Год (окончание). Предшествующий период показал, что эмпирическая практика способствует коренным личностным изменениям

Год

Предшествующий период показал, что эмпирическая практика способствует коренным личностным изменениям, и «движение», их породившее, постепенно осознавалось, как единый, жизненный процесс. Поэтому, в своё время, естественным было открытие того, что определённая его часть проходит на фоне психического феномена, названного К.Г.Юнгом – инфляция эго. Особенно выраженными и характерными её проявления во мне были первые два года активного «движения». Именно ей обязаны были своим происхождением некоторые, прилагаемые мною в тот период к окружающему, мерки и специфические побудительные мотивы. Основным смыслом и содержанием инфляции эго было обесценивание прежних понятий и взглядов, которые обеспечивали оптимальное представление о мире в целом, о социуме и о себе. Те из них, что исчерпали себя, были просто сметены потоком новых, а те, что ещё имели какую-то практическую ценность, подверглись основательному пересмотру.

Даже если, вполне справедливо, определять саму инфляцию эго, как специфическую болезнь роста, то, планируя какие-то встречные меры предупредительного характера, необходимо иметь в виду хотя бы две, закономерно ей присущие, особенности. Во-первых, то, что она в определённый период «движения» неизбежна, как естественное, временное состояние. И, во-вторых, то, что она даже необходима, в частности, для формирования психологического иммунитета, позволяющего в ходе дальнейшего «движения» адекватно воспринимать ещё более значимые, глубоко потрясающие и изменяющие основы эго, открытия.

Инфляция эго имеет множество присущих именно ей признаков. Например, достаточно языковых образцов, характерных для этого состояния, содержит в себе моя первая брошюра об эмпирических психотехниках, написанная в 1992 году искренне, под влиянием огромного количества значимо новой информации и собственного необычного опыта самоисследования и самоизменения.

По мере наблюдения различных вариантов проявлений инфляции эго в других людях, я увидел и случаи, в которых она протекала весьма трудно: с тенденциями к выраженным крайностям в суждениях и действиях, сопровождающимися неспособностью человека осознать истинную причину происходящего, и с вытекающими отсюда специфическими последствиями.

Инфляция эго имеет место и в случаях эмпирической практики, проводимой в рамках какого-либо духовного течения. Именно общение с людьми, практикующими эмпирические техники в рамках разнообразных духовных практик, позволило мне увидеть, что нельзя однозначно негативно оценивать крайние варианты проявлений инфляции эго. Для кого-то «движение», представленное такими её проявлениями, когда наличие эпизодических или постоянно имеющих место крайностей, порой разрастающихся до гротескных форм, – естественно. Например, потому, что, возможно, это тот самый предел, до которого данному человеку отпущено дойти в познании себя в этот жизненный цикл.

В этом году, на одном из своих семинаров, в результате спонтанно возникшего процесса, я ощутил настоятельное желание резко изменить прежний образ жизни и посвятить дальнейшую её часть несению какого-то важного знания другим. Этот позыв был чрезвычайно сильным, но коротким. Что-то во мне воспротивилось и косвенно указало на искусственность этого моего «озарения». После некоторого периода, отданного личной работе, «движение» было продолжено в прежнем русле. Происшедшее дало мне опыт знакомства с одной из весьма характерных, на мой взгляд, крайностей инфляции эго, нередко имеющей место в первые годы активного «движения».

Моя собственная практика количественно и качественно расширялась. В семинарах и индивидуальных занятиях я уже применял различные эмпирические подходы, а, начав использовать эмпирические техники в занятиях с больными более сложных нозологических групп, в частности, с лицами, страдающими бронхиальной астмой и различными формами судорожных состояний, увидел, что при определённых условиях они гармонично вписываются в общий курс их лечения.

К концу 1993-го года характер «движения» стал меняться: временами он был значительно более напряжённым, по сравнению с тем, к чему я уже, в некотором смысле, привык. При этом, возникающая сложность, не имела явных причин, объясняющих её происхождение.

Используя навыки работы с собой, я, насколько мог, способствовал разрешению того, что стояло за этой напряжённостью, и был вынужден смириться с тем, что осознание причины происходящего не приходило. Много позже я понял, что такое изменение динамики было связано с началом личностных преобразований, соответствующих приближению к процессам, имеющим особое значение в «движении к истинному “Я”».

Но это было позже. А пока я делал то, что мог, и даже когда ловил себя на том, что порой чувствую усталость от происходящих изменений, то всё же продолжал жить избранным образом, надеясь на приход стабильного внутреннего равновесия. Возможно, и не без оснований, ещё более верно будет сказать, что тогда у меня не было выбора, и я не мог не продолжать начатого, поскольку оно развивалось, невзирая на моё хотенье или не хотенье.

В 1993 году я вновь имел возможность увидеть, что неоднократное возрождение некоторых проблем имело причиной не только их неоднозначность и сложность, а также тенденцию самого «движения»: вскрывать и разрешать различные их грани в определённой последовательности. Использование различных эмпирических подходов позволяло обнаруживать многообразие психологических следствий какой-то одной причины. Самым очевидным образом я убеждался в том, что чем больше времени прошло с момента закладки проблемы, тем в большее число жизненных аспектов личности она вовлечена. Я не раз встречался с ситуациями, когда что-то, казалось отработанное ранее, и не напоминавшее о себе какой-то период времени, вдруг появлялось в новом качестве, и в связи с совершенно новыми обстоятельствами жизни. Устранялось оно лишь после качественно новой личностной работы, но и это не всегда было гарантией полного разрешения. Опыт, накапливаемый в ходе такой неоднократной проработки различных нюансов одной и той же психологической завязки, подводил к пониманию естественности закономерной, не спешной личностной работы. В сущности, понимание этого пришло естественно, так как доверия к происходящему было уже достаточно для того, чтобы ничего не форсировать, и жить, насколько получалось, сообразно происходящим изменениям.

В этом же году, на основе материала собственной практики, была сделана вторая брошюра, посвящённая некоторым практическим возможностям использования эмпирических техник.

В этом году появилась история, которую я назвал Иллюзии.

Иллюзии

Жил человек, который посвятил свою жизнь поиску знания правильной жизни. Такого знания, которое позволило бы ему жить, не заблуждаясь, не разочаровываясь. Проще говоря, он искал то, что называл – идеальной жизнью.

Он много путешествовал в поисках желаемого, и однажды попал в необычную страну. В ней жители трёх городов представляли всему остальному населению свой образ жизни, как полностью удовлетворяющий любые человеческие чаяния. И наш герой имеет возможность жить жизнью того города, который ему придётся по вкусу.

Первый из них носит имя – Прекрасный. Его жители имели милую привычку встречать любое событие в своей жизни восклицанием: “Это прекрасно!” Казалось, оно вылетало из их уст естественно, легко и тогда, когда событие состоялось, и тогда, когда они еще не знали, что оно будет собой представлять. Создавалось впечатление, что они уверены в наличии прекрасного в любых проявлениях жизни. “Вот то, что я искал”, – решает он и остается в этом городе. Но вскоре замечает, что здесь не всё так уж открыто и ясно, как виделось ему при первом знакомстве.

С удивлением открыл он, что они видят прекрасное не во всём, и потому тщательно избегают ситуаций и переживаний, которые им никак не удастся определить как прекрасные. Что за их привычным – это прекрасно, – прячется стремление избежать признания неприятных сторон своей жизни. Он увидел, что их любимое восклицание является скорей наивным заклинанием, с помощью которого эти люди пытаются загородиться от всего того, что не укладывается, по их представлениям, в это понятие. И, наконец, открыл, что жители этого города боятся правды жизни, заключающей в себе признание неизбежности существования противоположных и весьма противоречивых явлений. Для них их любимая фраза ни что иное, как средство, отпугивающее всё нежеланное, или “дежурная улыбка”, такая привычная в мире, из которого пришёл герой.

“Их образ жизни – это просто стремление спрятаться от действительности”,–- решает он и уходит из города.

Путешествуя дальше, он попадает во второй город, именуемый его жителями светлым словом – Надежда. Внешне его обитатели – искренние оптимисты и жизнелюбы. Кажется, что нет ничего, чему бы они не знали объяснения. И нет никого, в кого бы они не могли вселить надежду на то, что помогут ему в разрешении любых его проблем. Они не сидят за стенами своего города, как жители Прекрасного, а разъезжают по стране, оповещая людей о своих возможностях.

Такими предстают они перед нашим искателем идеальной жизни. Несмотря на некоторые сомнения, он, пленённый их образом жизни, остаётся в этом городе. Но вскоре его ждёт разочарование. Он начинает видеть искусственность их жизни, а в их декларациях замечает больше желаемого, чем действительно для них возможного. Под внешним оптимизмом и радужностью рисуемых ими перспектив, он обнаруживает нечто прямо противоположное – тщательно скрываемую растерянность и страх перед непонятными, тревожными и безрадостными проявлениями жизни, неумолимо присутствующими в ней.

Со временем он увидел, что вся их жизнь с шумными разъездами по стране, многочисленными громогласными заявлениями о собственном счастье – это способ спрятаться от того нежелательного, что они ощущают в себе и в окружающем. Как-то, в очередной раз глядя на их шумные общения-демонстрации, он вспомнил мысль какого-то мудреца о том, что всё главное и действительно значимое происходит не на ярких подмостках, не на всеобщем обозрении, а где-то в глубине человека, где нет места громыханию фанфар, барабанному бою и звону литавр.

Все чаще его посещают сомнения в искренности этих людей. Он уже знает, что лёгкость, с какой они обещают помочь всем, – беспочвенна, и во всех отношениях напоминает лёгкость, с какой он в детстве надувал мыльные пузыри. А искусственная жизнерадостность и оптимизм напоминают радужные переливы этих мыльных иллюзий. Он осознает, что если кто-то и остается обманутым в результате всего этого, так это сами жители Надежды, так как подобный самообман – это то же стремление спрятаться от жизни.

Он уходит из этого города, и, пытаясь вернуться домой, обнаруживает, что никто не знает, как это сделать. Теперь его путешествие продолжается уже поневоле.

Однажды он попадает в места, где природой созданы оптимальные условия для жизни и где, как ему рассказывали, проживают самые мудрые люди этой страны. Город, в котором они живут, носит имя – Мудрый.

Его жителям нет нужды разъезжать по стране, так как люди едут к ним, чтобы услышать слово правды, мудрое слово. Они привозят свои дары мудрецам и получив то, чего так жаждали, окрылённые новым знанием, возвращаются домой. Но спустя какое-то время вновь испытывают потребность в общении со знающими жителями Мудрого, и вновь приезжают к ним.

Слушая вместе со всеми мудрых, наш герой восхищается их умением говорить, видеть окружающее и его интерпретировать. Но со временем он открывает, что их речи – это набор слов неизменно впечатляющих слушателя своим блеском, значимостью и глубиной. Эти слова не были таковыми по своей сути, но именно в умении придавать им подобные качества и заключался талант жителей Мудрого. Их слова не содержали в себе столько правды, сколько казалось ищущим знаний. Они просто ослепляли их, точно так же, как ничего не стоящие разноцветные стекляшки, копии драгоценных камней, ослепляют несведущего в ювелирном искусстве. И вся значимость, и глубина речей “мудрых”, так же обманчивы и искусственны, как эти стекляшки.

Вспоминая всё то, что видел он, странствуя по этой стране, герой открывает, что жизнь трёх её знаменитых городов имеет весьма малое отношение к познанию глубоких истин. Она – лишь средство для достижения того уровня личного комфорта, какой представляется желанным для жителей каждого из них. При этом, в той или иной форме, в их жизни присутствует бегство от тех её проявлений, которые они не в силах принять. Жители каждого города изобретали свой способ уклонения от чего-то отвергаемого ими, но реально присутствующего в их жизни.

Он решил, что всем сможет помочь, объяснив им их заблуждения. Но это его побуждение не находило отклика, и ему приходилось покидать каждый из городов, так и не добившись никаких перемен в жизни его обитателей.

Устав от бесплодных усилий он покидает всех и остаётся один. Ему уже нет никакого дела до всего, что он видел в их жизни, и главное для него – вернуться домой. Однако все его попытки были безуспешны до тех пор, пока он не понял, что в том мире, откуда он попал сюда, герой сам был похож на жителей этой страны. Увиденное в них стремление избежать знания о себе свойственно и ему самому. Он приходит к пониманию того, что самым важным является происходящее в нём, и что именно там находятся ответы на все вопросы. Следуя по пути познания себя, он постепенно будет не только познавать жизнь, но и преображать её, соответственно полученному знанию.

Осознав это, он находит путь домой.

Из своих личных процессов этого года, я хочу отметить два.

Первый связан с опытом переживания своего рождения, полученным в очередной, новой для меня эмпирической технике.

Процесс

Вокруг темени ощущается резкая, жгучая боль, связанная с сильным давлением на голову чего-то твёрдого, в форме кольца….

Становится очень жарко…

В какой-то момент кольцо скатывается вниз, словно я через него продвигаюсь, и одновременно исчезает боль. Оно пробегает по лицу, по шее, по всему телу… На смену ему сразу приходит ощущение соприкосновения с чем-то мягким, влажным, горячим. Я ощущаю это соприкосновение поочерёдно всеми участками тела, начиная с кожи головы, лица, шеи и дальше вниз. Я продвигаюсь в этом мягко облегающем меня пространстве. Двигаться в нём невыразимо приятно…

Это продвижение сопровождается чувством освобождения...

Блаженство…, умиротворение…, ощущение безграничного счастья – заполняют меня…

Особенность описанного процесса, ко всему прочему, заключается ещё и в том, что он был проведён мною самостоятельно, в кресле автобуса, во время длительного переезда. Не один раз пережив в разных эмпирических практиках своё рождение, я отметил, что каждый раз такой процесс открывал какую-то новую, значимую грань полученного когда-то опыта. Так, несколько лет спустя, в одном из снов-процессов я вновь пережил своё рождение. И в этот раз содержание процесса было акцентировано на том, что я чувствовал, появившись на свет. Я имел возможность получить чувственный опыт красноречиво говорящий о том, что плач новорожденного – это проявление чувства оторванности от самого родного, от мамы, и что качество этого переживания пропорционально знанию ребёнка о том, насколько длительна эта утрата.

Второй случай из моей личной эмпирической практики имеет отношение к работе с чувством одиночества. В своё время мне запомнилась рекомендация Джима Леонарда (автора психотехники «вайвейшн», у которого я обучался в 1992 году), прорабатывать основные, глобальные чувства, по мере их возникновения. Эта мысль соответствовала моему пониманию естественной очерёдности различных проявлений «движения» и потому легко реализовывалась.

Холодный, дождливый ноябрьский вечер в чужом, малознакомом мне городе. Я возвращался в гостиницу. Сегодня в ней было как-то неуютно и очень одиноко. Несмотря на это, идти никуда не хотелось. А чувство одиночества, между тем, в этот раз было необычно интенсивным, жёстким. Неожиданно вспомнился Джим, и я понял, что сейчас есть реальная возможность получить новый опыт.

Процесс

Долгое время только ощущение окружающей меня бесконечной пустоты и всё пронизывающего одиночества…

Удивительно, но чувство одиночества постепенно смягчается и становится всё менее и менее значимым…

Внезапно услышал далёкий, мелодичный звук колокольчиков. Его появлению сопутствовало ощущение лёгкости и покоя…

Почему-то решил, что это звучат колокольчики в тибетском монастыре. То есть, я точно это знал, хотя неизвестно откуда пришло это знание…

Завершив процесс, я, испытывая сомнения в своих интерпретациях происшедшего, выглянул в коридор гостиницы, и, естественно, никого с колокольчиками в руках там не увидел. Остаток вечера провёл легко, свободно.

Дата добавления: 2017-01-13