Двадцать седьмая лекция

В прошлой лекции я утверждал, что чудесные события во время смертиИисуса находятся в теснейшей связи с его воскресением. Если Христос и всамом деле воскрес из мертвых, то его воскресение есть чудо, доказательствобожественного всемогущества, перед которым смерть ничто; но такое чудо неможет стоять особняком и нуждается для своего подтверждения в другихчудесных и чрезвычайных событиях. Воскресение было бы совершеннобессмысленно, если бы оно не было подготовлено и подкреплено другимичудесами. Когда умирает существо, которое затем должно опять воскреснуть измертвых и тем дать миру доказательство того, что смерти не существует, - ибов этом заключается смысл воскресения, - не может происходить все в обычном иестественном порядке, как тогда, когда умирает обыкновенный человек.Поэтому, если я иду так далеко, как вышеназванный рационалист, и объявляючудеса, стоящие в непосредственной связи с воскресением, легендами,поэтическими прикрасами, плодами фантазии, то я по необходимости долженсделать еще один шаг дальше и объявить и само воскресение продуктомрелигиозного воображения. То, чего человек желает, чего он необходимо должен желать, - необходимос той точки зрения, на которой он стоит, - тому он верит. Желание естьпотребность, чтобы что-нибудь было, чего нет; сила воображения, верапредставляет это человеку как существующее. Так, христиане желали небеснойжизни; они не имели земных желаний, как их имели язычники, не имели интересани к миру природы, ни к миру поэтическому. "Определение,-говорит, например,греческий отец церкви Феодорит, - которое Платон дает истинному философу, аименно, что ему нет никакого дела до политики и до политической деятельностине подходит к языческим философам, а только к христианам, ибо величайшийфилософ Сократ толкался по гимназиям и мастерским и служил даже в качествесолдата. Но те, кто усвоил себе христианскую, или евангельскую, философию,удалились от политической суеты и посвятили себя в уединенном местерелигиозному созерцанию и ему соответствующему образу жизни, не отвлекаясьзаботами о женах, детях и земных благах". Желания христиан направлялись кдругой, лучшей жизни, и они верили поэтому, что таковая существует. Кто нежелает другой жизни, тот и не верит в нее. Но бог, религия есть не что иное,как нашедшее себе удовлетворение в фантазии стремление к счастью, желаниесчастья, имеющееся у человека. Поэтому христианское желание небеснойблаженной жизни, жизни без конца, без ограничения смертью, сила религиозноговоображения представляла себе исполненным в воскресшем от смерти Христе; ибоведь от его воскресения зависит и воскресение, бессмертие христианина; ибоон ведь прообраз его. Правда, исполнение этого желания или, вернее, вера вего исполнение, действительное воскресение Христа, - независимо даже оттого, что вообще вера в воскресение существовала уже задолго дохристианства, уже была частью символа веры религии Зороастра, илиперсидской, - могло иметь историческое основание, а именно в том, чтоХристос своими считался за мертвого, как умерший был оплакан и потому, когдавновь явился, был принят как действительно воскресший от смерти. Но было быпедантизмом и совершеннейшим непониманием религии сводить религиозные факты,существующие лишь в области веры, к фактам историческим, желать разыскатьисторическую истину, лежащую в их основе. В историческом нет ничегорелигиозного, а в религиозном - ничего исторического: историческая личность,историческое событие перестают быть историческими, как только они делаютсяпредметом религии и становятся созданиями мысли и фантазии. Так и Иисус, какя уже говорил в одной из предыдущих лекций, Иисус, который и в том виде, какон нам дан в Библии, не является исторической личностью, а религиозной; он нам представлен здесь, как чудесное, творящее чудеса, всемогущеесущество, которое может исполнить и действительно исполняет все желаниячеловека, то есть все желания, не стремящиеся ни к чему худому, ни к чему сточки зрения Христа безнравственному; он нам представлен как существофантазии, воображения. Чтобы упразднить чудо, рационалист прибегает к тому доводу, что, как онговорит, "понятие чуда, если оно должно дать научное доказательствооткровения, должно быть определено как такой факт в чувственном мире,который не может быть объяснен естественным сочетанием действующих причин, игде, стало быть, нужно прийти к заключению, что рука божия непосредственновмешалась и действовала. Но чтобы достоверно знать, что какой-нибудь факт непроизошел в силу естественного порядка вещей, нужно было бы полностью знатьвсю природу и все ее законы. Но так как ни один человек не имеет такихзнаний и не может иметь, то и суждение о том, что данный факт не мог простоявиться результатом сочетания данных явлений, но должен был быть следствиемчрезвычайного вмешательства божественного всемогущества, не может бытьподдерживаемо с полной очевидностью". Однако чудеса отличаются настолькоочевидно и бесспорно от действий природы, что можно, не сомневаясь,утверждать, что они не могли возникнуть из связи естественных предметов ипричин, потому что желания и фантазии человека, которые представляют намчудеса в виде действительных фактов, находятся вне связи вещей и над ней,вне природной необходимости и над ней, точно так же, как и желаниенеизлечимо слепого видеть стоит вне всякой естественной связи с природойслепоты и даже в прямом противоречии с естественными условиями и законамиисполнимости этого желания; поэтому определение древних теологов, что чудоне только стоит над естественным порядком вещей, но и противно ему, противносущности природы, совершенно правильно; ибо оно характеризует нам природужелания. Конечно, можно так же аподиктически, как это говорят философы, тоесть с безусловной уверенностью и решительностью, утверждать, что чудеса немогут быть объяснены из природы, то есть из внешней природы, что онипроизошли лишь благодаря чрезвычайному вмешательству божественноговсемогущества; надо только заметить, что эта божественная сверхъестественнаясила есть именно сила человеческих желаний и воображения. Короче говоря,сущность религии, сущность божества выявляет только природу желания инеразрывно с ними связанного воображения; ибо лишь воображение представляеткак существо, имеющее свое бытие вне мышления, даже и бога рационалистов,бога мыслящих философов, бога, который есть не что иное, как его-мыслителя -собственный образ мыслей. Из приведенного объяснения явствует также, какнелеп вопрос или спор о возможности, действительности и необходимости чудес.Этот спор, этот вопрос может возникнуть лишь в том случае, еслирассматривают чудо само по себе или держатся лишь за внешние проявления, невосходя к внутреннему психологическому, или человеческому, основанию,которому эти внешние проявления обязаны своим существованием.Психологическое, или человеческое, происхождение чуда очевиднейшим образомявствует уже из того, что чудеса происходят через посредство людей, или, каквыражается религиозное верование, происходят от бога при посредстве людей. Вэтом заключается бросающееся в глаза различие, которого мы уже раньшекоснулись, различие между так называемыми естественными и религиознымичудесами. Религиозные чудеса немыслимы без человека, ибо они имеют отношениелишь к человеку. Естественные чудеса, то есть вызывающие наше изумлениеявления природы, существуют и без того, чтобы был человек и им удивлялся.Чудеса геологии, мегатерии, динозавры, ихтиозавры существовали - по крайнеймере по представлению нашей современной геологии - еще до того, как жилилюди; но естественное движение солнца не прерывалось до появления ИисусаНавина. На первый поверхностный взгляд представляется парадоксальным, то естьпоражающим и странным, выводить религию из желаний человека, и дажебожество, предметное существо религии, отождествлять с желанием; потому чтов религии, по крайней мере, в христианской, человек молится: "Господи, немоя, а твоя да будет воля"; ведь религия требует принесения в жертвучеловеческих желаний. Но христианин - разумеется, настоящий, античный, несовременный христианин - приносит в жертву желание богатств, желание иметьдетей, желание здоровья или долгой жизни, но не желание бессмертия, нежелание достигнуть божественного совершенства и блаженства. Он подчиняет всеэти, в его понимании, временные, земные, плотские, желания одному главному иосновному желанию; и от этого желания, от представления, от фантазии вечной небесной жизнине отличается христианское божество; оно есть лишь это олицетворенное, представленное как действительноесущество, желание. Поэтому божество и блаженство для истинного христианинаодно и то же. Даже человек, который не имеет подобных преизбыточных,сверхземных желаний, как христианин, человек, который стоит со своимижеланиями на почве действительности, на почве действительной жизни ичеловечества, и даже тот, у которого совершенно обыденные эгоистическиежелания, должен принести в жертву бесчисленные второстепенные желания своемуглавному, если он его хочет осуществить. Человек, у которого нет другогожелания, как сделаться богатым или остаться здоровым, должен подавитьбесчисленное множество желаний, если он действительно хочет сделатьсябогатым или если он хочет действительно остаться здоровым. Как ни хочет он вданный момент доставить себе удовольствие, он должен от него отказаться,если он не хочет удовлетворением своего минутного стремления, побуждения илижелания повредить своему основному желанию. Если поэтому в христианскойрелигии говорится: "не моя, а твоя да будет воля", - то смысл этих слов лишьследующий: да будет не та воля, не то желание, которое хочет того илидругого, и которое, когда оно исполнится, окажется, быть может, мневпоследствии на пагубу, не желание вообще так называемых временных благ;этим никоим образом не сказано, что должна быть воля, стремление кблаженству вообще, а не желание постоянного вечного счастья, небесногоблаженства. Ведь христианин, когда он чего-нибудь желает или о чем-нибудьмолится, заранее предполагает, что воля божия будет исполнена, что эта воляхочет лишь лучшего, лишь блага человека, по крайней мере, вечного блага исчастья (28). Таким образом сведению религии и богов к желаниям людей никоимобразом не противоречит та резиньяция, тот отказ от удовлетворения тех илидругих отдельных желаний, которые предписывает религия. Не подлежитсомнению: там, где прекращается человек, прекращается и религия, но там, гдепрекращается желание, прекращается и человек. Нет религии, нет бога безжелания; но нет и человека без желания. Различие между желаниями, безкоторых нет религии и божества, и желаниями, без которых нет человечества,без которых человек не есть человек, заключается лишь в том, что религияимеет желания, которые осуществляются лишь в воображении, в вере; человекже, как таковой, или человек, который на место религии ставит образование,разум, естественнонаучное мировоззрение, на место неба землю, - этот человекимеет желания, не выходящие из границ природы и разума, лежащие в пределахестественной возможности и осуществимости. Видимое противоречие между сущностью желания и сущностью религии можетбыть также выражено следующим образом. Желания человека произвольны,беззаконны и безудержны; религия же дает законы, возлагает на человекаобязанности, ограничения. Но обязанности - это не что иное, как те основныестремления, основные склонности, основные желания человека, которые вовремена некультурности, при отсутствии образования, делает законами религияили бог, в культурные же времена - разум, собственная природа человека,законами, которым он должен подчинить те или иные особые вожделения, желанияи страсти. Все религии, но особенно те, которые имеют значение в историичеловеческой культуры, не имели ничего другого в виду, как благо человека.Обязанности, ограничения, которые они возлагали на людей, они возлагали лишьпотому, что полагали, что без них невозможно достигнуть и осуществитьосновной цели, основного желания человека - быть счастливым. Есть, конечно,случаи в жизни, когда обязанность и стремление к счастью вступают в человекедруг с другом в конфликт, когда своему долгу приходится жертвовать дажесвоей жизнью, но такие случаи- случаи трагические, несчастные или вообщеособые, чрезвычайные. Их нельзя приводить, как довод, чтобы тем возвестипротиворечие между обязанностью, моралью и стремлением к счастью - в закон,в норму, в принцип. Обязанность первоначально по своей природе не преследуетиной цели, кроме блага и счастья человека. То, чего человек желает, большевсего другого желает, то он делает своим законом, своей обязанностью. Там,где существование, или, что то же, благосостояние народа, - ибо что такоесуществование без блага, без счастья? - и тем самым также и благосостояниеотдельного человека было связано с земледелием; там, где человек безземледелия не мог быть счастливым, не мог быть человеком, - ибо толькосчастливый человек есть человек цельный, свободный, истинный человек,чувствующий себя таковым, - где, следовательно, главным желанием человекабыло процветание и успехи земледелия, там это последнее было и религиознойобязанностью и религиозным делом. И там, где человек не может осуществитьсвоих человеческих желаний и целей, не уничтожив вредящих ему диких зверей,там это уничтожение есть религиозная обязанность, там даже животное,помогающее человеку в исполнении этих желаний, в осуществлении его счастья,в достижении его человеческих целей, является религиозным, священным,божественным животным, как, например, собака в древнеперсидской религии.Одним словом, противоположность между обязанностями и желаниями взята изособых случаев человеческой жизни и не имеет общей истинности, общейзначимости. Наоборот: чего человек в глубине своего сердца желает, то и есть единственноеправило и обязанность его жизни и деятельности. Обязанность, законпревращает лишь в предмет воли и сознания то, чего хочет бессознательноевлечение человека. Если это есть, - я хочу показать это на примере сдуховными особенностями и склонностями человека, - если твое влечениесделаться художником есть твое обоснованное желание, то оно в таком случаетакже и твоя обязанность им сделаться и с этим сообразовать свой образжизни. Но как же приходит человек к тому, чтобы превратить свои желания вбогов, в существа, как, например, желание сделаться богатым - в богабогатства, желание плодородия - в божество, приносящее плодородие, желаниесделаться блаженным - в блаженного бога, желание не умереть - в бессмертноесущество, преодолевающее смерть? То, чего человек желает, и - соответственносвоей точке зрения - необходимо, существенно желает, в то он, как было ужесказано, верит, то он считает - в той обстановке, в которой имеет свои корнирелигия - за нечто действительное или возможное; он не сомневается в том,что это может быть; порукой этой возможности служит ему его желание. Желаниеуже само по себе имеет в его глазах значение волшебной силы. Вдревнегерманском языке "желать" - то же, что "колдовать". В древнегерманскомязыке и религии величайший из богов именовался, между прочим, также ижеланием, чем древний язык, как об этом говорит Яков Гримм, в своей"Германской мифологии", выражал понятие счастья и блаженства, исполнениявсех благ, и он полагает, что слово Wunsch, желание, происходит от Wunjo,означающего блаженство (Wonne), радость, или всякого рода совершенство.Гримм считает поэтому пережитком древнего языческого словоупотребления тообстоятельство, что некоторые из поэтов тринадцатого века олицетворяютжелание, представляют его в виде могучего творческого существа, и при этомГримм замечает, что у них в большинстве случаев на место слова "желание"можно поставить слово "бог". Если он, однако, при этом отличает значениежелания в позднейшем словоупотреблении, когда оно означает стремление к темблагам и совершенствам, которыми обладает бог, от значения первоначального,то не следует упускать из виду, что первоначально в понимании языка ирелигии желание и предмет желания отождествлялись. Что я хочу иметь, то яимею ведь в воображении; чем я желаю быть - здоровым, богатым, совершенным,- тем ведь я и являюсь в воображении; потому что, когда я желаю для себяздоровья, то я себя представляю здоровым. Именно поэтому желание, кактаковое, есть божественное существо, сверхъестественная волшебная сила, ибооно сыплет на меня из рога изобилия фантазии все силы и блага, какие толькоя себе пожелаю. С языческим желанием дело обстоит, как с христианскимблагословением. Благословлять - это то же, что желать блага, благословение,стало быть, то же, что желание, но благословение означает также и предмет,то благо, которое желают себе и другим. "Поэтому и в писании, - говоритЛютер в своем толковании благословения, - обычна форма речи: дай мнеблагословение, разве у тебя нет больше благословения? - что значит: дай мне что-нибудь из добра, хлеба, платья. Ибо это ведь все божьидары, и то, что мы имеем, мы имеем через благословение бога, и потомублагословение означает и дар божий, который он дает нам через своеблагословение". Различие между божественным желанием, или благословением, ичеловеческим желанием, или благословением, лишь то, что божественноежелание, или благословение, есть человеческое желание, исполненное,осуществленное. Поэтому бог называется желанием на том же основании, накаком бог вообще может и должен быть охарактеризован как человеческоежелание счастья, удовлетворенное в фантазии, - может и должен по той жепричине, по какой "молитва" называется "всемогущей", по какой божественноевсемогущество есть не что иное, как превращенное в конкретное существо или вкачестве такого существа представленное всемогущество человеческой молитвы ичеловеческого желания. Религия, подобно поэзии, изображает как бы действительно, как бычувственно существующим то, что существует лишь в представлении, онапревращает желание, мысли, воображение, душевные настроения в действительныесущества, отличные от человека. Вера в колдовство и волшебство имеет как разсвоим источником то, что люди приписали желанию власть и силу, выходящую зачеловеческие пределы и действующую во вне, что они уверовали в то, что счеловеком действительно приключится беда, если ему ее накликать. Римляне игреки представляли себе пожелания мстительного чувства, пожелания зла,проклятия в виде богов или больше богинь, то есть в виде существ, приводящихпроклятия в исполнение, осуществляющих пожелания мести. У одних ониназывались Диры (Dirae), у других Ары (Агае). Но то, что относится кпроклятию, относится и к благословению. "В священном писании, - говоритЛютер в своем толковании Моисея, - имеются действенные благословения, а нетолько благословения-желания, - благословения, которые определенным образомвлияют, которые фактически дают и с собою приносят то, что заключено всловах... Если, таким образом, я сказал: дай бог, чтобы тебе простилисьгрехи, то это можно назвать благословением любви. Благословение жеобетования и веры и приносимых даров гласит так: "я отпускаю тебе твоигрехи"". Это именно значит, что вера, воображение превращают субъективное вобъективное, представляемое в действительное, желаемое в осуществленное. Нотак как человек, само собой разумеется, заключает свои желания - все равно,добрые, или злые, благословения, или худые посулы, - в определенные слова иформулы, то он именно этим формулам, словам, именам приписывает выходящие зачеловеческие пределы конкретные действия, то есть волшебные силы. Так,например, религиозные римляне верили в то, что можно известными формуламимолитвы и волшебства производить дождь и непогоду и прогонять их, что можнозаколдовать плоды на поле, оберечь дома от пожара, излечивать раны иболезни, приковывать к месту людей, которые собираются бежать. Так еще ипоныне старобаварцы верят в то, что можно кого-нибудь "замолить до смерти",то есть убить молитвами. Именно благодаря этой вере или этому суеверию ипроисходит то, что люди опасаются произнести слова или названия вещей,которых они боятся, потому что вместе с именем, как они воображают, ониприворожат себе и предмет или взвалят его себе на шею. Североамериканскиедикари до такой степени боятся мертвецов, что даже не произносят имениумершего, что оставшиеся в живых и носящие то же имя берут другое имя. Ониверят, следовательно, что покойник - как мертвец, как привидение -существует до тех пор, пока его называют, и представляют себе, что он,напротив того, не существует более, если он для них больше не существует,что его нет, если они его себе не мыслят, не называют. Так, греки и римляневерили в то, что знамение, предзнаменование лишь тогда оказывает действие,когда на него обращают внимание, что, разумеется, совершенно верно, потому,что оно оказывает хорошее или дурное действие в том случае, если мы емупридаем радостное или печальное значение. Точно так же многие народы,большинство из них в детском или первобытном состоянии, верят, что если онивидят во сне мертвецов, то мертвецы к ним действительно приходили; они вообще считают образ, представление о каком-либо существе, окаком-либо предмете за самое существо, за самый предмет. Некультурные народыверят даже в то, что душа во время сна выходит из тела, чтобы бродить, инаправляется в такие места, куда фантазия переносит человека во сне; онисчитают, таким образом, подобные путешествия во сне за действительныепутешествия, ту ложь и те сказки, какие преподносит им фантазия, - за истинуи факты. Гренландцы верят даже в то, что и в бодрственном состоянии душаотделяется от тела и предпринимает путешествия, потому, что ведь и во времябодрствования часто переносишься мысленно в далекие места, находишьсядуховно не там, где телесно. Мы имеем, впрочем, в этих представлениях лишь чувственные, грубые,бросающиеся в глаза примеры того, как вообще человек превращает субъективноев объективное, то есть делает чем-то существующим вне мышления,представления, воображения то, что существует только в его мышлении,представлении, воображении; он поступает так тогда, когда то, что он представляет себе, естьпредмет, связанный с его стремлением к счастью, предмет, которого он желает,как блага, боится, как зла; потому что как страх, так и любовь, потребность,влечение к чему-нибудь делает человека слепым, так что он ничего другого невидит, кроме того, что он именно любит и чего желает, забывая из-за этоговсе остальное. Или, иначе выражаясь: человек превращает в существа небезразлично каждое представление, каждый объект воображения, каждую мысль ижелание, но главным образом те, которые теснейшим образом связаны с егособственным существом, которые являются характерным выражением его существа,которые именно поэтому для него так же действительны, как его собственноесущество, имеющее для него характер необходимости, потому что именно этипредставления заложены в его существе. Так, язычники считали своих боговдействительными существами, потому что они не могли себе мыслить другихбогов, потому что только эти боги соответствовали их языческому существу,отвечали их языческим потребностям и желаниям. Наоборот, христиане несомневаются в том, что боги язычников - лишь воображаемые существа, нотолько потому, что те блага, которые эти боги раздавали, те желания, которыеэти боги исполняли, являются в представлении истинных христиан суетными,ничтожными желаниями. По представлению истинного христианина, нетнеобходимости быть здоровым, - к чему, стало быть, бог здоровья? Ненеобходимо быть богатым, - к чему, стало быть, бог богатства? По ихпредставлению необходимо лишь то, что ведет к вечному небесному блаженству.Короче говоря: христианин считает лишь те мысли, представления, созданиявоображения за действительные существа, которые совпадают и связаны с егохристианским существом, которые являются отражением его собственногосущества, которые его собственное существо опредмечивают. Так, христианин несомневается в истинности и действительности бессмертия, другой жизни послесмерти, а между тем эта жизнь существует лишь в его представлении, в еговоображении. И не сомневается он потому, что это воображение связано схристианским существом, уносящимся за пределы действительности. Именнопотому, что человек верит лишь в бога, который выражает и отражаетсобственное существо человека, потому что он считает лишь то мысленное,представленное им себе или воображаемое существо действительным существом,которое находится в гармонии с его интимнейшими сердечнейшими желаниями. -Именно поэтому я и высказал в "Сущности христианства" то положение, что верав бога есть не что иное, как вера человека в самого себя, что он в своембоге ничего другого не почитает, ничего другого не любит, как своесобственное существо, что именно поэтому является ныне нашей задачейпревратить это бессознательное, извращенное, фантастическое почитание впочитание сознательное, честное и разумное.

Дата добавления: 2014-10-23