Головоломка для Дарвина

ВОПРЕКИ ВСЕМУ

До 1954 года считалось, что приматы, от которых произо­шел человек, отделились от обезьян 30 миллионов лет назад. И в течение этого времени человек постепенно эволюционировал к его нынешнему состоянию. Этот отрезок времени служил мери­лом того, сколь долго мог продолжаться процесс эволюции. Но после того, как было обнаружено, что отделение приматов про­изошло лишь 6 миллионов лет назад, сторонники эволюцион­ной теории, дабы объяснить существование человека, были вы­нуждены принять значительно более ускоренные темпы эволю­ции.

Другим обескураживающим открытием, сделанным после 1954 года, было то, что период эволюции Homo erectus и его предшественников, завершившийся примерно 200 тысяч лет на­зад, оказался поразительно медленным. Таким образом, график

эволюционного движения стал теперь выглядеть уже не как плав­ная прямая, а как мгновенный взрыв (рис. 4).

Антропологи всегда стремились представить эволюцию от Homo erectus к Homo sapiens в виде постепенного процесса, хотя бы и с резкими скачками. Однако их попытки подогнать данные к требованиям заданной концепции каждый раз оказывались очевидны при получении новых данных.

Так, например, вначале полагали, что современный в ана­томическом смысле Homo sapiens (кроманьонский человек) по­явился только 35 тысяч лет назад и, таким образом, произошел от неандертальца, который в это же время вымер². Одновремен­но произошло одно из самых драматических событий в истории человечества. Кроманьонцы неожиданно появились в Европе, стали строить жилища, образовывать кланы, одеваться в звери­ные шкуры и изготавливать инструменты и оружие из дерева и кости. Именно к этому этапу развития Homo sapiens мы относим великолепные наскальные рисунки, как, например, в Ласко (Франция), возраст которых 27 тысяч лет.

Но сейчас признано, что, несмотря на различие в поведе­нии, европейские кроманьонцы по анатомическому строению не отличались от Homo sapiens, найденного на Ближнем Востоке 100 тысяч лет назад. И те и другие, если одеть их в современную одежду, практически ничем не отличались бы от современных людей. Ясно также и то, что Homo sapiens не произошел от неан­дертальца, как полагали раньше. Некоторые недавние находки в Израиле подтвердили без всяких сомнений, что Homo sapiens существовал одновременно с неандертальцем 100—90 тысяч лет назад.

Так каковы же родственные связи человека с неандерталь­цем? Мы привыкли основываться на художественном восприя­тии, согласно которому неандерталец неуклюж, имеет грубые черты, но что касается всего остального, например обильной растительности на теле, то это всего лишь догадка, призванная создать впечатление об эволюционном континууме. Недавние открытия заставили коренным образом пересмотреть оценку неандертальца. В частности, в пещере Кебара на горе Кармел в Израиле был найден скелет неандертальца, жившего 60 тысяч лет назад, у которого полностью сохранилась подъязычная кость, совершенно идентичная кости современного человека. Так как от подъязычной кости зависит способность говорить, то ученые были вынуждены признать, что неандерталец обладал этой спо­собностью. А многие ученые считают, что речь является ключом к разгадке большого скачка в развитии человечества.

Ныне большая часть антропологов считает, что неандерта­лец был полноценным Homo sapiens, и в течение длительного времени по своим поведенческим характеристикам был вполне равноценен другим представителям этого вида. Вполне возмож­но, что неандерталец был не менее разумным и человекоподоб­ным, чем мы в наше время. Было высказано предположение, что крупные и грубые линии его черепа — это просто результат какого-то генетического нарушения, наподобие акромегалии. Эти нарушения быстро растворялись в ограниченной, изолирован­ной популяции в результате скрещивания.

Когда был установлен возраст останков неандертальца и Homo sapiens, возникла новая теория, согласно которой и тот и другой произошли от одного первобытного "архаичного" Homo sapiens ". Было найдено несколько экземпляров скелета этого так называемого архаичного вида, который совмещает в себе раз­личные элементы анатомии примитивного Homo erectus и совре­менного человека. В популярных изданиях обычно пишут, что эти архаичные существа появились примерно 300 тысяч лет на­зад, но опять же, это чистейшие предположения, основанные -на недостаточности выборки, предвзятости и догадках. А каковы же реальные факты?

В 1989 году проводился научный семинар на тему "Истоки адаптации современного человека ". Подводя итог дискуссии, Эрик Тринкхаус заявил: "Ключевым пунктом согласия в ходе семи­нара явилось то, что в какой то момент в период позднего пли­оцена (последний 1 миллион лет) за относительно недолгий пе­реходный период произошло превращение архаичного человека в современного — это превращение проявилось как в культу­ре, так и в анатомии... Такой переход от архаичного человека к современному выразился не только в перестройке его мозга и физической конституции, но и в том, что технология обработ­ки камня, до тех пор примитивная и чисто утилитарная, сме­нилась сложным и изящным ремеслом; этот переход ознамено­вался также возникновением, подлинного искусства, появле­нием символизма и расцветом формальных языковых систем (курсив мой — А.Э.).

Главной целью семинара было установление различий между поздним архаичным и ранним современным типом человека, но относительно датировки этой трансформации Эрик Тринк­хаус сказал следующее: "...мы не обладаем средствами опреде­ления точной хронологии для периодов, где кончаются возмож­ности применения метода изотопа углерода (примерно 35 тысяч лет до нашего времени) и далее в глубину истории в течение всего среднего плиоцена".

Следующий семинар в 1992 году также был посвящен транс­формации архаичного человека в современного. В одном из пред­ставленных докладов было сказано: "Хронология переходного периода не поддается определению методом изотопа углерода С, и поэтому потребовалось применение целого ряда новых методов определения времени".

Несколько докладов, сделанных на семинаре, были в 1993 году опубликованы Айткеном, Стрингером и Мелларсом. Они были в основном посвящены совершенствованию методов определе­ния времени. Были отмечены значительные достижения в обла­сти установления временных дат — применение урана, люми­несцентный метод (тепловой или оптический) и метод элект­ронно-спинового резонанса (ЭСР), но каждый из этих методов в определенных условиях оказывается недостаточным. Тем не менее на основе этих методов (а не применения изотопов угле­рода С.„) было получено много надежных данных о датировке материала. В частности, обнаружилось, что все найденные ске­леты архаичного человека были неправильно датированы и их датировка не подтвердилась этими новыми методами.

Что же касается современных приматов, то самая ранняя — вполне определенная и надежная — датировка скелета, най­денного в Кафцехе (Qafzeh) в Израиле была 120—110 тысяч лет до нашего времени (НВ). Среди других дат, установленных группой уважаемых ученых, не было ни одной ранее 200 тысяч лет до НВ. Дату же возникновения современного Примата мож­но лишь предполагать в огромном диапазоне от 500 тысяч до 200 тысяч лет до НВ. рид 5

Таково было подлинное состояние научного знания по это­му вопросу. У нас нет доказательств того, что архаичный Homo sapiens существовал 300 тысяч лет назад, как нет и доказательств того, что появление неандертальца относится ко времени 230 тысяч лет назад. Факт тот, что по останкам Homo sapiens невозможно судить о его происхождении. В "Атласе древней архе­ологии " об этом говорится следующее:

"Современная история Homo sapiens (sapiens) остается и по сию пору непостижимо темной... Нам так мало известно о под­ходах к этому поворотному моменту нашей всеобщей истории".

А Роджер Левин в 1984 году писал:

"Происхождение совершенно современного человека, обо­значаемого именем подвида Homo sapiens (sapens), остается и ныне одной из величайших загадок палеонтологии".

Появление Homo sapiens — это не просто непостижимая за­гадка, оно представляется невероятным. В течение миллионов лет происходил лишь слабый прогресс в обработке каменных орудий; и вдруг примерно 200 тысяч лет назад появился Homo sapiens с объемом черепной коробки на 50% больше прежнего, обладающий способностью говорить и довольно близкой совре­менной анатомией тела. В силу необъяснимых причин он про­должал жить примитивной жизнью, пользуясь каменными ору­диями, еще в течение 160 тысяч лет, и лишь 40 тысяч лет назад, претерпел то, что можно было бы назвать переходом к совре­менным формам поведения. 13 тысяч лет назад он расселился почти по всему земному шару. За последующие тысячу лет он научился вести сельское хозяйство, еще через 6 тысяч лет со­здал великую цивилизацию с передовой астрономической нау­кой (см. главы 5 и 6). И вот, наконец, еще через 6 тысяч лет мы выходим в глубины Солнечной системы!

Развернутый здесь сценарий представляется совершенно невероятным в свете нашего понимания теории эволюции как медленного и постепенного процесса — он явно подрывает ее основы. Согласно здравому смыслу, должен был потребоваться еще миллион лет, чтобы Homo sapiens перешел от каменных ору­дий к другим материалам, и, возможно, еще сотня миллионов лет для овладения математикой, инженерно строительным де­лом и астрономией:

Я уже говорил, что больший объем мозга не объясняет ра­зумность приматов. Однако объем дает несомненные преимуще­ства, когда он сочетается с высоким уровнем оперативной эф-

фективности. Homo sapiens сочетает в себе все самое лучшее: и сравнительно большой объем мозга, и чрезвычайно эффектив­ную конструкцию. За последние десять лет ученые стали приме­нять новые методы (например, позитронную томографию), что дало возможность узнать о строении человеческого мозга боль­ше чем когда бы то ни было, понять, насколько сложно устрое­ны миллиарды клеток головного мозга. Помимо сложного физи­ческого строения мозг обладает безграничными возможностями в разных сферах — в области математического мышления и ху­дожественного восприятия, абстрактного мышления и концеп­туализма, и, сверх того, в области морального сознания и само­познания. В деятельности головного мозга многое еще остается тайной. Но открыто уже достаточно, чтобы "Нэшнл джиогра-фик" могла смело заявить, что человеческий мозг — это "самый сложный орган в познанном мире".

Сторонники эволюционной теории рассматривают челове­ческий мозг всего лишь как набор алгоритмов. Но и они вынуж­дены признать, что мозг настолько сложен, что не представля­ется возможным воспроизвести эволюционный процесс, в ходе которого он был создан. Именно поэтому в области формулиро­вания теорий эволюции мозга ведущую роль играют философы.

Для теологов открытие, что человеческий мозг настолько сложный и совершенный орган, также было знаменательным. Однако, если оставить в стороне иррациональные аргументы в пользу его божественного происхождения, как могли бы мы опровергнуть теорию постепенной эволюции? Ведь мы не мо­жем подвергнуть всех этих ранних приматов тесту на уровень интеллекта! И мы не можем составить суждение об их разумно­сти, основываясь только на их поведении, поскольку вполне можно обладать развитым интеллектом, и в то же время не иметь материальной культуры, которую мы в настоящее время сочли бы высокой цивилизацией. К счастью, мы можем в известной мере опираться на умозрительную логику, следуя примеру ува­жаемого Ричарда Докинса.

Человеческий мозг новорожденного составляет приблизи­тельно одну четверть объема мозга взрослого. Из-за того, что мозг взрослого нуждается во вместительном черепе, человечес­кие детеныши при рождении имеют очень большие головы (по сравнению с другими приматами). Поэтому основная проблема деторождения — это чтобы головка ребенка прошла через родо­вой канал, и это причиняет матери острую боль.

Многие биологи, гинекологи и анатомы теряются в догад­ках — почему у женской особи человека не развился более широ­

кий родовой канал? Ответ прост — дело в конструкции челове­ческого тела. Такое изменение потребовало бы радикальной пе­рестройки всего скелета человека, что невозможно в силу огра­ничений, связанных с необходимостью хождения на двух ногах. Таким образом, узкий родовой канал является ограничитель­ным фактором для объема черепа человека.

Если мысленно обратиться на несколько тысяч лет назад, когда не было ни больниц, ни акушерок, то нетрудно предста­вить себе, что значительное количество детей умирало при ро­дах. Поэтому кажется весьма сомнительным, чтобы естествен­ный отбор благоприятствовал появлению гена, определяющего большой череп, поскольку это могло повлечь за собой вредные последствия как для роженицы, так и для ребенка. Короче гово­ря, тако.йген не мог возникнуть.

Представляется более вероятным, что естественный отбор должен бы был забраковать большой объем мозга и вместо этого выбрать лучшую систему функционирования его нервных свя­зей или же какой-то способ, при котором рост черепа происхо­дил бы после рождения ребенка, а не до. Но в действительности этого не Происходит. Вместе с тем внутреннее устройство мозго­вых нервных клеток выглядит чрезвычайно эффективно, насто­ятельно указывает на два существенных требования эволюцион­ного процесса. Первое — его невероятно длительный период, и второе — настоятельную необходимость достичь оптимального уровня. Ни одно из этих требований не было удовлетворено в ходе предлагаемого эволюционного развития.

Современные эволюционисты признают, что естественный отбор апробирует лишь те из новых, и в физическом отноше­нии, лучших направлений, которые необходимы для выжива­ния вида. Пример с гепардами и антилопами, который я привел выше, типичен для системы представлений Ричарда Докинса, согласно которой прогресс проистекает из конструктивной борь­бы между видами, в условиях критического равновесия между выживанием и исчезновением того или иного вида.

Ричард Докинс иллюстрирует свои рассуждения рассказом о том, как'автомобильный магнат Генри Форд велел своим ра­ботникам обшарить автомобильные кладбища и отобрать ту де­таль "Модели Т", которая окажется неизношенной. Таковой ока­залась поворотная цапфа машины, и ее, соответственно, заме­нили иной конструкцией, которая быстрее изнашивалась. По мнению Докинса, в эволюции на основе естественного отбора заложен подобный принцип. Но имеет смысл процитировать

Докинса полностью, так как мы намерены воспользоваться его аргументами против него же:

"Существует вероятность, что тот или иной орган животно­го окажется слишком совершенным. В этом случае мы можем ожидать, что естественный отбор будет снижать его качества, вплоть до того момента, когда оно окажется на уровне других органов, но не ниже".

В этом-то как раз и обнаруживается слабое место эволюци­онной теории. Человеческий мозг чрезвычайно эффективен, но средний человек никогда не использует его на полную мощ­ность. Как же Докинс объясняет то, что человеческий мозг со­здан с таким огромным "запасом качества? Какие дополнитель­ные возможности выживания давали нашему предку — охотни­ку — музыкальные и математические способности мозга?

Эволюционисты могут возразить, что эти алгоритмы мозга вырабатывались не для музыкальных или математических, а для совсем иных целей, а затем были, соответственно "переобуче­ны". Однако никто не может сказать, каковы могли быть эти иные цели, ради которых возникали столь высоко развитые ум­ственные возможности. Партнер Чарльза Дарвина Альфред Уол­лес явно признал это противоречие. Он писал: "Такой инстру­мент (человеческий мозг) был развит впрок для будущих нужд его обладателя".

Вернемся на миллион лет назад, во времена, когда человек боролся за свое выживание. Спрашивается, как Ричард Докинс объясняет то обстоятельство, что эволюция благоприятствовала не существенным его способностям в области искусства, музы­ки и математики? Почему же мозг, который в это время уже был по крайней мере отчасти развит, не использовал преиму­щества любых форм способностей, полезных для выживания, таких, как тонкое чутье, инфракрасное видение, обостренный слух и т.д.? Предполагается, что эволюционная теория может объяснить все, но она явно не в состоянии объяснить человечес­кий мозг. Именно поэтому некоторые весьма уважаемые совре­менные ученые стали искать иные механизмы развития, отлич­ные от естественного отбора. Первым начал эту дискуссию Аль­фред Уоллес — он высказал подозрение, что для объяснения необычайных художественных и научных способностей челове­ка необходимо привлечь другой фактор — "некий неизвестный духовный элемент"

Чтобы забить последний гвоздь в гроб эволюционной тео­рии, нужно задаться следующим вопросом: кто же был тем со­перником, из-за конкуренции с которым мозг Homo sapiens раз­

вился до такого размера и сложности? Какого рода соперниче­ство превратило интеллектуальные способности в такой важный фактор выживания? Кто это был, кого человек стремился пере­силить за счет ума?

Можно ли это объяснить межвидовой конкуренцией? Так например, крупнейшие достижения нашего времени — косми­ческие полеты и ядерное оружие — явились результатом сорев­нования сверхдержав. Может быть, примитивные люди расколо­лись на соперничающие, противостоящие друг другу группы? Может быть, неандерталец представлял угрозу для Homo sapiens? Ничего подобного — напротив, факты показывают, что неан­дерталец и кроманьонец вполне мирно сосуществовали. Наход­ки в пещере Сан-Сезар во Франции показывают, что они в те­чение тысяч лет жили в соседстве и не сражались друг с другом. Эти древние приматы продолжали в течение миллионов лет пользоваться простыми каменными орудиями (только 200 тысяч лет назад ситуация изменилась). И в то же время нет никаких свидетельств совершенствования орудий, которое могло бы быть вызвано межвидовым конфликтом. При отсутствии в этот пери­од какого-либо обладающего разумом соперника, версия об эво­люционном развитии человеческого мозга остается совершенно неприемлемой.

Дата добавления: 2017-01-13