Full Metal Panic! 7 страница

Но Соске был другим. Он вырос в мире, лишенном таких иллюзий. Кто явится на помощь убийце? Лесному бандиту? Наемнику?

Если попытаться заняться расчетами, какой вариант действий был бы самым логичным?

С вероятностью в девяносто девять процентов можно было утверждать, что жертва одного человека спасет всех остальных. А их было куда как больше сотни. В то же время было очевидно, что вероятность спасения этого единственного человека вместе со всеми остальными составляет не больше одного шанса из ста.

Так каким должен быть мудрый выбор?

Это было очевидно.

Чидори была права. Совершенно права.

Но для Сагары Соске все было не так просто.

Что, если жизнь человека, которым собирались пожертвовать, равноценна жизням всех остальных заложников? Что, если для тебя жизнь этого единственного человека важнее целого мира – да пусть он горит огнем! Что тогда?

Конечно, остальные заложники бесценны. Незаменимы. Но и «жертва» незаменима ничуть не меньше.

Такие мысли галопом неслись в его голове.

Выкинуть белый флаг и отдать ее врагу?

Он не мог этого сделать.

Ему не хватало храбрости сделать это. Если это можно было назвать храбростью.

Четкое математическое решение задачи превратилось в неразрешимую головоломку, хотя секунду назад проблема казалась элементарной. Теперь перед ним стояла ужасная дилемма.

Он готов был все вложить в этот единственный шанс.

Ужасное искушение.

То самое искушение, которое одолевало многих людей, которых он встречал. Прежний, хладнокровный Соске мог теперь презирать свое новое «я». Но он изменился, ничего не поделаешь.

«Так, оказывается, это и значит – любить?» – неуверенно подумал он. Неожиданное понимание глупых, совершенно иррациональных человеческих поступков, обрушилось на него.

Школьница, сходившая с ума от ревности, которая писала клевету на стенках туалетов. Участница баскетбольной команды, которая так переживала из-за проигрыша, что послала письмо, угрожая самоубийством. Учительница, которую обуревали настолько сильные чувства к своему коллеге, что она не сдержалась и устроила сцену[47].

Как теперь он мог обвинять их? Истина встала перед ним в сияющей наготе. Все они творили такое, потому что любили. И боялись потерять самое дорогое, что у них было.

Вот в чем было дело.

Кто же сможет обвинить их?

Мог ли Соске в этот миг разумно ответить на этот вопрос? Он не знал и сам.

Но искушение победило.

Он положился на последний шанс.

– Идем, времени мало… – слабо пробормотала Канаме и повернулась к пожарной лестнице, ведущей с крыши. Соске действовал мгновенно и решительно: оказавшись за ее спиной, он вытащил из кармана электро-шокер. Схватил ее сзади, прижал шокер к ее животу и нажал на кнопку.

Щелкнул электрический разряд. Ее тело слегка дернулось.

И больше Канаме не двигалась.

Соске подхватил ее обеими руками, когда она начала падать, и бережно уложил на бетон. Выбрав из аптечки нужный транквилизатор, он опытной рукой впрыснул ей дозу. Это заставит ее проспать несколько часов. Затем он отнес ее на вершину водяного бака, стоявшего на крыше, уложил и прикрыл своей грязной и окровавленной курткой. Обыскал ее карманы и вытащил сотовый телефон.

Подавив желание погладить ее бледную щеку, он решительно встал и отвернулся.

– Идем, Ал.

– Так точно, – прогудел в ответ искусственный интеллект бронеробота, стоявшего, преклонив колено, посреди крыши. Соске поставил ногу на его бронированное запястье, легко вскарабкался по манипулятору и проскользнул в кабину.

– Сержант, у меня есть вопрос.

– Что такое?

– Вы оставите мисс Чидори здесь?

– А, это. Забудь, – коротко ответил Соске. – Мы направляемся в школу Дзиндай, чтобы найти и обезвредить установленные там подрывные заряды.

– Не то чтобы я понимал все тонкости данной тактической ситуации, но ваше решение ошибочно.

– Точно?

– Это совершенно неблагоразумное решение. Его можно охарактеризовать как «жестокое». Предлагаю обдумать ситуацию еще раз.

– Отказано.

– Даже если заряды будут обезврежены, врагу ничего не помешает снова прибегнуть к той же стратегии.

– Мы снова остановим их, неважно, сколько раз они будут пытаться.

– Это невозможно.

– Я постараюсь.

– Это невозможно.

Невозможно. Неблагоразумно. Бессмысленно. Ошибка.

Сможет ли она простить его?

Наверно, нет.

Но даже если так …

– Я все равно не знаю, что еще можно сделать.

Соске схватил джойстик, и заставил «Арбалет» подняться с колен. Бронеробот разбежался в сторону пустынной автостоянки и прыгнул.

Оставив спящую Канаме позади.

Умело перемещаясь через городские кварталы, Соске удалился на несколько километров и снова остановился. Он открыл крышку кабины и наполовину высунулся наружу, потом свободной рукой включил телефон Канаме. Поскольку этот телефон был ему незнаком, он с трудом разобрался в настройках, необходимых для составления текстового сообщения.

«Ваши угрозы работают только против Чидори Канаме, для меня они ничего не значат. Для моего задания не имеет значения, сколько людей погибнет в средней школе. Никаких переговоров по поводу выдачи совершенно секретного бронеробота не будет. Кроме того, у меня есть приказ ликвидировать Чидори Канаме в случае угрозы того, что она попадет в руки противника. Позвоните по этому телефону. Если через три минуты вы не выполните мое требование, я буду следовать имеющимся у меня приказам».

Отправить.

Ему не пришлось долго ждать. Меньше чем через минуту телефон зазвонил.

– Каковы твои условия?– спросил искаженный расстоянием мужской голос.

– Вы должны гарантировать мою неприкосновенность, и безопасный маршрут отступления. Место и время, которое вы назначили, таких гарантий не дает.

– Похоже, ты чего-то недопонимаешь. Может быть, мне взорвать одну из бомб в школе?

Ледяной холод пробрал его по спине острыми когтями, но, собрав все свое самообладание, Соске изобразил холодное безразличие и проговорил:

– Тогда переговоры окончены. Делайте что хотите.

Он отключился.

Глядя на люминесцентный экранчик, Соске ждал. Если враги восприняли его игру серьезно, они продолжат переговоры. У них тоже сложилось довольно трудное положение. Без сомнений, противник опасался, что Соске и Канаме найдут способ выскользнуть из ловушки, и захват Киоко и школы в качестве заложников был, скорее, жестом отчаяния.

Прошли несколько бесконечных секунд.

Телефон снова зазвонил.

Он подавил желание немедленно нажать на кнопку, и ответил немного погодя.

– Если мы получим Чидори Канаме, этого будет достаточно.

– Понимаю.

– Бронеробот нас не интересует. Но он представляет собой угрозу. Если ты гарантируешь, что он будет временно обездвижен, я обещаю тебе неприкосновенность.

– Очень хорошо. Тогда в 22.00 я приведу БР на территорию закрытой фабрики в квартале номер два района Сенгава. Там я открою люк и буду ждать. Можете выставить наблюдателей. Чидори Канаме будет находиться в одиночестве напротив станции Сенгава, в двух километрах оттуда. После обмена я исчезну.

На другом конце линии помолчали. Обдумав условия, его собеседник сказал:

– Принимается. Но если мне покажется, что ты отклоняешься от плана хоть немного, я подрываю все заряды в школе.

– Я уже говорил, для меня это не угроза.

– Посмотрим, – мужчина издал короткий смешок. – Я уже потерял из-за тебя десять подчиненных. Хотя мы оба профессионалы, никак не могу отказаться от желания сделать тебе больно.

– Меня это не волнует, – ответил Соске безразличным голосом, чувствуя, как холодный пот катится по спине.

– Точно как говорил мистер Айрон[48]. Ты любопытный ублюдок.

– Если вам просто охота поболтать, мне недосуг.

Он отключился. Враг, должно быть, уже определил его местонахождение и сейчас спешно готовил разведывательную или ударную группу.

– Двигаем, Ал.

– Так точно.

Соске закрыл люк и снова перешел в путевой режим управления. Невидимый «Арбалет» помчался сквозь свинцовые сумерки.

На некоторое время он вернул инициативу.

Но только временно.

Так или иначе, скоро настанет кульминационный момент игры. Противник совершено точно не блефовал, угрожая убить Киоко и остальных ребят. Он был смертельно серьезен.

Надо что-то делать.

Полагаясь только на себя.

*****

Глава 4: Собирая обломки

Внутри яростно дергающегося кокпита бронеробота громыхала неразборчивая боевая какофония. Визг тревожных зуммеров, бесстрастный голос бортового искусственного интеллекта, отрывистые команды Мао заглушали друг друга.

– Доклад о повреждениях. Ущерб класса «В» в области правого бедра. Активизирую системы ADC [49] и AML [50].

– Отставить AML.

– Так точно. AML отключена. Снижение нагрузки на поврежденные мускульные волокна прекращено…

– Насколько еще хватит ресурса?

– Затрудняюсь ответить.

– Я подразумевала поврежденную область мышечной ткани.

– Приблизительно от 45 до 160 секунд. Рекомендуется немедленно выйти из режима боевого маневрирования.

– Сейчас не время.

Попадание тридцатимиллиметрового снаряда противника в правую ногу бронеробота Мао повредило мускульный пакет бедра и часть системы амортизации. Мускульный пакет, как и подразумевало его название, представлял собой часть мышечной системы БР. Объединенные в мощные мускульные связки сверхпрочные полимерные волокна, сокращавшиеся под воздействием электрических импульсов, позволяли манипуляторам бронеробота двигаться с легкостью и грацией человеческих конечностей. Бедренный «мускул» правой ноги начал постепенно рваться из-за повреждений от снаряда и под воздействием огромной нагрузки, приходящейся на него. Микроскопические волокна лопались одно за другим, и вскоре вся конечность должна была выйти из строя. Когда это случится, боевая машина потеряет подвижность в зоне видимости противника и немедленно будет уничтожена. Жизнь Мао повисла на толстой, но уже надорванной связке мышечных волокон мускульного пакета правого бедра. Не волосок, но тоже рвется.

Искусственный интеллект машины предложил считать защиту поврежденной области приоритетной и снизить нагрузку, но Мао отменила это решение. Чтобы уклониться от атак противника, придется по максимуму использовать мускулы, пока они еще могут сокращаться.

– Рекомендуется немедленное отступление с поля боя.

– Сбежать? Ха, если бы я могла…

– Ракетная атака. Направление – четыре часа, дистанция – четыре, три ракеты.

Взвыл особенно противный зуммер тревоги. Со стороны «Бегемота» A, который уже выбрался на пляж, приближались три управляемые ракеты.

– Ох!!!

M9 затормозил на бегу, прочертив ступоходами длинные рытвины по опаленной земле и выбросив в воздух облака пыли. Торможение было таким резким, что Мао почувствовала, как будто ее желудок собрался выскочить наружу. Ракеты тоже слегка изменили курс; они наводились прямо ей в лицо – в голову бронеробота, где располагались телекамеры внешнего обзора. Повернув голову им навстречу, она установила головные пулеметы на максимальную скорострельность и нажала на спуск. Поскольку система подачи патронов была беззвеньевой, менять магазины или ленты не требовалось, и очередь превратилась в настоящий шторм подкалиберных пуль с сердечниками из обедненного урана. Одна из ракет взорвалась в воздухе. Головка самонаведения второй ракеты была, вероятно, повреждена, и та потеряла цель.

Последняя ракета была уже так близко, что у Мао не осталось другого выбора, кроме как попытаться уклониться. Быстро шагнув вправо, бронеробот, сконцентрировав всю энергию в движительной системе, прыгнул в противоположном направлении. Шарниры поврежденной правой ноги издали резкий металлический визг, оказавшись под чрезмерной нагрузкой.

Ракета дала близкий промах и врезалась в землю.

Прыжок оказался коротким. Прочертив невысокую параболу, M9 Мао прорезал облака дыма и рухнул в горящие джунгли. Обычно бронероботы приземлялись на ноги, где были смонтированы мощные амортизаторы, но, опасаясь за поврежденные мышцы, она разбалансировала БР еще в полете. Десятитонная машина кубарем покатилась по земле, перевернувшись через левое плечо. Оставив за собой просеку из расщепленных и вырванных с корнем деревьев, бронеробот, наконец, остановился. Мао потрясла головой, старясь прогнать дурноту от страшных сотрясений и вращения.

Но времени перевести дух не оставалось. Снова завизжал знакомый зуммер.

– Ракетная атака. Направление – одиннадцать часов. Дистанция – три, три ракеты.

Приближались новые ракеты. «Бегемот» снова открыл огонь из 30-мм автоматов. Он не давал ей времени остановиться и прицелиться. Ей пришлось прыгать, катиться по земле, бросаться из стороны в сторону, выпуская неприцельные очереди в направлении противника. Удивительно, но мускулы правого бедра еще держались, хотя им давно уже следовало бы порваться от таких перегрузок. Она доверила нерегулярные, случайные маневры уклонения компьютеру, а сама сосредоточилась на следующей угрозе. Программа движения искусственного интеллекта ее бронеробота вступила в состязание с прицельной автоматикой «Бегемота», поливающего ее длинными очередями тридцатимиллиметровых снарядов. Однако попасть неуправляемыми снарядами в быстро движущуюся мишень на таком расстоянии было непросто, и три приближающиеся самонаводящиеся ракеты были куда как опаснее. Обстреляв их на бегу из головных пулеметов, торопливо и неприцельно, она все же смогла сбить одну ракету. Включив на полную мощность оптическую систему маскировки, она затормозила и отпрыгнула назад. Бледный световой фантом продолжил линию движения замаскированного зеркальными голограммами бронеробота, и она врубила систему радиоэлектронного подавления из состава комплекса ECS. Две оставшиеся ракеты навелись на радиолокационные ловушки и промахнулись.

Близкие удары сотрясли землю. Еще раз повезло. Бронеробот Мао рухнул на спину, утонув в зарослях дождевых джунглей.

– О-х-х-х… – выдохнула она в изнеможении.

Но битва еще не кончилась. «Бегемот» A быстро приближался, и если она немедленно не встанет, то превратится в дуршлаг. Она подтянула колени бронеробота к груди и попыталась отработанным прыжком подняться на ноги.

Но не смогла. Заряда электроэнергии не хватило на сокращение искусственных мускульных волокон.

Используя прожорливый энергоемкий режим ECS, и одновременно совершая резкие боевые маневры, она полностью исчерпала резервы мощности конденсатора. Необходимо было не менее десяти секунд, чтобы палладиевый реактор успел снова зарядить конденсатор. Кроме того, мускульный пакет правого бедра, наконец, лопнул. Она больше не могла встать.

Проклятье.

Ругаясь, она попыталась ползти. Загнанный в угол М9 Мао мог только медленно елозить на спине в смешанной с пеплом грязи.

У нее больше ничего не осталось. Все дистанционно управляемые через протокол ITCC-5 боевые системы уже вышли из строя. Теперь, когда «Бегемот» выбрался на берег, самоходные мины были бесполезны. Наземные мины, расставленные на пляже уже давно сдетонировали под воздействием объемных взрывов авиабомб.

Подняв единственное оружие, которое у нее осталось – 40-мм автоматическую пушку, Мао открыла огонь длинными очередями. Бесполезно. Никакого эффекта. Все снаряды были отражены силовым полем.

Гигантская фигура «Бегемота» нависла над ней как гора, закрыв собой дымное небо. С его брони рушились водопады океанской воды. Подавляющий, всесокрушающий образ.

«Бегемот» навел огромное орудие на машину Мао, но передумал. Вероятно, решил не тратить крупнокалиберный снаряд понапрасну. Он неторопливо приблизился и занес правую ногу над пытающимся отползти бронероботом.

Расплющить М9 одним махом. Как тяжелый танк давит беспомощных раненых пехотинцев.

Вот так это произойдет, да? Дерьмо.

Оказавшись перед лицом неумолимой смерти, Мао со странным любопытством обнаружила, что чувствует скорее огорчение, чем страх, и что ее боевой дух сильнее отчаяния. С последней горькой гордостью она выпрямилась, сдержав позорный крик ужаса.

Жизнь, которую она вела со времен службы в морской пехоте не прошла даром – в этом она была уверена. По крайней мере, подумала она, я не была девчонкой, за спиной которой смеялись бы парни. Я доказала это всем.

Заляпанная вязкой грязью подошва ступни противника, размером с теннисный корт, заслонила небо. Спасения не было. Превратившаяся в гигантский пресс нога вражеского бронеробота была последним, что осталось в ее поле зрения.

Удар.

Через мгновение броня M9 сомнется, расплющив кокпит и превратив пилота в кровавое месиво. Успеет ли она хотя бы почувствовать боль…

Нет.

Она крепко зажмурила глаза, но мгновение, которого она ждала, так и не наступило.

Удары и тряска подсказали ей, что ее «Гернсбек» тащит на себе другая боевая машина. Это был бронеробот лейтенанта Кастеро. Он сумел незаметно подобраться и в последний момент выхватить ее М9 из-под опускающейся вниз, как занесенный молот, ноги «Бегемота». Это дерзкое предприятие удалось только потому, что в то же самое время несколько 57-мм снарядов поразили голову «Бегемота» и ослепительными вспышками разбились об силовое поле. Однако они отвлекли внимание врага на Курца, который стрелял, не показываясь, из какого-то укрытия.

Одержав победу над первым «Бегемотом», Курц и остаток его подразделения пришли ей на помощь в самый последний момент.

– Ты цела, Мао? – прозвучал в наушниках голос Кастеро. Его M9, который был виден на дисплеях ее кабины с неожиданного и искаженного ракурса, потому что тащил ее БР на плече, был в ужасном состоянии. Головная часть была полуразбита, броневая защита плеча сорвана, а левый манипулятор отсутствовал ниже запястья. Скорость, с которой он двигался, совсем не напоминала стремительные прыжки М9, поскольку он тащил двойной груз.

– Лейтенант, оставьте меня, теперь дорога каждая секунда…

Несмотря на прикрытие Курца, рассвирепевший «Бегемот» принялся поливать их из 30-мм автоматов. Кастеро пытался уклоняться на бегу, но не сумел. Несколько тридцатимиллиметровых снарядов дали прямые попадания, разбивая бронеплиты на куски. Бронеробот лейтенанта Кастеро потерял равновесие, и две сцепившиеся машины покатились кувырком.

«Бегемот» двинулся, было, в их сторону, но назойливые выстрелы Курца раздражали его пилота, и, наконец, вывели его из себя. Испустив низкий грозный рев, он остановился и навел гаубицу в том направлении.

Жерло огромного оружия повернулось и застыло, нашарив цель…

В этот момент снаряд, выпущенный из пушки Курца, влетел прямо в ствол.

Это был поразительный выстрел, сделать который было не проще, чем продеть нитку в игольное ушко с десяти метров в темноте. Из всех щелей орудийного механизма вышибло пламя, ствол раздуло. Потом сдетонировал снаряд в зарядной каморе, и в руках «Бегемота» прогремел мощный взрыв. Гигантский бронеробот отшатнулся, выронив разбитое оружие. Гаубица с грохотом рухнула в джунгли острова Мерида, сокрушая обгоревшие пальмы.

– Ха, снова попался. Ничему не учатся, сопляки, – с презрением пробормотал Курц.

Несмотря на то, что он лишился основного оружия, у «Бегемота А» все еще оставались четыре мощных и скорострельных шестиствольных автомата. Курц больше ничего не мог сделать, чтобы прикрыть отступавших калек.

Машина Кастеро все еще могла двигаться, и, использовав передышку, он затащил бронеробот Мао за ближайшую скалу и оставил там, а сам снова выпрыгнул на открытое место.

– Я уведу его прочь отсюда. Вылезайте из кабины и бегите на базу.

– Это опасно, остановитесь…

– Это – приказ, младший лейтенант[51]!

Не оставляя времени для спора, полуразбитый бронеробот Кастеро снова встретил «Бегемота» лицом к лицу.

Жаловаться было глупо, но в распределении целей наблюдалась некоторая несправедливость…

Лейтенант Крузо скрежетал зубами, рывками двигая свой M9 от укрытия к укрытию, стараясь сбить с толку прицельную систему «Бегемота C». Покрытый скальными останцами район имел значительно больше мест, чтобы укрыться, чем область на северном побережье, где пришлось сражаться Мао.

Конденсатор его машины был полностью заряжен, боеприпасов оставалось достаточно, а главное, он сохранил трезвый рассудок и способность к оценке тактической ситуации.

Он был в самом лучшем состоянии по сравнению с Мао и всеми остальными пилотами, но не мог оказать им никакой поддержки. Противник уже заметил, что Крузо противостоит ему в одиночку, и теперь у лейтенанта не было ни единой секунды покоя. Блефовать, делая вид, будто здесь сосредоточены большие силы Митрила, дальше было невозможно.

Вдали лейтенант мог различить эскадрилью из десятка крупных транспортно-десантных вертолетов противника, которые один за другим приземлялись на западном побережье острова. Теперь, когда все системы обороны были уничтожены, остановить их было некому.

Крузо поудобнее перехватил ручку джойстика.

– Выдвинуть ZA-3 на огневую позицию. Огонь по готовности по «Бегемоту» C.

– Так точно.

Беспилотный M6, замаскированный в укрытии среди скальных останцов в восьмистах метрах – его последний резерв – открыл огонь гиперскоростными противотанковыми ракетами с кинетическими боеголовками. Внимание «Бегемота» ненадолго было отвлечено, и M9 Крузо, «Фальке»[52], молниеносно выпрыгнул из-за скалы, выстрелил из автоматической пушки и бросился бежать на полной скорости.

В этот момент пришло сообщение от майора Калинина из командного центра:

– Штаб вызывает Урц-1. Сколько еще времени вы сможете отвлекать «Бегемота» C?

– Самое большее – пять минут.

– Вас понял... Когда больше не сможете его удерживать, возвращайтесь на базу. Противник начал штурм подземных помещений, идет бой на ближней дистанции.

– Враги могут использовать химическое оружие.

Если противник закачает боевые отравляющие вещества типа «зарин» или «табун» в подземные коридоры и ангары базы, то у него не будет проблем с подавлением сопротивления защитников. Мало того, весь командный состав Митрила будет уничтожен, и оборона без управления стремительно развалится. До сих пор, во всех прошлых операциях, этот противник еще ни разу не выказывал излишнего гуманизма, и странно было бы ожидать человечности и сострадания теперь, в разгаре решающей битвы.

– Я в курсе. Если они захватят фильтровентиляционные установки в зоне C3, все кончено. Мы собираем весь боеспособный персонал для обороны. Пока же, сконцентрируйтесь на своем противнике.

– Так точно.

Уничтожен. Сбит. Совершил вынужденную посадку. Серьезные повреждения. Загорелся. Легкие ранения. Серьезные ранения. Состояние критическое. Погиб. Пропал без вести. Связь отсутствует.

На голову Тессы, командовавшей обороной острова, беспрестанно сыпались донесения. Всякий раз, получив рапорт, она отдавала новые приказания, не изменяясь ни в лице, ни в голосе. Информация в ее голове лишь переходила из раздела в раздел.

Даже узнав о гибели капрала Спайка, она лишь отметила как безвозвратные потери один М9 и «одного квалифицированного пилота», внесла поправки в подсчет резервов, которые еще имелись и пересмотрела тактическую ситуацию, исходя из нового соотношения сил.

Она не думала в тот момент больше ни о чем.

Все же, что сопровождало его знакомый образ – циничная улыбка, его раздражающие реплики, огонь, который загорелся в конце разговора в его глазах, все это она заперла глубоко в своем сердце. Потому что он больше не вернется.

– Командир, – доложил майор Калинин. – Десант противника высадился на западном побережье острова на десять минут позже, чем ожидалось, благодаря уничтожению «Бегемота» B. Несмотря на то, что уничтожен лишь один из трех, эта потеря должна быть весьма болезненной для противника. Десятиминутная задержка, наряду с психологическим ущербом для врага и потерей уверенности в своих силах, очень помогут нам в текущей ситуации.

Приблизительно еще десять минут должно было пройти до того момента, как вражеские десантники окажутся у входов в подземные сооружения базы. Можно было ожидать, что не менее чем на тридцать минут их задержат мины и ловушки. Сколько еще протянет база, если пехотные подразделения Митрила окажут им соответствующее сопротивление? Каких потерь будет стоить это выигранное время?

– Капитан, – теперь докладывал капитан второго ранга Мардукас, который руководил работами на «Туатха де Данаан» и находился в подземном доке.

Он сообщил, что атомная десантно-штурмовая подводная лодка будет полностью готова к выходу в море через два с половиной часа.

Самой большой проблемой была загрузка ядерным топливом активной зоны палладиевого реактора, основной энергетической установки корабля. Если прервать перезагрузку и отплыть, не завершив процедуру до конца, всего через несколько недель субмарина потеряет возможность двигаться. Если же придется двигаться на повышенной скорости, что было весьма вероятно для успешного уклонения от преследования, то этот срок станет еще меньше. Палладиевый реактор существенно отличался от обычных атомных реакторов, используемых на боевых кораблях, которые могли работать без перезарядки активной зоны больше десяти лет.

Если же операция погрузки топливных элементов, которая происходила в данный момент, будет завершена, ТДД-1 сможет находиться в боевом подводном режиме не менее восьми месяцев (если не учитывать продовольственных запасов для экипажа).

Но палладиевый реактор был не единственной проблемой. Если выйти в море, не завершив ремонт компрессоров, обеспечивающих подводную лодку сжатым воздухом, необходимым для продувки балластных цистерн, дифферентовки и прочего, при определенных условиях они могли бы своим шумом демаскировать субмарину и привести ее к гибели. Погрузка прочих запасов, включая продовольствие, не была закончена и на сорок процентов.

ТДД-1 сможет покинуть док не раньше, чем через два с половиной часа.

Мардукас сказал это совершенно определенно. При условии штатного завершения всех работ это время нельзя было сократить ни на минуту.

Два с половиной часа.

Смогут ли защитники базы Мерида протянуть так долго?

Невозможно.

Не до жиру, быть бы живу. Решившись, Тесса быстро дала Мардукасу новые инструкции:

– Прекратить перезарядку реактора, свернуть ремонт компрессорных установок. Проверить герметичность прочного корпуса.

– Это все, что нам остается. Вас понял, исполняю.

В голосе Мардукаса чувствовалась горечь, но никаких возражений он не выдвинул.

Калинин, слышавший приказы, которые отдала Тесса, вопросительно взглянул на нее.

– Командир?

– Мы не сможем продержаться так долго, не так ли? Я имею в виду, в течение двух с половиной часов.

Калинин мгновение помолчал, и глухо проговорил:

– К сожалению, нет.

Это было странно.

Большинство штабных работников, вероятно, ничего особенного не заметило, но Калинин сегодня вел себя иначе, чем обычно. Дело было не в том, что его приказы и команды были неправильными. Они были безупречными, как всегда, быстрыми и точными.

Но что-то в нем неуловимо изменилось.

Было ли это потрясение?

Возможно. Сегодня Митрил получил такой удар, которого еще никогда не испытывал. Однако опытный офицер, ветеран советских сил специального назначения, он, без сомнения, повидал на своем веку немало сцен еще более ужасающей резни. Сложившаяся сейчас ситуация тоже была отчаянной, но Тесса не верила, что только это могло его так встревожить. Закаленный в бесчисленном множестве боев командир, майор обладал бесценным и редким даром – невозмутимым хладнокровием и стальной волей, что так редко встречается даже среди военачальников. Раньше в таких ситуациях на его лице нельзя было заметить ни тени тревоги или сомнения.

Взглянув на него, Тесса не столько увидела, сколько почувствовала…

Колебание.

Да, колебание. Казалось, Калинина разрывает на части неразрешимая дилемма, какой-то вопрос, захвативший большую часть его сознания. Что-то большее, чем проблемы, с которыми они столкнулись сегодня.

Как будто перед его внутренним взором встали призраки прошлого, а на плечах повисли тяжкие грехи. Какую туманную завесу будущего он пытается пронзить взглядом?

– Майор?..

– Прошу прощения, командир. Мы должны сделать все, что мы можем, но…

В это момент пришло сообщение от Курца, который докладывал с поля сражения:

– Урц-6 – штабу. Веду бой с «Бегемотом» А, – в его голосе не было и следа обычной энергии. – Основное оружие противника выведено из строя. Гаубица разбита, у «Авенджеров[53]» заканчиваются боеприпасы. Ракеты и прочее оружие, насколько я могу судить, тоже кончились. Однако…

Это были замечательные новости, но в голосе слышались лишь уныние и опустошение. Прежде, чем они успели спросить, в чем дело, Курц продолжил:

– …Однако Урц-3 уничтожен. Старина Кастеро погиб. Он получил множество попаданий тридцатимиллиметровых снарядов с близкой дистанции, а потом «Бегемот» раздавил его. Подтверждаю его гибель.

– Это штаб, вас понял. Хорошая работа, возвращайтесь на базу, – ответил Калинин.

– Нет, еще рано. Наблюдаю высадку десанта противника. Осталось мало боеприпасов, но… вернусь на базу, после того как врежу им, как только смогу.

Дата добавления: 2017-01-14