Анализ текста.

Прочитайте текст и ответьте на вопросы:

1) Положение стрельцов Кольского острога в конце XVII в.?

2) В чем заключались злоупотребления Кольского воеводы Ивана Воронецкого?

3) Какую оценку дает движению стрельцов Колы автор?

<...> Несший гарнизонную службу в Кольском остроге стрелецкий полк Осипа Деревецкого, в котором насчитывалось около 500 стрельцов, в 1699 г. также был переформирован в солдатский полк. Однако здесь пере­формирование произошло не столь гладко и в полку вспыхнуло восстание. Восстание это, явившееся запоздалым откликом московских и азовских событий 1698-1699 гг., совершенно неизвестно в нашей исторической ли­тературе и поэтому мы остановимся на нем более подробно.

Кольский воевода Иван Воронецкий всячески злоупотреблял своим должностным положением. В розыскном деле Преображенского приказа имеются копии ряда челобитных на его незаконные действия, поданных: стрельцами, кольскими жителями, духовенством и лопарями <...>

Возмущение в Кольском остроге подогревалось проникавшими туда слухами о подавлении московских стрельцов в 1698 г. и толками, вызы­ваемыми этими событиями.

Доверенный человек и соучастник преступлений Воронецкого пяти­десятник Федор Щегорин подал извет на пятидесятников того же полка Савву Новгородова и Алексея Покидина, руководителей возмущения в Кольском остроге, что они якобы в его присутствии, обсуждая стрелецкий мятеж 1698 г., говорили: "Напрасно наша братия стрельцы пропадают, все то зло нам чинят бояре".

Правда, во время следствия, несмотря на все пытки, Савва Новгоро-дов и Алексей Покидин категорически утверждали, что не говорили таких речей. Не слишком настаивал на своих первоначальных показаниях и Фе­дор Щегорин. На очной ставке с Алексеем Покидиным он признался, что те слова "на него, Алешку, говорил боясь, чтобы не разбитца с воеводскою отпискою», т. е. по предварительному сговору с Воронецким. Затем с третьей пытки он вообще взял назад свои показания и признался, что все «затеял он, Петрушка, собою с пьянства». После этого заявления следст­венные органы сочли дело исчерпанным и Преображенский приказ 21 де­кабря 1701 г. вынес приговор: «стрельцу Петрушке Щегорину за ложный извет учинить наказание: бить кнутом и сослать в ссылку в Сибирь".

Однако если даже не было доказано, что Савва Новгородов и Алек­сей Покидин должны были нести персональную ответственность за ин­криминировавшиеся им разговоры, то в свете тех беззаконий, которые чи­нил Воронецкий в Кольском остроге, очень актуально звучала фраза: "На­прасно наша братия стрельцы пропадают, все то зло нам чинят бояре", и настроения, приписывавшиеся Новгородову и Покидину, в первоначаль­ных показаниях Петра Щегорина, вероятно, были широко распространены среди других кольских стрельцов.

Конкретный ход кольских событий представлен в следственном деле довольно туманно. Из него видно, что 26 декабря 1698 г. воевода И. Воро­нецкий получил указ о переформировании Кольского стрелецкого полка в солдатский и вызвал к себе в хоромы шесть стрелецких пятидесятников, ко­торых намечал назначить урядниками: Савву Новгородсва, Артемия Маклю- ка, Матвея Искакова, Льва Ермолае:ва, Петра Угловатого и Льва Пьяного.

В других городах перевод стрельцов в солдаты, как мы видели выше, проходил совершенно безболезненно. Однако в Кольском остроге он явил­ся поводом для серьезных волнений. Злоупотребления Воронецкого на­столько накалили в городе атмосферу, что стрельцы усмотрели в указе, ко­торый собирался объявить им Воронецкий, очередное злоупотребление воеводы. Прежде всего у них возникли сомнения в подлинности самого указа, поскольку, по их сведениям, Петра I не было в это время в Москве. Далее, сама форма объявления указа лично воеводой, минуя прямого на­чальника кольских стрельцов голову Осипа Деревецкого, в воеводских хо­ромах, а не в приказе, как это полагалось бы сделать по закону, наводила на мысль о каком-то подвохе со стороны воеводы. Поэтому стрелецкие пя­тидесятники заявили Воронецкому, "что де они ни в чем слушать его не будут и дела ему до них нет..., а буде есть какой государев указ, и ты де чти нам в приказе, а не у себя в хоромех".

Присутствовавший при этом разговоре целовальник таможенного кружечного двора Михаил Распопин показал, что Воронецкий говорил пя­тидесятникам, "для чего они в хоромы не идут и называл плутами, и они де, пятидесятники, ему, Ивану, сказали: если де нам к тебе иттить в хоро­мы и ты учнешь нас бить попрежнему".

Было еще одно обстоятельство, почему пятидесятники не хотели принять от Воронецкого указ. Если основная масса стрельцов ничего не теряла от перевода в солдаты и даже могла рассчитывать на прибавку де­нежного жалованья, то пятидесятники от этого только проигрывали, так как их переводили в солдатскую службу не в офицерские чины (стрелец­кие пятидесятники могли претендовать на офицерские звания прапорщи­ков и поручиков), а в урядники, т. е. в унтер-офицеры, что существенно ущемляло их в материально-правовом отношении. Вот почему довольно безобидная по своему содержанию грамота, полученная Воронецким из Новгородского приказа "о том, чтобы кольских стрельцов писать солдата­ми и выбрать из них урядников и ходить солдацким строем», была встре­чена стрелецкими пятидесятниками в штыки, и они, по словам Воронецкого, «учали быть государеву указу противны, выбрать из себя урядников не дали. И Савка де Новгородов и Алешка Покидин делали многие полковые мятежи и ссору и невежество к нему и к приказным людям".

Остальные стрельцы, не разобравшись в сути указа, доведенные до отчаяния притеснениями воеводы Воронецкого и его людей, примкнули к пятидесятникам, и в городе начался мятеж.

Мятежники стали, выражаясь современным языком, «бойкотиро­вать» воеводу Воронецкого, перестали наряжать к нему денщиков и караул к его хоромам. Затем они явились к пятисотенному Фоме Дошкову и «хо­тели его, пятисотенного, убить». Вся власть в Кольском остроге оказалась в руках у восставших во главе с Саввой Новгородовым. По словам Воро­нецкого, он «в таком порубежном городе был опасен, потому что де тот Савка збирает круги по донскому, хотя над ним учинить дурно. И ходит де он, Савка, с товарищи своими неведомо для какого умыслу с ножами и го­ворит своей братье: если де нас станет воевода имать в приказ и мы де его и людей его учнем резать». Фраза Воронецкого о том, что Савва Новгоро­дов собирал круги по донскому, наводит на мысль, что восставшие пыта­лись организовать что-то вроде казачьего самоуправления, решая на вой­сковом круге интересовавшие их вопросы.

Из следственного дела не видно, каким образом было подавлено возмущение в Кольском остроге, но в конце 1699 г. дело о Кольском мяте­же было принято к производству в Преображенском приказе. На следст­вии, продолжавшемся с конца 1699 г. до 21 декабря 1701 г., выяснились многочисленные злоупотребления воеводы Воронецкого. В то же время зачинщики бунта, несмотря на троекратные пытки, упорно отрицали са­мый факт восстания и то, что оно было направлено против правительст­венной власти, сведя все дело к недовольству злоупотреблениями воеводы со стороны стрельцов и жителей Кольского острога. Поскольку в ходе следствия главный свидетель Воронецкого Петр Щегорин снял свои обви­нения против Саввы Новгородова и Алексея Покидина в отношении их ан­типравительственных речей и сочувствия московским стрельцам, а другой свидетель Воронецкого, капитан Чернцов, не подтвердил ряда обвинений против Новгородова, следствие было прекращено.

Приговор был вынесен по тем временам сравнительно мягкий; толь­ко организатор мятежа Савва Новгородов был приговорен к смертной каз­ни, Петр Щегорин - к битью кнутом и ссылке, остальные пятидесятники были оправданы. Лев Пьяный, находившийся в 1700 г. под следствием, "сидя в Андроновой монастыре за караулом, умре". Воронецкий был от­странен от должности, и на его место в ноябре 1699 г. был послан воевода Григорий Козлов <...>

Люто ненавидя петровские преобразования, стрельцы сделались орудием боярской консервативной оппозиции и стали на путь разнообраз­ной подрывной деятельности. Потерпев поражение в открытой борьбе, понимая невозможность свержения петровского режима силами одного лишь стрелецкого войска, стрельцы становятся непременными участниками поч­ти всех крупных заговоров и мятежей начала XVIII в, и особенно астра­ханского восстания 1705-1706 гг. Но даже примыкая к народным движени­ям, они боролись за свои узко кастовые интересы.

Поскольку все расчеты на привлечение на свою сторону стрельцов оказались ошибочными, петровское правительство приступило к сверты­ванию стрелецкого войска. Отказавшись от немедленного расформирова­ния всех стрелецких полков, правительство исподволь подготовило ряд мер по постепенной ликвидации стрелецкого войска. <...>

(Рабинович М.Д. Стрельцы в первой чет­верти XVIII в. // Исторические записки. - М., 1956. Т.58. С.280-284, 305)

Дата добавления: 2017-02-01