О секте назарен, распространившейся в Венгрии, Сербии и Хорватии

НЕДЕЛЬНОЕ ЧТЕНИЕ

ДЕКАБРЯ (Война)

До тех пор, пока будет насилие, будет и война. Победить насилие можно не насилием, а непротивлением ему и неучас­тием в нем. Но что подумает тогда то лучшее человечество о той так называемой утонченной цивилизации, которой мы так гордимся? А почти то же, что мы думаем о древнемексиканском народе и его каннибализме, в одно и то же время во­инственном, набожным и животном.

Летурно

Если бы мои солдаты начали думать, ни один не остался бы в войске.

Фридрих II

Дикий инстинкт военного убийства так заботливо в про­должение тысячелетий культивировался и поощрялся, что пустил глубокие корни в мозгу человеческом. Надо надеять­ся, однако, что лучшее, чем наше, общество сумеет освобо­диться от этого ужасного преступления.

И я понял дисциплину, именно то, что капрал всегда прав, когда он говорит с солдатом, сержант — когда он гово­рит с капралом, унтер-офицер — когда он говорит с сержан­том, и т. д. до фельдмаршала, хотя бы они говорили, что дважды два — пять. Сначала это трудно понять, но понима­нию этого помогает то, что в каждой казарме висит табличка, и ее прочитывают, чтобы уяснить свои мысли. На этой табличке написано все то, что может желать сделать солдат, как, например, возвратиться в свою деревню, отказаться от испол­нения службы, не покориться своему начальнику и прочее, и за все это обозначены наказания: смертная казнь или пять лет каторжной работы.

Эркман-Шатриан

Я купил негра, он мой. Он работает как лошадь, я плохо кормлю его, так же одеваю и бью его, когда он не слушается. Что же тут удивительного? Разве мы лучше обращаемся с сво­ими солдатами? Разве они не лишены свободы так же, как этот негр? Разница только в том, что солдат стоит гораздо де­шевле. Хороший негр стоит теперь по крайней мере 500 экю, хороший солдат стоит едва 50. Ни тот, ни другой не может уйти с того места, где их держат, и того и другого бьют за ма­лейшую ошибку, жалованье почти одинаково, но негр имеет преимущество перед солдатом в том, что не подвергает опас­ности свою жизнь, а проводит ее с своей женой и детьми.

Анатоль Франс

————————

Война уничтожится только тогда, когда люди не будут принимать никакого участия в насилии и будут готовы нести все те гонения, которым они могут подвергнуться за это. Это одно средство уничтожения войны.

Сущность учения назарен состоит в следовании учению Нового Завета, преимущественно нагорной проповеди. Они не признают никакой иерархии, писаного учения и вообще организации, учение их не установившееся, изменяющееся, различно в догматическом отношении в различных общи­нах, — даже в одной и той же общине есть члены, верующие по-своему. Но нравственное учение у всех одно и то же. Все они ведут строго нравственную воздержную жизнь. Считают главными правилами жизни трудолюбие, кротость в обраще­нии с людьми, смиренное перенесение обид и воздержание от участия в насилии. Они не признают суда, не платят добро­вольно податей, не присягают и отказываются от военной службы и вообще к государству относятся, как к ненужному им учреждению.

В свои общины, состоящие преимущественно из трудово­го народа, назарены принимают только «воскресших духом», покаявшихся и живущих новой жизнью. Поэтому дети наза­рен не считаются назаренами, пока не придут в сознательный возраст и сами не пожелают вступить в общину верующих.

Отказ назарен от воинской повинности вызывает против них гонения австрийского правительства. Но назарены твер­до держатся своего убеждения о несогласии с христианством военной службы и покорно несут накладываемые на них на­казания, не изменяя закону Христа.

Свои отказы от воинской повинности назарены основы­вают на словах Христа «А Я говорю вам не противься злому» (5, 38 Матф.) и «любите врагов ваших, благословляйте про­клинающих вас и молитесь за обижающих вас» (5, 44 Матф.).

Простые крестьянские парни, назарены, часто удивляют своих гонителей той твердостью, с которой они переносят всякие мучения. И так поступают не только рекруты, но и за­пасные, т. е. такие, которые уже после отбытия действитель­ной службы сделались назаренами. Когда их призывают на маневры, они отказываются брать оружие в руки. Зная, что их за это могут приговорить к пожизненному заключению, они заблаговременно распоряжаются своим хозяйством так, что­бы жена могла управляться одна, и прощаются как бы навеки с своими семьями. Семьи их большей частью сочувствуют их мученичеству.

Так, несколько лет тому назад Йога Радованов (серб) из Вечбаса (Бачка), будучи зачислен в Пеште в б полк 6 роту, от­казался взять оружие, сказав, что вера его не позволяет ему этого. Суд приговорил его к заключению на 2 года. Старший брат его, приговоренный к заключению в 1894 г., сидел уже 10-й год. Мать этих обоих братьев пришла навестить младше­го. Начальство ей не разрешило свидания. Она стояла и пла­кала на дворе тюрьмы. И в это время увидала в одном из окон лицо сына и сейчас же крикнула ему: «Сыне мой злати, не мой за Бога узэти пушку! (Сынок мой золотой, Бога ради, не бери ты ружья!)»

В конце августа 1895 г. призывались запасные Сегединского резервного полка. Когда запасным раздавали ружья, двое из них не хотели принять ружья, потому что, как они сказали, им это не дозволяет назаренская вера. Капитан Олчвари стал говорить им, что Бог любит войско, что ведь теперь идут не на войну, а только на маневры, где никто не будет проливать крови. Назарены на это ответили: «Но нас для того ведут на маневры, чтобы выучить убивать людей».

Капитан пытался подействовать на них страхом. Он ска­зал им, что прошлой осенью один назарен тоже так себя вел и его несколько раз наказывали и наконец заключили на 17 лет в крепостную тюрьму.

— Пусть нас застрелят, — спокойно ответили назарены, — но не можем идти против законов Бога.

Другие запасные пошли к семьям этих назарен, и жены их, не находившиеся еще в секте, с плачем просили мужей, чтобы те покорились власти, но они не согласились. Капитан посадил их предварительно на 10 дней тяжелого ареста. Когда их отводили, они, плача, расставались с семьями.

— Оставайтесь с Богом, — говорили они, — нас заживо похоронят ради Господа Бога, ради святой невинности и чис­тоты душевной, потому что люди должны быть, как агнцы Божий.

Франко Новак должен был отбывать военную службу в Тамешваре. Когда его в первый раз повели вместе с другими рекрутами на учебный плац, он отказался принять оружие. Заметив суету около Новака, бывший на плацу генерал подъ­ехал к этому месту и спросил, что случилось. Ему доложили. Генерал ласково спросил Новака, почему он не хочет взять оружие. Новак вынул из кармана маленькое Евангелие и ска­зал: «Высшие власти разрешают печатать эту книжку, а также не запрещают жить по высказанным в ней заветам. В книге же этой сказано: «Люби ближнего, как самого себя». Не при­нимаю оружия потому, что хочу следовать заветам Спасите­ля».

Генерал спокойно выслушал до конца Новака, потом ска­зал ему: «Однако в этой же книжке сказано: кесарево — кеса­рю, Божье — Богу».

Новак сначала смутился и молчал, но потом, одумавшись, снял военную фуражку, оружие, мундир и, положив все это, сказал: «Вот все это его величества кесаря, вот и я отдам ему все, что его».

В 1897 году к городскому нотариусу Великой Кокинды пришел дряхлый старик. В руках у него был лист бумаги: сви­детельство о праве на пенсию инвалиду 48-го года.

— Извольте записать, господин нотариус, — сказал ста­рик, — что я отказываюсь от своей пенсии. Удивленный нотариус спросил старика:

«Что вы, Ванда, разве нашли клад?»

— Верно, совершенно верно, господин нотариус, — отве­тил старик, — я нашел клад. Нашел я, господин нотариус, своего Господа, который дороже мне всех кладов мира сего и которому не нравится, чтобы раб его питался хлебом, достав­ленным ему оружием.

Несмотря на строгие меры, употребляемые против них правительством, назарены не изменяют своей веры.

В. Ольховский (из книги «Назарены в Венгрии». Издание «Посредника»)

Дата добавления: 2014-11-06