Ограничение роста производительности труда

Аме­риканские ученые У. Баумоль и У. Боуэн [W. Baumol & W. Bowen, 1966J (и позже американские исследователи Джеймс Хелбрун и Чарльз Грей [Heilbrun J., Gray Ch., 1993]) в качестве специфических особенностей менедж­мента некоммерческих организаций культуры выделяют проблемы измерения и роста производительности труда занятого в них персонала. Для обоснования данных осо­бенностей Баумоль и Боуэн приводят следующий тезис: «никто еще не нашел возможности сократить затраты исполнения 45-минутного квартета Шуберта, равные трем человеко-часам».

Однако затраты исполнения 45-минутного квартета Шуберта включают не только время работы музыкантов, на которое указывают американские исследователи, но и трудозатраты обслуживающего, вспомогательного персо­нала (инженеров, контролеров, уборщиц и т. д.). В отно­шении исполнителей (музыкантов, актеров, певцов) и твор­ческих работников (художников, писателей, композито­ров) вопросы измерения и роста производительности труда лишены смысла. Можно ли оценивать производительность труда художника с точки зрения количества написанных работ, а производительность труда оперного певца — с по­мощью числа данных концертов. Очевидно, что ценность деятельности исполнителей определяется не количествен­ным результатом, а творческим результатом работы.

Измерение производительности труда вспомогатель­ного персонала, на наш взгляд, не представляет пробле­мы, и рост производительности труда может быть полу­чен с помощью автоматизации производства, внедрения новых технологий, совершенствования рабочих процессов и т. д. Таким образом, проблема измерения и роста произ­водительности труда в организациях культуры актуальна только для творческих направлений деятельности.

Особенности стимулирования труда. Другой пробле­мой менеджмента, которую выделяют Баумоль и Боуэн, является проблема материального стимулирования труда в некоммерческих организациях культуры. Сфера куль­туры, по мнению ученых, отличается невысоким уровнем заработной платы по сравнению с предпринимательскими структурами. По словам Баумоля, «заработная плата ис­полнителей не реагирует на общие изменения заработной платы в экономике в коротком периоде и даже в длитель­ном периоде растет более низкими темпами, чем в сфере производства». (Данный эффект принято называть в экономической литературе «Болезнью Баумоля».)

Однако данное утверждение справедливо лишь для вспо­могательных видов деятельности, так как размеры оплаты творческого труда могут быть намного выше среднего уровня заработной платы в экономике (выступления известных исполнителей, живопись знаменитых художников и т. д.). Кроме того, наряду с низким уровнем оплаты вспомо­гательного труда, в некоммерческих организациях куль­туры отсутствует ясная карьерная перспектива, сравни­мая с той, которая имеет место в предпринимательских структурах. Это, в свою очередь, порождает кадровые про­блемы организаций культуры, проявляющиеся в трудно­стях найма квалифицированного персонала.

Для вспомогательных видов деятельности в сфере куль­туры своеобразной компенсацией низкого уровня зара­ботной платы и карьерного роста можно считать более высокую, чем в других отраслях, степень морального удов­летворения от работы. Баумоль и Боуэн называют это «психологическим доходом» (psychic income). Он форми­руется под воздействием таких факторов как свобода твор­чества, реализация личных идей, гибкий график работы, частичная занятость, высокий престиж в обществе и пр. Таким образом, сфера культуры компенсирует низкий уровень заработной платы вспомогательного труда высо­ким уровнем нематериального дохода.

Специфика финансового менеджмента. В связи с тем, что некоммерческие организации культуры в большинстве случаев имеют высокую долю постоянных расходов в их структуре и ограничены в возможностях экономии на затратах (в силу ограничения роста производительности творческого труда), главным условием их деятельности становится наличие постоянной внешней поддержки. Фандрейзинг в таких случаях не всегда может обеспечить необходимый объем финансирования, поэтому гарантом деятельности некоммерческих организаций культуры, как правило, выступает государство, выделяющее на долго­срочной основе бюджетные субсидии.

Таким образом, некоммерческие организации культу­ры наряду с общими особенностями менеджмента некоммерческих организаций имеют ряд специфических ха­рактеристик. К специфическим особенностям менеджмента некоммерческих организаций культуры относятся про­блемы измерения и повышения производительности твор­ческого труда, которые затрудняют оценку конечных ре­зультатов деятельности. Отдельно выделяется проблема материального стимулирования вспомогательных видов деятельности, связанная с низким уровнем заработной платы и карьерного роста в сфере культуры и искусства, которая может быть решена за счет различных форм не­материального стимулирования. Большое значение уде­ляется специфике финансового менеджмента организа­ций культуры, связанной с ограниченными возможностя­ми экономии затрат и необходимостью привлечения государственных субсидий.

Рассогласованность в механизмах управления имела весьма показательные последствия для российской сферы культуры. Опыт менеджмента в ней весьма и весьма по­учителен. Весь послереволюционный период прошел под знаком поиска наиболее эффективного управления в сфе­ре культуры, понимаемого как сугубо административное. Основную установку можно выразить следующим обра­зом: все проблемы культуры можно решить за счет совер­шенствования системы управления ею. При этом самоуп­равление фактически сводилось к организационно-адми­нистративному механизму.

До 1953 г. сфера культуры в нашей стране координировалась Главным уп­равлением по политико-просветительной работе (Главполитпросвет) при Народ­ном комиссариате по просвещению (Наркомпрос), т. е. входила в отрасль народ­ного образования. Это вполне соответствовало задачам советской культурной революции (политическое просвещение и создание внешкольной системы обра­зования). Однако очень скоро стало очевидно, что функции таких учреждений выходят далеко за рамки этих функций и включают в себя организацию отдыха, развитие любительства и т. д. Поэтому еще до войны назрел вопрос о выделении самостоятельной отрасли культуры. В 1953 г. было создано Министерство культуры СССР и соответствующая административная вертикаль: республиканские Министерства культуры, краевые и областные управления культуры, районные и городские отделы культуры. Одна­ко очень скоро стало ясно, что отрасль культуры — квазиотрасль, поскольку сфе­ра культуры принципиально многоукладна. В ней всегда действовали различные формы собственности и особенно собственность общественных организаций (прежде всего — профсоюзов, имевших мощную сеть учреждений культуры), в других сферах не проявляющаяся столь активно. Согласно административной установке, ведомственная разобщенность сферы культуры однозначно понима­лась как отрицательное явление, с которым необходимо бороться и которое необ­ходимо изживать

Именно в этом направлении была ориентирована компания централизации — создания централизованных клубных и библиотечных систем — прокатившаяся по стране в 1960-1970-е гг. Характерно, что вопросы типа «когда надо, а когда не надо создавать централизованные системы?», «каков оптимальный состав такой системы?» даже не обсуждались.Вся библиотечная сеть и чуть позже — клубная сеть учреждений в стране были централизованы. Для создания централизован­ной системы было достаточно наличия двух учреждений, даже если между ними было 200 км, да и то только по зимнику (реальный случай на севере Коми). Цент­рализованная система работала по единому плану, но отчитывалось каждое уч­реждение своей формой статотчета, что привело к колоссальному «росту» объе­мов работы: одно и то же мероприятие показывалось в нескольких формах отчет­ности. Но не только эта «липа» стала итогом централизации. Эта кампания так и не решила проблему ведомственной разобщенности: если головной Дом культу­ры был государственным, то и вся система объявлялась государственной, если — профсоюзным, то и система становилась профсоюзной. Проблема вместо реше­ния загонялась на новый уровень. Это, как и несоответствие планирования и учета, — чрезвычайно характерная черта для уровня культуры советского менедж­мента в сфере культуры.

В 1983 г. началась новая эпопея, инспирированная решениями Июньского Пленума ЦК КПСС (история этих решений — сюжет, достойный пера Гоголя). Речь идет о повсеместном создании культурно-спортивных комплексов (КСК). В создании таких комплексов были разумные основания: спорт в своих массовых соревнованиях и других мероприятиях давно тяготел к сфере культуры, а в послед­ней давно уже существовала необходимость оздоровительной работы. Но снова вопросы о необ­ходимости КСК, их оптимальном составе не обсуждались — должны быть повсе­местно созданы КСК и точка! И эти КСК были созданы. Где на бумаге, как, например, КСК Дзержинского района Ленинграда, в который входили Государственный Эрмитаж, Государственный Русский музей, Институт культуры, Институт театра, музыки и кинематографии, районная детская библиотека и клуб «Водоканал» — объединение насколько причудливое, настолько же и лишенное смысла А где-то это было и материализованное единое архитектурное решение, как в совхозе «Агротехника» Тосненского района Ленинградской области, где под одной крышей находятся средняя школа, Дом культуры, библиотека, бассейн, тренировоч­ные залы, зал соревнований и др. Архитекторы за этот проект получили заслу­женную премию. Но... Библиотека входит в состав Любаньской ЦВС и работает по ее плану, а Дом культуры входит в состав Тосненской ЦКС и работает по ее плану. Спортивные же сооружения принадлежат двум спортивным обществам. Яркий пример несостоятельности именно менеджментных решений, а не пресловутой «слабой материально-технической базы».

Сфера культуры, сложившаяся в советское время, была широко втянута в идеологическую и политическую дея­тельность, обеспечивавшую партийное влияние и руковод­ство. Особенно это касается чрезвычайно разветвленной сети клубных учреждений (домов и дворцов культуры, сель­ских, городских и районных клубов). Наиболее мощную материально-техническую базу среди них имели так назы­ваемые профсоюзные учреждения культуры, главной фак­тической функцией которых было представительство соот­ветствующих предприятий, их партийной, профсоюзной и комсомольской организаций, проведение их мероприятий. Фактически этим же занимались и государственные уч­реждения культуры, только с большей ориентацией на местные государственные и партийные власти. Деятель­ность всех этих учреждений не могла осуществляться без своеобразного «спонсорства» и «благотворительности» со стороны промышленных предприятий, общественных орга­низаций. Зачастую такая поддержка осуществлялась по разнарядке, а то и под прямым давлением со стороны партийных органов. Все это сказалось на содержании куль­турно-просветительной деятельности, нашло воплощение в архитектуре, планировке, интерьерах учреждений куль­туры. Залы для массовых собраний и заседаний с жестко закрепленными сиденьями, обязательные доски почета, ленинские уголки и т. п. до сих пор делают эти учрежде­ния неуютными, официозными, мало приспособленными для живого творчества, отдыха, проведения полноценного досуга. Однако все это было ярким проявлением и вопло­щением определенного типа культуры, определенного типа общественных отношений и определенной социальной тех­нологии и социально-культурного менеджмента.

В 1984 г. произошли во многом решающие события. Во-первых, в связи с разработкой Программы развития платных услуг населению было впервые рас­считано, сколько сфера культуры возвращает в госбюджет на рубль бюджетных ассигнований. Результат оказался довольно неожиданный — 78,6 коп. Оказалось, что сфера культуры в значительной степени самоокупаема. А во-вторых, были

опубликованы результаты социологических исследований интенсивности обще­ния населения с культурно-просветительными учреждениями. Этот результат ока­зался не менее ошеломляющим — 1 час 20 мин. в месяц (вместе с платным кинопоказом!). Эти два откровения привели к практическим выводам, задача ком­мунистического воспитания трудящихся сферой культуры не только не решила и не решает (за час с небольшим), но зато она, как оказывается, довольно активно участвует в формировании бюджета, так, «с паршивой овцы хоть шерсти клок» и... работники культуры получили плановые задания по платным услугам, что привело к деморализации профессиональной среды на несколько лет. Работни­ков культуры особенно не беспокоило, что население давно «проголосовало но­гами» (1 час 20 мин. в месяц). Правила игры вполне устраивали многих, готовых играть роль работников идеологического фронта и отвечать за рост пьянства, количество разводов, преступность, за эстетический всеобуч и военно-патриоти­ческое воспитание — лишь бы продолжалась благодать выделения финансовых средств и утверждения в должности. Работник культуры знал, как сделать людей счастливыми, при условии выделения ему на это средств. Если ему не выделяют средств, он не делает людей счастливыми. И тут из той инстанции, из которой исходили финансовые средства, раздался призыв: «Деньги давай!». Работни­ка культуры не учили делать и «давать» деньги, его учили культурно-просвети­тельной работе, отношению к клубу как педагогической системе и т. п. На каж­дой балансовой комиссии закручивались гайки плановых заданий по платным услугам, и работники культуры стали брать деньги за то, чему были научены — за культпросветработу, за детскую самодеятельность и т. д., внутренне понимая, что происходит нечто противоестественное. Результаты такого административного насаждения коммерческой деятельности были достаточно противоречивы: ком­мерциализация принципиально некоммерческого, деморализация одной части профессиональной среды и рыночный ликбез явочным порядком — другой. Если не брать в расчет последний рудиментарный всплеск административных иннова­ций, выразившийся в молниеносном объединении и очередном разделении сфер культуры и туризма в начале 1990-х, то административный хозрасчет подвел чер­ту административным исканиям. Бюджетный кризис конца 1980-х — начала 1990-х ускорил наступление «момента истины».

Как говорят зарубежные специалисты, в нашей стра­не был накоплен колоссальный опыт административных управленческих нововведений в сфере культуры. И итог этих нововведений достаточно поучителен для осознания подлинной специфики менеджмента в сфере культуры. «Момент истины» выразился в осознании прозрачных истин. Есть сферы деятельности, где уместны и эффек­тивны исключительно административно-командные ме­тоды управления. Это армия и места лишения свободы — сферы абсолютно несвободного времени, когда человек выполняет не свою волю. Отсюда — иерархия должно­стей, приказная система и т. д. Есть сферы, в которых эффективно отраслевое управление, когда необходима централизация средств, ресурсов и т. д. — например, тя­желое машиностроение, космическая техника и т. п. Есть сферы, где более уместен территориальный акцент — например, жилищно-коммунальное хозяйство. И есть сфе­ра, где исключительно командные методы или отрасле­вой подход и даже территориальный принцип оказывают­ся несостоятельными. Это сфера культуры, являющаяся сферой свободного времени — когда люди в буквальном смысле слова что хотят, то и делают. Если их не пускают в одно учреждение, они идут в другое, если их гонят оттуда, они идут на кухни, в подвалы, на чердаки, в лес, но будут продолжать делать то, что они хотят делать. Им можно только помогать или мешать.

Культурная жизнь, культурные процессы развивают­ся сами по себе, слухи о том, что работники сферы куль­туры оказывают серьезное влияние на их развитие, силь­но преувеличены. Сплошь и рядом профессиональная среда вскакивает на подножку уходящего без нее поезда. Так было с авторской песней, с дискотеками, с оздоровитель­ным движением, с видео. Единственное, что они могут, — это помогать или мешать развитию культурной жизни.

Поэтому менеджмент в сфере культуры может заклю­чаться только лишь в создании организационных и эконо­мических условий саморазвития культурной жизни — не больше, но и не меньше. И в этом заключается подлинное содержание специфики менеджмента в сфере культуры.

Как эта специфика может быть соотнесена с уровнем развития современного менеджмента? Или сфера культу­ры не имеет к этому опыту никакого отношения? Имеет ли она перспективы в связи с состоянием и развитием технологического содержания деловой активности на по­роге нового тысячелетия?

Дата добавления: 2014-01-07