Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Международные отношения в предвоенное десятилетие 7 страница




Один из примеров — позиция западных держав по отношению к требованиям Польши о присоединении к ней Западной Украины и Западной Белоруссии. На Парижской конференции эти требования по существу были отвергнуты, а в качестве временной советско-польской границы предлагалась линия по реке западнее городов Гродно и Брест, что более или менее совпадало с этническими границами расселения поляков, украинцев и белорусов. 8 декабря 1919 г. Верховный Совет Антанты, несмотря на протесты Польши, опубликовал Декларацию о пограничном разграничении между Польской республикой и Советской Россией по утвержденной Парижской конференции линии, которая позже по имени английского министра иностранных дел стала называться «линией Керзона».

Столь же осторожный подход союзные державы продемонстрировали в связи с советско-румынским конфликтом по вопросу (с.77) о Бессарабии. Хотя Румыния аннексировала эту территорию Советской России еще в декабре 1917 г., правительства западных держав признали «присоединение» Бессарабии к румынскому государству только в октябре 1920 г.

Подобная «умеренность» держав Антанты в решении названных территориальных проблем объяснялась различными причинами: нежеланием идти на поводу у малых стран, выдвигавши экстремистские требования к Советской России; мощным общественным движением в поддержку Страны Советов; невозможностью полностью игнорировать общепризнанные принципы национального самоопределения; сопротивлением самого советского государства.

Что касается западных границ Советской России, то они были окончательно установлены после заключения ею в 1920 г. мирных договоров с Эстонией, Литвой, Латвией и Финляндией, а в 1921 г. Рижского договора с Польшей. Нерешенным остался вопрос о советско-румынской границе ввиду непризнания РСФСР права Румынии на Бессарабию.

Таковы были главные итоги территориально-политического урегулирования в Европе.

Пять мирных договоров с Германией и ее союзниками, а также сопутствовавшие им соглашения составили правовую основу Версальской системы международных отношений. Еще одним важнейшим ее элементом стало создание Лиги Наций.

 

СОЗДАНИЕ И НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛИГИ НАЦИЙ

 

Несмотря на то, что решение об учреждении Лиги Наци хронологически стало первым из принятых на Парижской конференции, именно оно подводило окончательный итог многотрудной работе по формированию новой системы международных отношений. Это решение отражало стремление народов к справедливому, цивилизованному миропорядку, поэтому его следуй отнести к наиболее значимым успехам держав-победительниц.

Вместе с тем панегирическая оценка Лиги Наций, которая часто встречается в западной исторической литературе, столь же далека от реальной действительности, как и крайне негативная характеристика, содержавшаяся в советской историографии.

Как и остальные крупные постановления Парижской мирной конференции, создание и функционирование Лиги Наций носило двойственный характер. С одной стороны, провозглашалась благородная цель «развития сотрудничества между народами и (с.78) достижения международного мира и безопасности». Но с другой стороны, Лига Наций была призвана охранять не какой-то абстрактный мир, а тот международный порядок, в котором преобладающими являлись интересы его организаторов — стран Антанты и союзных с ними государств. К тому же правительственные круги ведущих мировых держав — Англии и Франции — изначально не рассматривали Лигу Наций как главный «инструмент мира», больше полагаясь на традиционные дипломатические и при необходимости военные средства. Все это не только превращало вновь созданную организацию в своего рода орудие по реализации внешнеполитических установок держав-победительниц, не только снижало эффективность ее воздействия на мировую политику, но и в известном смысле обрекало ее на бессилие в разрешении насущных международных проблем.

Противоречивость исходных принципов не могла не отразиться на Уставе, структуре и практической деятельности Лиги Наций.

Разработанный комиссией под председательством президента США, Устав был подписан а 1919 г. представителями 44 государств. Он включал в себя 26 статей. Даже поверхностный анализ их содержания не позволяет согласиться с В. Вильсоном, который считал Устав панацеей от всех войн и конфликтов, от «мировых сил зла». Скорее наоборот, уже в самом Статуте содержались «правовые обоснования» той ограниченной роли, которую Лига Наций играла на международной арене.

Центральным положением Устава являлся принцип взаимных гарантий «территориальной целостности и суверенитета» членов Лиги Наций «против всякого военного нападения» (статья 10-я). По существу это была первая попытка создания системы коллективной безопасности. Государства, подписавшие Устав, обязались не прибегать к войне и строить свои отношения, основываясь на международном праве.

Однако несмотря на декларированные цели мирного урегулирования споров и коллективного отпора военной угрозе, в Статуте отсутствовала идея полного и окончательного отказа от войны и агрессии как политического средства. По Уставу военные действия допускались в четырех случаях (так называемые «трещины Устава»): невынесение арбитражного или судебного решения в «течение разумного срока» или непринятия такого решения Советом Лиги Наций в 6-месячный срок (статья 12-я); несогласия одной из конфликтующих сторон подчиниться арбитражному или судебному решению (статья 13-я); отказа государства руководствоваться единогласным решением Совета (статья 15-я); неединогласного принятия решения Советом. В соответствии со статьей 15-й при отсутствии единогласия в Совете «члены Лиги (с.79) оставляют за собой право поступать так, как они считают необходимым для сохранения права и правосудия». Во всех перечисленных случаях конфликтующие стороны были обязаны лишь соблюсти определенную процедуру и выждать 3 месяца, отводившихся на усилия по достижению урегулирования.

Более того, в Уставе отсутствовало определение самого понятия войны, нападения, агрессии. Статьи об обязательствах по охране мира были довольно туманны и содержали множество лазеек для оправдания агрессивных действий.

Не менее серьезным недостатком Устава стала процедура голосования, от которой зависело принятие того или иного решения. Статья 5-я утверждала принцип обязательного единогласия и в Совете Лиги Наций, и на Ассамблее. При этом по статье 11-й, в соответствии с которой рассматривалось большинство конфликтов, правило единогласия толковалось как включающее голоса участвовавших в споре сторон. Фактически вводился принцип «liberum veto», предоставлявший каждому государству — члену Лиги возможность аннулировать любое позитивное решение. Подобная процедура голосования превращала Лигу Наций в недееспособный орган.

Устав торжественно декларировал, что в случае войны или ее угрозы Лига Наций имела право прибегнуть к любым средствам, способным обеспечить мир. Статья 16-я предусматривала применение против государства-агрессора экономических, финансовых, дипломатических и военных санкций. Однако это суровое предостережение уже в самом тексте Статута смягчалось двумя оговорками. Во-первых, переход к санкциям был обусловлен признанием состояния войны всеми членами Ассамблеи Лиги Наций. Во-вторых, сами санкции предназначались исключительно для воздействия на виновную сторону и не предусматривали оказания помощи стороне пострадавшей. В результате за все время существования Лиги Наций военные санкции не применялись ни разу, а экономические всего один раз — в период итало-эфиопской войны, показав свою полную неэффективность.

Особое место в Уставе занимала статья 17-я, регулировавшая отношения между членами и нечленами Лиги Наций. В случае военного конфликта между ними или нападения «извне» на любое государство, являвшееся членом международной организации. Верховным судьей провозглашался Совет Лиги Наций. Он был уполномочен объявлять санкции вплоть до «организации войны» членов Лиги Наций против «внешней угрозы». Но эти пугавшие воображение меры вряд ли могли быть ны самой Лигой Наций. Во-первых, потому что требовалось добровольное и единогласное согласие на них всех представленных в (с.80) Ассамблее государств. Во-вторых, в связи с тем, что она никаких собственных вооруженных сил не имела. Поэтому фактически все права по определению той или иной страны «нарушительницей мира» и принятию против нее военных мер воздействия передавались Верховному Совету Антанты. Так Антанта и Лига Наций становились «партнерами», хотя и неравноправными, так первая могла обойтись без решений второй, а вторая — особенно в чрезвычайной обстановке — не могла обойтись без вооруженной поддержки первой.

Маловразумительным с правовой точки зрения стало и предложенное Уставом решение проблемы ограничения вооружений и разоружения. В статье 8-й говорилось о необходимости сокращения «национальных вооружений до предельного минимума, совместимого с национальной безопасностью и выполнением международных обязательств». Сам по себе призыв к ограничению гонки вооружений, безусловно, имел положительное значение. Однако расплывчатость и неопределенность критериев позволяла трактовать его так, что вместо разоружения началось «совместимое с национальной безопасностью» наращивание военной мощи во имя «выполнения международных обязательств» по сохранению мира.

Наиболее уязвимым постановлением Устава было создание мандатной системы, которая названа в статье 22-й «священной миссией цивилизации». Часто встречающееся в западной, а иногда и в современной российской литературе утверждение о том, что организация этой системы «явилась первым, хотя и робким, шагом в сторону отхода от классического колониализма», относится к сфере исторических иллюзий. Как уже отмечалось выше, концепция мандатов представляла собой новое международно-правовое обоснование колониальной политики великих держав. Отличие двух систем — «мандатной» и «классической» — сводилось лишь к декларациям о форме контроля над развитием колонии. По существу никаких изменений в колониальном мире не произошло, о чем свидетельствуют следующие факты. Во-первых, эксплуатация подмандатных территорий осуществлялась великими державами пусть от имени, но в действительности вне Лиги Наций, которая не устанавливала, да и не могла установить какие-то определенные правила этой эксплуатации. Во-вторых, Лига не обладала правом на вмешательство в дела государства-мандатария, а следовательно, и подчиненных ему территорий. В-третьих, «ограничение» колониального господства было сведено к призрачному контролю мандатной комиссии по докладам мандатариев и к подаче Совету Лиги Наций «заключений по вопросам, относящимся к выполнению мандатов». Таким образом, (с.81) контрольные права Лиги Наций на подмандатные территории являлись лишь демократическим прикрытием сохранения колониализма и колониального гнета.

По Уставу к главным руководящим органам вновь образованной международной организации относились: Собрание представителей всех членов Лиги Наций (Ассамблея), Совет и постоянный Секретариат во главе с генеральным секретарем. Их местопребыванием была избрана Женева.

Генеральная Ассамблея созывалась один раз в год (в чрезвычайных ситуациях чаше). Каждое государство — член Лиги располагало одним голосом. Совет Лиги Наций состоял из пяти представителей великих держав-победительниц в качестве его постоянных членов и четырех непостоянных членов, избиравшихся Ассамблеей на 3 года. После отказа США участвовать в работе Лиги Наций число постоянных членов сократилось до четырех, а число непостоянных членов возросло в 1922 г. до шести. Совет должен был собираться на свои заседания не реже двух раз в год. В структуру Лиги Наций, которая окончательно сложилась к 1922 г., входило более 20 различных комиссий, комитетов и организаций: по сокращению вооружений, защите национальных меньшинств, экономическим и социальным вопросам, постоянная мандатная комиссия. Международное бюро труда и др.

Несмотря на широкий круг участников, бесспорное лидерство в Лиге Наций и прежде всего в ее руководящих органах принадлежало Англии и Франции. Великобритания добилась принятия в Лигу пяти своих доминионов (Австралии, Ирландии, Канады, Новой Зеландии, ЮАС) и Индии, получив в Ассамблее 6 «дополнительных» голосов.

Важным звеном организации, обеспечивавшим англо-французский диктат, стал Секретариат, который назначался Советом. Англичане и французы пришли к соглашению, что посты генерального секретаря и его заместителей поочередно будут занимать представители их стран. Первым Генеральным секретарем Лиги Наций был назначен профессиональный английский дипломат Эрик Друммонд (в 1933 г. его сменил француз Жорж Авеноль). Чтобы не оставалось никаких сомнений по вопросу о том, кто намерен руководить работой Лиги, англичане настояли на перемещении Секретариата в Лондон.

Таким образом, утвержденная Уставом структура Лиги Наций, являясь демократической и равноправной по форме, на деле содействовала укреплению главенствующего положения великих европейских держав: Англии и Франции.

Названные недостатки Устава и особенности организационной структуры во многом предопределили характер деятельности (с.82) Лиги Наций, ее очевидные слабости в решении крупных международных проблем. В первые годы функционирования Лиги эти слабости проявились в отказе от обсуждения некоторых спорных вопросов: в урегулировании ряда конфликтных ситуаций в пользу сильнейшей, хотя и виновной стороны; в передаче наиболее сложных и запутанных международных дел на рассмотрение Верховного Совета Антанты и Конференции послов. Последняя стала своего рода «теневым» Советом Лиги Наций, где проблемы решались оперативно и без лишних свидетелей. Постановления Конференции послов, как правило, возвращались Лиге для их формального утверждения (такая практика просуществовала вплоть до официального роспуска Конференции в 1931 г.).

В начале 1920-х гг. Лига Наций приняла посильное участие в разрешении следующих международных вопросов.

Одной из первых была обсуждена проблема о принадлежности и статусе Аландских островов. На них претендовали Швеция и Финляндия. Несмотря на то, что население Аландского архипелага на двух плебисцитах высказалось за присоединение к Швеции, Совет Лиги Наций в июне 1921 г. утвердил резолюцию о сохранении островов под суверенитетом Финляндии при условии предоставления им автономии. Такой вердикт не удовлетворил ни одну из сторон. В октябре 1921 г. под эгидой Лиги Наций в Женеве прошла конференция, участники которой подписали конвенцию о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов, остававшихся в составе Финляндии. Решение этого вопроса можно оценить положительно при одной оговорке. На конференцию не была приглашена Советская Россия, имевшая отношение к спорной территории как правопреемница Российской империи, которой принадлежал и архипелаг, и сама Финляндия. Поэтому правительство РСФСР в ноте протеста объявило Конвенцию 1921 г. «безусловно, несуществующей для России». Так из одного территориального спора возник другой, к урегулированию которого пришлось вернуться в 1930-е гг.

Еще более острым оказался польско-литовский конфликт. В 1920 г. Польша захватила Вильнюс. Совет Лиги Наций направил польскому правительству «решительный протест». Однако дальнейший ход событий привел к возникновению ситуации, которую можно назвать анекдотичной, если бы речь шла не о вооруженном нападении. Лига Наций стала защищать агрессора. Это объяснялось стремлением Англии и Франции усилить польское государство как противовес Советской России. Совет Лиги под англо-французским давлением назначил в октябре 1920 г. плебисцит в условиях польской оккупации всего Вильнюсского края. Это решение противоречило не только общепринятым международным (с.83) нормам, но и здравому смыслу. Жесткая оппозиция со стороны общественности и некоторых членов Лиги Наций заставила ее руководящий Совет в спешном порядке передать этот вопрос на рассмотрение Конференции послов. Ее заключение от 15мая 1923 г. было волне предсказуемо: Вильнюс и Вильнюсский край переходили к Польше. Все причастные к конфликту стороны кроме Литвы, чувствовали себя удовлетворенными: Польша добилась международного признания захвата чужой территории Англия и Франция укрепили позиции потенциального противника Советской России; Лига Наций сохранила свое реноме, так как столь позорное решение было принято не от ее имени.

Лига наций проявила свою полную несостоятельность в урегулировании тех споров, в которых участвовала та или иная великая держава. Яркий пример тому — так называемый Корфуский инцидент 1923 г. В этом году на территории Греции неизвестными злоумышленниками были убиты итальянский генерал Теллини, возглавлявший международную комиссию по определению демаркационной линии на албано-греческой границе, а также два офицера и шофер. В ответ на убийство итальянцев Б. Муссолини приказал оккупировать греческий остров Корфу. Совет Лиги пребывал в замешательстве: с одной стороны, следовало осудить территориальный захват, но с другой стороны, его осуществил постоянный член самого Совета. Выход из положения стал уже традиционным: хотя греческая жалоба была адресована Лиге Наций, последняя попросила разобраться в ней Конференцию послов. Там быстро сформулировали условия урегулирования: Греция должна принести извинения Италии и компенсировать нанесенный итальянской стороне ущерб. После этого Италия эвакуировала свои войска с острова Корфу. В итальянских правительственных кругах такое решение было воспринято благосклонно, так как оно не содержало осуждения силовых действий фашистской Италии, а скорее поощряло их.

В разрешении других территориальных конфликтов Лига Наций использовала два основных метода: полный отказ от их рассмотрения и словесные или письменные увещевания.

Первый метод регулярно «применялся» ею в отношении стран Латинской Америки, хотя их представительство составляло 36% от общего числа государств-членов Лиги Наций. Свои отказы от вмешательства в многочисленные споры латиноамериканских стран Совет Лиги аргументировал наличием в Уставе статьи 21-й, которая в доходчивой для европейцев форме излагала доктрину Монро. Подразумевалось, что верховным арбитром в Западная полушарии являлась не Лига Наций, а Соединенные Штаты. (с.84)

Что касается второго метода, то, пожалуй, лучше других его описал У. Черчилль: «Лига Наций? Вот как она поступит. Между двумя странами возникают серьезные противоречия, которые грозят привести к войне. Совет Лиги Наций экстренно собирается и после продолжительных дебатов решает послать обеим сторонам увещевательную телеграмму, приглашая их принять меры к устранению всякой опасности вооруженного столкновения. Обе стороны продолжают угрожать друг другу. Война неизбежна. Совет вновь экстренно собирается и после продолжительного совещания решает... послать правительствам обеих стран новую телеграмму, и которой, ссылаясь на первую, предлагает немедленно разоружиться. Страны не обращают на это внимания. Начинаются военные действия. Война свирепствует. Совет Лиги Наций вновь спешно собирается и после долгих прений решает послать правительствам этих стран третью телеграмму: «Ссылаясь на первую и вторую телеграммы, уведомляю Вас, что если Вы не прекратите немедленно войну, я... не пошлю Вам больше ни одной телеграммы».

Еще одним показателем недееспособности Лиги Наций как «инструмента мира» стало обсуждение проблем, связанных с сокращением вооружений и разоружением. Уже на первом пленарном заседании Ассамблеи 16 января 1920 г. министр иностранных дел Великобритании Дж. Н. Керзон объявил о невозможности добиться реального ограничения гонки вооружений, что и было взято за основу дальнейшей работы Лиги в этом направлении. Десятки проектов и планов разоружения, отправленных в ее адрес различными общественными и пацифистскими организациями, по существу так и не были рассмотрены.

Зависимость Лиги Наций от политических установок великих европейских держав наглядно проявилась в решении вопроса о распределении подмандатных территорий. Не дожидаясь вступления в силу Устава Лиги, Верховный Совет Антанты окончательно утвердил раздел бывших германских колоний уже в мае 1919 г., а владений Османской империи — на своем заседании в Сан-Ремо в апреле 1920 г. Лишь после того, как мандаты были келейно розданы, Совет (а не Ассамблея) Лиги Наций официально санкционировал это решение от своего имени, растянув процедуру торжественного вручения мандатов с декабря 1920 по июнь 1922 г.

В результате к Англии в качестве подмандатных территорий отошли Палестина, Ирак, Трансиордания, Танганьика, часть Того и Камеруна; к Франции — Сирия, Ливан, часть Того и Камеруна; к Бельгии – Руанда-Урунди: к Японии — Маршалловы, Марианские и Каролинские острова; к Австралии — Науру и восточная (с.85) часть Новой Гвинеи; к Новой Зеландии — Западное Самоа; к Южно-Африканскому Союзу — Юго-Западная Африка (позже получившая название Намибии). Державы-победительницы увеличили свои колониальные владения по площади — на 3,6 млн. кв. км (что в 3 раза превышало их собственную территорию), а по населению – на 19,5 млн. человек. Больше других преуспела Великобритания: она получила под свое мандатное управление территории в 2,7 млн. кв. км, на которых проживало около 10 млн. чел.

При оценке роли и значения Лиги Наций наиболее важными представляются следующие выводы. Во-первых, создание Лиги представляло собой принципиально новое слово в теории и практике международных отношений. Это была первая в истории человеческой цивилизации межгосударственная организация по обеспечению и охране мира. Устав Лиги Наций юридически закреплял демократические принципы построения мирового порядка, впервые выдвинув идею коллективной безопасности всех миролюбивых стран. В этом контексте нельзя забывать о преемственности Организации Объединенных Наций и Лиги Наций. Во-вторых, в конкретных условиях межвоенного периода Лига Наций являлась составной частью Версальской системы, включавшей в себя как демократические, так и империалистические методы урегулирования. Главная задача новой международной организации состояла в защите этой системы, в действиях, соответствующих интересам держав-победительниц. При этом критерии справедливости и равноправия часто отступали на второй план. В-третьих, отмеченные выше недостатки Устава, структуры и практической деятельности Лиги Наций превращали ее в «ковчег мира», в малоэффективный и недееспособный международных орган. В-четвертых, успехи и провалы Лиги Наций на международной арене напрямую зависели от готовности или нежелания государств — членов организации и прежде всего ведущих мировых держав проводить ее принципы в жизнь.

 

РУССКИЙ ВОПРОС НА ПАРИЖСКОЙ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

 

Хотя русский вопрос официально не значился в повестке ДНЯ Парижской конференции, ему было уделено самое серьезное внимание. Объяснение вполне очевидно: Советская Россия и распространение коммунистических идей представляли собой реальную угрозу тому мировому порядку, который создавался в Версале. Значение «десяти дней, которые потрясли мир» было понято не одним Дж. Ридом. Лидеры держав-победительниц неоднократно подчеркивали, что новая система международных отношений планируется (с.86) как альтернатива большевизму. Один из биографов В. Вильсона в этой связи справедливо заметил: «Париж не может быть понят без Москвы». Ту же мысль, но другими словами выразил известный американский историк Т. Бейли, который доказывал, что «Совет четырех» в действительности состоял из пяти человек и что «пятым его членом был Ленин, незримый и занимавший невидимое кресло. Он оказывал влияние на всю работу конференции, подстегивал и стимулировал ее».

Общий подход организаторов и руководителей Парижской конференции к решению русского вопроса носил отчетливо выраженный антисоветский характер. Об этом свидетельствовали не только их официальные и кулуарные заявления, но, что гораздо важнее, принятые постановления и прежде всего Версальский договор. В Париже были разработаны или одобрены основные направления борьбы с большевистской опасностью.

Во-первых, оказание всемерной помощи внутренним «демократическим» силам. Как заявлял государственный секретарь США Р. Лансинг: «Любое оппозиционное движение в России следует поддерживать, даже если существует мало шансов на его успех». «Совет четырех» принимал и вел переговоры с бывшим главой Временного правительства князем Г.Е. Львовым, одним из лидеров правых эсеров Б.В. Савинковым и другими белоэмигрантскими политическими деятелями. В мае–июне 1919 г. руководящий орган конференции обменялся нотами с адмиралом А.В. Колчаком, что было равносильно признанию его де-факто «верховным правителем российского государства».

Во-вторых, расширение открытой вооруженной интервенции стран Антанты. На конференции обсуждались различные варианты усиления военного давления на Советскую Россию, из которых наиболее грандиозным, по воспоминаниям Д. Ллойд Джорджа, был план маршала Ф. Фоша, предлагавшего направить против большевиков двухмиллионную армию.

В-третьих, активное содействие малым европейским странам — соседям России в реализации их антисоветских устремлений. Ж. Клемансо первым выдвинул лозунг о необходимости создания «санитарного кордона» против «большевистской заразы». Военный министр Англии У. Черчилль уточнил: «Советская Россия должна быть отгорожена от Западной Европы кордоном неистово ненавидящих большевизм государств». В упомянутом «плане Фоша» предусматривалось максимальное вооружение «санитарно-кордонных» стран и прежде всего Польши как ударной силы антисоветского похода.

В-четвертых, использование мер экономического воздействия. 10 октября 1919 г. Верховный Совет Антанты принял решение о (с.87) полной экономической блокаде России. Этот метод борьбы с советской властью считался весьма действенным, учитывая катастрофическое состояние экономики РСФСР. На Парижской конференции, по понятным причинам, никто не осудил объявленный Антантой экономический бойкот, хотя он был направлен не столько против большевистского руководства, сколько против российского населения.

В-пятых, проведение курса политического непризнания и дипломатической изоляции Советской России. Краткое, но емкое пояснение этому курсу дал сменивший Р. Лансинга на посту государственного секретаря США Б. Колби: «Мы питаем дружественные чувства к русскому народу, но не к его вождям».

Таким образом, внешнюю политику великих держав-победительниц в отношении Советской республики можно охарактеризовать как откровенно враждебную, что нашло свое отражение и в ходе работы Парижской мирной конференции. В чем же состояли причины этой враждебности?

1. Важнейшим фактором стало стремление не допустить распространения большевизма, ограничить его влияние на международной арене. В.И.Ленин изложил эту причину по-большевистски просто и ясно: «Капиталисты боятся, как бы искры нашего пожара не перепали на их крышу».

2. Не менее значимым мотивом полного неприятия западными державами советской власти были те огромные материальные потери, которые они понесли в результате социалистических преобразований. Национализация банков, промышленных предприятий и железных дорог, в том числе и принадлежавших иностранцам, аннулирование всех иностранных займов, введение монополии на внешнюю торговлю — все это воспринималось на Западе не просто негативно, а с непримиримым ожесточением. В этом контексте достаточно привести лишь несколько цифр: иностранные инвестиции в экономику России на 1917 г. оценивались в 2 млрд. золотых руб., что составляло 43% совокупного торгово-промышленного и кредитного капитала; средняя норма прибыли на вложенные средства превышала 12,9%; из 19 крупнейших российских банков 11 были основаны на зарубежном капитале; внешний долг России по иностранным займам накануне Октябрьской революции достиг суммы в 16 млрд. золотых руб. Таков был ущерб, нанесенный западным державам в Советской России, с чем они не могли и не хотели мириться.

3. Не нуждается ни в каких подробных комментариях отношение Запада к провозглашенному советским правительством курсу на разжигание мировой революции и попыткам претворения его в жизнь. Пугающе звучало ленинское определение внешней (с.88) политики Страны Советов — «уничтожение мирового капитализма и его следов», а также лозунги «левых коммунистов» о праве социалистического государства на «красную интервенцию». Столь угрожающе выглядела подготовка военных отрядов для принесения социалистической революции в Персию, Турцию, Китай и другие страны Востока. Все эти революционно-классовые призывы и действия встречали адекватную контрреволюционную антисоветскую реакцию в правительственных кругах западных государств.

4. Немаловажную роль в формировании жестко конфронтационной линии поведения союзных держав сыграли и те преобразования большевистской власти, которые их интересы напрямую не затрагивали. Политика поенного коммунизма, ликвидация буржуазии как класса, преследование «буржуазной интеллигенции», красный террор и другие «нововведения» в Советской России создавали за рубежом сугубо отрицательное представление о большевиках и образе их правления. Неслучайно, что даже осторожный в своих выражениях В. Вильсон на одном из заседаний «Совета четырех» назвал большевистских руководителей «коммунистическими тиранами», «более кровожадными, чем царь». Подобное мнение складывалось не только под воздействием «злостной империалистической пропаганды», сами методы построения социализма, даже правдиво освещенные, казались несовместимыми с общепринятыми цивилизованными нормами общественной жизни. Ведь на Западе крайне трудно было объяснить, что диктатура пролетариата — это «высшая форма демократии» и что красный террор являлся ответом на террор белый.

5. Определенное, хотя для того времени и не первостепенное значение имели традиции внешней политики великих западноевропейских держав, стремившихся не допустить чрезмерного усиления России вне зависимости от того социально-политического строя, который в ней утвердился.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-01-06; Просмотров: 600; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.06 сек.