Как умирают художники

- Погоди-ка минутку, - проговорил Роберт, копошась в карманах плаща, когда они вместе с Антоном вышли вечером на улицу, - вот, возьми.

- Это что? Рогатка?

- Она самая.

- Зачем нам рогатка? Стекла бить что ли будем?

- Почти. Мы ведь не можем просить фей о помощи в то время, когда они заточены в этих лампах, - ответил Роберт, указывая на уличные фонари. - Стреляй.

Антон прицелился и отпустил жгут, с хлопком отправивший первый снаряд в темноту. А лампа, мимо которой он пролетел, задрожала, замерцала с нетерпением, и за ней – все остальные. Электрическое гудение, которое взволнованно исходило от фонарей, стало таким громким, что лампы вот-вот полопались бы и сами от напряжения.

- Ничего, давай ещё разок, – поддержал Роберт.

Второй снаряд, и за ним – ослепительная вспышка! Как и в ту ночь, когда Роберт триумфально спускался к городу от вокзала, все искры с восторженным лепетом закружись яркой копной на ветру и осыпали плечи старика и его молодого спутника.

- Так ты не забыл про нас!

- Что это за красавчик, Роберт?

- Так всё было правдой…

- И мы тоже приглашены!

Антон разбивал одну лампу за другой, и улица становилась все темнее и темнее, но не погрузилась во мрак полностью, когда разлетелись искры последней лампы.

Все дома, начиная с самых дальних, стоявших вдоль улицы, переливались едва различимыми огоньками, которые создавали впечатление, будто стены, как напудренные фосфорной пылью, светились мягко, словно изнутри. Свет фонарей не погас - он просто растворился в темноте, разбавив её, как молоко разбавляет кофе.

Когда соседи перешли на следующую улицу, и вид освобожденных фей немного приелся и уже не вызывал первоначального восторга, Антон спросил:

- Слушай, Роберт, ты ведь обещал мне кое-что рассказать.

- О чем ты?

- Я недавно увидел одну очень странную штуку, и никак не могу понять, что это такое. Но ты ведь наверняка знаешь…

Антон напомнил Роберту о том танцующем силуэте девушки, и рассказал все, что видел. Также молодой человек рассказал и о том, что после встретил эту девушку на самом деле, но она, испугавшись, убежала.

Роберт какое-то время шел, не говоря ни слова, рядом с Антоном, который по-прежнему разбивал лампы в уличных фонарях, вызывая бурю небывалой радости у освобожденных фей.

- Говорят, так умирают художники.

- Умирают? Так эта девушка умирает? – испугался Антон.

- Нет, слава богу. Так умирает не человек, а художник, что живет внутри каждого человека. Внутренний ребенок, если ты понимаешь, о чем я. Это сторона личности, которая верит в прекрасное, способна воспринимать красоту в самых простых и повседневных вещах и, что самое главное, испытывает желание как-то отозваться на эту красоту - создать что-то в ответ. Совершенно непрактичная сторона, как обычно считается в обществе.

Антон выстрелил снова и в очередной раз огненным цветком разлетелись феи.

- Это та сторона личности, - продолжал Роберт, - которая заставляет человека писать стихи, рисовать что-то, танцевать или дурачиться, когда им хорошо, петь, рассказывать истории. Все дети такие, но не все взрослые. Многие взрослые становятся серьезными и ограниченными в своей сдержанности, своем здравомыслии. Вот когда человек таким становится, внутри него умирает художник, внутренний ребенок, так сказать.

А тот танец, что ты видел, это своего рода крик отчаяния. Так происходит, когда человек танцует уже только внутри себя, не показывая это внешне. Эта девушка на самом деле, может быть, засыпала в своей постели, мечтая о совсем другом вечере или даже о совсем другой судьбе, которую по той или иной причине уже не могла себе позволить, и от этого несоответствия между желаемым и действительным и случаются такие вот танцы.

Вообще, когда внутри человека происходит какая-то борьба, которая долгое время не разрешается, случаются неприятные вещи. Человек может даже сойти с ума или просто завянуть, поблекнуть.

А тем, у кого сил больше, кто посильнее, им всё-таки удается разрешить проблему, вырвав из себя одну из двух противоборствующих сторон. Твоя девушка…

- Это не моя девушка, - перебил Антон.

- Девушка, о которой ты рассказал, - поправился Роберт, - судя по всему, вырывает из себя по частям своего внутреннего художника.

Но беда в том, что это ведь тоже органичная часть человека, как и любая другая. Это живая часть, и, избавившись от неё, человек не знает, что она живет в мире, она материальна, её можно увидеть, как видел ты. И в зависимости от того, насколько сильна эта брошенная часть, столько она способна прожить, будучи брошенной.

Честно говоря, это очень грустно. Как и любое насилие, которое человек учиняет над своей натурой под воздействием обстоятельств.

- И что же теперь делать? – остановившись, спросил Антон.

Роберт посмотрел в глаза друга и ответил:

- Спасать, судя по всему.

Дата добавления: 2014-11-06