Поведенческое направление и марксизм в 20-е гг

В 20-е гг. XX в. в психологической науке ведущую роль стало играть есте­ственнонаучное (поведенческое) направление, провозглашавшее союз с естество­знанием (биологией, физиологией, эволюционной теорией) и вы­ступавшее с идеями построения психологии как объективной науки. В развитии этого направления важнейшее место принадлежало учению И.П. Павлова о высшей нервной деятельности. В работах В.М. Бехтерева и К.Н. Корнилова определились черты ведущих на­правлений психологии тех лет — рефлексологии и реактологии.

В отличие от идеалистической психологии, поведенческое направление сосредоточилось на исследовании взаимодействия целостного организма со средой. Это взаимодействие было названо поведением. Стиму­лировали разработку этого направления социальные за­просы. Идея преобразования целостного человека, слу­жившая сверхзадачей работ Сеченова, вдохновленных антропологическим принципом, стала исходной для ли­нии мысли, придавшей самобытный облик русской науч­ной психологии.

Важным отличием сложившегося в России учения являлось утверждение принципа активности поведения. Резко обострился интерес к вопросу о том, каким образом, не отступая от детерминистской трактовки челове­ка, объяснить его способность занимать активную пози­цию в мире, а не только быть зависимым от внешних

стимулов.

Зарождается представление о том, что избирательный характер реакций на внешнее воздействие, сосредоточен­ность на нем имеют основание не в имматериальной силе воли, а в особых свойствах центральной нервной систе­мы, доступных, как и все другие ее свойства, объектив­ному познанию и экспериментальному анализу.

Они занима­лись нейрофизиологией и исходили из рефлекторной кон­цепции, но обогатили ее важными идеями. В функциях нервной системы был выделен особый рефлекс. Бехтерев назвал его рефлексом сосредоточения. Павлов назвал его (в 1910 г.) ориентировочным, установочным рефлексом. «При появлении в окружающей животное среде новых агентов… по направлению к ним организмом устанав­ливаются соответствующее воспринимающие поверхнос­ти для наилучшего на них отпечатка внешнего раздра­жения».

Этот вновь выделенный вид рефлексов отличался от условных (у Бехтерева - сочетательных) тем, что будучи ответом на внешнее раздражение в виде комплексной мышечной реакции организма, он обеспечивал сосредо­точенность организма на объекте и его лучшее воспри­ятие.

В структуру действия включался сенсорный образ. Такой подход выводил научную мысль за пределы того детерминистского воззрения, которое представляло связь между стимулом и реакцией по типу причинно-следствен­ной цепочки. Возможность «обратного» влияния мышеч­ной реакции на перцепцию физического раздражителя указанные воззрения исключали.

С появлением в ряду рефлексов их особой разновид­ности - рефлекса сосредоточения или ориентировки, кар­тина изменялась. Качество перцепции внешнего объекта ставилось в причинную зависимость от рефлекса, им вы­зываемого. Открытие этой зависимости превращало ком­плексную реакцию в фактор, меняющий характер отно­шений между организмом и средой.

Рефлексология

Принципиально новый подход к предмету психологии сложился под воздействием работ И.П. Павлова (1859-1936) и В.М. Бехтерева (1857-1927). Экспериментальная психология возникла из исследований органов чувств. Поэтому она и считала в те времена своим предметом продукты деятельности этих органов - ощущения.

Павлов и Бехтерев обратились к высшим нервным центрам головного мозга - органам управления поведе­нием целостного организма в окружающей среде. Вслед за Сеченовым они утверждали взамен изолированного со­знания новый предмет, а именно - целостное поведение. Поскольку теперь вместо ощущения в качестве исходно­го понятия выступил рефлекс, это направление приобре­ло известность под именем рефлексологии.

И.П. Павлов обнародовал свою программу в 1903 году, назвав ее «Экспериментальная психология и психопато­логия на животных». В дальнейшем от слова «психоло­гия» он отказался и даже брал со своих сотрудников штраф, когда они, обсуждая опыты над собаками, при­меняли психологические термины. Поводом служила отягченность этих терминов родимыми пятнами субъектив­ной психологии сознания, тогда как главным делом пав­ловской школы было строго объективное изучение пове­дения.

Чтобы понять революционный смысл павловского уче­ния о поведении, следует иметь в виду, что он называл его учением о высшей нервной деятельности. Речь шла не о замене одних слов другими, но о кардинальном пре­образовании всей системы категорий, в которых объяс­нялась эта деятельность. Если прежде под рефлексом имелась в виду жестко фиксированная, стереотипная ре­акция, то Павлов вводил в это понятие принцип услов­ности. Отсюда и его главный термин - «условный реф­лекс». Это означало, что организм приобретает и изменя­ет программу своих действий в зависимости от условий - внешних и внутренних.

Внешние раздражители становятся для него сигнала­ми, ориентирующими в среде, реакция закрепляется толь­ко в том случае, если ее санкционирует внутренний фак­тор - потребность организма. Модельный опыт Павлова заключался в выработке реакции слюнной железы соба­ки на звук, свет и т. п.

На этой гениально простой модели, варьируя бессчет­ное число раз совместно со множеством учеников (школу Павлова прошло около 300 исследователей) условия об­разования, преобразования, сочетания рефлексов, Пав­лов открыл законы высшей нервной деятельности. За каждым на первый взгляд несложным опытом крылась густая сеть разработанных павловской школой понятий (о сигнале, временной связи, подкреплении, торможении, дифференцировке, управлении и др.), позволяющая при­чинно объяснять, предсказывать и модифицировать по­ведение.

Идеи, сходные с павловскими, развивал в книге «Объ­ективная психология» (1907) В.М. Бехтерев, давший ус­ловным рефлексам другое имя: сочетательные.

Между воззрениями двух ученых имелись различия, но оба стимулировали психологов на коренную перестрой­ку представлений о предмете психологии.

Реактология

Попытки выйти из тупика, созданного конфронтацией между психологией сознания, опирающейся на субъек­тивный метод (школа Челпанова), и успешно развивавшимся с опорой на объективный метод бихевиоризмом (школа Павлова), предпринял в Рос­сии К.Н. Корнилов (1879-1957). Он выступил, когда в этой стране утвердился в качестве господствующей идео­логии марксизм с его философским кредо - диалектическим материализмом. Используя идею диалектического единства, Корнилов надеялся преодолеть как агрессив­ную односторонность рефлексологии Бехтерева и Павло­ва (она претендовала на единственно приемлемое для материалиста объяснение поведения), так и субъективизм интроспективного направления (лидером которого в Рос­сии был Г.И. Челпанов).

На 1-м Всероссийском съезде по психоневрологии (1923) в докладе К.Н. Корнилова впервые было выдвинуто требование применить марксизм в психологии, что явилось началом идеологизированной "перестройки" психологической науки.

Основным элементом психики Корнилов предложил считать реакцию. В ней объективное и субъективное не­раздельны. Реакция наблюдается и измеряется объектив­но, но за этим внешним движением скрыта деятельность сознания. Став директором высшего челпановского ин­ститута, Корнилов предложил сотрудникам изучать пси­хические процессы в качестве реакций (восприятия, па­мяти, воли и т. д.). Он даже переименовал названия соот­ветствующих лабораторий.

Вокруг психологического института, возглавлявшегося с 1923 г. Корни­ловым, группировались молодые научные работники, стремившиеся реализовать программу построения "марксистской психологии" (А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия и др.); видная роль среди них принадлежала Л.С. Выготскому. Эти психологи испытывали зна­чительные трудности при определении предмета психологии: в реактологии и рефлексологии сложилась механистическая трак­товка ее как науки о поведении.

Фактически же реальная экс­периментальная работа свелась к изучению скорости и силы мышечных реакций. Таковой на деле оказалась предложенная Корниловым «марксистская реформа пси­хологии». С Корниловым разошлось большинство психо­логов. Одни покинули институт, не приняв программу превращения психологии в «марксистскую науку». Дру­гие, считая марксистскую методологию перспективной в плане поисков выхода психологии из кризиса, пошли иным путем.

Нельзя рассматривать проникновение марксизма в психологию после 1923 г. как заведомо негативное явление. Дело в том, что труды К. Маркса в значительной степени опирались на филосо­фию Г. Гегеля — величайшего мыслителя, чьи идеи никогда не могут померкнуть. Поэтому-то психология постаралась извлечь из марксизма гегелевское ядро и, прежде всего, принцип развития. В то время даже было создано "Общество друзей философии Геге­ля". Это послужило мощным толчком для становления некоторых отраслей психологии — психологии развития, детской психоло­гии, педагогической психологии. В значительной степени она именно тогда получила импульс для своего развития, потому что на этом можно было сосредоточиться и быть в русле тех требова­ний, которые предъявляло идеологическое руководство психологии.

Некоторые идеи, идущие от марксизма, были в достаточной мере продуктивными, прежде всего — ориентировка на оценку развития сознания человека с учетом социально-экономических обстоятельств, в которых он находится. Хотя это иногда приобре­тало весьма наивный характер, потому что делалась попытка объ­единить эти требования и социальной составляющей марксизма с конкретными эмпирическими исследованиями, которые надо бы­ло проводить в институтах и научных лабораториях на базе реф­лексологии и реактологии. Такое вот сочетание марксизма с его требованием изучать пролетариат как угнетенный класс и класс, победивший в годы советской власти, с рефлексологическими (по Бехтереву) и реактологическими (по Корнилову) методами. В 1925 г. общей темой для психологического института было "Изучение психологических особенностей коренного московского пролетария методом определения скорости и силы реакций". Других способов, кроме рефлексологических и реактологических, не было, а отвечать требованиям времени надо. Поэтому и возни­кали такие странные сочетания. И реактологи, и рефлексологи заверяли о своей приверженности марксизму и диалектическому методу. Различия между ними становились всё менее значимыми, при том агрессивные диспуты между ними все накалялись в попытках отстоять свою программу построения психологии. В итоге, вопреки их клятве в верности марксизму, и те и другие на рубеже 20-30-х гг. были изобличены в измене ему и разгромлены в специально организованных дискуссиях, заканчивавшихся публичными раскаяниями и отречением от реактологических и рефлексологических воззрений.

Позиция Г.И. Челпанова была несколько иная. Он считал, что марксизм применим в социальной психологии, а в общую психо­логию (он явно имел в виду теоретическую психологию) ему хода не должно быть. Для идеологических кураторов науки это было дополнительное подтверждение, что "махрового идеалиста" спра­ведливо устранили от руководства институтом. Если уж говорить о Челпанове, то фактически последние его работы относятся к 1928—1929 гг. После этого он затих и в 1936 г. умер. Весьма воз­можно, что причиной ускорения ухода из жизни послужил арест его друга и сотрудника Г.Г. Шпета, случившийся за несколько месяцев до этого. Основная масса психологов в те годы работала, прежде всего, в сфере образования. Целый ряд исследований осуществлялся весьма интенсивно во многих лабораториях и ин­ститутах. И, что особенно важно, именно в те годы появился уче­ный, имя которого через некоторое время стало либо открыто демонстрируемым знамением психологической науки в России, либо подспудно определяющим ее развитие. Имеется в виду Лев Семенович Выготский.

Дата добавления: 2014-01-06