Половой вопрос с точки зрения христианства и культуры (женщина как раба Господня1 и как дочь диавола2

В Библии содержится рассказ, как трое юношей, телохранителей персидского царя Дария, пока он спал после большо­го пира, а они стояли на часах при нем, для того чтобы скоротать время и соединить приятное с полезным, придумали следующее: каждый должен написать, что он считает самым сильным на свете, потом записку запечатать и положить под изголовье царя. «И чье слово окажет­ся разумнее другого, даст тому царь Да­рий великие дары и великую награду».

Так и сделали. Один написал: «Сильнее всего вино», другой — «сильнее царь»; третий, самый умный из них, — «сильнее женщины, а над всем одерживает победу истина». Когда царь проснулся, узнал, в чем дело, и в совещательной палате, в присутствии всех государственных мужей и са­новников, попросил каждого из них высказаться, то Зоровавель, так звали третьего юношу, сказал длинную речь, из которой я приведу только следующие слова:

«О мужи! не велик ли царь, и многие из людей, и не сильно ли вино? Но кто господствует над ними и владеет ими? не женщины ли? Жены родили царя и весь народ... и от них родились, и ими вскормлены насаждающие вино­град, из которого делается вино... Люди не могут быть без жен. Если соберут золото и серебро и всякие драгоценнос­ти, а потом увидят одну женщину, хорошую лицом и краси­вую, оставив все, устремляются к ней и, раскрыв рот, смот­рят на нее... Берет человек меч свой и отправляется, чтобы выходить на дороги и грабить и красть... льва встречает, и во тьме скитается; но лишь только украдет, похитит и ог­рабит, относит то к возлюбленной... Многие сошли с ума из-за женщин... Многие погибли и сбились с пути, и согре­шили через женщин. Неужели теперь не поверите мне? Не велик ли царь властью своею? Не боятся ли все страны прикоснуться к нему? Я видел его и Апамину, дочь славно­го Вартака, царскую наложницу... она снимала венец с го­ловы царя и возлагала на себя, а левою рукою ударяла царя по щеке. И при всем том царь смотрел на нее, раскрыв рот: если она улыбнется ему, улыбается и он; если же она рас-

-35-

сердится на него, он ласкает ее, чтобы помирилась с ним... Как же не сильны женщины, когда так поступают они?» (2 Езд. 3, 1-4, 32.)

Слова Зоровавеля никогда в любодейном нашем мире не переставали быть истинными. Страсть к женщине тума­нит голову ей самой и ее поклонникам. Весь мир кружится в диком экстазе вокруг обожествленного им кумира и все вокруг себя населяет его образами. Все здравые понятия смешались, и путь к восстановлению божественного поряд­ка закрыт от людских очей туманом пороков и сластолю­бия. Но, чу, слышится звон отдаленного колокола...

В церкви звучат гласы, вещающие истину о женщине... Внидем туда и послушаем.

Добро — καλον ³ — человеку жене не прикасатися. Но блудодеяния ради кийждо свою жену да иматъ, и каяждо жена своего мужа да иматъ, — глаголет св. апостол Павел (1 Кор. 7, 1-2).

Свящ. Писание и Церковь знают только два законных состояния для женщины (как и для мужчины, конечно): за­мужнее — в благословенном браке и девственное — ради Господа. Все остальное — от лукавого...

Такой порядок имеет свою историю, от неправильного понимания которой происходят все бедствия в мире и все блудное круговерчение.

Бог создал жену в помощницы первому человеку, в по­другу, вполне соответственную ему (по духу⁴, главным об­разом), создал так, чтобы первая чета составляла вместе — плоть⁵, בשר (басар), σαρξ, то есть личность, едину (Быт. 2, 18, 20, 24; Мф. 19, 5). Это был самый крепкий духовный со­юз. Муж господствовал над женою честию и любовию, а не угрозами и насилием.

Но жена не устояла, впала в грех гордости и чувственно­сти (Быт. 3, 6). И услышала тотчас же приговор Божий, грозно тяготеющий над ее потомками женского рода до сего дня: Умножая умножу скорбь твою — ицу^е вонех — в бере­менности твоей; в болезни — б^еэцэв — будешь рождать де­тей; и к мужу твоему влечение — т^ешука — твое, и он будет господствовать над тобою (Быт. 3, 16).

-36-

Не палачом Бог является здесь — да не будет этого бого­хульства, — а только, по Своему предведению, раскрывает Еве, какова будет ее судьба, что пожнет она по роду своего семени.

Ева согрешила гордостью — захотела сравняться с Самим Богом (Быт. 3, 5), и, без сомнения, было ей также приятно, что муж ее слушался и угодное делал ей (когда сорванный плод от нее принимал), теперь же она должна из помощни­цы и подруги обратиться в рабу и, вместо угождения с его стороны, испытывать над собой его власть и господство, в смысле самой жестокой тирании. И эта последняя еще до сих пор продолжается в магометанстве и у язычников, т. е. там, куда не проник свет Христовой истины.

Согрешила Ева чувственностью — и вот горький плод: отныне скорбь и болезнь (то и другое, по-еврейски, от глаго­ла עצב — «резать»), т. е. родовые муки и боли, при которых утробу матери все равно как ножами режут, будут всегда⁶ следовать за кратковременным минутным наслаждением. Непорочная привязанность к мужу обратилась в свою горькую противоположность, влечение (תשוקה, «страсть»), со всеми ужасными последствиями эксплуатации этого чувства мужчиною (в форме многоженства, проституции, развода).

И только христианство восстановило женщину в ее первобытных (Быт. 2, 18, 24) правах, подчинив мужу раз­ве лишь во образ благодатного союза Христа с Церковью (Еф. 5, 24-24). Жена уже не раба теперь мужу, а — слава его и сонаследница благодатной жизни (1 Кор. 11, 7; 1 Пет. 3, 7). И обращение с нею теперь должно быть иное: не си­лою грубого страха должно привлекать и подчинять ее се­бе, а любовию, и не наслаждений от нее только искать и брать, а — потаеннаго сердца человека в неистлении кроткаго и молчаливого духа (1 Пет. 3, 4).

Вот несколько святоотеческих мыслей, развивающих и подтверждающих вышеуказанные положения. В жизни они должны иметь громадную практическую ценность, как содержащие учение церковное по вопросу брачных отно­шений между мужчиною и женщиною, а нам пригодятся, между прочим, и в дальнейшем, при выяснении вопроса об «эмансипации».

Якоже Церковь повинуется Христу, такожде и жены своим мужем во всем (Еф. 5, 24).

-37-

«Ты [муж] слышал о великом послушании, — говорит сладкогласный вития Церкви, св. Иоанн Златоуст⁷, — ты доволен Павлом и рад, что он, как некий дивный и духов­ный учитель, учит нас порядку в жизни. Хорошо! Но по­слушай, чего он требует и от тебя... Мужие, говорит он, лю­бите своя жены, якоже и Христос возлюби Церковь [Еф. 5, 25]. Видел меру послушания? Послушай же и о мере люб­ви. Хочешь, чтобы жена повиновалась тебе, как Христу по­винуется Церковь? Заботься и сам об ней, как Христос о Церкви. Хотя бы нужно было пожертвовать за нее жизнью, хотя бы нужно было тысячекратно быть рассеченным или потерпеть и пострадать что бы то ни было, не отказывайся... Хотя бы ты видел, что она пренебрегает тобою, что разврат­на, что презирает тебя, умей привести к своим ногам твоим великим об ней попечением, любовию и дружбою... Слугу можно иногда связать страхом... но общницу жизни, мать детей и виновницу всех радостей нужно привязывать к се­бе не страхом и угрозами, но любовию и расположеннос­тью. Что за супружество, когда жена трепещет мужа? Ка­ким удовольствием может насладиться муж, который сожительствует с женою, как с рабою, а не как с свободной?

Жена — вторичная власть [«да боится мужа...» (Еф. 5, 33)]; значит, не должна требовать равенства с мужем, так как стоит под главою; и он не должен высокомерно смот­реть на нее, как на подчиненную, потому что она — тело его, а если голова станет пренебрегать телом, то пропадет и са­ма; взамен послушания она должна привносить любовь... Нет ничего лучше такого супружества».

«И жена, хотя ей, по-видимому, наносится ущерб тем, что предписывается страх, ничего не теряет, потому что мужу предписывается то, что особенно важно — любовь. Но, ска­жут, что если жена не будет бояться мужа? Ты люби, ты ис­полняй свой долг; пусть другие не исполняют того, что следу­ет, — мы должны исполнять. Укажу пример: повинующиеся, сказано, друг другу в страсе Христове (Еф. 5, 21). Что же? Пусть иные не повинуются, ты покоряйся Закону Божию. Так и здесь: хотя бы муж и не любил своей жены, она должна бояться его, чтобы не быть ей в долгу у него; равным образом и наоборот, если бы жена и не боялась мужа, он должен лю­бить ее, чтобы ему не быть в долгу у нее. Каждый имеет свои обязанности. Таков брак о Христе, брак духовный и рожде­ние духовное, не от кровей, не от болезней рождения»⁸.

-38-

«А когда ты слышишь о страхе, то требуй страха, при­личного свободной, а не как от рабы: ведь она — твое тело. А если будешь поступать не так, то позоришь себя самого, бесчестя свое тело. Что же это за страх? Чтобы она не про­тиворечила, чтобы не выходила у тебя из послушания, что­бы не стремилась к первенству. Довольно возбуждать толь­ко такого рода страх. Если же ты любишь, как тебе указано, то достигнешь гораздо большего, и достигнешь этого не столько угрозами, сколько собственно любовью. Женский пол весьма слаб; ему нужна большая помощь, особенное снисхождение»⁹.

Таким образом, в браке отображается в малых размерах и радужно светится, как солнце в капле росы, непостижи­мый и духовный мистический союз Христа с Церковью. И только. Больше в нем ничего не должно быть — ни внешних выгод, ни скрытого гнусного сладострастия. Самое деторождение и все, что с ним связано, должно быть упорядоче­но. Две величайшие добродетели в христианстве, ради осу­ществления которых приходил Сам Господь, — смирение (послушание) и любовь (Флп. 2, 8; Ин. 3, 16) — блистают, как два драгоценных крупнейших бриллианта в брачном венце, затеняя своим светом все прочие камни.

Продолжу из Златоуста раскрытие дальнейших сторон ис­тинного христианского брака, цель которого — дух, а не плоть.

«Прежде всего ищи для девицы мужа, настоящего мужа и покровителя, — обращается златословесный учитель к матери, — ведь ты хочешь приставить к телу голову, ведь хочешь отдать ему не рабыню, а дочь свою. Не ищи денег, ни знатности по роду, ни высокого происхождения, — все это неважно, — а ищи душевного расположения, кротости, истинного благоразумия и страха Божия, если хочешь, что­бы твоей дочке приятно было жить с ним. Если ты, мать, будешь искать побогаче, ты не только не принесешь ей ни­какой пользы, но причинишь еще вред, потому что сдела­ешь ее из свободной рабою. От золотых украшений она не получит столько удовольствий, сколько огорчений доста­вит ей ее рабское положение. Нет, ты этого не ищи, а всего лучше ищи ровню; если же нельзя, скорее ищи беднее себя, чем богаче, если только не хочешь отдать свою дочь госпо­дину, а хочешь отдать мужу. Когда достоверно разузнаешь о нравственных достоинствах человека и порешишь отдать, призови Христа, чтобы Он присутствовал при этом деле...

-39-

Молись и скажи Богу: "Кого Ты хочешь, того и определи мне". Поручи Ему это дело, и Он наградит тебя за то, что ты предоставишь Ему такую честь»¹⁰.

Итак, не в богатстве мужа — счастье брака, и не в красо­те жены также... «Не хвали ее [жену] и за красоту, — поуча­ет святитель мужа. — Развратным душам свойственны та­кая похвала и такая ненависть, да и самая страстная лю­бовь. Ищи красоты душевной; подражай Жениху Церкви. Телесная красота производит великую наглость и много неразумного; она возбуждает ревность и нередко заставля­ет подозревать тебя в гнусных поступках. Но она, скажешь, доставляет удовольствие? Один месяц или два, много, если год, но не далее; от привычки диво это скоро теряет свою прелесть. А то, что вследствие красоты бывает дурного, ос­тается навсегда: ослепление, безумие, высокомерие. В удо­вольствии же, доставляемом не этой красотою, ничего нет подобного; там любовь, начавшаяся надлежащим образом, остается постоянною, как любовь к красоте душевной, а не телесной... А если приключится болезнь, то тотчас все уле­тает... Будем же искать в жене благоразумия, умеренности, кротости: таковы признаки истинной красоты, — а теле­сной красоты не будем искать и не станем укорять ее за то, что не от нее зависит, или, лучше, и вовсе не станем уко­рять, потому что это свойственно дерзости, не будем огор­чаться и негодовать... Не станем искать денег, ни внешнего благородства, но благородства душевного. Пусть никто не думает разбогатеть через жену: постыдно и позорно такое богатство... Не ищи от жены больших денег, и ты легко най­дешь все другое»¹¹.

Так как брак свят и духовен, то нельзя оскорблять его чистоту внешними связями.

«Тело мужа уже не принадлежит мужу, но жене. Пусть же он хранит в целости собственность ее, пусть не умень­шает и не повреждает ее. Итак, когда ты видишь блудницу, соблазняющую, увлекающую, жаждущую твоего тела, то скажи ей: "Это тело не мое, но принадлежит моей жене, я не смею злоупотреблять им и отдать его другой женщине". Так пусть поступает и жена. В этом между ними совершен­ное равенство, хотя в других отношениях Павел отдает большее преимущество мужу [Еф. 5, 22; 23, 33; Быт. 3, 16].

Как невозможно, чтобы человек целомудренный прези­рал свою жену и когда-нибудь пренебрег ею, так невозмож-

-40-

но, чтобы человек развратный и беспутный любил свою же­ну, хотя бы она была прекраснее всех. От целомудрия рож­дается любовь, а от любви — бесчисленное множество благ. Итак, считай прочих женщин как бы каменными, зная, что если ты после брака посмотришь похотливыми глазами на другую женщину, хотя бы общественную, хотя бы замуж­нюю, ты делаешься виновным в грехе прелюбодеяния. Каждый день повторяй себе эти слова; и если увидишь, что в тебе возбуждается похоть к другой женщине, и затем твоя жена от этого кажется тебе неприятною, то войди во внут­реннюю комнату и, раскрыв эту книгу [Библию], взяв в по­средники Павла и непрестанно повторяя эти слова, погаси пламень»¹².

Но нельзя осквернять супружество нечистыми отноше­ниями и удовольствиями сверх дозволенного и внутри не­го самого. Скажу об этом словами учителя первохристиан-ской Церкви Климента Александрийского.

В своем «Педагоге» он пишет:

«Природа... в отношении законного брака позволяет пользоваться лишь тем, что естественно, целесообразно и благопристойно. Она дозволяет страстное стремление к произведению детей, но всякая чрезмерность и неумерен­ность идут уже против законов природы: неестественными связями допускающие их вредят сами себе... Поэтому Мои­сей и с женою, находящеюся в очищении, сходиться запре­щает (Лев. 20, 18)... Не следует посему же природу, уже за­нятую, еще беспокоить из границ выходящим бесчинством. Ибо и без того пустым будучи, это удовольствие, если кто им пользуется и в браке [во время беременности], стано­вится нечестивым, не соответствующим идее брака и про-тиворазумным... Брак одобряется и допускается, ибо Бог хочет, чтобы род человеческий умножался [Быт. 1, 28], но Он не говорит: "Будьте похотливы"... Для тех, которым брак обстоятельствами дозволен, необходимо советоваться с Педагогом [т. е. с Богом], чтобы во время бела дня им не справлять беспутных оргий, чтобы, например, из церкви или утром, с рынка домой пришедши, не набрасываться им на жен, подобно петухам в то время, когда следовало бы мо­литься, или читать, или обязанностями своего призвания заниматься. Вечером, после ужина, и по принесении Богу благодарения за испытанные благодеяния, следует ложить­ся спать. Но помнить следует указание уже самой природы,

-41-

что не всегда время удобное для совершения супружеских сношений... Но и ночью не следует бесстыдными быть на том основании, что темно. Следует и на ночь стыдливость в сердце удерживать, чтобы она и в это время освещала наши помыслы... Если стыдливость есть постоянная обязанность, то тем более рядом с супругой должно ее обнаруживать, не доходя в любовных объятиях до забвения благопристойно­сти... Любовь, падкая до удовольствий, отцветает быстро и блекнет вместе с телом; а иногда минует и ранее того с увя­данием желания, когда брачная воздержанность жестоко подорвана добрачным распутством... Посему ничем между нами не должны быть напоминаемы бесстыдные слова, по­стыдные образы [совокупления], имеющие отношение к практике публичных женщин, их поцелуи и подобные ви­ды любострастия. Мы должны быть послушны апостолу, который ясно говорит: А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как это при­лично святым (Еф. 5, 3). Верно посему, как кажется, сказал некто¹³: "Совокупление пользы не принесло еще никому; счастлив тот, кому оно не повредило". Ибо и в законном браке оно влечет за собой опасности, если не имеет единст­венной цели — рождения детей... Некоторые грехи свои считают за удовольствия, согласные с природой; другие же, которые будут несколько поприличнее этих, хотя и призна­ют в таких склонностях грехи, но побеждаемы бывают сво­ими пожеланиями, и ночь становится покровом их поро­ков. Но тот, кто злоупотребляет своим браком, чрез это оскверняет оный все равно что прелюбодеянием. Не слы­шит ли он, что Педагог говорит: Человек, восходящий па свою постель и говорящий в душе: "Кто видит меня? Кругом меня тьма, стены служат мне покровом, и никто не видит грехов моих: к чему бояться мне, как бы не вспомнил о мне Всевышний?" (Сир. 23, 24-25), — такой человек жалок, потому что он только глаз человеческих страшится, а от Бога думает укрыться. Ибо он не знает, говорит Писание, что очи Господа Всевышнего в тысячу раз светлее солнца, что они все пути человеческие назирают и в сокровенные вещи проникают (Ис. 29, 15)...

Со снятием с себя одежд да не покидаем посему стыдли­вости, так как праведному и вообще никогда не следует расставаться с мудрой воздержностью¹⁴... В этом мире же­нятся и замуж выходят (Мф. 22, 30), а когда дела плоти

-42-

будут отменены, то хотя и этой плотью облеченные, но, по чистоте ее подобясь ангелам, достигнем мы бессмертия»¹⁵.

Однако супругам не должно впадать и в другую край­ность без обоюдного согласия, то есть совсем отказываться от ложа.

«Та, которая воздерживается против воли мужа, — гово­рит св. Иоанн Златоуст¹⁶, — не только лишится награды за воздержание, но и даст ответ за его прелюбодеяние, и ответ более строгий, чем он сам. Почему? Потому что она, лишая его законного совокупления, низвергает его в бездну распутства. Если она не имеет права делать это и на короткое время без его согласия, то какое прощение может получить она, постоянно лишая его этого утешения?»

Но вернусь к тому, с чего я начал, — к духовности брака. Приведу мнения и других великих отцов Церкви. Эти же выдержки послужат к обличению и тех людей, о которых уже говорилось: думающих, что если они не монахи, а в браке находятся, то им уже все позволено.

1. Св. Игнатий Богоносец: «Подобает женящимся и выходящим замуж, чтобы союз их совершался по благо­словению епископа¹⁷, — да будет брак о Господе, а не по вожделению»¹⁸

2. Св. Кирилл Иерусалимский: «Да пребудут в благой надежде брачные, кои живут, как должно в браке, кои всту­пают в брак по закону, а не по любострастию, следуя нео­бузданной воле [ср. наши браки «по страстной любви»!]; кои знают время для воздержания, дабы свободно заняться молитвой; кои в церковных собраниях с чистыми одежда­ми имеют и чистые тела; кои вступили в брак для деторож­дения, а не по любострастию»¹⁹.

Хорошо поучал на этот счет Посошков, крестьянин, со­чинения которого мы когда-то изучали еще в сельской шко­ле: «И не токмо похоти своя плотская исполняти [в первый день свадьбы], но и песней скверных не попусти воспети, но в духовных песнех да проводиши весь той день. Не дерзни прогнати от себя низшедшаго на вы Духа Святаго»²⁰.

3. Св. Амвросий Медиоланский: «...вовсе не лишением девства обусловливается супружество, а брачным догово­ром. Вообще, супружество для девицы наступает с момента

-43-

заключения брачного союза, а не с момента совокупления с

мужем»²¹.

4. Блаж. Августин: «В нашем (христианском) браке бо­лее имеет силы святость таинства, нежели плодородие ма­тери»²².

Таким образом, мы видим, что Церковь хотя дозволила брак, но всячески²³ старается отвлечь внимание супругов от плоти в сторону духа. •«Соединен ли ты с женой? Не ищи развода. Остался ли без жены? Не ищи жены, — говорит она и прибавляет относительно брачных: — Я вам сказываю... имеющие жен должны быть, как не имеющие» (1 Кор. 7, 27-29). Ибо до пложенья ли детей было первым христиа­нам, когда каждую минуту могли за исповедание Христа бросить ко львам, распять, отсечь голову? Что стало бы тог­да с его детьми? Но и в наше время, помня слова мудрого Екклезиаста (Еккл. 2, 18-19) и трудность воспитания де­тей, кто из благоразумых не примет к сердцу этого поуче­ния Церкви?²⁴

Итак, уже из всех предыдущих цитат и заключений лег­ко понять, что брак сам по себе не является, по учению цер­ковному, идеалом для человека.

«Я не порицаю, конечно, и супружества, — говорит св. Амвросий Медиоланский²⁵, — но только преимущество от­даю девству. Изнемогали, сказано, зелия да яст (Рим. 14, 2). Одно терплю — exigo, другому удивляюсь».

Христос, Которого Царство несть брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17), не мог, конечно, приходить на землю только для того, чтобы благо­словить человеку остановиться в своем духовном развитии на этой низшей степени. Когда саддукеи придумали Ему чисто логическую задачу на основе законоположения о так называемом левиратном браке и преподнесли Ему как не­что очень остроумное и неопровержимое, Господь опроки­нул все их хитросплетения одним словом: «Заблуждае­тесь, не зная [как следует] Писаний, ни силы Божией. Ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж; но пребыва­ют, как Ангелы Божий на небесах» (Мф. 22, 30). Другими словами, и вопроса такого задавать и ставить нельзя, он лишний, так как имеет смысл лишь в земной человеческой жизни, длящейся краткое время. Но ведь наше житие на

-44-

небесех есть (Флп. 3, 20). И Сам Господь благоволил в по­казание истинного пути человеческого, высокого и совер­шенного, остаться безбрачным.

«Блаженна жизнь счастливых девственников, которые, отрясши плоть, близки к чистому Божеству», — восклица­ет св. Григорий Богослов²⁶. И еще: «Лучше девственная жизнь; подлинно лучше! — Но если она предана миру и земному, то хуже супружества».

На последнюю половину фразы нужно обратить особен­ное внимание. «Не довольно быть святою телом, — говорит блаженный Феофилакт²⁷, — но должно быть таковою и по духу. Ибо в этом, т. е. в чистоте души, состоит истинное дев­ство. Но есть много таких дев, которые телом чисты и непорочны, а душою запятнаны. И на то еще обрати внимание, что та уже не девственница, которою владеют попечения мирские. Посему, когда увидишь, что какая-либо дева, дев­ство восприявшая, вдается в мирские попечения, знай, что ничем не разнится она от замужней. Павел точно опреде­лил черты [1 Кор. 7, 34], по которым их различать должно, — это не брак только и безбрачие, но многопопечительность и беспопечение, так что многопопечительная уже не девст­венница: ибо чем тогда разнится она от замужней, многопе­кущейся о том, как угодить мужу и другим суетностям?»

Это теперь особенно относится к монахиням, которым, в силу этих слов, нельзя заводить в кельях целое «хозяйст­во» с его суетой, заботой, скорбями, постоянными думами, какие можно найти в голове разве только у мирской много­семейной женщины.

«Девы — это цвет церковного отростка, — вторит Григо­рию Киприан Карфагенский²⁸, — высокое украшение благо­дати духовной, природа веселая, чистое и неповрежденное создание хвалы и чести, образ Божий, соответствующий святости Божественной, — это светозарнейшая часть стада Христова».

Со всех сторон, следовательно, досточестность девства преимуществует пред супружеством — и по существу, и по удобству в жизни. И естественно предполагать, что если Церковь все время старается и плотское устроение в браке свести к духовному, то каким же языком неземной радости и одухотворенного веселия она должна говорить в тех слу­чаях, когда дело коснется самого девства. Я уже привел кое-что из отзывов ее о девстве. Если же обратимся к книж-

-45-

ным сокровищам Церкви, то увидим, что девству поется сплошной, дивный, восторженный гимн чуть ли не всеми святыми отцами древней Церкви. Каждый из них превозно­сил его и чудными стихами и прозой, посвящая ему целые книги. Св. Мефодий, епископ Патарский, пишет «Пир деся­ти дев» («Συμποσιον η περι αγνειας»), где говорит о высоте девства и о превосходстве его пред супружеством; св. Кип-риан Карфагенский пишет «Об одежде девственниц»; св. Григорий Богослов воспевает девство в стихах; св. Григо­рий Нисский пишет ему похвалу в прозе («О девстве»); св. Иоанн Златоуст, по обычаю, самым блестящим образом развивает мысль апостола (1 Кор. 7, 38), прославляя девст­во («О девстве»); св. Амвросий Медиоланский посвящает несколько книг восхвалению этой же добродетели: «О дев­ственниках», «О девстве», «О воспитании девственницы и приснодевстве Св. Марии», «Увещание к девству», «О па­дении посвященной девственницы» и другие. Нет возмож­ности изложить в нескольких строчках их сочинения, нет сил не имущему их дара представить молниезрачную красо­ту непорочного, ангельского сего состояния... Жаждущий пусть идет на указанные источники и пиет досыта.

Да и какие похвальные венцы в состоянии украсить сию царицу²⁹ добродетелей? «Девству достаточно одной похва­лы — объявить его добродетелию выше всяких похвал и выражать удивление к его чистоте более жизнию, нежели словом», — говорит св. Григорий Нисский³⁰.

Как хлеб дается в пищу младенцу после того уже, как он бывает вскормлен молоком, так и человек, который хочет преуспевать в божественном и стяжать девственную чистоту души, должен «прежде всего устранить себя от мира, как мла­денец от объятий и сосцов материнских. Телесное делание предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из пшеничного зерна. А кто не имеет ду­шевного делания, тот лишен и духовных дарований»³¹.

Поэтому выпишу из святых отцов — Киприана Карфа­генского и Амвросия Медиоланского — правила, руковод­ствующие внешнее поведение дев, решившихся спасаться ради Господа и быть в числе мудрых, а не юродивых — μοραι, «безумных», или «глупых»³² (Мф. 25, 2). Но и юноши не должны говорить, что это к ним не относится.

-46-

1. Прежде всего, самый вид уже должен говорить о доб­родетели. «Девственница должна не только быть, но и дру­гим представляться по наружности таковою, так, чтобы всякий, при взгляде на нее, не оставался в недоумении, дей­ствительно ли она девственница»³³.

2. «Непорочность должна являть себя одинаково во всем, и одежда тела не должна порочить добродетели души. Да и к чему ей выставлять себя в убранстве и нарядах, как будто имеющей мужа или ищущей его? Она должна, ско­рее, опасаться нравиться другим, если действительно блю­дет свое девство, и не подвергать себя искушениям, стре­мясь к лучшим и божественным целям»³⁴.

В частности, вот как св. Киприан учит не увлекаться на­рядами. «Неприлично девственнице для украшения лица своего прибегать к изысканной прическе волос и тщесла­виться своим телом и его красотою, когда ей предлежит са­мая большая брань противу плоти и самый трудный подвиг в одержании над нею победы... Но есть из них богатые и с достаточным имуществом, которые, высоко ценя свое бо­гатство, говорят, что они должны же пользоваться своими благами... Но не все то, что можно делать, и должно де­лать... (1 Кор. 10, 23.) Притом же, когда ты, роскошно и пышно наряжаясь, открыто являешься в народные собра­ния, обращаешь на себя взоры юношества, увлекаешь за со­бою вздохи молодых людей, питаешь в них похоть любострастия, воспламеняешь ко греху, то хотя бы сама ты и не погибла, но потому, что тем губишь других и как бы мечом или ядом становишься для тех, которые на тебя смотрят, — ты не можешь уже оправдать своей духовной чистоты и це­ломудрия. Самый наряд твой наглый и убранство твое бес­стыдное изобличают тебя, и ты не можешь уже считаться в числе отроковиц и дев Христовых — ты, которая ведешь се­бя так, что можешь внушать к себе страсть любви.

...Говоришь, что ты достаточна и богата, и твердишь, что тебе следует пользоваться теми благами, коими Господь на­делил тебя. Пользуйся ими, употребляй, но на дела спаси­тельные; употребляй для добрых целей; употребляй, но на то, на что Бог заповедал, на что Сам Господь указал. Пусть чувствуют твое богатство бедные, пусть ощущают твой до­статок неимущие. Отдай свое имущество для приращения Богу, напитай Христа. Чтобы удостоиться тебе достигнуть

-47-

славы девства и сподобиться получить воздаяния от Госпо­да, умоляй Его молитвами многих... ты и тем уже самым грешишь против Бога, что думаешь, будто богатство дано Им тебе на то, чтобы иждивать и расточать его без поль­зы. Ведь и голос дан от Бога человеку, однако, не для того, чтобы петь любовные и срамные песни [ср. наши романсы, оперу и т. п.]; и железо благоволил Бог сотворить для возде­лывания земли, но, конечно, не для человекоубийства...

Божие ли изволение — делать на ушах язвы и мучить ими невинное еще младенчество, злу мирскому непричаст­ное, чтобы потом к проколотым язвинам привешивать до­рогие зерна [жемчуга или еще что-либо в таком же роде] тяжелые, если не своим весом, то заплаченными за них деньгами? Все это изобрели своим коварством согрешившие и от Бога отпадшие ангелы, когда, оставив свои пренебес-ные жилища, низверглись долу. Они-то... научали чернить брови, на щеки наводить поддельный румянец, красить во­лосы в несвойственный им цвет, искажать подлинные чер­ты лица и головы.

Здесь, в этом именно месте, побуждаясь страхом, кото­рый внушает нам вера, и любовию, которой требует от нас братство, нужным считаю преподать совет не одним только девам или вдовицам, но и замужним и всем вообще женам: то, что есть делом Бога, Его творением и произведением, отнюдь не должно быть искажаемо примесью ни золотис­того цвета, ни черного порошка, ни румян, ни, наконец, другого какого бы то ни было состава, скрадывающего при­родные черты... Ты не можешь видеть Бога [в будущем ве­ке], когда глаза у тебя не те, какие дал тебе Бог, но какие подделал диавол. Ему ты последовала; ты подражала злато-цветным и раскрашенным глазам змия; враг убирал твои волосы — с ним и гореть тебе!»³⁵

3. «Не могу я умолчать и о том, — говорит святой отец, — что не стыдятся некоторые бывать на свадьбах... Умест­но ли являться на свадебных пирах той, у которой нет рас­положения к брачной жизни, или какое может быть удо­вольствие, какое наслаждение там, где и склонности и же­лания совсем другие? Чему она [девственница] там научит­ся? Что увидит? Что услышит?.. Хотя бы она и телом и ду­шою пребыла девою, но взором, слухом, языком она много умалила в себе те качества, какие имела»³⁶.

-48-

4. «А что сказать о тех, которые ходят в общие бани...»³⁷ Правда, у нас общих бань для мужчин и женщин в городах не существует, но девам следовало бы избегать и тех, какие есть. Ибо: 1) кто ощущает хотя сколько-нибудь духовного аромата небесного целомудрия, тот и лиц своего пола и да­же самого себя стыдится³⁸, где уж ему в голой толпе пока­заться; 2) богатый и бедный одинаково могут удовлетво­рить необходимой потребности омыть тело и наедине, дома. Если ванна не у всех есть, то таз с ведром горячей воды у всех найдется. Что же касается того, что нежиться не при­дется, париться и т. п., то за это должно истинному христи­анину еще благодарить Бога, что он освобождается от плотоугодия; 3) современные бани с отдельными номерами и «особой» публикой представляют немного меньше иску­шений для души внимающего себе человека, чем общие. Чего-то только целомудренная душа может не наслушать­ся и не наглядеться за время ожидания своей очереди.

5. «Юность подозревают иногда даже и в том случае, когда верность обету пребывает ненарушимой». Поэтому, чтобы не дать претыкания брату (1 Кор. 8, 9-13) и не воз­будить в себе чувственности, нужно воздерживаться от ви­на. «Две вещи одинаково возжигают человека — это вино и молодость»³⁹.

6. «По моему мнению, — продолжает св. Амвросий Ме-диоланский, — нужно также умеренно употреблять всю ту пищу, которая производит возбуждение в членах... Посему дева пусть не знает стремления к излишеству в мясе»⁴⁰.

7. «Уклоняйтесь торжественных собраний, избегайте и приветственных посещений. Я хочу, чтобы самые посеще­ния у молодых девушек были по возможности не часты и допускались только к родителям (если девица в общине, приюте, институте находится. — Еп. Варнава) или сверст­ницам. Ибо, при существующих условиях городской жиз­ни, притупляется должная стыдливость, проявляется на­глость, подкрадывается смех и исчезает скромность. Не от­вечать на вопросы — это, конечно, ребячество; а отвечать — пойдет дурная молва. Поэтому я желал бы лучше, чтобы девственницы лишены были дара слова, а не обладали им в избытке... Молчаливость охраняет стыдливость»⁴¹.

-49-

8. «Велика добродетель молчания, особенно в церкви... Никакого слова, которое ты желала бы сказать, не износи из уст твоих... И ты, Божья дева, удерживайся во время та­инства от шума, плевания, кашля и смеха»⁴².

9. «Деву, прежде всего, должна обнаруживать ее стро­гость, выражающаяся в очевидной стыдливости, тихой по­ходке и скромном выражении лица... Не совсем достойна похвалы та дева, при виде которой приходится еще взвеши­вать ее добродетельность»⁴³.

10. «Точно так же и частая молитва пусть приводит нас в общение с Богом. Ибо если пророк, занятый государст­венными делами, говорит: седмерицею днем хвалих Тя (Пс. 118, 164), то как должно поступать нам, о которых написа­но: бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41)? Конечно, должно приносить обычные молитвы с вы­ражением благодарности, [1] когда пробуждаемся от сна, [2] когда выходим из дома, [3] когда намереваемся принять пищу, [4] когда беремся за дело, [5] когда воскуряем фими­ам⁴⁴ и [6] когда, наконец, ложимся в постель. Я желаю, что­бы и в самой постели ты читала псалмы вместе с употреби­тельной молитвой Господней — и когда пробуждаешься, и перед тем, как тело твое погружается в сон... чтобы он за­стал тебя размышляющей о божественном»⁴⁵.

11. «Радость должна твердо согласоваться с разумом, а не навеваться беспорядочными пиршествами и свадебной музыкой; ибо не безопасна скромность и очевиден соблазн там, где чрезмерная пляска является спутницей веселья. Я желаю, чтобы девы Божий были вдали от этого»⁴⁶.

12. Наконец св. Амвросий заключает все словами, что девство нужно хранить до самой смерти, <последовавшей> хотя бы и от своих собственных рук. У всех еще свежи бы­ли в памяти от только что окончившейся эпохи гонений случаи, когда на последнее решались некоторые мученицы, лишь бы не подвергнуться поруганию. Св. отец со своей стороны находит благоприятный повод, чтобы высказаться по этому вопросу в положительном смысле от себя и от ли­ца всей Церкви. «Как же нужно думать о поступках тех дев, которые, чтобы не попасть в руки преследователей, броса-

-50-

лись со скалы или кидались в воду; между тем как Божествен­ное Писание запрещает христианке причинять себе насилие?» «Но именно по отношению к девственницам, — отвечает учитель Церкви, — мы находим в постановлениях ясный и утвердительный ответ в приложении к случаям крайней необходимости самоохраны»⁴⁷. Св. Амвросий приводит и не­сколько примеров подобного рода из жизни святых мучениц⁴⁸.

Факт помещения святых мучениц для поругания в дома терпимости (и сохранение ими там своего девства невреди­мым) в настоящее время вызвал к себе в науке глубокий интерес и подвергся тщательному исследованию⁴⁹. Из до­кументов той эпохи видно, что такой конец не непременно ожидал каждую мученицу по римским законам, но что про­исходило это от личного произвола и развратности⁵⁰ от­дельных государственных чиновников, прикрывавшихся чрезмерной ревностью к своему служебному долгу⁵¹ или лицемерным милосердием, заменяющим смертную казнь якобы менее жестоким наказанием⁵². Однако нельзя ска­зать, чтобы такие наказания встречались редко, скорее, на­оборот. Особенно часто их применяли в эпоху жестоких го­нений на христиан при Диоклетиане. Оставляя в стороне фактическую историю, нужно сказать, что для нас поучи­тельны здесь только два вопроса: 1) как относились сами святые девы к сему, какова была их психология в это вре­мя, что они чувствовали, в чем находили выход и внутрен­нее успокоение и 2) как сила Божия вспомоществовала уг­нетенной душе.

Первое положение разъясняет нам св. мученица Ирина. Когда мучитель сказал, что велит ее «нагу отвести в блудилище, да тамо поругаема будеши даже до умертвия», то она ответила ему: «Тело мое сице [так же] страдати будет от блудника, якоже от пса кусающа, или от волка, или от мед­ведя, или от змеи угрызающия» (то есть от наказаний, к ко­торым обычно приговаривали всех христиан)⁵³. «И изволеннее [лучше] мне есть страдати осквернение тела, неже осквернити душу идолопоклонением: нечистота бо неволею бываемая, ейже душа не соизволяет, не поставляется во грех пред Богом», и многое еще прочее говорила, что очень заин­тересовало с богословской точки зрения даже самого мучите­ля, но что за недостатком места не могу привести⁵⁴.

Подобный же характер носят мучительные думы пред вы­ставлением на публичное поругание той девицы-христианки,

-51-

о которой говорит св. Амвросий Медиоланский⁵⁵, чрезвы­чайно наглядно описывающий, как происходило все дело.

Вообще же нужно сказать: хотя для первых христианок вышеуказанное наказание было ужаснее самой смерти, как свидетельствовал выше Тертуллиан, они — за исключением некоторых случаев самоубийства ради избежания позора — соглашались скорее на него, чем на принесение жертвы идолу (пусть она заключалась даже только в горсти лада­на, которую нужно было бросить на жертвенник, или в не­скольких каплях вина, которые необходимо было выпить), и, воодушевленные верою, шли на мучения, «не боясь рас­тления и публичных домов» (corruptelas et lupanaria non timentes), как с радостью и восторгом говорит о своих ду­ховных дочерях св. Киприан Карфагенский⁵⁶.

И эта вера их спасала. Не было случая, чтобы дева-хрис­тианка — невеста Христова — была поругана, несмотря на то что мученицам волей-неволей приходилось все же познако­миться и побывать в ужасной обстановке вышеуказанных государственных учреждений. В последнюю минуту, когда все шансы на освобождение бывали, казалось, исчерпаны и когда только одна вера мученицы в неусыпное провидение своего Небесного Жениха облекала ее душу и тело, помощь всегда являлась. Но так как Бог явные и поразительные чу­деса понапрасну не делает, а совершает их только в самых крайних случаях, то и помощь Он посылал — иногда явно чудесным образом, но иногда чрез премудрое и благодатное воздействие на обычные человеческие силы и обстоятельст­ва. Так, священномученицу Феодору⁵⁷ спасает переодетый солдатом христианин (после святой мученик Дидим), св. Антонину — посланный ангелом мученик Александр⁵⁸, му­чениц Ирину⁵⁹, Агнию⁶⁰ — спасают ангелы, посредством яр­ких сверхъестественных чудес или преображаясь в обыкно­венных людей; коринфская мученица, про которую расска­зывается в «Лавсаике»⁶¹, некоторое время спасается тем, что распространяет про себя слух о существовании у ней якобы злокачественной половой язвы и заразной болезни, а потом, после слезных усердных молитв за это время, полу­чает помощь от Бога в лице св. мученика Магистриана. И подобных примеров можно привести много⁶².

Не освобождались от наказания отдачей в дом терпи­мости и юноши. Блаж. Иероним⁶³ в «Жизни Павла Пус­тынника» подробно⁶⁴ описывает, как мучитель (во время

-52-

гонения при Деции и Валериане) отдал, предварительно связавши, одного юношу красивой блуднице в полное ее распоряжение и как тот, находясь в безвыходном положе­нии и «вдохновленный свыше, откусил язык и выплюнул его в лицо» насилующей.

Последний случай дает мне повод снова повторить вы­сказанное в начале положение, что охрана своего целомуд­рия пред Богом лежит одинаково как на девах, так равно и на юношах — что почему-то у нас забывается и даже не при­знается⁶⁵ — и что первые христиане свято это соблюдали.

В заключение этого отдела о поведении девствующих нужно еще упомянуть, потому что писать подробно нет возможности, об образе жизни христианских вдов. Послед­ние в древности приравнивались к девам и пользовались нарочитым уважением и попечением в общине. Все, что на­писано о девах, подойдет и к ним. Св. Амвросий Медиолаский («De viduis»*) (*«О вдовицах» (лат.))

и другие подробно выясняли в свое время значение их подвига и необходимость строгой охра­ны их добродетели⁶⁶.

Диавол гонит людей по двум направлениям. Людей, одержимых умственными (интеллектуальными) или вооб­ще душевными страстями — гордостью, ненавистью, тще­славием, гневом, он склоняет к тому, чтобы они представля­лись покровителями, раскрепостителями, освободителями, защитниками женщин, внушает всем, что они делают это якобы по каким-то особо «чистым» побуждениям и на вы­соко нравственных основаниях, в каковых нетрудно всяко­му разумному узнать христианские начала, но только по сути дела исковерканные, а по имени замолчанные.

Людей, одержимых плотскими и скотскими склоннос­тями, он приводит к противоположным убеждениям, за­ставляет относиться к женщине как к «остроумной машине для наслаждения» и как к простой рабыне.

Так произошли, с одной стороны, эмансипация, с другой — проституция. Оба направления ненавидят друг друга и спорят⁶⁷, и в то же время каждое порознь считает себя правым.

-53-

За каждым из них стоят самые лучшие и знаменитые имена человечества⁶⁸. А страдает между этими двумя ужас­ными тисками или тяжелыми молотами все одна и та же бедная женщина...

Многострадальная, только Христос даст тебе успокое­ние и освободит от тиранства прислужников врага рода че­ловеческого, как бы они ни действовали — посредством ли нашептывания тебе в уши льстивых речей о каком-то «гос­подстве» и «равноправии» (вспомни старые нашептывания змия в раю: Быт. 3, 5) или посредством грубого предложе­ния. Не видишь ли, что в том и другом случае у них дело сводится к одному — только в первом случае это «одно» прикрывается красивыми словами вроде «свободной люб­ви», во втором — оно называется прямо по имени (как в письмах Пушкина и других писателей), но в обоих случаях — налицо грубая эксплуатация ⁶⁹.

...Нет совершенно необходимости подробно выяснять несостоятельность двух вышеуказанных позиций, или, соб­ственно, одной в двух видах, вокруг которой вертится, как на оси, весь род человеческий⁷⁰. Это за нас сделала сама на­ука, в лице своих более или менее беспристрастных иссле­дователей. Гораздо полезнее сказать здесь несколько слов о том, почему и зачем все это происходит, то есть какая цель у врага рода человеческого мутить и направлять свое стадо в двух данных направлениях.

Кое-что приведу из фактических данных по вопросу эмансипации. Знаменитый лозунг «Дорогу женщине!», ко­нечно, прекрасен, но куда именно ее надо провести и поса­дить? К сожалению, в большинстве случаев места для нее находятся на недосягаемой высоте, и если, вскарабкавшись посредством подсаживания, женщина иногда занимает их, то после оказывается, что она за это время много потеряла из своих природных женских качеств или изначально была ненормальной в известном смысле, то есть приближалась больше к типу мужскому или страдала психической неуравновешенностью⁷¹. Защитники прогресса со своим ка­техизисом Дарвина и догматами полового подбора и борь­бы за существование, в которой побеждает всегда более сильный и приспособленный субъект, сами себе вырыли яму. Что-нибудь одно — либо их теория есть мыльный пу­зырь, на что они никогда не согласятся, либо женщина есть самое слабое существо в мире и безусловно ниже мужчины

-54-

в физическом и умственном отношениях, раз она за все время своего существования не смогла пробить себе доро­гу. Во имя какой же причины и в чьих интересах — с эволю­ционной точки зрения — она всегда уступала место мужчи­не? И если она выдержала жестокую жизненную борьбу за счет мужчины, то по какой логике после этого можно при­влекать ее в первые ряды сражающихся, отуманивая и дразня ее тщеславие недостижимыми победами и почестя­ми? Впрочем, сами женщины более скромного о себе мне­ния, чем сбивающие их с толку мужчины. «Какой толк во всех статьях и речах о равноправии полов, — говорит изве­стная датская писательница Карин Михаэлис, — пока мы каждый месяц, одну неделю из четырех, рабыни природы, против которой мы бессильны»⁷². Но вот уже не литератур­ные данные. Ида Клуг⁷³ на женском празднике в память столетия со дня рождения Песталоцци сказала: «В женщи­не преобладает сердце... у мужчины — сила разума, при по­средстве которого он все понимает и побеждает. Поэтому-то женщина и не может вторгаться в область науки и искус­ства с той силой и уверенностью, которые свойственны уму мужчины. Она достигает тут только известной высоты, дальше которой для нее начинается непреодолимая снего­вая линия, между тем как мужчина в состоянии добраться до наивысших высот»⁷⁴. То же самое, со свойственною ей грубостью, выразила знаменитая Жорж-Занд⁷⁵, когда ска­зала, что «женщина от природы дура», и когда отвергла, как «бессмысленную выдумку мужчин», сделанное ей в 1848 году предложение выставить свою кандидатуру во фран­цузское национальное собрание!

Действительно, медицина и статистика окончательно установили факт физической слабости женщин. Послед­ние, в частности, изнемогают от непосильно напряженной работы в высших учебных заведениях или в таких учрежде­ниях, как телефонные станции, телеграфы, кассы и прочие. <«Krafft-Ebing говорит... что женская эмансипация немало способствует происхождению нервозности... "Служащие женщины, в особенности женщины-бухгалтеры, конторщи­цы, телеграфистки, почтовые чиновники — наиболее часто страдают чрезвычайно тяжелыми формами нервного рас­стройства и нервной слабости"... В Швеции недавно имели возможность убедиться, как тяжко отзывается на здоровье цивилизованных наций постоянно возрастающие требования к школьному образованию молодых девушек. >

-55-

Axel Key сообщает о следующих результатах исследования 3000 девушек из высших классов общества, посещающих школы в Швеции: "Болезненность среди посещающих школы де­вушек, будущих матерей грядущих поколений, оказалась просто ужасающей. Все они принадлежат к состоятельно­му классу населения и, в общем, не менее 61 % из них боль­ны или страдают серьезной хронической болезнью. 36 % больны бледной немочью, столько же страдают постоянной головной болью. Не менее чем у 10 % искривлен позвоноч­ный столб и так далее"»⁷⁶.

Каждый мужчина и каждая женщина хорошо знают свои собственные силы, и если эмансипаторы ломятся в откры­тую дверь, то надо, говорю, исследовать, что это за причины, которые побуждают их играть эту комедию пред людьми и доказывать, что надо дать женщине полное равноправие, до ружья солдата и кепи милиционера включительно.

Эмансипация должна не в этом проявляться. «Духа не угашайте», — говорит апостол (1 Фес. 5, 19). На Востоке в гареме, у нас в средневековый период женщины могли себя свободнее чувствовать, чем ныне, посреди какой-нибудь конторы с эмансипированными от всего личностями.

Жена — все же немощнейший сосуд. И там, где она на своем месте, мужчина оказывается ниже ее. Не нужно лезть только в гении.

Поэт писал женщине:

...А женский ум — простите ль вы меня?

Почти всегда — пустая болтовня⁷⁷.

Как все это мелко, ничтожно по сравнению с учением христианства! Люди гоняются за какими-то привилегиями и достоинствами, которых нет у женщин и которые подходят ей, как корове седло, то есть являются, с точки зрения здра­вых, не сумасшедших людей, оскорблением и насмешкой над ней, и не хотят видеть (или развивать) в женщине дейст­вительные достоинства; хотят сравнять ее по телу и плотско­му разуму (посредством «гимнастики» притом!) с мужчи­ной, чему быть невозможно, и не видят, что Бог давно уже сравнял женщину с мужчиной по духу, что — несравненно досточестнее, достохвальнее, превосходнее. Женщина, «сла­бое существо» и остающееся таковым — что бы там ни гово­рили — дотоле, пока она сама себя (или другие ее) тащит к

-56-

«культуре», к «служению человечеству» и тому подобному, делается действительно сильной, крепкой, как скоро перехо­дит на служение Богу, «спорящей с мужами в мужестве», как говорит св. Григорий Богослов⁷⁸. Оставаясь слабой по телу, она приобретает одинаковый по силе дух с мужчиной; такой же, при даре бесстрастия, глубокий, прозорливый, световидный духовный разум, как и у самых славных из мужей человечества. Таковы все наши святые жены, древние и но­вые подвижницы. И дорога к этому состоянию давно откры­та, даже больше — Господь зовет, не дозовется...

В заключение, что сказать о многих девушках- христианках, служащих в общественных учреждениях и обязан­ных, в силу бытовых условий, пройти весь трудный путь жизненной школы? Мне кажется — если меня только пра­вильно поняли, — что предыдущие слова к ним не относят­ся. Раз они занимаются своим делом на поприще учитель­ниц, конторщиц и где бы то ни было как поделием, то есть как послушанием в монастыре, занимаясь этим, как пред лицом Самого Бога, — психологию подобного устроения хорошо вскрыл св. апостол Павел в Еф. 6, 5-8, — то они благонадежны, и пусть не смущаются и не думают, что и на них попала грязь из-под оной колесницы, называемой «эмансипацией». Грязь не попала. Они уже «эмансипиро­вались» и вошли, по апостолу, в свободу славы чад Божиих (Рим. 8, 21). Они ведь служат не обществу и культуре как таковым, до которых им и дела нет, а Христу. Раз они реши­ли себя посвятить девству (говорю не о старых девах, ос­тавшихся таковыми поневоле) и не могут почему-либо пой­ти в монастырь, но и должны, с другой стороны, исполнить заповедь божественного апостола (которую присвоили се­бе даже неверующие, так она им понравилась), что «кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 2, 10), то как же им по силе своей не работать?

«Вот вдова, — восклицает св. Амвросий Медиоланский, воздавая похвалу ветхозаветной пророчице Деворе (Суд. 4, 4), — управляет народом, вдова предводительствует вой­ском, вдова избирает вождей, вдова руководит войной и раздает триумфы!»⁷⁹ Лишь бы все это было с благослове­ния св. Церкви и ради Бога делалось, а не по страсти, ради мирских выгод, отвлеченного идеала.

Итак, что же надо врагу рода человеческого?

Две у него цели в мире — погубить человека и водворить

-57-

антихриста. Та и другая удобно совмещаются. Простое рас­суждение, не мудренее сложения и вычитания, приводит к следующему заключению: чтобы поставить антихриста над всем миром, надо создать для него Всемирные Соединен­ные Штаты или Всемирный Союз республик, как бы подобное учреждение ни называлось. А чтобы достигнуть этого, надо убрать с пути две вещи: главным образом, при­сутствие благодати Св. Духа в сердцах людей (религию) и затем государство как самодовлеющую единицу. Но так как последнее состоит из отдельных семей, как соты из яче­ек, то, следовательно, нужно лишить духовной силы послед­ние в каждом отдельном случае, нужно вынуть духовный стержень (благодать, церковное начало), который их спаи­вает и скрепляет. Раз это сделано, то все распадется само собой, как распадается жемчуг и бисер, когда выдергивают нитку, на которую они нанизаны. Идея государственности уже не имеет тогда смысла. Иногда все это высказывается явно, иногда прикровенно⁸⁰.

Чтобы достигнуть гибели человека и разложения семьи и государства, существует очень простой способ — погру­зить ум и сердце людей в чувственность⁸¹. От нее уже один раз погиб весь мир (Быт. 6, 4-7 и след.), погибнет и в дру­гой. «Отчего блудная похоть так сильно воюет в челове­ке?» — спросили в древности одного старца. «Потому что диавол знает, — ответил тот, — что блуд делает нас чужды­ми Духа Святого, как говорит Бог: Не иматъ Дух Мой пребывати в человецех сих, зане суть плоть (Быт. 6, З)»⁸².

Осуществить же это всеобщее развращение при настоя­щих культурных условиях человечества всего удобнее, как я уже сказал выше, врагу двумя родами действий: кто еще не может блудить в открытую, для тех он ставит ширмы с надписью: «Здесь эмансипация», а кто освободился и от этих последних «предрассудков», тому прямо пишет за­манчивую вывеску большими буквами: «Публичный дом» или, например, — «Яр» (знаменитый ресторан в Москве). Но не все ли это равно?⁸³

Что в основе эмансипации и проституции лежит одно и то же побуждение, понятно само собою.

Как я уже заметил, эмансипаторы ломятся в открытую дверь, клеймят своих противников позорными кличками «рабовладельцев», защитников «кабалы» и «Домостроя». И все это в то время, когда женщина уже целых сто лет за-

-58-

нимает свободно общественные должности, «взбирается на Монблан и летает по воздуху»⁸⁴. И если в идею обществен­ного служения женщин внести некоторые поправки с точ­ки зрения Евангелия, то мы видели, что и сама Церковь благословляет их делание на пользу ближним ради Христа. В чем же тут дело? Почему никак не могут успокоиться эмансипаторы? Почему все еще кричат о даровании свобо­ды женщине и ее эмансипации? Эмансипация значит с ла­тинского e-man-cip-atio (буквально — ex manibus captio — «из рук чьих-либо ловлю», да при том еще обманным спо­собом), «отпуск на волю, освобождение из-под чего-ни­будь». Но из-под какого же ига? Ведь в руках женщины находится громадная область, именно — воспитание детей, то есть будущих граждан, настолько ответственная, что впол­не уравновешивает все дела мужчин в этом мире, и притом, не могущая быть управляемая никем иным, как только ею самою, если не хотят сознательно сделать из человека ду­ховного калеку. На какую волю отпускать ее, когда она са­ма себе у себя госпожа и полная хозяйка там, где сам муж­чина занимает рабское и беспомощное положение и перед чем он сам склоняется, когда сознается, что для человека самым дорогим в жизни является слово «мать»? Вот в этих-то вопросах и ключ к разгадке. Женщину хотят выпу­стить на волю страстей.

Нужно (под различными лозунгами) выманить ее из твердого и тихого оплота семьи на общественную «арену», как выражаются (как будто она цирковая лошадь какая-ни­будь), а детей отнять и поместить в приюты, «детские са­ды». Затем, отуманивши ей голову круговоротом жизни, можно уже делать с ней в целях дарвинского «полового подбора» что угодно.

Все это лучшие и из самих интеллигентов и представи­телей общественной прессы сознают⁸⁵.

Что же касается проституции, то вопрос понятен и ясен сам собой. Это необозримое море литературных нечистот даже для привыкших в нем барахтаться кажется не совсем чистым. Нужно ли хоть одно слово прибавлять для разъяс­нения того, кому служит женщина в обоих вышеуказанных случаях? Христианину понятно.

-59-

Глава 10. Послушание.

Дата добавления: 2014-10-15