Советская школа психологии религий

Психология религии в Советском Союзе рассматривалась в рамках «научного атеизма». Д.М.Угринович в книге «Введение в теоретическое религиоведение» так определил круг проблем этого научного направления: «опровержение религиозных взглядов на мир и противопоставление им научной картины мира; выяснение причин возникновения и существования религий, ее социальной роли; определение путей преодоления религиозных предрассудков». В связи с этим он выделил в системе научного атеизма следующие основные разделы: «мировоззренческий, в котором критикуются религиозные представления о природе, обществе, человеке и обосновывается научное, материалистическое мировоззрение; религиоведческий, посвященный научному объяснению религий, ее места в обществе, изучению ее истории; раздел, посвященный проблеме преодоления религии и атеистическому воспитанию» (с.4).

Таким образом, марксистко-ленинские методологические основания изучения религий, или атеизм, включали в себя не только критичность по отношению к религии, но и отстраненный, не связанный религиозными предпочтениями объективный подход в ее исследовании.

Однако игнорирования в советский период вопросов значения религии и веры в жизни человека серьезно затормозило развитие этого психологического направления. В связи с эти первая монография Д.М.Угриновича «Психология религий» вышла в 1986 году уже на закате советской власти. При этом она оказалась единственной в своем роде, т.к. в последующие годы на территории бывшего СССР не появилось ни одной фундаментальной работы этого направления, в которой имело бы место объективное осмысление феноменов религии и веры.

Психологические корни религии

Д.М.Угринович провел анализ различных научных и религиозных позици й по данному вопросу.

Он критикует русских православных богословов которые отвечали на этот вопрос однозначно: всякая душа — «христианка», ей присуще изначальное тяготение к своему творцу, т.е. к богу, абсолюту, и которые полагали, что идея бога изначально присуща человеческому сознанию, которое непосредственно «ощущает и переживает» присутствие божества.

Д.М.Угринович полагает, что подобное объяснение феномена религиозной веры заранее предполагает всеобщий и обязательный для всех людей характер религиозной веры. Он задает вопрос: а как тогда быть с миллионами вольнодумцев и атеистов? Он полагает, что подобные рассуждения нередко представляют собой типичный образец логической ошибки, известной под названием «порочного круга»: вера в бога выводится из существования бога, а само существование бога доказывается особым характером религиозной веры (с.21)

Д.М.Угринович полагает, что основой веры человека может служить страх. При этом он ссылается на некоторых философов, например, Б.Спинозу, который писал: «…т.к. люди часто попадают в столь затруднительное положение, что не могут составить себе никакого плана, и т.к. они из-за сомнительных благ фортуны, безмерно желаемых ими, большею частью находятся в жалком колебании между надеждою и страхом, то поэтому в большинстве случаев они чрезвычайно склонны верить чему угодно… Итак, страх есть причина, благодаря которой суеверие возникает, сохраняется и поддерживается».

Он дает также ссылку на Л.Фейербаха, который в работе «Лекции о сущности религии» писал: «Если мы рассмотрим религии так называемых дикарей… — писал он, — как равно и религии культурных народов, если мы заглянем в нашу собственную, непосредственно и без обмана нашему наблюдению доступную душу, то мы не найдем другого, соответствующего и широко захватывающего психологического объяснения религии, кроме чувства или сознания зависимости».

Разрабатывая свою концепцию корней религии, Д.М.Угринович рассматривал; 1) соотношения психологических и гносеологических корней религии и 2) соотношения психологических и социальных ее корней.

В содержание понятия «гносеологические корни религии», он включил все аспекты функционирования человеческой психики, которые создают благоприятные возможности для формирования религиозных верований. В такой трактовке гносеологические корни религии фактически включают в себя психологические.

Гносеологические корни религии, по его мнению, — это те условия, предпосылки и возможности формирования религиозных верований, которые связаны с психическими процессами и состояниями человека: познавательными процессами (ощущения, восприятия, представления, мышление) и эмоциональными процессами (чувства, переживания, настроения).

Эмоциональные процессы в значительной мере создают общий «тонус» психической жизни личности, общую окраску ее умственной и предметной деятельности. Этот общий эмоционально-психологический «фон» личности оказывает влияние и на ее мировоззренческие установки, именно он в определенных случаях создает благоприятные возможности для приобщения индивида к религиозным верованиям, бытующим в окружающей его социальной среде (с.23-24).

Устойчивые константные психические состояния, если в них преобладают отрицательные эмоции и настроения — пассивность, апатия, нерешительность, — и составляют социально-психологический фон, благоприятствующий приобщению к религии, формированию религиозной веры (с.25).

При этом Д.М.Угринович вполне логично приходит к выводу, что отрицательные эмоции и настроения являются следствием проблем и кризисных состояний человека.

Он установил, что сама по себе психика индивида религиозную веру не рождает, но под воздействием условий жизни создаются определенные психические состояния, которые благоприятствуют усвоению индивидом религиозных верований из окружающей среды.

В своей работе Д.М.Угринович много раз подчеркивал, что чувства в сфере религии играют важнейшую и первостепенную роль. При этом его интересовал вопрос выявления специфики религиозных чувств, их отличительных особенностей.

По наблюдениям Д.М.Угриновича представителям различных религий свойственны самые разнообразные по содержанию эмоциональные состояния, связанные с их верой, которые характерны и для неверующих людей. При этом он ссылается на У.Джемса, который по этому поводу писал: «…если мы согласимся понимать термин «религиозное чувство» как собирательное имя для всех тех чувств, которые в разных случаях порождаются религиозными объектами, то мы признаем вероятность того, что этот термин не заключает в себе такого элемента, который имел бы с психологической точки зрения специфическую природу. Есть религиозная любовь, религиозный страх, религиозное чувство возвышенного, религиозная радость и т.д. Но религиозная любовь — это лишь общее всем людям чувство любви, обращенное на религиозный объект. Религиозный страх — это обычный трепет человеческого сердца, но связанный с идеей божественной кары. Религиозное чувство возвышенного — это то особое содрогание, какое мы испытываем в ночную пору в лесу или горном ущелье, только в данном случае оно порождается мыслью о присутствии сверхъестественного. Таким же образом можно рассмотреть все разнообразные чувствования, какие переживаются религиозными людьми» (Д.М.Угринович, с. 58).

В связи с этим он предложил рассматривать специфику религиозных чувств, так же, как и У.Джемс, не в содержании эмоций, а в их особой направленности, с той лишь разницей, что тот усматривал специфику религиозных чувств в их направленности на специфические «религиозные объекты», а Д.М.Угринович употребил понятие «предмет религиозной веры», учитывая, что эти предметы существуют только в сознании верующих, а не в объективной действительности.

С точки зрения Д.М.Угриновича, религиозные организации не только признают необходимость религиозного страха и иных отрицательных эмоций для воздействия на паству, но и культивируют их.

Однако он признает, что религиозные чувства можно свести не только к отрицательным переживаниям. В системе религиозных эмоций важную роль играют и положительные чувства: любовь, восхищение, благоговение и т.п. Однако положительные чувства, будучи компонентом религиозной веры, приобретают специфическую направленность. Их предметом являются сверхъестественные, т.е. иллюзорные, нереальные, существа или явления (бог, дух, ангел и т.п.). Правда, нередко положительные религиозные чувства направлены и на реальный объект («чудотворная икона», «святые» мощи, религиозный проповедник или церковный иерарх). Но даже в этих случаях предметы религиозных чувств обладают, по убеждению верующих, сверхъестественными свойствами (икона, мощи) либо выступают в роли мнимых посредников между богом и людьми (проповедник или служитель культа) (с. 59).

Анализ диалектики психического и социального в процессе формирования религиозной веры позволил Д.М.Угриновичу выделить два направления исследования психологических корней религии. Первое направление может быть названо историческим, или филогенетическим.

Первое направление — это проблема психологических предпосылок и корней религии в первобытном обществе. Специфические условия жизни первобытного человека сформировали некоторые особенности его психики, которые непосредственно связаны с возникновением и воспроизводством так называемых ранних форм религии — магии, фетишизма, тотемизма.

Этнографы констатируют, что в поведении первобытных людей гадание и бросание жребия играют огромную роль. У многих племен ни одно важное решение не принимается без помощи гадалок, предсказателей, или без метания жребия. Перед лицом огромного числа внешних объективных и непредвиденных факторов первобытный человек как бы снимает с себя ответственность за принимаемое решение, перекладывая ее на магические силы предсказателя или случайно выпавшего жребия.

Он делает вывод, что психологическим корнем религии является страх перед действием непонятных для человека и непредсказуемых им факторов, включая силы природы и потенциально враждебные действия иноплеменников, с другой стороны, психологические корни первобытной религии были бы не раскрыты полностью, если бы мы игнорировали такие психические состояния людей той эпохи, как страстная надежда на удачу (в охоте, в стычке с врагами и т.п.) и связанное с ней стремление выдать желаемое за действительность (Д.М.Угринович, с. 31).

Он полагает, что производство и наука понемногу ослабляло и сужало социальные источники данных психических состояний. Отсюда и постепенное падение влияния магии на сознание и поведение людей, т.е. происходил процесс «расколдованием мира».

Однако Д.М.Угринович отмечает, что даже в социалистическом обществе бывают случаи использования отдельными людьми магических верований и ритуалов - в лечебной практике и в сфере отношений между полами Он связывает это с тем, что в этих сферах жизни в значительной мере еще присутствуют факторы, не контролируемые и не управляемые человеком (Д.М.Угринович, с. 31).

Одной из психологических предпосылок религии в первобытном обществе было стремление к «оживотворению, одухотворению, олицетворению мира». Этнографические источники свидетельствуют, что первобытный человек наделял все окружающие его предметы свойствами живого существа, а в ряде случаев и способностями человека: сознанием, волей, речью и т.п.

Д.М.Угринович объясняет тем, что первобытный человек в силу ограниченности своей практики был не способен выделить себя из мира природы, сознательно противопоставить себя как субъекта познания и действия окружающим его предметам и явлениям. Не будучи в состоянии провести четкой разграничительной линии между собой и природой, человек той эпохи пытался осмыслить явления природы по аналогии с собой как живые, сознательные существа, а их изменения и взаимодействия объяснял сознательными актами поведения (с. 32).

При этом Д.М.Угринович делает попытку объяснить значительное распространение различных мистических и экстатических сект и культов, увлечение спиритизмом, оккультизмом, «сатанизмом» и другими формами иррационализма и суеверий в западных странах в 70-80 годы. Он это связывает с интенсификацией трудовой деятельности, нервными перегрузками, связанными с урбанизацией, резким обострением экологической ситуации, постоянной неуверенность в завтрашнем дне, как следствие безработицы и разорения мелких собственников, возрастающей угрозой термоядерной катастрофы. Эти настроения и психические состояния толкают многих из них в различного рода секты, к «пророкам», «гуру», которые обещают духовное исцеление, заявляют, что путь к спасению — не в изменении общества, а в изменении сознания человека (с. 33).

Д.М.Угринович полагает, что в условиях социализма сохраняются психологические корни религий и создают возможность приобщения к ней, правда, лишь при определенных предпосылках, - социальных качествах личности (отсутствие твердых атеистических убеждений, мировоззренческий индифферентизм и т.п.), воспитания в семье, микросреды и непосредственное окружения человека, в частности, активного влияния религиозных родственников и знакомых, проповедников или служителей культа, некритического чтения религиозной литературы и т.п. (с. 34).

Индивидуально-психологический анализ психологических корней религии, по его мнению, предполагает, прежде всего, изучение ряда психических особенностей ребенка, которые оказывают влияние на формирование его религиозной веры.

По мнению Д.М.Угриновича психологические предпосылки формирования религиозных представлений и понятий, религиозных образов реализуются в тех случаях, когда ребенок воспитывается в религиозной семье, когда окружающие люди прививают ему стереотипы религиозного сознания и поведения.

Он задает вопрос, от чего зависит выбор личностью того или иного выхода из критических ситуаций? Этот выбор, по его мнению, детерминируется социальными факторами, в число которых входят мировоззренческие, идейные позиции самой личности и система ее взаимоотношений в коллективе, в социальной группе. Иллюзорный, религиозный выход из критической ситуации, в том числе и переживания страха смерти, может быть избран индивидом и под влиянием воспитания, и в силу слабых связей его с окружающими людьми, когда психологические потребности в сочувствии и сопереживании не удовлетворяются или удовлетворяются носителями религиозной идеологии, использующими это в своих целях (с. 37).

Д.М.Угринович полагает, что страх смерти успешнее всего преодолевают люди, объединенные общностью цели, рассматривающие свою жизнь как частицу общих усилий, общей деятельности. Понимание того, что индивидуальное бессмертие есть иллюзия, что возможно лишь «социальное бессмертие», проявляющееся в результатах деятельности человека, в том ценном, что он сделал в своей жизни и оставил потомкам, — это понимание не только не подавляет и не угнетает человека, а, напротив, усиливает его активность, стимулирует его творчество. Только подлинный коллективизм и реальный гуманизм, которые становятся неотъемлемыми характеристиками социалистического образа жизни, создают благоприятные возможности и условия для преодоления или, по крайней мере, смягчения настроений и чувств, связанных со страхом смерти (с. 39).

Вместе с тем страх смерти у людей с несложившимся мировоззрением, недостаточно стойких, не обладающих силой воли и твердостью характера, может создать благоприятную психологическую почву для восприятия религиозных идей о бессмертии души, загробном воздаянии и т.п. Искусственно возбуждая и стимулируя страх смерти, защитники религии одновременно пытаются «растоптать разум», утвердить в сознании людей веру в бога и в бессмертие души как якобы единственный выход из «трагизма существования» человека (с. 39).

Дата добавления: 2014-01-15