия, чтобы цели индивидуума совпадали с

целями организации? В каком случае это возможно? Когда невозможно?

Когда вредно? Каковы силы, способствующие синергизму общественного и

индивидуального? Какие силы, наоборот, усиливают антагонизм между

обществом и индивидуумом?

Эти вопросы со всей очевидностью затрагивают самые существенные, самые

основные аспекты жизни общества и человека, самые существенные аспекты

социального, политического и экономического устройства и даже

философию в целом. Таким же образом я, например, в своей работе

<Psychology of Science> (81) доказывал, что новой, гуманистической

науке

Общество

необходимо и возможно преодолеть ограничения, навязываемые ей

внеценностной, механистической мод елью науки.

С этой точки зрения справедливо будет и рассуждение о том, что

классическая теория экономики в ее нынешнем виде базируется на

неадекватном понимании человеческой мотивации56 и потому тоже должна

кардинальным образом измениться. Для этого ей надо всего лишь принять

за реальность высшие человеческие потребности, включая потребность в

самоактуализации, стремление и любовь человека к высшим ценностям. Я

уверен, что то же самое верно и в отношении политологии, социологии и

всех других социальных и гуманистических наук и профессий.

Я говорю все это для того, чтобы еще раз подчеркнуть, что проблема

управления заключается вовсе не в изобретении новых приемов

менеджмента, не в хитрых уловках или остроумных техниках, с помощью

которых можно будет заставить людей лучше делать то, что им не нужно.

Теория управления не может быть руководством по эксплуатации человека

человеком.

Нет, проблема скорее заключается в том, что ныне мы можем наблюдать

прямое столкновение набора ортодоксальных ценностей с новой системой

ценностей, которая оказывается на поверку не только более эффективной,

но и более истинной. В этом столкновении мы можем видеть некоторые из

поистине революционных последствий, расцвет которых нам предстоит

пережить, если мы признаем, что человеческая природа недооценивалась,

что человек имеет высшую природу, которая так же <инстинктоподобна>,

как и его низшая, и что именно в этой высшей природе человека

рождается потребность в осмысленном труде, в ответственности, в

креативности, потребность в добросовестности и точности, потребность

делать стоящее дело и делать его хорошо.

Достаточно понять это, и мы согласимся, что говорить о вознаграждении

за труд, имея в виду только <зарплату>, <премию> и прочие способы

материального поощрения, становится уже невозможно. Разумеется,

базовые потребности могут быть подкуплены деньгами, но стоит перейти

некий рубеж, стоит удовлетворить их, и оказывается, что людей

интересуют и более высокие формы <вознаграждения>, такие как чувство

общности, любовь, уважение, самоуважение, почет, такие как возможность

для самоактуализации, для постижения высших ценностей - правды,

красоты, совершенства, справедливости, порядка, законности и т. д.

Бесспорно, здесь есть о чем поразмыслить не только марксистам или

фрейдистам, но также и политикам, и военным, и самым большим

начальникам, и даже либералам.

О низших жалобах, высших жалобах и мета-жалобах

Основной принцип, определяющий отношение человека к труду, можно

сформулировать примерно так. Люди могут жить на разных уровнях

мотивационной иерархии57, то есть могут жить высокой жизнью и низкой

жизнью; они могут влачить существование на грани выживания где-нибудь

в трущобах, или судьба дарует им жизнь в евпсихичном обществе, дарует

им удовлетворение потребностей низших уровней, так что они смогут жить

более высокой жизнью и размышлять о поэзии, о математике и тому

подобных вещах.

Есть различные способы определения мотивационного уровня жизни.

Например, можно понять, на каком уровне живут люди, исходя из того,

над чем они шутят и что им кажется смешным. Человек, живущий на низшем

мотивационном уровне, зачастую находит смешное в жестокости, - его

может развеселить, например, рассказ о пожилой женщине, которую

покусала собака, или о городском идиоте, которого дразнят дети.

Примером иного типа может послужить линкольновский юмор, философский и

поучительный. Он вызывает скорее мягкую улыбку, нежели гомерический

хохот, в нем нет и намека на жестокость. Этот, более высокий тип юмора

будет непонятен человеку, живущему на низшем мотивационном уровне.

Проективные тесты могут показать нам, каким образом мотивационный

уровень находит выражение во всевозможного рода симптомах и

экспрессивных актах. Как известно, при помощи теста Роршаха можно

обнаружить, к чему стремится человек, чего он хочет, что ему нужно,

чего он жаждет. Мы знаем, что удовлетворенные базовые нужды имеют

тенденцию вытесняться из сознания, исчезать в подсознании. В каком-то

смысле они перестают существовать для человека, во всяком случае они

уже не представлены в его сознании. Они уступают место тому, к чему

человек стремится, чего он хочет, что ему нужно, тому, что ждет

человека впереди, на более высоком уровне мотивационной иерархии.

Концентрация именно на этих,

Общество

более высоких потребностях показывает, что все низшие потребности

удовлетворены, но она также свидетельствует о том, что потребности еще

более высокого порядка, те, что не попадали в сферу стремлений

человека, пока невозможны дчя него, не стали для него реальностью, так

что человек даже не задумывается над ними. Вот к каким выводам может

привести нас тест Роршаха. Примерно о том же можно судить, анализируя

сны.

На эту же логику опирается и моя мысль о том, что уровень жалобы - а

ведь жалоба есть не что иное, как выражение желаний и стремлений

человека - может служить индикатором мотивационного уровня, на котором

живет человек; если, например, изучить уровень жалоб на каком-то

конкретном предприятии, то при достаточно представительной выборке

можно сделать обоснованный вывод об уровне здоровья этого предприятия.

Например, возьмем рабочих, работающих на неком <трущобном> предприятии

с авторитарным стилем управления, рабочих, для которых обыденной

реальностью стали страх, бедность и даже голодная смерть. Эти

обстоятельства определяют выбор работы, поведение их начальников и

покорность, с которой люди терпят жестокое обращение. Если кто-то из

них и осмелится жаловаться, то его жалобы будут о том, что не

удовлетворены его базовые потребности, низшие в мотивационной

иерархии. Жалобы низших уровней - это жалобы на холод, сырость,

опасность для жизни, усталость, плохое жилье, на отсутствие или

нехватку биологически насущных вещей.

Разумеется, если в современном индустриальном обществе вы слышите

подобные жалобы, то это показатель чрезвычайно плохого управления и

чрезвычайно низкого уровня жизни. Сегодня на среднестатистическом

предприятии вряд ли вам доведется услышать жалобы такого рода. Они

позитивны, потому что в них проявляются желания людей, стремление

иметь больше того, чем им доступно сейчас, - но эти желания

оказываются все на том же низком уровне. Так, мексиканский рабочий,

высказывая недовольство с мотивационного уровня безопасности, будет

жаловаться на то, что несправедливо уволен, или что не может

планировать свой семейный бюджет, потому что не знает, как долго

продержится на этой работе. Он может жаловаться на опасные условия

труда, на притеснения начальства, на унижения, которые ему приходится

терпеть, чтобы не потерять работу, и т. д. Я думаю, что можно назвать

низкими жалобами такие, которые идут от биологического уровня, от

уровня безопасности, возможно, те, которые происходят от уровня

стадности или принадлежности к неформальной социальной группе.

Уровни более высоких потребностей находятся в сферах признания и

самоуважения; на этих уровнях для человека становятся важными проблемы

гордости, автономности, самоуважения, уважения со стороны окружающих,

актуальными становятся чувства собственной значимости, поощрения,

похвалы, доверия от окружающих. Жалобы с этого уровня главным образом

будут касаться того, что нечто наносит ущерб гордости человека,

угрожает его самооценке или роняет престиж. Теперь, раз уж мы

добрались до мета-

0 низших жалобах, высших жалобах и мета-жалобах

жалоб, я должен пояснить, что такое мета-мотивы и какую роль они

играют в жизни самоактуализирующегося человека. Они отличны от прочих

мотивов, их можно определить как высшие ценности. Эти

мета-потребности, потребности в совершенстве, справедливости, красоте,

правде и прочем проявляются на производстве, например, когда мы слышим

жалобы на неэффективность производства (при этом зачастую

неэффективность никак не отражается на кармане недовольного). По

существу такой сотрудник делает заявление о несовершенстве мира, в

котором ему приходится жить (подчеркну - эта жалоба не эгоистична, она

носит имперсональный характер, если хотите, даже альтруистический).

Другой человек может сетовать на то, что его лишают информации, что он

не знает всей правды, всех фактов, или высказывать недовольство иными

вещами, препятствующими его общению с миром или нарушающему

взаимоотношения с ним.

Это желание правды, честности, стремление к полноте мировосприятия

также является скорее мета-потребностью, нежели <базовой>

потребностью, и люди, которые могут позволить себе роскошь высказывать

жалобы такого уровня, живут на очень высоком мотивационном уровне. В

циничном обществе, в обществе, управляемом ворами, тиранами или

мерзкими людьми, вы не услышите подобных жалоб, все жалобы будут

исходить от более низких уровней. Другой пример мета-жалоб - жалобы на

несправедливость; мне часто приходилось встречать их в протоколах

опросов работников вполне благополучных предприятий. Они могут

жаловаться на несправедливость даже в том случае, если она выгодна им

с материальной точки зрения. Еще один пример мета-жалобы - жалоба на

то, что добро не ценится, что побеждает зло, то есть, в сущности,

опять-таки жалоба на несправедливость.

Другими словами, все настойчиво говорит нам за то, что люди будут

жаловаться всегда. Нет райских кущ, нет райского блаженства, нет рая

как такового, есть лишь краткий миг довольства. Как ни удовлетворяй

потребности человека, никогда не будет так, чтобы он на чем-то

успокоился. Смирение в удовлетворении само по себе отрицает величие

промысла человеческой природы, ибо смирение означает, что нет

совершенства более совершенного, чем достигнутое, что нет высот, к

которым можно было бы устремиться, - а это, конечно же, чепуха.

Невозможно представить миллионы лет дальнейшего развития человека,

вновь и вновь устремляющегося к уже достигнутому совершенству.

Человеческое существо всегда будет способно взалкать, какое бы

удовлетворение, блаженство, удача ни постигли его. Да, человек будет

абсолютно счастлив, но лишь некоторое время. А затем, привыкнув к

достигнутому, он забудет, как жадно стремился к нему, и устремит свои

помыслы в будущее к еще большему совершенству, в очередной раз

постигая нетерпеливым умом, что все могло бы быть куда как лучше. В

этом процессе мне видится вечность, мне кажется, что такое будет

происходить с человеком и завтра, и всегда (160).

Общество

Я хочу акцентировать внимание на этом положении, потому что, судя по

литературе, затрагивающей проблемы менеджмента, именно с ним связана

большая часть разочарований, именно оно повинно в крахе иллюзий и даже

в отказе от философии просвещенного менеджмента и возврате к

авторитарным формам управления, потому что в нем причина тому, что

никакое, даже самое разумное управление не может добиться полной

удовлетворенности работников, обязано выслушивать непрекращающиеся

жалобы сотрудников даже тогда, когда налицо явное улучшение условий

труда и жизни. Но теперь мы знаем, что согласно теории мотивации не

стоит ждать прекращения жалоб, можно рассчитывать лишь на то, что

жалобы будут становиться все более высокими, перемещаясь с низшего

уровня потребностей на более высокий, а с высокого - на мета-уровень.

Это согласуется с описанным мною принципом бесконечности мотивации,

согласно которому по мере улучшения условий мотивация смещается на все

более высокие уровни. Это согласуется в то же время и с моей теорией

уровней фрустрации. Я отказался от примитивного понимания фрустрации

как исключительно негативного состояния, я утверждаю, что фрустрация

имеет некую иерархичность и что переход от низшего уровня фрустрации к

более высокому - благой знак, удача, симптом счастливой судьбы,

хороших социальных условий, личностного созревания и т. д. Если жители

моего города недовольны программой благоустройства, если женщины

создают комитеты, чтобы выразить протест дурному уходу за розами в

городском парке, - это чудесно, потому что показывает нам высоту

фрустрации, которой наполнена жизнь недовольных. Если вас огорчают

чахнущие в городском парке розы, это значит, вы сыты, у вас есть крыша

над головой, вам не угрожает бубонная чума, вы не боитесь, что в ваш

кубок с вином подсыплют яд, это означает, что полиция и пожарная

дружина хорошо делают свое дело, что хорошо работают школы, хороши

местные политики, - то есть нет повода для более примитивной

фрустрации. Вот в чем смысл моей теории: недовольство высшего уровня

нельзя рассматривать как любое другое недовольство; с его помощью мы

можем выявить более низкие недовольства, которые были удовлетворены

прежде, чем стало возможным это, более высокое, недовольство.

Если просвещенный, умный менеджер примет мой взгляд на вещи, то он

Дата добавления: 2017-01-13