Год (продолжение)

Год

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Введение

ПОЗНАНИЯ

ЭМПИРИЧЕСКОГО

ОПЫТ

Авторские права защищены. Публикация данного материала

или его фрагментов без разрешения автора запрещена.

Контакт: [email protected]

Аннотация

В данном сборнике отображён многолетний путь целенаправленного эмпирическое самопознания, который проходил врач-психиатр, психотерапевт – Коляну Николай Матвеевич.

В первой части представлены 1991 – 1998 годы.

СОДЕРЖАНИЕ

1. Предисловие автора

2. Введение

3. Часть первая

ЖЕНЩИНЕ ПОСВЯЩАЕТСЯ

Предисловие автора

Несмотря на некоторую необычность представленного в этой работе материала, весь он реален и соответствует действительности, так как отражает определённый период моих устремлений познать себя с помощью эмпирической практики.

Когда я начал излагать на бумаге пережитое за годы самоисследований, то делал это, подчиняясь непреодолимому, спонтанно возникшему, желанию перевести на язык слов свой опыт самопознания. Тогда я даже не задумывался над вопросом, зачем это делаю. Я лишь подчинялся неумолимому: выразить открывшееся! И только спустя какое-то время после того, как завершил эту работу, я ощутил желание сделать её доступной для других. Однако присутствовало и сомнение в необходимости этого. Противоречие разрешилось, когда я обнаружил, что мне стали систематически попадаться люди, заинтересованные в знакомстве с тем, что и как было представлено в моём «движении». Таким образом, желание сделать личный опыт достоянием других получило некоторое обоснование.

Я знаю, что каждому человеку предопределён свой опыт познания и, что тот «психолог», который владеет истинным знанием, присутствует в каждом из нас. В этом контексте крылатое выражение Бетховена – «Человек, помоги себе сам!», – отражает вечную истину: нам всем изначально дарована возможность помогать самим себе. Возможность, которая может быть сполна реализована каждым в ходе постижения своей сути.

Я приветствую неизбежное стремление человека, – нередко скрытое под множественной личиной суетных дел, – достичь вершин, с которых будет видна «дорога», и возможно будет узреть то, чего ради всё в этом мире.

Мне понадобилось немало времени, чтобы понять насколько естественно на моём пути, в разные его периоды, появлялись именно те люди, общение с которыми соответствовало моему состоянию. Теперь я не могу обнаружить среди них ни одного, кто был бы лишним, ненужным в общем процессе моего движения к целостности, кто не был бы для меня, в той или иной мере, учителем, зеркально отражая мои достижения и моё несовершенство. В своё время я открыл и другую грань этого общения: его бесценным даром была возможность наблюдать индивидуальные особенности личностного развития моих спутников.

Я признателен всем тем, с кем жизнь сводила меня в эти годы, кто шёл со мною рядом, принимая меня со всеми неоднозначностями моей личности и особенностями моего становления. И хочу, чтобы вы знали, что для меня память обо всех вас сродни тому Свету, к которому мы все стремимся.

Николай Коляну

Мы можем говорить о наличии двух «я», присутствующих в каждой личности и определённым образом постоянно взаимодействующих друг с другом. Одно из них соответствует беспредельному пространству, которое в современной психологии называется – бессознательное. Это «я» именуется – истинное «Я». В мировых философско-религиозных учениях оно имеет и другие названия, одинаково отражающие его непреходящую реальность и значимость. Различные подходы к его познанию открывают перед исследователями то, что истинное «Я» представляет собой психический феномен, обладающий разумом, масштаб и возможности которого, во всей полноте, мы не можем не только познать, но даже вообразить.

Второе «я» имеет местом базирования психическое пространство, определяемое как – эго человека, его сознание. При своём формировании и функционировании оно, с одной стороны, направляется истинным «Я», а с другой имеет возможность восприятия специфических корректировок из социума.

Между этими двумя «я» происходит постоянное взаимодействие, которое выражается в обмене информацией и взаимном воздействии. Пальма первенства в этих взаимовоздействиях безоговорочно принадлежит истинному «Я» При этом динамика их сотрудничества такова, что представляется весомой мысль о том, что главным смыслом существования эго-сознания является его постепенное, неспешное преобразование-сближение с истинным «Я». Сближение вплоть до возможности их полного слияния. Этому процессу соответствуют определённые неспешные изменения эго. Изменения, которые истинное «Я» имеет неограниченные, разноплановые возможности направлять соответственно задаче развития конкретного человека и задаче развития Жизни в целом.

В предлагаемом ниже материале, вся гамма проявлений (и их результатов), сопутствующих сближению двух «я», обозначена, как «движение к истинному “Я”», или просто «движение». При этом подразумевается, что широко используемые словосочетания – личностное развитие, стремление к целостности, раскрытие духовности и другие, сходные с ними по смыслу, – также имеют в виду «движение к истинному “Я”».

Описывая некоторые, из пережитых мною в период 1991-2002 годов, необычные психические феномены, я разделил их на пять видов:

а) Процесс – состояние необычного сознания, индуцированное с помощью какой-то специальной методики. Ниже описаны процессы, которые я прошёл с использованием холотропного дыхания (автор – Станислав Гроф), психотехники вайвейшн (автор – Джим Леонард), ребёфинга (автор – Леонард Орр), эриксоновского транса (автор – Милтон Эриксон), телесноориентированных психотехник – танатотерапии (автор – Владимир Баскаков) и техник БЭСТ (автор – Евгений Иосифович Зуев), а также процессы, возникшие в ходе инициаций Рейки и при использовании других эмпирических подходов.

б) Сон-процесс – состояние необычного сознания, спонтанно возникающее во сне, и, в отличие от обычного сна, имеющее качества процесса. Сон-процесс нередко вклинивается в обычный сон, прерывая его. От обычного сна он отличается необычайно большой информативностью, яркостью красок (как отличается цветной фильм от чёрно-белого), ясным ощущением реальной причастности всего происходящего в нём к личности сновидца и необычайным чувством значимости пережитого в нём, сохраняющимся и в последующей повседневной жизни. Выходя из сна-процесса, я уже знал, что в нём имелось в виду, настолько, чаще всего, был очевиден его смыл. Но даже в тех редких случаях, когда последний не был мною осознан, ясное и глубокое ощущение значимости пережитого лично для меня не оставляло места каким-либо сомнениям. Нередко сон-процесс включал в себя биографический материал из моего прошлого или имел характер предвидения, касающегося моей будущей жизни.

в) Видение – необычное состояние сознания, имеющее качества процесса, но возникающего спонтанно в состоянии бодрствования. От активного процесса оно отличается кратковременностью (буквально несколько минут), которая с лихвой покрывается информативностью видения. Оно сопровождается необычно выразительной гаммой чувств и всепоглощающим чувством первостепенной значимости происходящего.

г) Постижение – внезапно возникающее осознание чего-то, сопровождающееся чувством глубочайшего удовлетворения, облегчения, словно нашёл что-то давно и мучительно искомое, и в тоже время чувством необычной значимости, ценности осознанного. Более всего поразительно воздействие происходящего на сознание: схваченная в короткий временной промежуток информация воспринимается без всякой критики. Она воспринимается самоценной такая, как есть. Постижение всегда сопровождалось (подтверждалось) соответствующими ему переживаниями, присутствующими в течении нескольких последующих дней.

Этот феномен также имеет качества процесса, что препятствовало использованию для его обозначения таких широко принятых терминов, как – инсайт и озарение.

д) Отдельно располагаются спонтанно возникающие переживания, которые я не выделил в какую-то группу, и описывал их по ходу изложения событий. Для себя же обозначил их как – «состояния». Ниже содержится два упоминания о них. Возможно, они имеют отношение к тем переживаниям, которые А.Маслоу обозначил, как «пиковые». Как и в других видах, я мог отследить связь этих переживаний с происходящими со мной изменениями, или с присутствующими в моей жизни значимыми событиями. В них есть какая-то мера необычного состояния сознания, но она очень специфического свойства. Вероятно, они возникают в жизни многих людей значительно чаще, чем мы можем себе представить. Так и я, когда-то давно, задолго до описываемых ниже событий, имел и опыт таких «состояний». Пребывая в одном из них, я ощущал, что время стало лёгким, стремительным, и пролетело столь быстро, что прошедшие восемь часов воспринялись мною как два или максимум три часа. А в другом случае, наоборот, оно тянулось так медленно, и было столь плотным, что я был вынужден через него как бы проталкиваться, буквально физически, телом ощущая его сопротивление. Их отличает длительность, которая может измеряться часами и днями. Находясь в определённом «состоянии», можешь воспринимать мир настолько полно и всеобъемлюще, что словами этого не описать. Поэтому любой разговор, о чувствуемом в этом случае, только отвлекает, уводит в сторону от осознания действительно происходящего.

Я придерживался хронологической точности в порядке изложения событий, представленных ниже, и не ставил задачей обязательно соотнести каждый описанный процесс с каким-то этапом личностного развития, например, отражённым в аналитической психологии К.Г. Юнга. Заинтересованные сами смогут проделать эту работу. Желаю им извлечь искомый опыт, хотя заведомо знаю, что труд их может быть весьма неблагодарным, в силу неоднозначности самой темы.

«...нечего и рассчитывать на нечто большее, но

лишь попытайтесь найти начало и направление

бесконечно долгой дороги. Претензия на любую

систематическую и безусловную завершённость

будет по меньшей мере самообманом. В одино-

чку достигнуть здесь совершенства можно, но

только в субъективном смысле, в том смысле, что

обучающийся сообщает всё, что сумел увидеть.»

Джордж Симмель

К тому времени, когда мне представилась первая возможность познакомиться с эмпирической практикой, начав обучаться одной из её психотехник, во мне уже сформировалась готовность к принятию нового, необычного подхода в психотерапии.

С одной стороны, этому способствовало то, что в ходе психотерапевтической работы я пришёл к мысли о необходимости разрешения состояния моих пациентов при помощи, каким-то образом организованного, его выражения. Тогда я не смог бы чётко сформулировать, что имею в виду, говоря о каком-то целенаправленном выражении, проявлении их внутреннего состояния. Была только убеждённость, что необходимо помочь пациентам проявить то, что идёт изнутри. Не знал я тогда и того, как практически можно реализовать этот психотерапевтический подход. Было только ясное ощущения того, что лично мне, для такой практической работы, необходимо научиться чему-то прямо противоположному директивным техникам. Поэтому маленькая заметка в газете о психотерапевтической технике Станислава Грофа, с небольшим его интервью, в котором он говорил о том, что во многих случаях, в ходе психотерапевтического процесса, необходимо создавать условия для проявления материала психики, а не заниматься его подавлением, была воспринята мною, что называется «на ура».

С другой стороны, готовность к освоению эмпирических психотехник объяснялась и особенностями моей личной жизни. С годами, я всё чаще стал встречаться с личными сложностями, объяснения природы которых, в рамках моих традиционных – психиатрических, психотерапевтических и психологических, – знаний о психике, я не находил. Практические техники, основанные на этих знаниях и применяемые мною для работы с собой, были равносильны холостым выстрелам, так несоразмерно мал был их эффект при значительных усилиях с моей стороны. И в тоже время внутреннее напряжение, сопровождавшее мои проблемные личностные проявления, неустанно подталкивало к поиску какого-то, действительно разрешающего ситуацию, выхода. Однако поиск этот был безуспешным, и все используемые мною методы давали лишь кратковременный, косметический результат. Позже я понял, что с позиции традиционных медицинских и психологических знаний адекватное понимание и разрешение происходящего во мне было просто не возможно. Впрочем, попытки получить знание, позволяющее подойти к этому не традиционно, я тоже делал. И, например, ещё в 1984 читал на микрофильмах в публичной библиотеке, тогда ещё, Ленинграда работы Зигмунда Фрейда. Первое знакомство с ними, наряду с открытиями, оставило ощущение некоторой искусственности их содержания. Но любое моё впечатление от его работ было не столь важно, так как возможность опробовать на практике подходы З.Фрейда не представилась.

Моё состояние осложнялось ещё и тем, что для окружающих моя профессия подразумевала глубокую личностную помощь другим, нуждающимся в ней. И когда они приходили ко мне за этой помощью, то, в ходе общения с ними, я часто видел в их переживаниях мотивы, сходные с моими. Те самые, которые меня самого ставили в тупик своей неразрешимостью. И, не умея помочь себе, я конечно не мог помочь им. В этих случаях все мои искренние и лучшие устремления, направленные на то, чтобы облегчить их состояние способствовали лишь превращению нашего общения в своеобразную, долговременную форму обоюдного заложничества, называемую психотерапевтическим процессом.

В тот момент, когда мне представилась возможность пройти практическое обучение методу Станислава Грофа, в плане личностного познания-развития я находился в тупике. Последнее, в сочетании с ощущением такого же тупика в профессиональном плане, интенсивно стимулировало желание обрести опыт, действительно способствующий разрешению личностных проблем.

На этом благоприятствующем фоне и началось моё знакомство с эмпирической практикой.

Первый процесс (июнь 1991 года)

Кисти очень сильно сжались и ощущались как два маленьких кулачка. Не доверяя своим ощущениям, я открыл глаза, и увидел, что действительно очень сильно сжал кулаки, но размер их был обычным. Закрыв глаза, я вновь ощутил два крохотных, крепко сжатых кулачка...

В какой-то момент моя голова стала самостоятельно совершать ритмичные повороты от правого плеча к левому и назад. Это самопроизвольное движение приносило какое-то, непонятное по своим причинам, облегчение и доставляло мне удовольствие...

Стало жарко... Я словно оказался под знойным солнцем пустыни. Над головой, в раскалённом от жары небе увидел круг и в нём спокойное лицо красивой, незнакомой женщины, смотрящей на меня...

Переживания вновь сменились: я уменьшился в размерах и почувствовал себя как бы в тёмном, тесном подвале, сжимающем меня и выталкивающим, туда где, как выход, был виден круг света. Но, несмотря на желание попасть в него, я почему-то так и остался в пределах тёмного и тесного «подвала»...

После процесса ощущал удивительное облегчение, хотя, как узнал много позже, ничего кардинально важного ещё не произошло. Когда группа врачей, проходивших обучение, уселась в круг для обсуждения, я с изумлением увидел напротив себя ту женщину, которую видел в процессе. Высказываемые тогда причины такого совпадения выглядят столь наивными, на фоне моего сегодняшнего знания, что я воздержусь их приводить.

В тот же день, гуляя по Москве, испытывал чувство необычайной ясности и свободы от чего-то, сковывающего, ограничивающего меня ранее. Чувствовал себя так, словно на время окунулся во что-то родное, дающее силы и вновь открывающее радость жизни. Первый же эмпирический процесс позволил увидеть, что существуют значимые для личности аспекты психики, о существовании которых я лишь смутно догадывался.

Следующие процессы курса как бы продолжали уже начатое. Можно отметить, что среди многих личных открытий, сделанных мною на этом семинаре, было одно – изумившее и глубоко потрясшее меня: я помню то, что со мною было до моего рождения и в ходе его; я помню в деталях своё пребывание в чреве матери. Например, на одном из процессов я вновь почувствовал, что мои кулаки стали очень маленькими, но в этот раз большим и указательным пальцами правой руки я трогал, мял какой-то эластичный жгут. Внезапно, прямо в ходе процесса, я понял, что жгут – это ничто иное, как моя же пуповина.

За время семинара было получено столько новой информации и опыта, что некоторые моменты, не имея возможности придать им должного значения, я поначалу просто пропустил, забыл. И только позже, в ходе дальнейшего открытия себя, я вспоминал о них, обнаруживая их значимость. Так, например, спустя почти год, в одной из книг Карлоса Кастанеды, прочитал о существовании техники работы с собой, основанной на определённых движениях головы в сочетании с определённым дыханием, и вспомнил свой первый процесс. А чуть позже стал осознанно применять этот метод в своей практике.

По возвращении домой, я начал искать соответствующую моим нынешним потребностям литературу, стремясь заполнить, как теперь понимал, колоссальный пробел в своих профессиональных знаниях. Мой ликбез имел и внутреннее независящее от меня течение: спонтанно возникающие процессы Благодаря этому одновременно с изучением работ классиков психологии, и доступной литературы по трансперсональной психологии, я продолжал получать практический опыт знакомства с бессознательным.

Спустя две недели после окончания семинара таким начальным опытом-открытием был первый сон-процесс.

Сначала я просто спал и видел какой-то обычный сон. Неожиданно он прервался, словно кто-то переключил кадр, при этом яркость изображения резко возросла, и ощущение происходящего стало необычайно реальным.

Сон-процесс

Я почувствовал себя маленьким, сжатым в ограниченном тёмном пространстве, словно в подполье. Вверху, над головой, был виден светлый круг, воспринимавшийся как выход, к которому я стремлюсь. В какой-то момент, я, через этот выход, быстро покидаю «подполье». Меня словно вытолкнуло из него, и я попал в огромное пространство, залитое ярким светом… Чувство освобождения, радость и свет переполняют меня…

В этот момент я проснулся. Ясный, лёгкий и счастливый, и сразу понял, что это не сон: это завершился, начавшийся на семинаре, процесс, связанный с моим рождением. Мысль о том, что я вновь пережил своё рождение, воспринималась спокойно и светло. В течении нескольких последующих дней чувствовал себя удивительно счастливым, и окружающий мир воспринимал по-новому, обнаруживая в нём много прекрасного.

Первый сон-процесс наряду с другими спонтанными процессами подвели к открытию того, что активный эмпирический курс может способствовать спонтанному появлению в сознании материала бессознательного. Материала, не завуалированного, непосредственно касающегося какого-то аспекта жизни человека и потому легко осознаваемого.

Постепенно я разделил психические феномены, встреченные мною в эти годы, на две группы. Одна группа – феномены, пережитые в ходе каких-то активных процессов. К другой я отнёс спонтанно возникающие: сны-процессы, видения, постижения и состояния. Предварительное описание их особенностей дано во введении.

Все спонтанные процессы поначалу воспринимались с удивлением. Без страха, но с очевидным желанием понять их назначение. Что это такое? Что они несут в себе? Зачем нужны и почему возникают?

По мере осознания происходящего, я открыл, что они соответствуют «движению», постепенно, как бы по определённому плану, что-то раскрывая мне. Нередко то, что представлялось в них, имело характер предвидения будущих событий моей жизни.

Позже я встречал многих людей, у которых подобные состояния сознания, названные С.Грофом – «холотропные состояния сознания», возникали самопроизвольно, без какого-либо особого инициирующего воздействия. Нередко, сначала такие эпизоды оценивались ими как что-то ненормальное, и, следовательно, пугающее своими кажущимися, возможными негативными перспективами. Но в конечном итоге, получив опыт познания себя, они воспринимали их, как нечто важное, раскрывающее и определяющее смысл их жизненного пути.

На своём первом видении, я остановлюсь с позиции его корректирующего влияния, хотя оно имело для меня и другое, более глубокое значение. К моменту его возникновения, я вступил в пору первых шагов практического применения эмпирических техник, и, благодаря успешности этой практики, в частности, получил реальную возможность зарабатывать столько, сколько мне было нужно. Последнее, в силу своей очевидной относительности, легко разрасталось, в связи с чем, меня начало заносить в моих мечтаниях и планах. В один из таких моментов, когда летним, ясным днём я шёл по улице, полный больших финансовых планов, и возникло первое, из тех, что я помню в своей жизни, видение.

Видение

На фоне ясного неба возник круг и в нём лицо мужчины, с выразительными, я бы сказал видящими насквозь, глазами...

Самым значимым во всём этом был его взгляд: как бы сообщающий мне что-то очень важное для меня...

Длилось это состояние буквально минуты две-три, но я, каким-то образом, понял больше, чем, если бы мне об этом же долго говорили, убеждали, приводя многочисленные факты и аргументы. И ещё один, поразивший меня момент: никогда не интересуясь религией вообще, и христианством, в частности, и не имея никаких, соответствующих переживаемому мною в этот момент, знаний, я сразу предположил, что это было лицо Христа.

С этого момента моё отношение к деньгам изменилось. Но позже я прошёл и через другую крайность, после чего пришло осознание, что важно не то – богат ты или беден, а то – зависишь ли ты от своей бедности или от своего богатства.

Время шло удивительно компактно и насыщенно. Весь 1991 год был непрерывным потоком новых, нередко ошеломляющих, внутренних и соответствующих внешних открытий.

Так, начав осваивать новую практику, я открывал особенности динамики эмпирических процессов и своеобразие моей роли в них. Мне импонировал сам факт моего минимального директивного влияния на ход занятий. При этом диалог врач-пациент проходил на более глубоком уровне, чем в моей прежней, традиционной психотерапевтической практике. Я открывал, что это взаимодействие подразумевало одновременное, двухстороннее влияние: ещё неясно как, но явно реализуемое воздействие моего статуса на пациента, и ответное, встречное – на меня, обязанное своим происхождением чему-то в пациенте. Неожиданно для себя обнаружил, что, работая с пациентом, одновременно работаю с собой, и последнее происходило именно благодаря нашему взаимодействию. То есть происходящее в моём подопечном, в некотором роде, выступало в роли фактора активизирующего мои психологические процессы. Благодаря пациенту, я имел очевидную возможность очутиться «лицом к лицу» с моими собственными, неразрешёнными психологическими нюансами.

Ещё одним открытием этого и последующих лет было обнаружение в себе способностей относимых к разряду экстрасенсорных. Как-то быстро пришёл к пониманию того, что в том масштабе, в каком я открыл их в себе, они есть в каждом. Но понадобилось время, новые знания и знакомство с опытом многих других людей, чтобы увидеть, что определённые периоды «движения» закономерно сопровождаются раскрытием необычных способностей. Пришло понимание и того, что это не является его главной задачей. К тому же, хотя они и поддаются дальнейшей сознательной «тренировке, однако чаще всего не выходят за рамки ординарного свойства.

По мере накопления опыта проведения эмпирических процессов, появилось понимание того, что их результат зависит от массы причин, и предусмотреть их все вряд ли возможно. Но одно очень скоро стало очевидным: то, как быстро наступят и какого качества будут изменения, зависело не только от истории жизни и болезни пациента, но и от чего-то ещё, что только чувствовалось, а осознанию пока не поддавалось.

Вдохновлённый результатами работы с одними пациентами, я одновременно отмечал, что нередко встречаюсь с противоположными случаями у других, когда эффект от занятий был минимальным или носил характер прямо противоположный ожидаемому. Объективно оценивая происходящее, относил последние случаи, преимущественно, на счёт своего недостаточного практического опыта и дефицита теоретических знаний.

В тоже время, отслеживая изменения в личных проблемах, обнаружил, что некоторые из них, работу с которыми я считал законченной, появлялись вновь. Однако интересно было то, что теперь они обрисовывались и просматривались уже как бы с других позиций, в других контекстах, словно повернувшись неизвестными, ранее скрытыми, гранями. Начальное представление об их автономности медленно сменялось пониманием их взаимосвязанности и взаимозависимости.

Такой ход событий скоро избавил меня от появившейся поначалу иллюзии о возможности быстрого и окончательного их разрешения, как в себе, так и в тех, с кем практиковал эмпирические техники. Некоторая эйфория от первоначальных успехов начала уступать место пониманию необходимости последовательной, неторопливой и долговременной работы.

Период, когда каждая из моих проблем воспринималась как первоочередная, и я, перед лицом кажущейся сиюминутной важности их всех, не мог найти время, необходимое для работы с какой-то одной из них, сопровождался соответствующей хаотичностью. Получалось так, что как только я отдавал предпочтение работе с чем-то, разрешение чего сегодня казалось мне главным, так вскоре в поле моего зрения попадало что-то другое, также кажущееся самым не терпящим в своём разрешении отлагательства и т.д. Такая ситуация сохранялась до тех пор, пока не открыл, что естественнее всего проводить работу соответствующую проявлениям того, что я позже определил как «движение к истинному “Я”», следуя его мудрости, а не гоняться за разрешением чего-то, рационально определяемого мною как самое главное.

В дальнейшей практике я неоднократно встречался с тем, что значимые личностные аспекты отрабатывались постепенно, шаг за шагом. При этом отработка какого-то очередного нюанса неизбежно вскрывала следующий нюанс. В ходе такой последовательной работы, очевидным становилось то, что любая грань какой-то психологической проблемы возникла как следствие множества событий порождённых одним значимым переживанием. При чём оно не обязательно состоялось после рождения. Открывалось, что множество психосоматических коллизий обязано своим происхождением тому, что было пережито до рождения или в ходе него. Как следствие, обнаружилось, что представление о монопольном влиянии послеродовых биографических нюансов на формирование последующих личностных особенностей человека, является весьма сомнительным. Но даже в отношении проблем, обязанных своим происхождением чисто биографическим нюансам, всё оказывалось не так уж однозначно и просто. Я обнаружил, что моё теоретическое знание о причинно-следственном влиянии биографических нюансов на формирование личностных особенностей, имело отношение только к поверхностным психическим процессам и никак не касалось того, что происходило глубже. Всё это новое знание ещё долго оставалось теорией, мало способствующей моей жизни, что, в частности, объяснялось отсутствием необходимого опыта эмпирического разрешения психологических проблем.

По мере разрешения психологических следствий, порождённых событиями собственной биографии, я постепенно приближался к своего рода первопричине их всех. Движение к этому первоначальному, исходному моменту неспешно направлялось всё дальше и дальше в прошлое. Назад, к раннему детству и далее, в предшествующие ему периоды жизни. Более того, я скоро убедился в том, что чем раньше закрепляется в психике проблемная ситуация, тем больше личностных аспектов втягивается в орбиту её проявлений, и тем больше времени требуется для окончательного разрешения первопричины. В этом отношении очень показательна метафора, предложенная С.Грофом для представления сути психотерапевтической работы в эмпирических процессах: проблема – это кочан капусты, с которого необходимо снимать лист за листом, чтобы дойти до её стержня, до её первоосновы.

Дата добавления: 2017-01-13