Дворцово-замковое строительство

Основным типом монументального зодчества в конце XVI и пер­вой половине XVII в. продолжает оставаться замок и дворец феода­ла. Создание укрепленных феодальных резиденций, как уже отмета­лось, было вызвано не только непрекращающимися войнами на бело­русской земле, но и колонизаторской сущностью господства на ней польско-литовских магнатов. Особенно широкий размах замкового строительства наблюдается после Люблинской унии 1569 г. С конца XVI в. этот вид строительства претерпевает эволюцию от замкового к дворцово-замковому характеру комплексов.

Старый замок в Гродно в 80-х годах XVI в. при Стефане Батории подвергся коренному переустройству. Из укрепления Витовта были использованы только стены и некоторые башни. Все остальные пост­ройки, включая дворец, въездную и круглую башни XIII в., были разобраны. По существу дворец был построен заново по проекту италь­янского архитектора Скотто из Пармы. План дворца представляет собой несколько перекошенный прямоугольник. В планировке обоих этажей заметна приспособленность его к обороне. Здесь отсутствова­ли парадные вестибюль и лестница, а стены отличались большой толщиной. Скромные комнаты и несколько залов образуют асиммет­ричную и замкнутую композицию плана, столь характерную для двор­цов XVI в., забранных в крепостные стены. Внутренняя отделка ниж­него этажа была выполнена из кирпича. В верхнем этаже располага­лись королевские комнаты, оштукатуренные шлифованным гипсом и украшенные изразцами и резьбой. Пол был выложен мрамором и ке­рамическими плитками.

Дворец Старого замка выдержан в формах архитектуры Возрож­дения. Характерные черты его — декоративный аттик, окна, обрам­ленные тонкими наличниками, эркеры с фигурным завершением и др. Новым был уже самый подход к решению замка — он задуман как дворцово-замковый комплекс. Господствующее положение здесь занял большой дворец, имевший характер богатого палаццо. Сочета­ние мощной системы оборонительных укреплений (земляные валы с бастионами, глубокие рвы, крепостные стены и башни) с дворцом, стоящим внутри, становится типичным в замковом зодчестве Бело­руссии XVI — XVII вв.

Дальнейшая судьба Старого замка в Гродно связана с многочис­ленными переделками. В XVII в., после войны с Россией, замок ре­монтировался под руководством литовского канцлера Паца. Тогда окна изменили свои размеры и лишились характерных наличников эпохи Возрождения. В XVIII в. замок многократно достраивался. Надстройка третьего этажа, выполненная в XIX в., окончательно изменила его первоначальный облик. Каменный арочный мост между Старым замком и городом был построен взамен деревянного во второй половине XVII в.

Дворцово-замковые ансамбли XVI — XVII вв. представляют боль­шое разнообразие архитектурно-планировочных и объемных компози­ций: от небольшого здания с четырьмя, угловыми башнями (Гайтюшники) до обширного комплекса, окруженного фортификационными сооружениями и водоемами (Несвиж).

В некоторых случаях укрепленная резиденция феодала повлияла на формирование плана города (Старый Быхов), в других — замкну­лась в рамках самой цитадели и не имела органической связи с посе­лением (Гераноны). Большое разнообразие наблюдается и в исполь­зовании крепостных стен и башен. Если в Мире, Смольялах, Геранонах башни были основными укреплениями и отличались значительной высотой, массивностью, оборонительными устройствами и пост­роением, удобным для обороны, то в Гольшанах они являлись частью дворцового корпуса и использовались прежде всего как жилые помещения.

Замок в Мире (Гродненская область) — выдающееся произведе­ние белорусского зодчества. В его архитектуре нашла прямое отраже­ние эпоха феодализма: за мощными стенами и башнями, способными защитить владельца от неприятеля, стоял богатый дворец — резиден­ция магната. Выполненный из камня и кирпича, расположенный в стороне от поселения, замок своей монументальностью и неприступ­ностью демонстрировал силу и неограниченную власть феодала.

Замок расположен на открытой и невысокой местности. С трех сторон он был окружен рвами и земляными валами с бастионами; с четвертой, южной, стороны прикрывался водоемом. План замка пред­ставляет собой перекошенный четырехугольник, близкий к квадрату, образованный крепостными стенами протяженностью в среднем око­ло 75 м. По углам, выступая за стены, стоят четыре башни. Пятая башня — главная — с аркой въезда находится в середине западной стены и обращена к поселку. За стенами, возвышаясь над ними, рас­полагается дворец.

Строительство дворцово-замкового комплекса проходило в не­сколько этапов. Первоначально были построены крепостные стены, башни, наружные земляные укрепления и одноэтажное каменное зда­ние в юго-западном углу замка. В середине XVI в. внутри замка с се­верной и восточной стороны строятся одноэтажные корпуса с подва­лами. В конце XVI или первой половине XVII в. эти корпуса были надстроены до трех этажей и получили планировку, свойственную дворцовому зданию. Надстройка вызвала изменения крепостных стен, к которым примкнул дворец: в них были заложены бойницы, проби­ты большие оконные проемы, а верхняя часть стел разобрана и возве­дена заново.

Стоны замка первоначально имели высоту около 13 м и заверша­лись зубцами. Их толщина в основании достигает 3 м. Кладка трех­слойная: наружные части стены выложены из кирпича и камня, а внутренняя, составляющая ее основной массив, представляет собой забутовку из мелкого камня и кирпичного боя. Высота комбинирован­ной кладки стен не превышает 1,5.м, зато в главной башне она дости­гает 7 м. Верхние части стен башен, а также стены, цилиндрические своды и полы дворца выполнены из кирпича.

Достопримечательностью замка являются башни. Они возвыша­ются над стенами и имеют богатый разнообразный декор в виде ниш и орнаментальных поясов. Такой прием обработки фасадов получил широкое распространение в белорусской архитектуре в XV — XVI вв. Ниши, тяги, пояса белились, что в сочетании с красным кирпичнымполем стен и башен придавало замку большую художественную выра­зительность.

Декоративное убранство Мирского замка отличает его от городских укреплений и придает ему характер дворцовой постройки. В этом сказалось влияние традиций замковой архитектуры западно-европей­ских стран. Вместе с тем в планировке и объемном построении замка наблюдается связь с русской архитектурой. Например, план его почти идентичен плану внутренней крепости Иван-Города, а башни род­ственны башням русских кремлей, в частности башне «Кукуй» в Нов­городе. В архитектуре замка преобладают черты готики, только в дворцовой части встречаются отдельные элементы ренессанса. Этот стиль не был широко распространен в Белоруссии, но черты его наб­людаются в памятниках дворцово-замковой архитектуры. Примером может служить Рогачевский замок XVI в. (так называемый «замок королевы Боны») с характерным планом и фасадом в виде арочной галереи-лоджии.

В замке Гераноны (Гродненская область) традиции дворцово-замкового строительства на низком рельефе с обводнением нашли на бе­лорусской земле свое первое воплощение. Построенный виленским воеводой В. Гаштольдом в первой половине XVI в. замок с башнями удивляет размерами внешнего рва — около 700 м. За валами были участки, которые заполнялись водой. В замок вел подъемный мост. Проход к нему был через башни. Таким образом, дворцово-замковый ансамбль представлял собой крепость, укрепленную всеми известны­ми тогда способами фортификации. Как и Мирский замок, он своим местоположением не был связан с поселением и располагался в сто­роне от него. Это была типичная укрепленная резиденция магната, своеобразная в своем решении н в то же время характерная для мону­ментального зодчества на белорусской земле в XVI в.

Дворцово-замковый комплекс в Геранонах имеет сходство с Биржайским замком (Литва) и прогрессивными образцами западно-евро­пейского фортификационного искусства. В дальнейшем приемы за­падного фортификационного искусства получили развитие с учетом местных традиций и особенностей.

Гераноны своими совершенными фортификационными укрепле­ниями и архитектурно-планировочным построением оказали опреде­ленное влияние на строительство других белорусских замков. Они явились как бы этапом крепостного зодчества того времени. В первую очередь замок в Геранонах оказал влияние па обвалование замка Радзивиллов в Несвиже в конце XVI в. Хотя строительство этого зам­ка было в руках известного иностранного мастера, тем не менее прак­тика возведения подобной постройки в местных условиях уже име­лась. Конструкция замка в Геранонах и опыт его строительства, не­сомненно, были учтены в Несвиже.

Каменный замок в Несвиже был заложен П. Радзивиллом-Сироткой в 1583 г. Его строительство на первом этапе вел итальянский архитектор Ян Мария Бернардони. Замок расположился в стороне от города, па возвышенности, которую омывают воды, поднятые систе­мой плотин реки Уши. Попасть из города к замковому комплексу можно было только по разборному деревянному мосту. За укрепле­ниями располагались три отдельных каменных корпуса. Разобщен­ные корпуса в последующие века перестраивались и объединялись архитектурными вставками, образуя замкнутый двор. Изменился и внешний вид замка: укрепленная резиденция постепенно преврати­лась в дворцовый ансамбль.

Многоэтапность строительства и отсутствие единого первоначаль­ного проекта привели к нарушению симметричности ансамбля и не­согласованности отдельных его частей, хотя в планировке и объем

Башня с аркой въезда во внутренний двор и центральный корпус располага­ются почти на одной оси, ярко выраженной и единственной в ансамб­ле. Центральный корпус, надстроенный в середине XVIII в. и полу­чивший повышенный — в четыре с половиной этажа — ризалит, является главной частью всего дворца. Он доминирует в ансамбле архитектурно-художественным решением. Со стороны двора этот кор­пус очень пластичен благодаря применению пилястр, рельефной деко­рации, скульптурных вставок в формах позднего барокко. Особенно выделяется обильной лепкой высокий фронтон.

Башня с аркой въезда в замок вынесена вперед, к мосту, через ров и решена в виде брамы, характерной для белорусского зодчества. Арка переходит в туннель, который прорезает насыпной вал и выхо­дит во двор напротив центрального здания ансамбля. Такой прием создает интересную перспективу. Живописный вид открывается на замок и с дальних точек обзора: он воспринимается как сложное сооружение, поставленное на высокий земляной стилобат среди воды и зелени парка. Силуэт ансамбля усиливается стройными башнями и башенками. Романтичная привлекательность архитектурных форм замка была в XIX в. использована мастерами-садоводами в качестве видовых акцентов при разбивке парка. Созданием ландшафтного парка, одного из лучших в практике белорусского паркостроения, завершилось становление дворцово-замкового комплекса в Несвиже.

Замок в Старом Быхове представлял собой в плане несколько зда­ний, образующих замкнутый комплекс неправильной четырехуголь­ной формы. Главный корпус по своей архитектуре мало отличается от дворцового здания. В нем размещались парадные залы и комнаты, вход в которые вел через аркадную галерею. Основной зал находился на втором этаже в левом торце здания, к нему примыкала анфилада других помещений и жилые покои владельца. Внутренний двор с ше­стигранными башнями по углам ограничивался каменной стеной и казармами.

Замок в Смолъянах под Оршей, построенный в первой трети XVII в., по фортификационной организации близок к замкам в Геранонах, Несвижа, отчасти в Мире и другим резиденциям магнатов. Располагаясь на окраине Смольян, на небольшой возвышенности среди заливных лугов, замок некогда занимал островное положение в середине небольшого искусственного водоема.

Частично сохранилась одна из башен замка (около 20 м) с окон­ными проемами, нишами, внутренней винтовой лестницей и арочным переходом. Она выложена из кирпича и камня, слои которых череду­ются. Замок в Смольянах был одним из крупнейших в Белоруссии.

Дом-крепость в Гайтюнишках (Гродненская область) представля­ет собой миниатюрный замок с четырьмя круглыми башенками по углам. План отличается компактностью и небольшими размерами (15X34 м). Средняя часть его занята залом с деревянной лесенкой, ведущей на второй этаж; слева и справа расположены помещения, сообщающиеся с круглыми башнями. Первый этаж предназначался для размещения небольшого гарнизона или службы. Владелец дома занимал второй этаж и третий ярус центральной башни, которая име­ла самостоятельную лестницу.

Как и все постройки оборонного характера того времени, дом в Гайтюнишках имел стены внушительной толщины и сводчатые пере­крытия. Архитектурная декорация на фасадах почти отсутствует, и художественная выразительность достигнута за счет объемного пост­роения, круглых башен и высоких крыш.

Этот дом был выстроен в 1611—1612 гг. Петром Нонхартом — строителем и заведующим королевскими строениями в Вильно. В строительстве дома принимал участие и сподвижник Нонхарта ин­женер-фортификатор Вал Доден. Они оба эмигрировали из Голлан­дии и получили местное подданство.

Эмиграция из Фландрии в XVI — XVII вв. была обычным делом. Прибывая с купцами в Ковно и Вильно, иностранцы затем разъезжались по Литве, Белоруссии и северо-восточным районам Польши. Это были преимущественно специалисты-фортификаторы и архитекторы или квалифицированные ремесленники — столяры, каменщики, рез­чики. Нельзя сказать, что памятники, созданные этими мастерами, являли пример необычной для этих мест архитектуры. Речь может идти лишь об обогащении архитектурной практики. Сравнивая тот же дом-крепость в Гайтюнишках с корпусом монастыря в Межиричо на Украине или домом Карола Вази в Варшаве, или известными хра­мами и брамами Белоруссии и Литвы, относящимися к XVI в., легко обнаружить известную общность их построения. Собственные отличия архитектуры следует искать в приемах монументального упрощения форм и в комбинациях малочисленных узоров. Постройки отличались предельной лаконичностью и даже суровостью форм.

Дворцово-замковый ансамбль в Голъшанах (Гродненская об­ласть), построенный ошмянским старостой Павлом Сапегой в первой половине XVII в., отдаленно напоминает своей композицией Мирский замок. Как и там, по углам замка высятся башни, а по периметру стен, примыкая к ним, располагаются жилые корпуса, образующие замкнутый квадратный двор. Но Гольшанский замок отличается меньшей мощью и внушительностью башен и стел, он ближе к двор­цу. Некоторые этажи башен использовались как жилые комнаты и не имели никакого оборонительного значения.

Близок к Гольшанскому замку дворцово-замковый комплекс Радзивиллов начала XVII в. в Любче (Гродненская область) на реке Неман с монументальной башней и корпусом, по и с чертами свет­ской архитектуры. Башня имеет в основании кубическую форму, ко­торая приблизительно с половины высоты переходит в восьмигран­ник, крытый шатром. Только верхний из четырех этажей башни был приспособлен к обороне и имел бойницы. Остальные этажи с простор­ными окнами использовались под жилье и вспомогательные помеще­ния. Башня прорезана аркой въезда. В прошлом только через нее можно было попасть во внутренний двор. Такой прием организации был типичным для многих дворцово-замковых ансамблей минувших эпох.

Заканчивая обзор дворцово-замкового строительства, следует оста­новиться на одном любопытном историческом документе — архитек­тоническом трактате 1659 г. (предположительно Лукаша Опалинского), который имел известное хождение в Польше, Белоруссии и Литве в XVII в. Оп представлял собой краткое учение о строительстве зам­ков, дворцов, усадеб согласно местным обычаям и климатическим ус­ловиям. Цель этой работы сводилась к помощи застройщикам после опустошительной войны со шведами. Трактат имел узкоклассовое направление: он должен был помочь магнатам строить свои резиден­ции в модных для того времени формах. Проектирование в трактате мыслилось как процесс последовательного «складывания» отдельных элементов здания. Практические и теоретические указания трактата в большинстве случаев заимствованы из трудов классиков эпохи Воз­рождения — Палладио и Скамоцци, по возможности с сохранением местных традиций и согласованности с направлением развития маг­натских резиденций.

Заслугой трактата является то, что он впервые санкционировал в Речи Посполитой архитектуру как пауку. Однако в истории архитек­туры этот труд не сыграл большой роли как по причине недостатков, указанных выше, так и потому, что он не мог быть единым «рецептом» для обширных земель страны с характерными для каждого края осо­бенностями. Кроме того, трактат исторически несколько запоздал: феодальные резиденции в это время уже начали строиться под влия­нием архитектуры барокко, принципы которого не были отражены в трактате. Тем не менее этот труд, выпущенный во время широкого послевоенного строительства, несомненно должен был оказать хотя бы частичное воздействие на создание дворцово-замковых комплек­сов.

Дата добавления: 2014-01-07