В каждом понимании есть доля непонимания

Культурный код представляет собой совокупность знаков, символов, смыслов (и из комбинаций), которые заключены в любой предмет или явление культурной деятельности человека (в художественных произведениях, поведении, правах, спортивных, дорожных знаковых системах).

Культурная картина мира - это отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств, прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное.

Переведение некоторого участка действительности на тот или иной язык культуры, превращение его в текст, то есть зафиксированную определенным образом информацию, и внесение этой информации в коллективную память – такова деятельность повседневной культурной жизни.

Любые культурные феномены - от обыденного мышления до искусства и философии – неизбежно закрепляются в знаках и представляют собой знаковые механизмы, чье назначение нужно и можно понимать и рационально объяснять.

Знаки – индексы указывают на наличие фактического.

Иконические знаки( от греч.- изображение) дают представление о подобии, которое интерпретируется получателями.

Знаки-символы замещают материальные предметы или нематериальные явления и события, содержание которых настолько сложно, что иначе, как в упрощенной форме его не выразишь.

Например, корона символизирует царскую власть, всю реальность которой трудно себе представить. Сова- символ мудрости, голубь - символ мира. Крест как символ распятого Христа, символ христианства.

В своей природе символы имеют переносное значение. Символ несет в себе поистине неисчерпаемое богатство смыслов. Возникновение символики происходит на таком этапе развития человеческой психики, когда сложилось разделение между действительным миром и его отражением в искусственно созданных формах.

Согласно А.Ф.Лосеву символ можно представить как разворачиваемый знак в пространственных и временных координатах бытия. У М.В.Гоголя в «Мертвых душах» герои - символы, которым придал значение автор в их фамилиях(обозначениях): Собакевич, Плюшкин, Коробочка, Манилов. Можно рассмотреть разворачивание смыслов во временных координатах, наблюдая интерпретацию памятника Петру 1 работы Фальконе разными поколениями петербуржцев[40].

Одна из наиболее символичных сфер культуры – религия. Символ играет вней определяющую роль. Все священные писания, сакральные тексты написаны особым символическим языком. Евангелические притчи и суры Корана не следует воспринимать буквально, их смыслы читаются между строк. В сакральных [41] текстах заложены целостные метафизические познания, закодированные с помощью символов. В религиозной духовности сакральное конкретизируется посредством священных образов (иконическое и графическое изображение, аллегории) и священного слова. Основа всего сакрального – инаковость, или отличие, по отношению к миру действительности, которую почти невозможно передать земными средствами.

Конвенциональные знаки по мере развития культуры могут образовывать системы – искусственные языки, например языки искусства: живописи, танца, театра, кино.

В то же время нельзя с полной уверенностью сказать, что предмет познан целиком и полностью.

В сущности, знак может рассматриваться как мифологема культуры (т.е. мифологическая единица) чрезвычайно экономного характера. К примеру, не надо каждый раз анализировать, почему тот или иной звуковой или визуальный образ возвращает наши мысли (сознание) к определенному предмету или идее, достаточно получить или воссоздать этот образ, чтобы мы смогли понять и интерпретировать события или предвосхищать развитие ситуации. Иногда необходимо вернуться в знакомое знаковое окружение, чтобы восстановить в памяти ситуацию прошедших событий или что-то вспомнить.

Для культурологического подхода важно определить, где пролегает граница адекватного соотношения конкретного знака и означаемого в соответствии с функциональной принадлежностью. В качестве иллюстрации можно рассмотреть пример: ложка – предмет для принятия пищи, размешивания, а затем уже в связи с множественностью вторичного и третичного знакотворчества по поводу базового значения: ложка для помощи в одевании обуви, ложка для осмотра горла, ложка как предмет убийства и т.д.

Следует не забывать, что феноменологическая ниша, в которой предмет увязывается с комплексом смыслов, определяемых его функционированием в культуре, воспроизводится и информационно передается в культурной традиции.

Но существует возможность смещения феноменологической ниши, это особенно ярко проявляется в эпохи культурных сломов, к примеру, в «рамках отречения от старого мира» авангардисты устами Малевича в начале ХХ века провозгласили все вещи несуществующими (вот и простота разгадки «черных квадратов») или во времена Французской революции были переименованы названия месяцев года.

Примерами смещения феноменологической ниши в современной культуре может служить ситуация, сложившаяся в изобразительном искусстве. Соотношение пространства и визуальной формы служило пониманию некого внутреннего содержания, контекста, определялось сущностью изображаемого, иерархией в соответствии общекультурными принципами способа и качества изображения, внутренним диалогом зрителя и произведения, сакральными ожиданиями, даже магическими коннотациями.[42] Сейчас исходный феномен – самодостаточное произведение – заменяется редуцированным фрагментом, высказыванием, жестом, знаком, позой, служащим манифестацией некой позиции, не имеющей эстетического смысла. Примеры из творчества английского художника-концептуалиста Френсиса Бекона (серия картин, изображающих последовательные действия человека: на одном полотне - он сидит на стуле в пустой комнате, на другом - он привстал, на третьем - уже встал и т.д.) или разного рода инсталляции[43] убедительно иллюстрируют смещение феноменологической ниши. Так как требования освоения содержания остаются прежними, но при этом феномен, не являющийся произведением, присваивает себе атрибуты сакрально-серьезного отношения (требуются, видимо, очень глубокие размышления, в чем же ценность той или иной инсталляции), даже если это произведение являет собой результат деятельности хвоста осла, обмакиваемого в краску…или татуированное тело несчастной, визжащей свиньи.[44]

В основе любого изобразительного действия лежит конвенция. Особенно ярко это проявляется в искусственном языке рекламы и клипа. Техника рекламы основывается на идее передачи информации в специфической форме: объявленное тем больше привлекает внимания, чем больше нарушает принятые коммуникативные нормы. При этом эмотивные ожидания получателя, или того, на кого направлена реклама, оказываются не соответствующими привычному прочтению знака, а реализуемые эстетические ожидания неожиданны, однако в решении конечной целевой задачи – привлечение и фиксирование внимания получателя и попытка заинтриговать - являются самыми важными.

Знак может быть определен как материальный, чувственно воспринимаемый предмет (явление, событие, действие), выступающий в качестве указания, обозначения или представителя другого предмета, действия, события, предназначенный для приобретения, хранения, передачи определенной информации (сообщения).

В определенных системах координат совокупности знаки пространственно образуют связи знаков между собой, отображают объекты, которые они обозначают, а также с позиций пользователя определяются назначения знаков. Так образуется язык. Пространство языка может быть описано с помощью трехмерной системы координат:

- плоскости синтактического характера, в пределах которой проявляются закономерности построения и отношения знаков, т.е. отношения знаков между собой или внутренние воздействия и изменения знаков, происходящие в результате связей с другими знаками. Это имеет непосредственное проявление в грамматике и синтаксисе;

- плоскости семантического порядка, иначе говоря, осмысление отношения знаков к тому, что они обозначают, или отношения между знаками и их объектами; в этой плоскости мы рассматриваем смысловое содержание знаков и их совокупностей;

- плоскости прагматического порядка как отношения между знаками и теми, кто ими пользуется; или отношения, определяемые как действия или употребления знаков и их совокупностей пользователем.

В число языков, которыми в той или иной степени владеет современный человек, входят естественные (вербальные - устные или письменные и невербальные - языки мимики и жестов) и искусственные (языки кино, музыки, театра, науки), а также все типы визуальных знаковых систем (от дорожных знаков до произведений живописи, скульптуры, архитектуры), разнообразные системы сигнализации в природе и обществе.

М.Хайдеггер(1889-1976) рассматривает язык не только как средство сообщения, но и более глубокие его основы: «Язык впервые дает нам имя сущему и, благодаря такому именованию, впервые изводит сущее в язык, впервые назначает его к бытию…»[45]. «Язык- дом бытия,..язык есть вместе дом бытия и жилище человеческого существа»[46]. Иной разновидностью того же определения будет следующее: «Язык как пространство мысли», принадлежащее академику РАН Ю.С. Степанову.

В основе всех употребляемых знаков любого языка по Ю.С. Степанову лежат три элементарные функции;

· назвать предметы реального мира (номинация);

· привести названное в связь с другими предметами (друг с другом) - предикация (пояснить, что с ними происходит и почему);

· локализировать его в пространстве и времени (локация или локализация).

(ответить на вопросы: где, когда, при каких обстоятельствах).

Естественный звуковой язык людей является самой полной и совершенной из всех систем связи, известных человеку, другие, искусственно созданные человеком системы языка, воплощают лишь некоторые свойства естественного языка. Эти системы могут усиливать язык и даже превосходить его в каких-то отношениях или свойствах. Письмо как знаковая система расширяет возможности сохранения информации и коммуникации во времени или в пространстве, данная система долгое время более 5000 лет служила надежной формой и способом передачи, тиражирования, сохранения информации и ее распространения, но требовала специальных способов фиксации в виде письменной речи. В настоящее время технические возможности передачи звучащей речи позволяют преодолевать расстояния в течение ничтожно короткого времени, хранить в ее непосредственном исполнении, неограниченно тиражировать и воспроизводить.

В мире существует несколько тысяч естественных языков, любой естественный язык – это исторически сложившаяся знаковая система, образующая основу культуры говорящего на нем языка. Человек обладает врожденной генетически передающейся по наследству языковой способностью, более того в последние годы появились исследования в пользу сходства языка и генетического кода. Но реализация и развития способности происходит только в условиях общения. Важным свойством языка является надежность его как средства сохранения и передачи информации.

Устройство языка описывается системой понятийных координат, таких, как содержание – выражение; конкретное – абстрактное; синхрония- диахрония и т.п. План выражения языка составляет система звуков (фонетика) или система графических знаков (письмо ), план содержания языка – система значений слов и значений грамматических форм – семантика. В плане выражения конкретного уровня выступает фонетика, в плане абстрактного - фонология; в плане содержания конкретного уровня - наблюдаемые значения; в плане содержания абстрактного уровня – структурная семантика. Из небольшого числа фонем (а их число колеблется в разных языках от 10 – 80) создается невероятно большое множество комбинаций, которые образуют такие составляющие языка как слова.
Лексика – как словарный фонд языка в развитых языках достигает нескольких сот тысяч единиц, в то время как в обыденной жизни практически используется лишь малая часть их (150 слов). Лексическая структура языка очень сложна. Но существование языка как способа передачи информации без системы форм и способов образования, изменения и употребления, т.е. без грамматики немыслимо. Знаменитая формула русского лингвиста Л.В. Щербы «Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка» благодаря заложенным в ней грамматическим конструкциям, известным нам, позволяет при полной бессодержательности слов определить общий смысл фразы, который соответствовал содержанию ее в русском языке.

Важнейшим уровнем знака является манера оформления речи, характеризующаяся определенными принципами отбора и комбинации языковых средств. Как справедливо заметил Ж.Бюффон - «Стиль – это сам человек». Кстати, манера речи конкретного человека является его маркером, позволяет определить не только возраст, уровень образования, но и среду общения, а нередко и происхождение и территориальную принадлежность, то есть описать его культурную, этническую среду.

В устном коммуникативном акте наряду с языковыми принимают участие разнообразные неязыковые знаки: жесты, позы, мимика лица, взгляды. Даже неисполнение жеста или мимическая сдержанность дают возможность судить в некоторых случаях об их значении, например, «у него непроницаемое выражение лица» или «ни один мускул его лица не двинулся». «Тело человека, его движения и действия являются таким же историческим документом, свидетельствующим о прошлом, как дневник или грамота»[47]. Вербальные единицы и их последовательность могут действовать вместе с языковыми знаками, усиливая, уточняя или же совсем изменяя значения языковых сообщений. Некоторые жесты могут быть охарактеризованы в терминах риторических фигур, таких как метафора, метонимия, синекдоха, гипербола, ирония. Жесты могут выражать буквальное значение, а также небуквальное, которое будучи семантическим производным (дериватом) от исходного, тем не менее верно интерпретируется коммуникантом. «Когда ты говоришь о жестокой вещи или гневно, сожми кулак и потряси рукой. Когда ты говоришь о вещах небесных или божественных, возведи очи и укажи пальцем на небо…» – примеры иллюстративных риторических жестов, относящиеся к ораторской технике, типичной для Франции 18-го века. В процессе диалога человек часто использует метафору отклика, выражающуюся в жестах и мимике заинтересованности (приближение к собеседнику, открытые позы, смотреть в глаза, часто утвердительно кивать и т.п.). Следует упомянуть еще об одной риторической фигуре - невербальной аллюзии[48]. Эти жесты, позы, мимические рисунки часто используются при пародировании или исполнении гротескных сценок или в юмористических передачах. Впрочем, типичная для русской культуры комбинация поз и жестов: «слегка поднявшись или вытянувшись, указывая головой наверх и вбок, посмотреть тоже наверх и вбок» – аллюзия важности кое-кого, начальства, которое все знает и за всем следит и контролирует, довольно широко распространена и легко интерпретируема. Характерно, что каждая из мировых культур имеет свои стереотипные и ритуализированные социальные позы со своими оценками. Лучше всего они раскрываются в ритуальных и этикетных контекстах. Так, в европейских и североамериканских культурах человек обычно встает перед сидящим или стоящим партнером, особенно если он старше по возрасту или социальному положению. В то же время на островах Фиджи и Тонга точно в таких же ситуациях человек занимает сидячее положение, что отражает принятые социальные нормы.

Язык поведения выражается в отношении к пространству и /или ко времени, имеющий национальные особенности в соответствии с принятыми в стране моделями (паттернами). Например, значительные отличия имеет организация пространства в доме в Японии и в США, организация личного пространства общения и т.п. То есть внешние формы жизни определенным образом упорядочены, образуя знаковые системы. Развитие знаковых систем – культурно-исторический процесс. Например, зарождение письменности как знаковой системы записи (речь, нотная грамота, способы записи танцев и т.п.) – величайшее достижение человеческой мысли. От эмбрионального состояния «предметного письма» (оливковая ветвь как знак мира) через письмо в рисунках (пиктография) до идеографического письма, в котором рисунки приобретают все более упрощенный вид, и, наконец, алфавитного письма. Письменность позволяет транслировать информацию, количество которой намного превосходит объем памяти отдельного человека, в то же время благодаря письменности изменяется качество информации, сохраняющейся в обществе (например, переписывание истории государства в зависимости от новых политических установок.

Возвращаясь к трехмерному пространству языка, следует отметить, что исторический срез показывает неравномерность развития языков по отношению к координатной сетке семантики, синтактики и прагматики.

Для любой связной последовательности знаков определяется ее соответствие – текст (сообщение), имеющий смыслообразующие механизмы, которые можно обозначить как денотат (фактическое сообщение) и коннотацию (дополнительное значение, социокультурно обусловленная символическая нагрузка).

В качестве иллюстрации можно привести несколько примеров использования смыслообразующих механизмов для понимания сообщение:

1.«Президент принял участие во встрече без галстуков...» (из информационного сообщения); 2.«Я на правую руку одела перчатку с левой руки» (А.Ахматова. Песня последней встречи); 3.«Шнурки мои в порядке: мазер – финансистка в угловом лабазе; фазер – пеленгатор…» (из интервью с петербургским школьником). Во всех приведенных примерах фактическая сторона сообщения полностью искажает смысл текста и требует для его понимания расшифровку дополнительной имплицитной информации, носящей социокультурный характер. В первом примере подразумевается не только внешний вид одежды президента (хотя этот смысловой компонент полностью реализуется), но, прежде всего, подчеркивается неформальный, неофициальный характер встречи. Во втором примере – героиня на самом деле одела перчатку на другую руку (это соответствует фактическому сообщению), но наиболее важная информация связана с ее внутренним состоянием, растерянностью, переживанием расставания с любимым человеком. Наконец, в третьем примере - фактическое сообщение не имеет смысла, дополнительные значения текста проявляются при дешифровке использованного молодежного сленга (шнурки – родители, финансистка – кассир, лабаз – магазин, пеленгатор – милиционер).

Понятие «текст» имеет расширительное значение - от отдельного слова до художественного произведения, эпохи, ритуала и т.п., поскольку удовлетворяют условию образовывать обладающую значением последовательность элементов. Современная семиотика с определенностью доказала невозможность существования как исчерпывающе полного контекста, так и однозначно завершенного текста.

Понимание культуры сходно с интерпретацией текстов, при этом подразумевается осмысление и интерпретация взаимосвязи части и целого.

Существенно то, что смысл текста оформляется в зависимости от того, опознаются ли его составляющие, а если да, то каким образом. Культура включает в себя не только определенное сочетание различных знаковых систем и механизмов их взаимоотношений, но и всю совокупность исторически имевших место сообщений на этих языках. При детальном рассмотрении нетрудно убедиться, что культура каждого коллектива представляет собой совокупность языков, и что каждый из членов коллектива выступает как «полиглот».

Только переведенное в ту или иную систему знаков может стать достоянием памяти, не случайно всякое разрушение культуры протекает как уничтожение памяти, стирание текстов, забвение связей.

В этом смысле очень интересны древнерусские летописи. Летопись – это ТЕКСТ, адекватный жизни в ее целостности. Имея отмеченное начало (а все события отмечены фактом начала: Вселенная – актом творения, христианство - рождением Спасителя, национальная история, основание городов, возникновение распрей - своими началами, истоками), но не имеет конца в том значении, которое присуще современным текстам и связано с причинно-следственным моделированием (роман, история, живописное полотно, рукотворное произведение, как реализация и завершение идеи). Превращение жизни в текст – это внесение событий в коллективную память. Близки к летописям памятные знаки (могилы, надписи на памятниках, надписи на стенах зданий, топонимика), так как представляют в отличии от исторических текстов не объяснение событий в прагматическом изложении, а память о них.

Таким образом, культурное освоение мира есть изучение его языка, дешифровка этого текста, перевод его на доступный человеку язык. Интересен в этом отношении факт существования в армянской церкви специального праздника святых переводчиков, отмечаемого как день национальной культуры, в память о том, что принятие христианства как приобщение к истине явилось результатом перевода священных книг на национальный язык.

Составляющие культуру тексты можно условно разделить на 2 уровня: один уровень – как определенные сообщения (передача информации), другой - как реализацию кодов, при помощи которых это сообщение можно дешифровать в тексте. При этом, несомненно, учитывается то, что реальные тексты различных культур требуют для своей дешифровки не одного какого-либо кода (например, только знания лексической и грамматической системы иного языка), а сложной системы кодов (включающих картину мира, систему ценностных ориентиров общества и данного индивида, историю и традиции, когнитивные пространства социального или профессионального порядка и многое другое, что определяется составляющими национальной культуры). Помимо прочего культуры следует рассматривать как коммуникативные системы, обеспечивающие воздействие, взаимопроникновение, внедрение, наложение отдельных и многих элементов вступающих в общение культур.

По словам Э.Сепира, «каждая культурная система и каждый единичный акт общественного поведения явно или скрыто подразумевает коммуникацию»[49]. Человеческие культуры создаются на основе той всеобъемлющей семиотической системы, которой является естественный язык. Поэтому в основу классификации кодов культур априорно можно положить их отношение к знаку. По ставшему классическим выражению В.фон Гумбольдта: «Языки – это иероглифы, в которые человек заключает мир и свое воображение». Кстати, из сказанного можно заключить, что не существует языков развитых и неразвитых, высоких и низких. Каждый язык - это целый мир, космос, неповторимая система мировоззрения. Ноам Хомский (Чомский) подчеркивал, что даже в самом «примитивном» племени язык является полностью развитым средством коммуникации, позволяющим человеку выразить все, что входит в круг его повседневной жизни. Каждый язык –это особый мир, не просто некий случайный набор знаков, он выражает мировидение народа. Нелишне упомянуть положение Гумбольдта, повторенное Сепиром и Уорфом о том, что мышление определяется языком, что язык приоритетен в отношении мышления и напомнить слова Ф. Ницше: «Чтобы понимать друг друга, недостаточно еще употреблять одинаковые слова, - нужно также употреблять одинаковые слова для однородных внутренних переживаний; нужно в конце концов иметь общий опыт с другими людьми. Оттого-то люди, принадлежавшие к одному народу, понимают друг друга лучше, чем представители разных народов, даже тогда, когда они говорят на одном языке…»[50].

В связи с этим возникает необходимость остановиться на понятиях «картина мира» и «культурный код».

Картина мира, которой мы располагаем, - это результат опосредованного через знаковые системы отношения человека к миру.

Картина мира, окружающего носителей языка, не просто отражается в языке, она формирует язык и определяет особенности речеупотребления. Между реальностью и языком стоит мышление. Соотношение языка и мышления – сложнейший вопрос философии и языкознания.

Культурная картина мира обусловлена рядом факторов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни. Язык навязывает человеку определенное видение мира. Так, например, англоязычный ребенок видит 2 предмета foot u leg там, где русскоязычный видит один - ногу. У нас существует одно обозначение белого цвета – белый (белый снег), у северных народов их различается несколько десятков и т.д.

Язык представляет собой код, на котором люди передают друг другу информацию. Язык реализует свои коммуникативные функции, когда он реализуется в речи. Язык является созданием народа, результатом коллективного творчества; речь имеет своего конкретного автора, который ее поизносит. Язык реализует функции исторической преемственности, несет в себе коллективный опыт народа.

Согласно теории Э.Сепира - Б.Л.Уорфа язык не только инструмент для воспроизведения мыслей, но в такой же степени он формирует наши мысли. Следовательно, каждый язык имеет свой собственный способ представлять одну и ту же реальность. Основанием для этого служит степень восприятия, переживания и мышления этой реальности: интерпретации. Один примеров авторов теории связан с представлениями семантического поля слова «верблюд» (то есть совокупность слов, имеющих отношение к верблюду). Несколько веков назад в арабском языке таких слов и словосочетаний насчитывалось более 6000, т.к. это животное играло важную роль для жизнедеятельности общества. В современном арабском языке семантическое поле резко сузилось, т.к. изменилась значимость реалии для социума.

Одной из особенностей существования культуры как целого является то, что внутренние связи, обеспечивающие ее единство, реализуются с помощью семиотических коммуникаций – языков. В этом смысле культура являет собой полиглотический механизм. По мере усложнения структуры личности того, кто направляет сообщение, и того, кто принимает сообщение, по мере индивидуализации кодов, которые составляют содержание личности, возникает рост непонимания, в силу лишь частичной дешифровки кодов отправителя и получателя сообщений. Если выстроить в ряд, по степени возрастания сложности, системы общественных коммуникаций от языка уличных сигналов до языка поэзии, то станет очевидным рост неоднозначности декодирования. Следовательно, акт коммуникации следует рассматривать не как простое перемещение некого сообщения, некоторого текста из сознания отправителя в сознание получателя, а как перевод с языка моего «Я» на язык твоего «Я».

Возможность этого существует из-за того, что коды обоих участников коммуникации хотя и не тождественны, но всегда образуют пересекающиеся множества, чему способствует объемность циркулирующей внутри данной культуры информации. Хотелось обратить внимание на то, что в межкультурном коммуникативном акте люди передают друг другу не мысли, а сообщения, облеченные в определенную знаковую форму. В связи с тем, что мы по-разному (в силу опыта, интеллектуального развития, кругозора и т.п.) понимаем и интерпретируем одни и те же слова, жесты, мимику, то и представления о сообщении у получателя и отправителя в какой-то мере различаются, и абсолютно одинаковое восприятие сообщения невозможно[51].

Следует помнить, что в любом коммуникативном акте верна формула:

В каждом согласии есть доля несогласия,

Интерпретация смысла текстов связана с понятием «права» текстов (не автора, а текста). Иначе говоря, согласно итальянскому культурологу и семиотику Умберто Эко, прежде чем извлекать из текста все возможные значения, необходимо признать, что у текста есть и буквальный смысл, смысл, который интуитивно приходит первым на ум читателю, знакомому с конвенциями (соглашениями, критериями) данного языка.

Культура понимания – это культура интерпретации. Культура понимания лежит между двух крайностей – сверхтерпимость и сверхнетерпимость к чужому.

Понимание – оценка результата интерпретации или ее хода связана с рядом факторов:

· Она может быть воплощена по-разному в зависимости от личностных характеристик интерпретатора.

· Мир толкуемого текста чаще всего отдален от интерпретатора в пространстве и /или во времени и в принципе может быть недоступен.

· Человек обладает свободой не только совершать наблюдаемые поступки,

· но и интерпретировать по-своему чужие дела и речи.

В известном произведении У.Эко «Имя розы» дешифровка скрытых значений предстает как привилегия критического разума, в то время как догматическому, консервативному мышлению свойственна приверженность к ограниченным, застывшим значениям. Интерпретация, основанная на бесконечном смещении смыслов, является социально опасным занятием, в этом случае полифония идей привлекательна, но опасна.

Проблема интерпретации начинается с восприятия различий между семантической и критической интерпретациями.

Семантическая интерпретация - результат первичного знакомства с текстом, в ходе которого получатель сообщения наполняет текст некоторым значением.

Критическая интерпретация нацелена на объяснение, на каких формальных основаниях данный текст порождает данный ответ. Вербальный иллюзионизм, словесные миражи, воздействующие вопреки здравому смыслу, препятствующие критическому осмыслению текстов, создаются в наше время в результате воздействия рекламы и пропаганды, ярко проявляются в массовой культуре. Противостояние этому связано с умением не поддаваться «магии слов», проявлять здоровый скептицизм к «модным» взглядам и течениям, к культурным «китчам», чему не в малой степени способствует расширение культурологического поля индивидуума, понимание разнообразных «языков искусства», умение избегать упрощенных шаблонов, навязываемых массовой рекламой, СМИ, знание иностранных языков.

Существуют «читатели» текстов разных уровней: наивные и критические. Критически интерпретировать текст означает воспринимать его ради обнаружения чего-то, что вместе с нашими эмоциями касается его природы. Использовать текст - означает обращаться к нему ради какой-то другой цели, невзирая на риск ложной интерпретации с семантической точки зрения. Анализ работ М.М.Бахтина и других гуманитарно ориентированных исследователей показывает, что новые толкования текстов предполагают активное отношение к существующим точкам зрения в культурной коммуникации (в форме рефлексии). Как правило, эти исследования начинаются с полемики относительно других концепций, точек зрения, истолкований. В ходе полемики предлагаются собственные ценности и видения, разъясняется новизна и особенности авторского подхода, высказываются предположения о природе изучаемого объекта. Многообразие явлений культуры обусловливают и множество несовпадающих объяснений. [52]

Герменевтика как путь понимания восходит своими корнями к труду Аристотеля «Об истолковании», в котором это понятие покидает привычную форму толкователя таинств и чудес, а порождает общую проблему понимания в широком смысле как постижение знаков. Но фактически общая герменевтика получила свое развитие в конце ХУШ – Х1Х вв. благодаря развитию классической филологии и исторических наук. Она включает законы внутренней связи текст, закон контекста, законы географического, этнического, социального окружения и т.п. При этом важным становится вопрос - при каком условии познающий субъект может понять тот или иной текст? Этот же вопрос можно сформулировать иначе: что представляет собой существо, которое желает и пытается понимать текст, хватит ли ему познаний, умений размышлять, делать выводы, или его прочтение будет поверхностно упрощенным, бытовым, типовым или внушенным. Таким образом, герменевтика соединяет понимание (толкование) текста или знаковой системы в соотнесении их содержания с опытом «современности».

Герменевтическая теория давно уже установила, что процесс интерпретации любого текста в принципе бесконечен, и каждый новый интерпретатор воодушевляется неискоренимой множественностью, многозначностью и даже двусмысленностью текста.

Постструктуралистский[53] текстовой анализ идет дальше, настаивая на том, что сама целостность любого текста – не больше чем миф. «Текстовой анализ не стремится выяснить, что детерминирован данный текст, взятый в целом как следствие определенной причины: цель состоит скорее в том, чтобы увидеть, как текст взрывается и рассеивается в межтекстовое пространство…»[54].

В таком именно ракурсе воспринимаются нормы морали и культуры: вместо однозначной интерпретации они подаются как текст, «взрывающийся и рассеивающийся в межтекстовом пространстве». Таким межтекстовым пространством является для постмодернизма глобальный мир сосуществующих, сталкивающихся и эпатирующих друг друга национальных культур. Глобальный гражданин мира сопоставляет тексты для того, чтобы убедить себя и окружающих в том, проблема истинности вообще не имеет решения и должна быть заменена проблемой «временного контракта» между субъектом и теми из множества нормативных систем, которые на сегодня наиболее его устраивают. «Глобальный индивид современности кочует не только в физическом пространстве нашей планеты, выискивая места, где лучше. Он кочует в межтекстовом пространстве культуры, нигде особенно не задерживаясь, заключая лишь временные соглашения с попадающей ему на пути социальной средой»[55].

Обычно выделяют такие исторические разновидности герменевтики, как:

- перевод (опыт иного и перенос смысла в свой язык);

- реконструкция (воспроизведение истинного смысла или ситуации возникновения смысла);

- диалог (формирование нового смысла в соотношении с существующим).

Примерами могут являться искусство толкования воли богов или божественного знамения в античности (как знамения) или в средние века (как толкование Священного писания). Немецкий богослов и филолог Фридрих Шлейермахер (двадцатые годы 19 века) развил герменевтический подход в рамках вживания, вчувствования в замысел автора, немецкий философ и историк культуры Вильгельм Дильтей (1900г.) настаивал на необходимости исторической реконструкции ситуации возникновения текста как выражения события жизни. Французский философ Поль Рикёр (1969г.) рассматривает порождение новых смыслов в диалоге традиций [56].

С понятием герменевтического круга как замкнутого пространства связано движение мысли интерпретатора: от общего к частному или от частного к целому. Чтобы понять целое, надо понять его части, но для понимания частей необходимо предварительно иметь представление о целом. Этот круг затрудняет осмысление текста и дает возможность подвергнуть сомнению любую интерпретацию. Интерпретатор может опираться на постепенное понимание текста путем многократного возвращения от частного к целому и обратно или путем некого прыжка внутрь герменевтического круга, основываясь на неком минимальном «предварительном знании». При этом интерпретатор исходит из первого, некритичного впечатления от текста или «дистанцирования» от текста, рассмотрения его как бы со стороны. Дополнительным, но чрезвычайно важным условием интерпретации является погружение в культурный контекст сообщения.

Обращаясь к проблеме ч еловека в контексте культуры, следует понимать, что физически своим существованием человек обязан природе, то тому, что он человек, он обязан уже другим людям. Каждый человек различает внутренне в своем субъективном мире, в своем отношении к действительности культуру, в категориях которой он воспринимает реальность, которая сформировала его человеческие качества, которая является его культурой ( понимание состояния «свой – чужой»). Вместе с тем он способен выделять и другую культуру, которая не является его собственной, но которую он может изучать, принимать или отвергать ее. Это и есть процесс культурной самоидентификации.

Специфика той или иной культуры определяется системой ценностей. Но существуют и общечеловеческие гуманистические ценности, определяющие устремления и ориентации людей независимо от социальных, этнических, цивилизационных отличий. Общечеловеческие ценности входят в состав всех культур. Они характеризуют то общее, которое имеется в разных культурах, и одновременно несут печать их особенностей. Например, идея добродетели имеется и у Сократа, и у Конфуция, но выражены они в соответствии с особенностями тех культур, к которым принадлежали.

В лоне европейской культуры, начиная с античности, постепенно вызревали идеалы развития человеческой личности, которые отсутствовали в других культурах. Древние греки выработали идеал «прекрасной индивидуальности». В средние века вся культура и образ личности формировались под влиянием христианства. Идеал Просвещения - человек прометеевского типа - активный деятель, творец, преобразователь, динамичная личность, ответственная за свои поступки, наделенная неотъемлемыми правами и свободами. Но в настоящем времени считается, что именно человек фаустовско-прометеевского типа, т.е. одержимый жаждой познания и деятельности, является виновником подведения мира к экологическому кризису. Новое развитие культуры требует новой парадигмы поведения человека по отношению к природе, а также во взаимоотношениях между людьми.

Дата добавления: 2014-01-05