Искажения в понимании экспериментальной парадигмы

Расщепление психологии на академическую и практическую

С академической психологией связывают опору на экспериментальную парадигму — как то общее, что объединя­ет научные школы в психологии. На самом деле речь сегодня может идти не о двух психологиях — академической и практической, а о двух на­правлениях в рамках собственно практической психологии. Во-первых, это те виды решения практических проблем (от психологии менедж­мента до медицинской психологии), при которых исследователи и прак­тики, осуществляющие психологическую помощь, опираются на пси­хологические теории, используя ставшие для психологии классические методы и разрабатывая новые. Во-вторых, это те направления в практи­ческой психологии, представители которых сознательно реализуют от­каз от категориальных и методических средств традиционной научной (академической) психологии, предполагая либо отказ от представлений о предмете психологического исследования, либо заведомый поиск его в других, но никак не в категориальных глубинах осмысления психоло­гических представлений.

Понятие схизиса, предложенное для замены понятия кризиса Ф. Василюком, связано с фиксацией именно этой области расщепления психо­логических представлений — как связанных или не связанных с исход­ными психологическими теориями (а значит, и с гипотетико-дедуктивным рассуждением в психологическом исследовании), а не с самим по себе обращением к решению практических задач, которое может строиться на основе получения и использования психологических знаний (включая звено теоретических гипотез). Рассмотрим далее одно из оснований та­кого отказа от роли теоретических представлений в психологии (а следо­вательно, и от парадигмального подхода, поскольку без разработанной теории о парадигме в науке говорить не приходится): не столько критику, сколько подмену представлений об экспериментальном методе в психо­логии.

Несоответствие обычному (академическому) пониманию того, в чем заключается цель и средства экспериментирования, приводит к иска­жению методологического отношения к сути и возможностям психо­логического эксперимента относительно обобщений проверяемой и конкурирующих теорий.

Вопрос о том, в какой степени психологический эксперимент сходен по своей структуре с естественно-научным (периода классической или неклассической физики), получал разные ответы. Бихевиоризм, следу­ющий прямо стимульно-реактивной схеме и, казалось бы, максимально повторяющий принципы естественно-научного экспериментирования, на самом деле существенно отклонился от них. Это отклонение связано с отказом от теоретических реконструкций ненаблюдаемых процессов, что всегда предполагалось в логике экспериментального вывода (с его соотнесением теоретической и экспериментальной гипотез как эксп­ликации следствия из закона). Подробнее проблема эксперименталь­ного прояснения теоретических оснований объяснения представлена в специальных учебниках как проблема содержательного и формаль­ного планирования психологических экспериментов. И то, в какой степени оправдано применение экспе­риментального метода с точки зрения специфики психологического понимания причинного воздействия, вновь и вновь подлежит обсуж­дению. Но в методологической литературе подчас именно обращения к бихевиористским схемам или психофизиологическому эксперимен­ту рассматриваются как образцы неприемлемости экспериментально­го метода в психологии.

Обсуждая методологические основания физиологии активности Н. Бернштейна в противовес методологии И. Павлова, называемой (в перефразе Маркса) «мозговым фетишизмом», Ф. Василюк отожде­ствил схему выработки условного рефлекса с экспериментированием как методом вообще. Автор высказался кратко об экспериментальном методе таким образом, что его суть — логика теоретико-эмпирической проверки каузальной гипотезы — была подменена. И эти две фразы следует привести, поскольку они показательны как пример: 1) про­извольного (и по сути неверного для экспериментального метода) истолкования роли использования идеальных объектов в научном ис­следовании и 2) подмены одним из вариантов реализации естественно­научного эксперимента (а именно павловским) построения психологи­ческого эксперимента (в не бихевиористских исследованиях). «Основная функция экспериментального метода в структуре научной концепции со­стоит в приведении реального объекта исследования в соответствие с ос­новным идеальным объектом данной концепции (выделено Ф. В.). Реаль­ный объект специальными процедурами и всяческими методическими ухищрениями как бы вталкивается в форму идеального объекта, там же, где это не удается, выступающие детали отсекаются либо технически, либо теоретически: их считают артефактами».

Роль идеальных объектов при экспериментальной проверке гипо­тез всегда (и в естественно-научном познании тоже) была иной: они в качестве гипотетических конструктов опосредствовали теоретиче­ское объяснение и эмпирический факт, реализуя прорыв в обобщении, а именно задавая объяснительную часть в эмпирической гипотезе, где присутствуют измеряемые переменные и вид отношения между ними, но никак не объяснение этого отношения с содержательной точки зре­ния. Кроме того, здесь важно различение естественных, искусствен­ных и лабораторных экспериментов в психологии. Только примени­тельно к последним обсуждается возможность операционализации психологического понятия (конструкта) в методических процедурах, причем с принятием всех условий ограничения в обобщении — оно распространяется при таком типе экспериментирования на модель, а не на реальность, предположительно описываемую моделью. И путь от вывода о действенности (адекватности) модели на основе экспери­ментальных данных к ее объяснительным возможностям по отноше­нию к психологическим реалиям в жизни здесь гораздо более долог (через сопоставительный анализ с другими теориями).

Если же иметь в виду павловские схемы экспериментирования, то соответствующие споры (приемлемости такого пути для психологии) завершились полвека назад, когда после знаменитой павловской сес­сии на совещании 1952 г. психологи устами Б. Теплова обосновали неприменимость павловской парадигмы для психологии и эксперимен­тального исследования психологической реальности. В известной ра­боте Теплова «Об объективном методе в психологии» критерием объек­тивности выступило соответствие средств и организации исследования сути проверяемых психологических гипотез. И не случайно, что сопо­ставлять павловский метод в психологии можно только с бихевиоральным, что и делает Василюк: «Скиннер справедливо обвинял Павлова в создании "концептуальной" нервной системы, а сам, как мы видим, создал "концептуальную" среду».

Это справедливое замечание в сторону метода теории условных ре­флексов никоим образом не может распространяться на те формы концептуализации, которые экспериментально проверяются как психо­логические модели. В психологическом эксперименте они соотносят де­ятельность испытуемого с теми другими видами деятельности, на кото­рые будет распространяться обобщение, а не с идеальными объектами. Идеальные объекты — составляющие теоретического объяснения, а не переменные в экспериментальной модели.

Дата добавления: 2014-01-20