Тема: Современные теоретические концепции международной жизни

Одна из первых попыток дать теоретическое обоснование изменений, связанных с окончанием «холодной войны», была предпринята американцем Фрэнсисом Фукуямой, который на рубеже 1980-90-х гг. в знаменитой работе «Конец истории» выдвинул тезис о полном разрешении лежавшего в основе «холодной войны» конфликта двух идеологий – либеральной демократии и коммунизма. Последний потерпел поражение, и открылись перспективы для торжества принципов либеральной демократии во всем мире. Следовательно, наступил «конец истории», т.е. конфликты сменились состоянием бесконфликтности. Впрочем, дальнейшее весьма конфликтное развитие мира после окончания «холодной войны» не дает оснований для подобного оптимизма.

В 1993 г. американский политолог Сэмуэль Хантингтон опубликовал статью «Столкновение цивилизаций?», положения которой в общих чертах сводятся к следующему. На разных этапах истории международных отношений динамику мировой политики определяли разные по типу конфликты: между монархиями, между нациями-государствами, между идеологиями, но все они протекали внутри западной цивилизации. «С окончанием «холодной войны», – указывает С. Хантингтон, – подходит к концу и западная фаза развития международной политики. В центр выдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями».

Ученый определяет цивилизации как социокультурные общности самого высшего ранга и как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Для каждой цивилизации характерно наличие некоторых объективных признаков: общности истории, религии, языка, обычаев, особенностей функционирования социальных институтов, а также субъективной самоидентификации человека. Он выделяет восемь цивилизаций: западнохристианскую, православно-христианскую, исламскую, конфуцианскую, индуистскую, японскую, латиноамериканскую и африканскую. С его точки зрения, цивилизационный фактор в международных отношениях будет постоянно усиливаться. Этот вывод обосновывается следующими соображениями.

Во-первых, различия между цивилизациями, основу которых составляют религии, наиболее существенны; эти различия складывались столетиями, и они сильнее, нежели различия между политическими идеологиями и политическими режимами.

Во-вторых, ослабевает влияние Запада в незападных странах, что находит выражение в процессах девестернизации местных элит и усиленном поиске собственных цивилизационных корней.

В-третьих, культурные различия менее подвержены изменениям, чем экономические и политические, и, следовательно, менее способствуют компромиссным решениям. «В бывшем Советском Союзе, – пишет С. Хантингтон, – коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки – в богачей, но русские при всем желании не могут стать эстонцами, а азербайджанцы – армянами».

Воздействие цивилизационного фактора на мировую политику после окончания холодной войны С. Хантингтон видит в появлении «синдрома братских стран». Этот синдром заключается в ориентации государств в их взаимоотношениях уже не на общность идеологии и политической системы, а на цивилизационную близость. Кроме того, ученый указывает на то, что основные конфликты последних лет происходят на линиях разлома между цивилизациями – там, где проходит граница соприкосновения цивизационных полей (Балканы, Кавказ, Ближний Восток и т.д.).

Прогнозируя будущее, С. Хантингтон приходит к выводу о неизбежности конфликта между западной и незападными цивилизациями, причем главную опасность для Запада может представлять конфуцианско-исламский блок – гипотетическая коалиция Китая с Ираном и рядом арабских государств. Он предложил меры, которые должны укрепить Запад перед новой опасностью. Например, обратить внимание на так называемые «расколотые» страны, где правительства имеют прозападную ориентацию, но традиции, культура которых с Западом не имеют ничего общего. Прежде всего это Турция, Мексика и Россия. От внешнеполитической ориентации последней в значительной степени будет зависеть дальнейший характер международных отношений, поэтому интересы Запада требуют расширения и поддержания сотрудничества с Россией.

По словам ученого, исламо-христианский конфликт имеет глубокие исторические корни. Он начинается с арабских завоеваний в Северной Африке, в Испании, Ближнем Востоке и других регионах. Он продолжился в Реконкисте – войне за освобождение Испании от арабов, в Крестовых походах, когда в течение 150 лет европейцы пытались утвердиться в Палестине. Затем в 1453 г. турки захватили Константинополь (ныне Стамбул), а в 1529 г. осадили Вену. Османская империя стала крупнейшим политическим и военным центром исламского мира. От нее долгое время исходила непосредственная угроза многим христианским странам и народам.

С наступлением эпохи великих географических открытий и началом модернизации западного мира соотношение сил в конфликте с исламом меняется в пользу Запада. Европейские государства стали устанавливать свой контроль над обширными территориями за пределами Европы – в Азии и Африке. Немалая часть этих территорий была населена народами, традиционно исповедовавшими ислам. По некоторым данным, в период с 1757 по 1919 гг. произошло 92 захвата мусульманских территорий западными колонизаторами. Как указывает С. Хантингтон, половина войн с 1820 по 1929 гг. были войнами по преимуществу между христианскими и исламскими государствами.

Конфликт между христианством и исламом, с одной стороны, стал результатом различий между мусульманской концепцией ислама как образа жизни, выходящего за пределы религии и политики, и концепцией западного христианства, гласящей, что Богу Богово, а кесарю кесарево. С другой стороны, этот конфликт обусловлен их схожими чертами. И христианство, и ислам являются монотеистическими религиями, которые в отличие от политеистических не способны к безболезненной ассимиляции чужих богов и которые смотрят на мир через призму понятия «мы – они».

Обе религии имеют универсальный характер и претендуют на роль единственной истинной веры, которой должны следовать все живущие на Земле. Обе являются миссионерскими по своему духу и возлагают на своих последователей обязанность прозелитизма. С первых лет существования ислама его экспансия осуществлялась путем завоеваний, но христианство тоже не упускало такую возможность. С. Хантингтон отмечает, что параллельные понятия «джихад» и «крестовый поход» не только схожи друг с другом, но и выделяют эти религии среди других ведущих религий мира.

Обострение в конце ХХ в. давнего конфликта между христианской и мусульманской цивилизациями обусловлено следующим.

Во-первых, рост мусульманского народонаселения привел к всплеску безработицы и недовольству молодежи, примыкающей к исламским движениям и мигрирующей на Запад.

Во-вторых, возрождение ислама дало мусульманам возможность вновь поверить в особый характер и особую миссию своей цивилизации и своих ценностей.

В-третьих, острое недовольство среди мусульман вызвали усилия Запада по обеспечению универсализации своих ценностей и институтов, по сохранению военного и экономического превосходства наряду с попытками вмешательства в конфликты в мусульманском мире.

В-четвертых, крушение коммунизма привело к исчезновению общего врага, имеющегося у Запада и у ислама, в результате чего главную угрозу они стали видеть друг в друге.

В-пятых, все более тесные контакты между мусульманами и представителями Запада заставляют и тех и других переосмысливать свою самобытность и характер своего отличия от других, обостряют вопрос об ограничении прав представителей меньшинств в тех странах, большинство жителей которых относятся к другой цивилизации.

Сегодня, подводит итог ученый, в основе конфликтов между Западом и исламом лежат не столько территориальные аспекты, сколько более широкие проблемы: распространение оружия, права человека и демократия, контроль за добычей нефти, миграция, исламский терроризм и западное вмешательство.

В центре внимания американского политолога Збигнева Бжезинского находятся отношения с Россией. По его мнению, распад СССР привел к геополитическому вакууму в сердцевине Евразии («хартленде»), что является главной причиной конфликтности по периметру всего постсоветского пространства. Вместе с активизацией ислама и объективной неспособностью США полностью контролировать Средний Восток это ведет к образованию здесь «воронки водоворота насилия». Степень угрозы возрастает, поскольку в «воронку» может быть втянут и Китай.

Главную же угрозу политолог видит в возобновлении имперской политики России. В ряде своих статей и выступлений он развивает идею об Украине как геополитическом противовесе России. Эта идея основана на убеждении, что главное условие возрождения «российской империи» заключается в поглощении Россией Украины. В период, когда Украина переживала серьезные экономические трудности, Бжезинский призывал всячески ей помогать. При этом не было секретом, что главная цель помощи заключалась не столько в решении украинских экономических проблем, сколько в препятствии ее сближению с Россией.

По мнению американского политолога, ключевые позиции в предотвращении угрозы реставрации Российской империи кроме Украины занимают Азербайджан и Узбекистан. Азербайджан играет важную роль в контроле над добычей и маршрутами транспортировки каспийской нефти. Бжезинский был ярым сторонником южного маршрута такого нефтепровода с выходом на турецкий порт Джейхан, минуя территорию России. Кроме того, в периоды «чеченской войны» Бжезинский неоднократно писал о том, что Северный Кавказ должен существовать вне России.

Он полагает, что Узбекистан может достичь ведущего положения в постсоветской Центральной Азии и в этом качестве противостоять «имперским» притязаниям России. У Узбекистана есть для этого все предпосылки, поскольку он является самым многонаселенным государством региона и обладает достаточными ресурсами. На его территории находятся главные историко-культурные центры среднеазиатского региона, только он один из всех бывших советских республик имеет традиции государственности. В экономическом отношении Узбекистан может стать самодостаточным и независимым от России, в этом же направлении следует направлять и его политическое развитие.

Взгляды З. Бжезинского, который в годы «холодной войны» был ведущим американским советологом, свидетельствуют о том, что эта война до сих пор напоминает о себе. Среди части американской политической элиты существует предвзятое отношение к России. С этим обстоятельством необходимо считаться, когда речь идет о дальнейшем развитии отношений между РФ и США.

В завершение темы приведем еще один прогноз будущей роли России в системе международных отношений, в основе которых, по мнению американского социолога Иммануила Валлерстайна, находятся прежде всего отношения экономические. Главная категория его анализа – «современная мир-система», несводимая к отдельным государствам. Объединяет эту «мир-систему» единая капиталистическая «мир-экономика». Каждое государство занимает в мир-системе определенное место, изменить которое чрезвычайно трудно, а подчас просто невозможно. Логика капиталистической мир-экономики неизбежно делит страны мира на привилегированное ядро и периферию. Страны ядра имеют возможность жить за счет эксплуатации периферии. Этот порядок никогда не изменится, поскольку составляет самую сущность мир-экономики.

Типичным полупериферийным государством, по мнению Валлерстайна, была Россия, начиная с реформ Петра I и Екатерины II. Ей так и не удалось войти в состав ядра, но она сумела избежать участи периферийных стран из-за своей геополитической мощи и военной силы. Именно эти факторы заставляли считаться с Россией другие государства и позволяли ей иметь статус «сверхдержавы». Принципиально не изменили эту ситуацию и годы советской власти. Как считает ученый, перемены в отдельной стране или даже группе стран не способны повлиять на фундаментальные свойства мир-системы. В этом смысле мировая «система социализма» оказалась всего лишь фикцией.

Валлерстайн полагает, что пик могущества США пришелся на 1945 г., когда американцы вышли из Второй мировой войны в качестве мирового экономического и политического лидера. США оказались единственным государством в рамках ядра мир-системы, избежавшим разрушений и других негативных последствий войны. Напротив, эта страна нарастила свой промышленно-экономический потенциал.

Для дальнейшего функционирования и развития американской экономики необходимо было восстановить и сохранить остальную часть ядра мир-системы – Западную Европу и Японию. При разделе мира в Ялте и Потсдаме американцам отошли страны ядра, а Советскому Союзу – полупериферийные и периферийные государства. В границах своей зоны США сначала способствовали восстановлению экономики Западной Европы и Японии, а затем привязали их к себе военно-политически (НАТО, Договор о совместной безопасности с Японией). Для поддержания дисциплины внутри блока США необходим был «образ врага», каковым и стал СССР. Две «сверхдержавы» вместе начали большую игру под названием «холодная война», поскольку советский блок тоже нуждался во внешнем «образе врага».

В отношении большинства стран периферии, превратившихся в особый «третий мир», и СССР, и США проводили схожую политику, основанную на одинаковых принципах. Разница заключалась в том, что с точки зрения американцев идеалом экономического устройства являлся свободный рынок, а советские лидеры предлагали отсталым народам путь к экономическому процветанию через планово-социалистическую экономику. Со временем интерес к «холодной войне» стал угасать. США утратили роль безоговорочного экономического лидера в рамках ядра мир-системы, а СССР исчерпал ресурсы для продолжения этой игры, не выдержав ни гонки вооружений, ни поддержки «друзей и союзников» по всему миру.

Окончание «холодной войны» не стало «концом истории» как некоего «золотого века» человечества, а привело к обострению старых и появлению новых конфликтов. В отличие от С. Хантингтона причины грядущих конфликтов И. Валлерстайн видит не в цивилизационных, а в экономических факторах. Так, он полагает, что уже в начале XXI в. можно ожидать вызовов и даже прямых нападений государств маргинализированного, бедного и отсталого Юга на богатый Север, а также захватнических войн между самими государствами Юга, может быть, и с применением ядерного оружия. Но самая главная угроза, которая может исходить от периферии по отношению к ядру мир-системы – массовая миграция населения с Юга на Север.

В развитых странах благодаря деятельности либеральных и социал-демократических партий и профсоюзов утвердились принципы уважения и соблюдения прав человека. Наемные трудящиеся заняли достойное положение в обществе и обрели высокий уровень материального благосостояния. Наплыв нелегальных мигрантов заставил власти благополучных стран Западной Европы и Северной Америки принимать меры к сдерживанию миграции, что, по мнению Валлерстайна, приведет к усилению репрессивных мер, нарушению прав человека, которые будут принесены в жертву интересам защиты коренного населения. Но полностью остановить миграцию невозможно, число незаконных мигрантов будет расти, оказывая негативное воздействие на рынок труда. Выходцы из «третьего мира» станут быстро растущим резервом дешевой рабочей силы, что повлечет за собой рост безработицы и снизит заработную плату основной массы трудящихся. Все это неизбежно спровоцирует конфликты между коренным населением и мигрантами, имеющими более низкий уровень образования, исповедующими иные религии и обладающими иной системой культурных ценностей.

Политолог предполагает, что нестабильными будут отношения внутри ядра мир-системы. Экономическая конкуренция выявляет в ней три основных центра силы – США, Японию и Европейский Союз. Но в дальнейшем неизбежно объединение США и Японии против объединенных европейцев. Неизбежно и подключение к оси Вашингтон – Токио Пекина. В этой ситуации противовесом альянсу США с Японией и Китаем может стать российско-европейский блок.

Общий прогноз И. Валлерстайна относительно перспектив нашей страны далек как от крайнего оптимизма, так и от чрезмерного пессимизма: «Я убежден, что Россия, как всегда, будет очень стараться повысить статус в мир-системе и, как всегда, усилия ее будут полууспешны. Завтра (т.е. в последующие 20-90 лет) вам предстоят не катастрофа и не процветание, а обычная для России ухабистая дорога».

При всей оригинальности и даже экстравагантности взглядов И. Валлерстайна некоторые его выводы заслуживают внимания. Прежде всего это анализ последствий глобализации для развитых и развивающихся стран. Отдельные элементы противостояния США и Европейского Союза, возможность которого прогнозировал ученый, можно наблюдать уже сегодня, хотя абсолютизировать противостояние между двумя центрами современной мировой политики и экономики было бы неверно. Однако подтвердить или опровергнуть идеи, выводы и оценки перспектив мирового развития, сделанные всеми упомянутыми в разделе учеными, может только будущее. Изменения, происшедшие в мире за последние десятилетия, столь масштабны и глубоки, что для адекватного их осмысления и объяснения политической науке потребуется, очевидно, еще немалое время.

Ключевые слова и понятия: либеральная демократия, коммунизм, цивилизация: западнохристианская, православно-христианская, исламская, конфуцианская, индуистская, японская, латиноамериканская и африканская цивилизации; внешний «образ врага», «третий мир», бедный Юг и богатый Север.

Контрольные вопросы

1. Что такое цивилизации по С. Хантингтону? В чем причины грядущего «столкновения цивилизаций»?

2. Какие постсоветские государства и почему выделяет З. Бжезинский в качестве геополитических противовесов России?

3. С какими прогнозами мирового развития в трудах Ф. Фукуямы, С. Хантингтона, З. Бжезинского и И. Валлерстайна можно согласиться и с какими нельзя? Почему?

Дата добавления: 2017-01-13