О Церкви

Проблема Церкви по существу является центральной в понимании можно сказать всех или, по крайней мере, всех основных вопросов христианской веры. Если нет правильного понимания о Церкви, очень трудно дать правильное освещение вопросам не только связанным с самыми центральными положениями христианства, но и с теми, которые вытекают из них – то есть множество вопросов практического характера. Ибо Церковь с одной стороны, кажется, является реальностью нашей жизни, а с другой стороны – постоянно остается вопросом: что она есть? С одной стороны мы слышим и поем в храме, и читаем о том, что она есть единая, святая, соборная и апостольская; с другой стороны, сталкиваясь с конкретной действительностью, находясь, так сказать, внутри Церкви, (многие – работая в церкви, многие – приходя в церковь, слушая о Церкви, читая о Церкви; смотря на реакцию официальных церковных властей на различные вопросы как религиозного, так и мирского характера) мы подчас встаем в некое недоумение. Как это может святая Церковь и вдруг так реагировать на то или иное событие мировой жизни или религиозной жизни?

Это один, кстати, из тех вопросов, который волнует очень многих, и волнует он потому, что действительно не всегда ясно мы представляем себе, что такое Церковь по существу. Мы привыкли видеть Церковь как некое общество, которое имеет определенную структуру жизни, управления – то есть целый механизм, который подчас очень положительно воспринимаем нашим сознанием, а иногда вызывает определенные отрицательные эмоции. Все зависит от того, как эта структура не только действует, но и к каким результатам приводит это действие. Есть два по крайней мере принципиально различных – не противоположных, но различных – понимания Церкви. Существует два, очень серьезных понимания Церкви. Одно из этих пониманий ставит в центр понимания Церкви – Бога, другое – человека.

Как примерно можно дать образ Церкви в первом случае? Алексей Степанович Хомяков, – один из наших выдающихся мыслителей, хотя он и не получил специального богословского образования, но занимался изучением святых Отцов, истории Церкви и был глубоко вовлечен в церковную проблематику – говорил о Церкви совсем иначе чем говорили наши все учебники, и может быть говорят и до сих пор. Он давал такое определение Церкви, которое вызвало у одних – изумление, у других – негодование и неприятие. В чем причина? Что такое произошло? Ведь он сказал не что то, что соответствовало бы, например, католическому пониманию, протестантскому пониманию, или если хотите, какому-нибудь вообще нехристианскому – нет! Все его слова, все его мысли вполне укладывались в рамки христианской веры и жизни, но он сказал нечто отличное от того, к чему мы привыкли.

Может быть, сначала скажу о том, к чему мы привыкли и что мы сейчас можем прочитать во всех наших учебниках, наших катехизисах. Мы привыкли к тому, что Церковь есть ничто иное, как богоустановленное общество людей, – верующих людей, – которые имеют естественно одну веру, одни и те же таинства, церковную дисциплину, священноначалие. Вот что такое Церковь. И, вы знаете, это понимание вполне устраивало всех. Не важно, что эта формулировка была заимствована нами из других источников, потому что в святоотеческих источниках мы не находим таких определений Церкви, в Священном Писании мы такого не находим – это была одна из попыток дать определение Церкви, исходя из реальной ситуации церковной жизни. В чем недостаток этого определения? Он бросается сразу в глаза: на первый план поставлено общество людей, человек. Здесь, так сказать, хотя и не прямо – подсознательно, но утверждается, что человек является тем центром, который образует, если хотите, Церковь. Что отсюда проистекает?

Если Церковь это есть общество людей – неважно, что оно установлено Богом, Богом все установлено, Богом все сотворено, и сам человек, и весь мир – то, значит, отличие Церкви от других обществ людей заключается только в сторонах, так сказать, чисто идейных; но сама то Церковь есть общество людей. А если это есть общество людей, то в таком случае мы становимся перед труднейшим вопросом жизни – вот тем, который обозначен сначала. Как же она может быть святой тогда? – если это есть общество людей. В чем тогда проявляется ее святость? Этот вопрос постоянно стоял и до сих пор стоит при вот таком подходе к пониманию Церкви. А вы знаете, что именно это определение Церкви мы находим во всех наших катехизисах, догматических богословиях и т. д.

Хомяков предложил нечто иное: он написал интересную работу «Церковь одна», но написал анонимно и выдал ее за перевод с греческого. Там он дал иное определение Церкви. Кстати, когда митрополит Московский Филарет Дроздов прочитал эту работу – вот умница был – он сказал: нет, это кто то из наших! Какое же определение он дал? Он сказал о Церкви таким образом: «Церковь есть единство Божьей благодати живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». У него даже нет слова общество! Весь акцент на чем сделан? – единство благодати Божьей! Ну, может быть лучше сказать, что это единство Духа Божия, живущего во множестве тех, кто покоряется благодати. Можно бы сказать иначе, что Церковь есть единство именно Духа Божьего, который живет в тех людях, которые стремятся в своей жизни осуществить Евангелие.

Единство Духа Божьего в людях, а не общество людей, которые придерживаются вот таких-то взглядов – ибо придерживаться взглядов можно разных. Нет, нет! Церковь это в первую очередь единство Божественного Духа! Знаете, что такое единодушие: всем известно. Именно единодушие объединяет часто людей, причем настолько объединяет, что подчас мы встречаем такие примеры, когда люди имеют различные взгляды на ряд вопросов, но они единодушны, тем не менее, в чем то основном. Вот это единодушие, – в данном случае связанное с Духом Святым, то есть с Благодатью Божьей, – оно оказывается первичным, определяющим моментом в понимании Церкви. Не случайно (и точно) многие богословы прямо говорят, что Церковь есть богочеловеческий организм, а не человекобожьий Богочеловеческий!.. Подчеркивается очень великая истина для христианской Церкви: Бог создал Церковь! Сами апостолы только вошли в Церковь, мы только входим в Церковь – не образуем Понимаете? Мы можем кажется что то образовать – пожалуйста, любая партия может образовать что то – нет, нет!.. Тут процесс совсем другой: мы не образуем – мы входим в Церковь!

Апостолы только тогда стали Церковью (вся совокупность, множество учеников Христовых), когда наступила Пятидесятница, то есть сошествие Духа Святого совершилось – тогда только стала Церковь! То есть оказывается вот это Божественное начало, как оно естественно и должно быть, в любой ситуации нашей человеческой должно быть первичным, а не вторичным. Вот отсюда можно тогда понять и то определение, с которым кажется трудно не согласиться, и которое также красной нитью проходит через всю нашу святоотеческую и богословскую литературу.

Церковь Богочеловеческий организм, и вот здесь мы подходим к весьма существенному моменту понимания Церкви – это организм, а не механизм! Тот же Хомяков очень хорошо очертил то различие, которое существует в понимании Церкви между католичеством, протестантством и православием. Он изобразил это в таких хороших, интересных, ярких словах: если мы обратимся к католическому пониманию Церкви, то первое что бросается в глаза, это мощный, единый монолит, в котором каждый кирпичик скреплен с другим таким раствором, что никуда не пошевелится! Единая строжайшая дисциплина; великолепная система управления, возглавляемая одним лицом – все прочие подчинены ему – монолит.

Если возьмем протестантское понимание Церкви, находим нечто другое. Что другое? Он дает такой образ: куча, если хотите, мешок песка – песок Все песчинки кажется вместе, все они в одном объеме, в одном мешке, но каждая песчинка, обладая свободой действия и передвижения, в то же время практически только касается других песчинок, а не имеет с ними никакой органической связи! В мгновение ока они могут рассыпаться – и рассыпаются, действительно. Это мы и видим: от кучи песка отсыпаются другие кучки и все это происходит Песок!.. Песчинки, не связанные друг с другом, хотя кажется и образуют некое единство – эту кучу.

Вот на фоне этих двух образов становится понятным, в чем принципиальное отличие православного понимания Церкви от этих других. Он (Хомяков) говорит: православное понимание можно уподобить образу организма, живой клеточке – каждый человек это клеточка, живая клеточка, которая входит в организм. Да, она живет в организме, но она не просто живет в нем – она и действует на него! И не просто действует на него – что значит, действует? – она соединена с каждой другой клеточкой! Любая клеточка организма воздействует на другую, состояние одной воспринимается сразу всеми Это передается невидимыми, может быть нам еще незнакомыми – теперь то более знакомыми – импульсами. Все соединено воедино – кажется никто никому особенно и не подчинен – все находятся в единстве, но совсем не в единстве монолита стены, совсем не в единстве мешка с песком, а организма – каждая клеточка чувствует другую и действует на нее.

Вот оно какое понимание Церкви подлинное! Не случайно – и это становится теперь понятным – выражение апостола Павла, когда он говорит о Церкви как теле Христа. Тело Христа – ведь речь идет о каком теле? – не о мертвом же, ясно! Речь идет о человечности Христа, об этом живом организме, который одухотворен Божеством. Церковь это Тело Христово! Каждый входящий в церковь становится живой клеточкой этого организма, одухотворяемой с одной стороны тем Духом Божьим, который пребывает в ней; с другой стороны – сам включается в эту жизнь, сам уже воздействует на это тело (причем воздействует подчас очень эффективно), и получает в свою очередь импульсы на себя.

Итак, Церковь оказывается – есть организм, но как мы воспринимаем этот организм? Очень по разному Мы говорим: Церковь есть организм – какая Церковь?.. Русская?.. Сербская?.. Или Греческая?.. Речь идет в данном случае вот о том явлении в истории Церкви, которое начинается со слов Христа: «Созижду (создам) Мою Церковь и врата адовы не одолеют ее». Он (Христос) сказал: создам Церковь, то есть Свою Церковь В чем тут дело? О чем идет речь? Может быть стоит здесь напомнить очень интересные мысли, которые приводит один из наших профессоров дореволюционной Академии Богдашевский, и которые дают возможность уяснения еще некоторых моментов связанных с пониманием Церкви. Он обращается к греческому слову, которое мы перевели как церковь. Это слово звучит так: эклисия. Он говорит, что такое эклисия? Эклисия это собрание людей – каких? – призванных (экалео – призывать, приглашать, созывать). Но что это означает? Ведь если мы обратимся к истории греков и посмотрим, какие там имели место собрания, то найдем три их формы. Одно из этих собраний: когда созываются – ну, будем говорить современным языком – люди, состоящие в государственном управлении, наиболее значимые люди государства. Оказывается, когда созываются эти люди – элита общества – это собрание называлось синклитом. Но были и другие собрания Вдруг неожиданно люди по какому то поводу собирались – стихийно собирались, неожиданно, иногда и ожидаемо: праздники, какие то мероприятия – собирались люди. Иногда это была беспорядочная толпа, иногда это было что то и упорядоченное, но просто возникающее так сказать, без определенного, если хотите, созывания. В греческом языке такие собрания назывались агора. А вот была и третья категория. Она особенно хорошо себя показывает в полисах–государствах (городах–государствах), когда все основные вопросы решал народ. Да Что это такое было? Это было специальное собрание, на которое приглашались все граждане, имеющие право гражданства в этом городе. Именно созывались специально, но не верхушка, не элита общества, а все которые законно были гражданами этого города. Вот собрание всех, специальное созывание всех, кто имел право голоса, называлось у греков эклисия. Вот когда собрание, вот когда призванные назывались у греков эклисией.

Какое это имеет значение для понимания Церкви? А вот какое Церковь это оказывается не просто собрание верующих – нет, не просто! Человек может и верить, но еще не быть членом Церкви – он еще не из призванных. Членом Церкви становится только тот, кто не только уверовал, но и крестился, то есть стал членом Церкви; стал законным гражданином вот этого города. Вот эти все люди, независимо от их положения отныне призываются для участия в решении всех важнейших вопросов, которые стоят перед всею Церковью!

В послании восточных патриархов есть такое выражение, когда они реагируют на западное понимание Церкви Они говорят: Церковь это не есть только одна иерархия, это не есть только элита ученая – нет, нет! – Церковь это весь народ! Под народом что разумеется? – все созванные, то есть сюда входят и иерархия – весь народ Иногда думают под народом разуметь так: то есть – иерархия, а то – народ. Это все равно что, знаете, отрезать голову и вот вам – народ!.. Ничего подобного – как раз нет! Идея здесь очень серьезная: оказывается реальными членами Церкви, теми которые призваны участвовать в жизни Церкви, в решении всех ее вопросов, являются все! Оказывается Церковь – эклисия, то есть собрание всех законных членов этого, будем говорить, Небесного града!

Для понимания Церкви, по-моему, очень имеют большое значение те слова и те характеристики, которые мы находим в символе веры. Там даются такие характеристики: единая, святая, соборная и апостольская. Давайте посмотрим на эти характеристики для того, чтобы лучше составить для себя облик Церкви.

Что значит единая? Это самое простое: ниа по-гречески, то есть одна – одна – Церквей не много. Когда мы называем разные Церкви по именам, то это вовсе не означает, что будто бы Церквей много – это только, если хотите, широкие члены Церкви или множественные члены Церкви и больше ничего. Церковь же – одна! Потому что, повторяю, – что она есть? – она есть единство Духа Божьего во всех тех верующих, которые в жизни стремятся исполнить Евангелие. Так вот: эти верующие всюду находятся: и в России, и в Сербии, и в Греции, и в Болгарии – да, где бы они ни были – это не имеет значения! Эти разделения на Церкви – чисто структурные явления, внешние, кожные (от слова кожа) – они совершенно не касаются существа Церкви. Это дисциплинарная сторона, чисто формальная. Церковь же остается одной – она только одна, а не множество этих Церквей! Вот о чем говорит характеристика: верую во единую Церковь.

Святость Церкви? Вот мы подходим к вопросу, который волновал и волнует очень многих – и законно волнует. С одной стороны – Святая Церковь, с другой стороны – кто является ее членами? Даже самые святые и те же по существу не святы! Если Пимен Великий говорил: «Поверьте, братья, куда будет ввергнут Сатана, туда буду ввергнут я»; если Сесой Великий, умирая и просветившись как Солнце, умолял Бога дать ему еще время на покаяние; то это были вовсе не слова лицемерия, и это было у них вовсе не обманом зрения (если уж они обманывались, то простите, что уж о нас говорить?). Это же не обман был: ни осознанный, то есть лицемерие – ни неосознанный, то есть они видели не таковыми, какие они есть на самом деле – нет! Они видели как раз лучше, точнее и яснее, чем мы видим себя! Точнее, лучше сказать иначе: мы вообще себя не видим, а они-то на самом деле видели, кто они есть перед лицом Всесвятого Бога. Поэтому, как же понять, что Церковь свята, если оказывается даже святые были по существу не святы?

Это понимается следующим образом: что происходит в таинстве крещения? В таинстве крещения происходит рождение в верующем человеке вот того нового – святого человека: в нашей ветхости, в нашей греховности, в нашей недостойности!.. Какое рождение? – как семя. Очень многие святые Отцы повторяют это слово: семя. Апостол Павел пишет, что крещение есть «баня (то есть омовение) паки бытия» (паки, это значит вторично) – второго рождения. Подчеркивает именно этот важнейший факт: что происходит рождение, в данном случае, может быть, точнее бы сказать – зарождение; всевается семя благодати Божьей, семя вот этого нового человека – Христова – в нашу ветхость, или, обращаясь к Евангельской притче о закваске, можно сказать иначе Помните, Христос говорил: «Царство Божие подобно женщине, которая берет закваску и кладет в три меры муки». Не забудем, что нашим Богом является Бог–Троица; не забудем, что человек есть образ Божий – он тоже троица с маленькой буквы. Именно в эту троичность человеческую закладывается вот эта закваска Божественного Семени, которое призвано переквасить нашу страстность, нашу греховность, нашу эгоистичность, нашу смертность – переквасить, как переквашивается тесто! Так вот, если исходить из этого, то мы теперь поймем, что оказывается вот эта закваска, или это семя, получаемое человеком в таинстве крещения, является определяющим началом в нем – началом новой жизни. Вот оно где маленькое семечко – драгоценнейшая жемчужина, которая дается каждому крещенному человеку. Вот это жемчужина есть та святыня, которая живет в каждом христианине. От христианина конечно зависит, даст ли он этому семени прорасти, то есть будет ли он вести христианскую жизнь, или он останется язычником. Будет вести правильную духовную жизнь – это семя будет прорастать; постепенно станет древом; будет приносить плоды, о которых пишет апостол Павел; это есть любовь, радость, мир, если хотите, душевный и со всеми; долготерпение, ибо «тяготы друг друга носите и так и исполните закон Христов»; кротость, воздержание. Вот они плоды – плоды того древа, которое произрастает из семени крещения! Неслучайно Марк Подвижник говорит, что в крещении дается такая полнота благодати, к которой уже ничего нельзя прибавить. Да, крещение – все, ибо это семя того нового человека, которое создал Христос своей жертвой. Он воссоздал нашу природу – человеческую; Он стал новым Адамом, как говорит апостол Павел; и от этого Адама мы, оказывается, получили возможность «паки бытия», то есть второго рождения.

Так вот: Церковь, – а как известно таинство крещения дается в Церкви и только в Церкви, не в храме, а в Церкви (под Церковью мы сейчас подразумеваем не храм, все таинства есть функция Церкви) – так вот оказывается Церковь пребывает в каждом крещенном вот этой своей святыней: вот этим зерном, семенем, которое дается каждому верующему. Да, в какой степени это семя развивается, это зависит от человека: от его личной свободы, личного произволения, труда, подвига, усилий. Это совершенно верно! Эта святыня может постепенно его преображать, расширяться, переквашивать – а может, конечно, лежать как в пирамидах тысячи лет и не давать никакого плода, и тогда мы знаем, что Господь говорит о таком человеке, которому дали талант, а он зарыл его в землю. Вот он, кстати, талант то, а он зарыл его в землю!.. Мы знаем: отдать его тем, кто приобрел на данные ему таланты еще столько же талантов.

Так вот: Церковь, оказывается, пребывает в каждом человеке этой святыней; в каждом крещенном, и каждый человек (что для нас очень важно) лишь в той мере приобщен к Церкви; лишь в той мере является причастным Церкви, в какой мере он дает возможность этой святыне прорастать в своей душе. Вот только в какой мере человек принадлежит к Церкви! Не случайно же во время исповеди – все мы обращали внимание и знаем, какую молитву читает священник: «Над каждым из нас примири и соедини Святей Твоей Церкви». Оказывается жизнью ненормальной, жизнью по страстям, особенно произвольными грехами (это самое страшное, то есть произвольными, когда мы можем не грешить, но грешим), этими грехами в нас пресекается связь с организмом. Знаете, вот как у больных вдруг начинается гангрена: еще кажется этот пальчик здоров, то есть он еще в теле, он еще связан со всем телом, но уже начинается поражение у этого органа. Это поражение может к чему привести? – к полному омертвению. К такому омертвению, что уже приходится отсекать этот член! Оказывается, с каждым человеком происходит то же самое – тот же самый процесс.

Членство в Церкви совсем не означает формального просто крещения; формальной, если хотите, принадлежности к какой то общине; формальной исповеди; формального причащения и участия, будем говорить, во всей богослужебной практической жизни; формального чтения молитв – вычитывания; формального совершения богослужения Что значит формального: не в том смысле, что человек не верит в то, что делает – да нет, он кажется, верит, но это не касается его души. В каком смысле – не касается души? Вот здесь особенно важно подчеркнуть: вся святоотеческая мысль, единогласно, без каких либо исключений говорит о том, что без исполнения заповедей Евангелия ни о какой причастности Церкви не может быть и речи. Никакое крещение, никакое причащение ничего не даст человеку само по себе, без личного, сознательного понуждения к исполнению заповедей. Можно всю жизнь причащаться – и остаться без причастия! Можно креститься – и остаться без благодати Божьей! Как святые насчет этого решительно пишут!!! Решительно! Серафим Саровский говорит: «На земле ты причастился, а на Небе остался непричащенным!» Кирилл Иерусалимский о том, кто с лукавством или неискренне принимает крещение, говорит так: «Люди тебя крестили, а Дух Святой – не будет тебя крестить!» Какие суровые слова произносят!? Иоанн Златоуст пишет о священстве: «Душа священника должна быть чище лучей солнечных, чтобы не отступил от нее Дух Святой!»

Наша принадлежность к Церкви это не магический вход в круг каких то людей: постоянно – постоянно, иначе и быть не может – человеческая свобода, человеческая личность каждого определяет степень его участия в Церкви! Ничто формальное не может удержать нас в Церкви! Ничто! Никакие таинства! По толкованию очень многих, Иуда перед предательством причастился – к чему это привело? – мы знаем Апостол Павел пишет: «Кто недостойно причащается, тот суд себе ест и пьет!» Вот оказывается, – еще раз повторяю: это очень важно для всех нас иметь в своем сознании – мы очень большое внимание придаем внешней церковной жизни, и забываем о том, что вся церковная жизнь внешняя является не целью, а средством – средством вхождения в Церковь. Можно всю жизнь отслужить у Престола и оказаться негодным, отвергнутым Богом. Это серьезнейшие вещи!

Оказывается, это сопричастие Церкви происходит только при правильной духовной жизни и чем характеризуется? Чем характеризуется вот эта реальная принадлежность к Церкви? Степенью ревности человека в исполнении заповедей Евангелия. Здесь, здесь вот центр! – вот цель – там, где нет его – бессмысленна вся эта внешность!

Так вот, теперь отсюда мы понимаем, что такое святость Церкви: оказывается христианин, принявший крещение и участвующий во всей литургической, церковной жизни – то есть принимающий таинства – он лишь в той степени принадлежит Церкви – лишь в той – в какой он действительно, искренне пытается осуществить Евангелие в своей жизни! Можно сказать глубже: лишь в той мере человек принадлежит Церкви, в какой он приобретает видение греха своего и приобретает смирение отсюда. Святые Отцы высказывают эту мысль единогласно и всюду: мерою смирения измеряется уровень духовной жизни человека. Можно перевести так: измеряется степень причастности человека Церкви.

Вот отсюда, кстати, мы еще раз можем увидеть какое различие по существу имеют два понимания Церкви. Одно из них – первое, о котором мы говорим, – это есть единство Духа Святого в совокупности тех верующих, которые в своей жизни исполняют Евангелие. И другое определение Церкви, которое называют: Церковь это общество людей, имеющих единую веру, таинства, иерархию и т. д. Ведь вы же понимаете, что можно все это иметь, и на самом деле ничего по существу не иметь При этом понимании кто членом Церкви является? – каждый крещенный и неанафемаствованный, независимо от святости или порочности его жизни. При таком внешнем понимании Церкви оказывается – все являются членами Церкви, независимо (вы только подумайте!) от их ревности жизни по Евангелию!..

Напротив, первое понимание об этом только и говорит: это единство Духа Святого в тех, которые стремятся исполнить Евангелие, понуждают себя к этому! Вот оказывается, кто становится причастным Церкви, членом Церкви, участником церковной жизни; то есть участником в теле Христовом!.. Вы понимает, даже участником в этом!..

Так вот: что означает святость Церкви? Как она согласуется с наличием того, что общество людей ее составляющих, является грешным? Вот оказывается каким образом: каждый принадлежит Церкви лишь в той мере, в какой он приобретает вот эту благодать Духа Святого через исполнение заповедей. Лишь в этой мере он и причастен! Степень причастности Церкви может быть весьма и весьма различна Лучше сказать: Церковь это не клетка, в которую можно войти и дверка захлопнется, и все. Ничего подобного! Это причастность, которая может раздвигаться очень и очень широко: от предельной широты общения со Христом и Богом, до полного даже отпадения от Церкви!

Итак, вот как понимается святость Церкви. Значит, она живет в каждом верующем этим семенем, данным человеку, и каждый причастен к ней по мере своей правильной духовной жизни.

Еще несколько слов о соборности. То же самое, это один из тех вопросов, которые часто возникают и которые к сожалению остаются неясными: что же такое соборная Церковь? Многие понимают так: соборная Церковь это потому, что Соборы собираются. Ну а Соборы не собираются? Последний Вселенский Собор – VII-й был в 787 году. Так теперь что – Церковь не соборная? Речь идет совсем не об этом. Соборы являются только одним из выражений церковной жизни. Соборность есть нечто совсем другое!

По-гречески здесь стоит термин: кафолики. Это слово состоит из двух, если хотите, частей: каф – предлог, олос – значит, целый, целостный. Одно из пониманий этого термина, которое мне, например, нравится, заключается вот в чем: кафолический, переведенный нашими славянскими вероучителями как соборный, означает целостность, собранность во едино. Какую собранность? – не каменную кладку католицизма, не мешок гороха или песка протестантизма, а целостность организма Организма!.. Церковь соборна: мы все в той мере причастны Церкви, в какой мы живем по церковному, и мы то и образуем из себя организм! Мы все входим в организм: кафолики – каф олос! Церковь представляет из себя не машину, не что то собранное из разных частей, а образует единый, целостный – кафолики – целостный организм! Вот оказывается что такое кафолическая Церковь! А отсюда проистекает много следствий конечно: это, следовательно, означает и истинность Церкви; следовательно, означает и тот образ постижения истины, который имеет место в Церкви.

Каким образом постигаем истинность того или иного момента вероучения? Есть такой термин: консенсус патрум – согласие Отцов! Опять согласие! – это же термин по своей идее прямо соединимый с соборностью! Всюду присутствует это начало соединения, – этого органического единства. Значит, кафолический в данном случае предполагает и истинность, исходящую из соборности, из целостности. Истина не то, что говорит один человек, или даже несколько человек – нет, нет! – истина то, что соответствует целостному восприятию Церкви, как таковой. И эта целостность постигается в единодушии тех, которые, мы не сомневаемся, по существу действительно приобщились Духу Божьему и являются действительными членами Церкви. Это соборный голос Отцов – Святых Отцов! Вот что означает кафолический.

Ну и, в конечном счете, последнее свойство, которое называется в символе веры и которое тоже о многом говорит: Церковь Апостольская. Настолько этот вопрос серьезен сейчас, что это трудно переоценить. Сейчас, в наш век интенсивных межхристианских и интерконфесиональных связей. Что такое Апостольская Церковь, это вопрос очень важный! Все христианские конфесии нашего времени прямо называют себя апостольскими церквами. Все: и католическая, и вся совокупность множества церквей протестантского толка – все называют себя апостольскими. Один из вопросов, который стоит в экуменическом движении, это вопрос об апостольском преемстве, об апостоличности Церкви. Ибо действительно верно: Церковь та, которая построена на апостолах, почему она и называется Апостольской. Они нам дали само Священное Писание; они записали учение Гоподне; они дали первую интерпретацию, если хотите, первое разъяснение этого учения Гоподня в своих посланиях! На апостолах стоит Церковь! Они же осуществили первую заповедь Христа: «Вшедши, научите вся языки», то есть все народы – они показали пример этой проповеди! Показали не просто пример ревности – нет, нет! Ревность подчас возникает ой с какой силой у человека, который только что услыхал, – он еще ничего не знает, но уже готов кричать и проповедовать всему миру православие, и такие подчас вещи проповедует, что за голову схватишься! Нет, нет, не о ревности речь действительно идет: ревность без мудрости – да избавит Бог!

Речь идет о другом: апостолы то когда пошли проповедовать? Пятьдесят дней были в Иерусалиме в страхе и трепете! Сидели за закрытыми дверями «страха ради иудейского» и голоса не показывали! Они тогда пошли проповедовать тогда, когда действительно получили Святого Духа Божьего – вот когда! Да, в их времена это было чудо! Это было сверхъестественное явление, без которого Церковь не могла бы существовать – христианства бы не было без этого факта! Но это же был первый век; это же, если хотите, исключение чрезвычайное; но этим обозначено великое дело!

Не приобщившись Духа Божьего, не пожив по-христиански, не узнав себя – кто я есть на самом деле, не смирившись, не увидев себя грешником, не смирившись и не получив духа, ну хоть бы благожелательства к другим людям, не с высока, а с низоты, если хотите, видеть людей равными себе – без всего этого не смеет человек выходить на проповедь! Апостолы тогда только пошли, когда получили Духа Божьего и когда смирились. Помните, как апостол Павел просил – просил, умолял, трижды обращался ко Христу, чтобы Он исцелил его!? Помните, писал: «Был дан мне ангел сатанинский, пакостник плоти. Трижды молил я Бога, чтобы освободил меня от этого мучителя!» Что ответил Господь? Известно, что Он сказал, нельзя оказывается ему было дать: «Достаточно тебе Моей благодати, ибо сила Моя в немощах совершается».

Только человек, который увидит что он действительно не выше других, а что он немощный и больной – может быть гораздо больше других он болен – только этот человек может быть истинным проповедником христианства; истинным проповедником того апостольского слова, на котором стоит христианство! Не может быть проповедником человек не смирившийся, гордый, видящий себя выше других и потому не имеющий любви к другим людям. Любовь рождается только из подлинного видения своего недостоинства, своей неспособности быть настоящим христианином! Когда я увижу, что я ничто, – ничего не могу без Бога сделать, – тогда только я отнесусь с жалостью, если хотите; с пониманием, с состраданием к другому человеку – с любовью. Нет любви – нет христианства! Нет любви – нет проповеди христианской, хотя бы вам тут трижды доктора проповедовали, что угодно!.. Нет этого и быть не может! Любой дьявол и бес знает в тысячу раз больше, чем все доктора богословия – любви у них нет. А любви нет потому, что нет смирения и не может быть!

Вот о чем говорит признак Апостольской Церкви! К сожалению, об этом мы почему то как то опускаем и не говорим Вот что такое Церковь Апостольская, а не только то, о чем все говорят: что да, она основана на апостолах; ну, верно, основана две тысячи лет тому назад; что дана заповедь проповедовать, продолжать миссию апостольскую. О самом главном забываем: что невозможна проповедь христианства; проповедь христианского Бога – Христа, который есть воплощение любви, об этом говорит крест; не имея в себе любви! Нельзя проповедовать христианство; Христа, смирившегося до предела – до креста, до позора величайшего; не имея смирения.

Вот о чем говорит апостоличность Церкви. Вот что такое: верую в Апостольскую Церковь. Вот оказывается, где может быть хоть маленький намек на апостольство в христианине, когда он может продолжать, – с величайшим смирением, будучи поставлен в условия необходимости и понимая заповедь Божью, – проповедовать христианство. Вот когда он может! Только любовью христиане побеждали мир и обратили языческий мир в христианский – только отсутствием любви развращается христианство! Сколь бы пышно оно не было, – хоть миллионы церквей и монастырей, хоть самые торжественные богослужения – все это в мгновение ока будет слизано, как коровьим языком: как это имело место в 1917 году. Потому что не в этом христианство, потому что не в этом Церковь – внешность это атрибут второстепенный, вторичный, малозначащий! Да, он отчасти нужный, но не это же главное

Вот что такое апостоличность – это главное. И вот сейчас еще об одном, не главном, хотя очень серьезном для нашего времени моменте. Сейчас проблема апостоличности является одной из актуальных проблем в межхристианских связях. Верно, все Церкви заявляют о своей апостоличности: православная, католическая, протестантские и т. д., а вот исходя из только что сказанного, мы можем отчасти хотя бы понять, где же заключена эта апостоличность? По каким признакам можно узнать, Церковь ложная или истинная?

Есть три признака Очень важные, существенные признаки; правда, о них не каждый может судить – для этого нужно иметь может быть и достаточное богословское образование, – но их нужно знать. Мы прекрасно понимаем, в каждой Церкви – в православной, не православной – всюду люди грешные и поэтому, если мы начнем судить о Церкви по внешним проявлениям жизни, то здесь мы во веки веков ни до чего не договоримся. Есть другие признаки, надо искать объективные признаки, а не субъективно воспринимаемые.

В чем же эти объективные признаки? Первый и важный объективный признак, свидетельствующий о том, что мы имеем дело действительно с Церковью, это правильное вероучение. Понимаете, кто может судить о том правильно ли вероучение или неправильно? Ну, правда же, что здесь надо довольно много знать? Есть ли возможность, в конце концов, оценить? Есть!.. Все таки есть Вся, если хотите, наша церковная вера, христианская вера, в конечном счете, базируется на определениях первого тысячелетия. Все основные догматические вопросы – вероучительные – были там рассмотрены, благодаря злобе еретиков. Были рассмотрены, как это не парадоксально, но именно так! То есть существует некая основа веры, есть некая сумма вероучительных истин – есть она! Только нужно заняться и посмотреть, в какой мере та или иная христианская Церковь соответствует вот этим основополагающим истинам веры. Это первый принцип.

Второй, о котором к великому сожалению почти никогда не говорят, а который, если хотите, составляет живой нерв, самую жизнь Церкви! О чем идет речь? Речь идет об основах духовной жизни, о принципах – не о самой духовной жизни, ибо это дело личное каждого человека и туда заглянуть довольно трудно И тем более мы не можем судить о совокупности людей, принадлежащих к Церкви: какова духовная жизнь в какой нибудь там Вестфальской Лютеранской Церкви?.. Что мы можем тут судить? Нет, речь идет совсем не об этом: речь идет о принципах духовной жизни! Эти принципы мы можем изучать теоретически, головой, даже независимо от нашего отношения – то есть можем объективно подходить к этому вопросу, и посмотреть, что соответствует и что не соответствует духовной жизни. Опять, каким образом?

Вот здесь уже необходимо знание святоотеческого учения – аскетического учения. Например, можно себе воображать Бога и ангелов во время молитвы? Игнатий Лойола скажет: не только можно – нужно! Пишет целую книгу «Духовные упражнения», почти каждое из которых сопровождается таким понуждением: «Вообрази себе», «Представь себе» и начинаются картины Древние Отцы категорически запрещают это!.. Симеон Богослов, выражая учение Отцов, даже так говорил: «Тот, кто воображает себе во время молитвы Бога или ангелов, или святых, в конечном счете, может сойти с ума». Посмотрите, какой вопрос серьезный!.. Как молиться? – ах, какой это важный вопрос! Можно так, что четки только сверкают в руках, а Святые Отцы говорят, что не может быть правильной молитвы, если она не совершается с вниманием – это душа молитвы: внимание – с вниманием, благоговением и сокрушением сердца. Посмотрите!.. Богу нужно не наше празднословие Апостол Павел пишет: «Лучше пять слов умом, чем тьму (то есть десять тысяч) – языком». Подумайте только!..

Одним словом принципы духовной жизни, это в высшей степени важная область, то есть это центральная область – это и есть сама религиозная жизнь. И если догматы мы можем понимать или не понимать, ошибаться или не ошибаться, – они касаются, так сказать, теоретической стороны, – то духовная жизнь есть сама жизнь, во время которой мы можем или приобщаться к Богу, или напротив – уходить от Бога, впадать в прелестное состояние, в самомнение! Примеров этого бесчисленное множество!

Поэтому тщательное изучение теоретических основ духовной жизни может показать нам, действительно ли это Церковь, содержит ли она в себе или уже ушла от этих начал жизни и оказалась неизвестно где? Это в высшей степени важный вопрос и речь идет, повторяю, не о морали; речь идет не о нравственных категориях! Мораль всегда была примерно одинакова: ну, все что написано в Евангелии, то и написано – там нельзя убивать, нельзя красть, правда же? Всем понятно. Нельзя обманывать, лгать, прелюбодействовать и т. д. Так сказать, примерно одинакова. Нет, нет – речь идет совсем не о морали! Это совершенно другая сфера, хотя и связанная с духовной.

Мораль и духовность, это совершенно разные сферы! Я могу быть высокоморальным человеком, и в то же время в бесовской гордыне находиться! Вот вам и вся мораль – дом, построенный на песке! Поэтому вот эта вторая сторона церковного учения в высшей степени важна.

Ну, и наконец, третье: это церковное устройство, которое тоже может о многом говорить. Но это сфера, так сказать, уже совсем особая – мне не хочется даже распространяться. Речь идет здесь и об иерархии, речь идет и об управлении церковном, речь идет и о функциях церковного управления, как такового. Одним словом, оказывается, есть некие критерии, по которым мы можем судить о том, чем является данная Церковь.

Последнее, что хочу сказать: каждая поместная Церковь есть, конечно же, Церковь, но она может быть и не Церковью. Она может быть вообще, чем угодно! Что это за странная вещь, правда? Да, да! Это может быть именно так! Каждая Церковь поместная стремится – имеет, если хотите, своей внутренней интенцией стремление к тому идеалу, которым является Христом установленная Церковь. Ведь Церковь то, в конце концов, наполняют люди – люди, как мы сказали, грешные; все же действуют друг на друга, и Церковь оказывается в своей реальной жизни может или возвышаться, или деградировать. Римская Церковь была первой из Православных Церквей – стала католической! Например, Церкви Германские были когда то Православными Церквами, а стали уже не только католическими, но и протестантскими Церквами. Оказывается, каждая поместная Церковь может деградировать – может! – и ничем здесь не забронирована она. Может выродиться и вообще перестать быть Церковью. Господь же сказал: «Когда придет Сын Человеческий, найдет ли веру на Земле?» Смотрите, какая форма выражения: «найдет ли?», то есть прямо, если хотите, на грани – может быть что то и есть, но почти ничего и нет!

Ведь не спасет же положения название Православная или Католическая, то есть, Кафолическая, – дело же не в названии. И то название – Православная – хорошее, и Католическая, то есть Кафолическая – нисколько не хуже! Правда же? Дело то не в названии, а в содержании, и вот содержание то это и составляет существо Церкви! Задача каждой поместной Церкви – стремиться к своему идеалу, но в какой степени она его достигает, это вопрос другой. Но одно только явно: когда Церковь поместная деградирует в своей духовной жизни, обязательно начинается деградация в области вероучительной, и уж тем более в области сохранения принципов духовной жизни: здесь уже – непременно!

Так вот, мы должны понять, что оказывается никакая из поместных Церквей не забронирована от деградации. Почему все Отцы говорят: необходимо трезвение, внимание, тонус. Нельзя сказать: коли православные – все, нам море по колено! Не будем этого делать, не спасет слово – спасет только жизнь!

Итак, без соответствующей жизни, конечно, не может быть и соответствующей Церкви, а Церковь познается по тому учению, которое преподается в этой Церкви; по тем святым, которые канонизируются этой Церковью Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты. Скажи мне, кто твои святые, и я скажу, кто ты – Церковь. Вот ведь вещи какие!

Дата добавления: 2013-12-13