Из первой речи против Катилины в храме Юпитера Статора

До каких пор, скажи мне, Катилина, будешь злоупотреблять ты нашим терпением? Сколько может продолжаться эта опасная игра с человеком, потерявшим рассудок? Будет ли когда-нибудь предел разнузданной твоей заносчивости? Тебе ничто, как вид­но, и ночная охрана Палатина, и сторожевые посты, — где? в городе! — и опасенья народа, и озабоченность всех добрых граж­дан, и то, что заседание Сената на этот раз проходит в укреплен­ном месте, — наконец, эти лица, эти глаза? Или ты не чувствуешь, что замыслы твои раскрыты, не видишь, что все здесь знают о твоем заговоре, и ты тем связан по рукам и ногам? Что про­шлой, что позапрошлой ночью ты делал? Где ты был, кого соби­рал, какое принял решение, — думаешь, хоть кому-нибудь из нас неизвестно?

Таковы времена! Таковы наши нравы! Все понимает Сенат, все видит консул, а этот человек еще живет и здравствует! Живет? Да если бы только это! Нет, он является в Сенат, становится участником общегосударственных советов и при этом глазами сво­ими намечает, назначает каждого к закланию. А что же мы? Что делаем мы, опора государства? Неужели свой долг перед респуб­ликой мы видим в том, чтобы вовремя уклониться от его беше­ных выпадов? Нет, Катилина, на смерть уже давно следует отпра­вить тебя консульским приказом, против тебя одного обратить ту пагубу, что до сих пор ты готовил всем нам.

В самом деле, достойнейший Публий Сципион, великий пон­тифик, убил ведь Тиберия Гракха, лишь слегка поколебавшего устои республики, а меж тем Сципион был тогда всего лишь ча­стным лицом. Тут же Катилина весь круг земель жаждет разорить резней и пожарами, а мы, располагая консульской властью, дол­жны смиренно его переносить! <...> Да, было когда-то в этой республике мужество...

(Марк Туллий Цицерон, 63 г. до н.э.)

2) Из «Слова о Законе и Благодати» (произнесено при дворе Великого князя Ярослава Мудрого)

Похвалим же и мы по силе нашей малыми похвалами великое и чудное сотворившего — нашего учителя и наставника, великого властителя земли нашей Володимира, внука древнего Игоря, сына славного Святослава, которые в годы своего владычества мудро­стью и храбростью прославились во многих странах: победы и сила их вспоминаются и прославляются и сейчас. Ведь не в бедной и безвестной стране были они владыками, а в Русской, о которой знают и слышат во всех четырех концах земли <...>

Встань, о честная глава, из гроба своего! Встань, стряхни сон! Ты не умер, но спишь до общего для всех вставания! Встань, ты не умер! Не подобает умереть тебе, веровавшему во Христа, в жизнь вечную всему миру! Стряхни сон, подними очи, смотри, какой чести удостоил тебя Господь там и на земле с помощью твоего сына не оставил в забвении! Встань, посмотри на чадо свое, на Георгия! Посмотри на утробу свою, на того, кого Гос­подь вывел из чресл твоих, посмотри на украшающего престол твоей земли и возрадуйся и возвеселись! Посмотри и на благовер­ную сноху твою Ирину! Посмотри на внуков твоих и правнуков, как живут, хранимые Господом, как по завещанию твоему хранят благоверие, как посещают святые церкви, как славят Христа, как поклоняются имени Его! Посмотри же и на город, сияющий ве­личием, посмотри на цветущие церкви, посмотри на множащее­ся христианство, посмотри на город, иконами святых освещае­мый, блистающий, фимиамом благоухающий, хвалами и песня­ми святых оглашаемый! И все это увидев, возрадуйся и возвесе­лись и восхвали благого Бога, устроителя всего этого.

(Митрополит Иларион, XI в.)

3) Из речи «Жребий Пушкина» (1937 г.)

Природный облик Пушкина отмечен не только исключитель­ной одаренностью, но и таковым же личным благородством, ду­ховным аристократизмом. Он родился баловнем судьбы, ибо уже по рождению принадлежал к высшему культурному слою старин­ного русского дворянства, что он сам в себе знал и так высоко ценил. Конечно, он наследовал и всю распущенность русского барства, которая еще усиливалась его личным «африканским» тем­пераментом. При желании в нем легко и естественно различается психология «класса» или сословия, как и обращенность к фран­цузской культуре, с ее утонченностью, но и с ее отравой. Вели­чайший русский поэт говорил и мыслил по-французски столь же легко, как и по-русски, хотя творил он только на русском языке. Даром и без труда дана была эта приобщенность к Европе, как и лучшая по тому времени школа, столь трогательно любимый им Лицей. Сразу же после школы он вступил на стезю жизни боль­шого света, с ее пустотой и распущенностью, и спасла его от духовной гибели или онегинского разложения его светлая муза. Пушкину от природы, может быть, как печать его гения, дано было исключительное личное благородство. Прежде всего и боль­ше всего оно выражается в его способности к верной и бескоры­стной дружбе: он был окружен друзьями в юности и до смерти, причем и сам он сохранил верность дружбе через всю жизнь.

(С.Н.Булгаков, 1871-1944 гг.)

4) Письмо В. М. Лосевой (22 января 1932 г.)

(А. Ф.Лосев и В. М.Лосева были арестованы в 1930 г., он был осужден на 10 лет, она — на 5; он — в Свирлаге, она — в Сиблаге.)

Ясочка, радость моя, не могу оторваться от тебя мыслью. Все время хочется писать тебе, а писать и негде, и некогда, и нечем. Да и как сядешь писать, — хочется сказать так много, мысли и чувства так глубоки и полны, что не знаешь, с чего и начать; и, вероятно, выходит что-нибудь вялое и глупое. Не хватает ни слов, ни звуков, чтобы выразить всю бездонную жизнь духа, где тихо колышется, на неизмеримой глубине, море любви и ласки, царство светлой тишины и мира в союзе наших душ. Начнешь писать — и как бы замолкают уста. Думается, что тишиной и безмолвием больше бы выразилось, если бы Бог благословил хотя бы оказаться на одно мгновение вместе. Очень хочется рассказать тебе, что я придумал в области диалектики теории функций комплексного переменного. Помнишь, когда-то, лет 7—8 назад, когда ты занималась теорией аналитических функций, ты обратила мое (и свое) внимание на ряд чрезвычайно загадочных и глубоких в философском отноше­нии учений в этой области. Теперь многие из этих учений (интегри­рование по контуру, теоремы Моавра, Грина, Спокса и мн. др.) я продумал философски и привел их в стройную диалектическую систему. Надо обязательно дать тебе их на проверку...

(А.Ф.Лосев, 1893-1988 гг.)

5)Размышления, заметки, записи. Диалог с самим собой. Поиск ис­тины.

Дата добавления: 2014-10-31