Роман Громов

Проекты дескриптивной психологии в немецкой философии XIX века[305]

В последней трети 19 в. в немецкой философии возникает ряд психологических концепций, получивших наименование «дескриптивной психологии». Можно выделить несколько линий развития такого рода проектов. Во-первых, следует назвать Франца Брентано и его школу. Хотя Брентано начинает широко использовать термин дескриптивная психология лишь в венских лекциях 1885-89 гг. (Brentano 1982), тем не менее, задолго до этого уже в начале 70-ых годов он употреблял в черновиках своих лекционных курсов термин «феноменология». Задачи феноменологии совпадали с тем, как формулировались в последующем цели дескриптивной психологии. В пользу того, что речь здесь может идти о развитии одной и той же дисциплины говорит тот факт, что в заглавии лекций по психологии 1888/89 гг. Брентано называет дескриптивную психологию «описательной феноменологией»[306]. Среди ближайших учеников Брентано, развивавших эту концепцию, можно выделить Карла Штумпфа и Антона Марти. Можно констатировать поступательную непрерывность в развитии психологической концепции обоих авторов. Хотя термин «дескриптивная психология» появляется у них, как и у Брентано, довольно поздно, лишь в 80-ые гг., он обозначает у них уже многие годы развивавшуюся модель исследования. Появление этого термина в 80-ые гг. можно считать результатом концептуального обобщения и уточнения той практики психологического исследования, которая складывалась в брентановской школе с начала 70-ых гг. 19 века[307]. Ни Брентано, ни его ученики не опубликовали до конца 19 века какой-либо развернутой версии дескриптивного подхода в психологии. Этот проект распространялся через лекционные курсы. Так было в случае с учеником Брентано Эдмундом Гуссерлем, посещавших лекции Брентано в Вене в 1885/86 гг., раннюю модель феноменологического исследования которого, представленную в «Логических исследованиях» (1900//01), также можно отнести к числу проектов дескриптивной психологии. В подтверждение этого следует отметить, что в первом издании «Логических исследований» Гуссерль часто использует термины феноменология и дескриптивная психология как синонимичные. Брентановская линия дескриптивной психологии получила свое системное изложение в работах раннего Гуссерля (правда, уже в критическом освещении) и в поздних работах Штумпфа[308]. На рубеже 19-20 веков исследователи, незнакомые с лекционными курсами Брентано, рассматривали, как правило, в качестве образцового изложения его психологической концепции книгу «Психология с эмпирической точки зрения» (1874), в которой еще не использовалось понятие дескриптивной психологии.

Вторая линия развития дескриптивной психологии связана с именем Вильгельма Дильтея. В 1894 г. он публикует работу «Дескриптивная психология» (Dilthey 1894; Дильтей 1924), вызвавшую широкий резонанс в научных кругах того времени[309]. Таким образом, в первую очередь с именем Дильтея связывалось в отмеченный период введение понятия и модели дескриптивного исследования в психологии (см. Schmied-Kowarzik 1912; Schmied-Kowarzik 1927). Так же как и в брентановской школе концепция дескриптивного исследования Дильтея формировалась довольно длительное время[310]. Введение в 1893/94 гг. понятия дескриптивной психологии имело у него программный характер, ставило своею целью обобщить прежний опыт в качестве единой стратегии исследования с естественно вытекающими отсюда теоретико-познавательными, научно-систематическими и философскими выводами.

Третьей линией этого движения можно считать психологические разработки Теодора Липпса, лидера мюнхенского философско-психологического кружка, возникшего вокруг него на рубеже 19-20 вв. Липпс говорит о дескриптивном подходе как начальном этапе любого психологического исследования. Независимо от того, на какой путь ориентирована та или иная психология, этот отрезок неизбежен, и в зависимости от того, как он будет пройдет, будет складываться ход всего остального исследования. Он также обосновывает в целом оригинальность методов психологии и отвергает возможность «физиологической психологии» (Lipps 1906; Lipps 1909). В этой связи представляется не случайной популярность в кружке Липпса идей брентановской школы и самого Брентано, что облегчило налаживание коммуникации кружка Липпса с Гуссерлем и позитивное восприятие его феноменологической концепции.

Помимо отмеченных линий развития (а приведенный список не претендует на полноту) можно также назвать несколько исследователей, которые не использовали термин дескриптивная психология и даже не причисляли себя к психологам, но которые, несмотря на этом, могут рассматриваться как близкие этому движению фигуры. На основе парадигматических характеристик дескриптивного подхода в психологии в этот период, которые мы попытаемся выделить в ходе дальнейшего исследования к числу таких исследователей, забегая вперед, можно отнести Э. Маха и А. Бергсона[311].

Очевидно, что между названными проектами дескриптивной психологии едва ли можно установить генетическую преемственность. Они представляют собой вполне самостоятельно сформированные концепции, возникшие из оригинальных предпосылок. Если брентановская концепция в части разделения генетической и дескриптивной психологии, опиралась на научную систематику английского теоретика и историка науки Вильяма Вевелля[312], то Дильтей апеллировал при различении объясняющей и дескриптивной психологии к традиции гербартовской школы (Вайц, Дробиш, а также к систематике Хр. Вольфа)[313]. В данном случае общее обращение к принятой в то время классификации наук на объясняющие и дескриптивные не должно вводить в заблуждение. Концепции указанных авторов имеют как оригинальные предпосылки, так и оригинальную траекторию становления[314]. Это во многом объясняет взаимную почти непримиримую критику этих авторов в адрес друг друга[315]. Хотя следует отметить, что в ряде случаев поводом к критике служило недостаточно точное знание концепции оппонента, как это случалось в случае критики Дильтея в адрес Брентано[316].

Несмотря на отмеченных расхождения, указанные проекты обнаруживают вместе с тем тесное сходство в ряде ключевых для них положений. Таким образом, речь в данном случае идет не только о терминологических пересечениях, но о едином движении, анализ которого позволяет говорить об общих тенденциях в немецкой психологии и философии данного периода. Чтобы обосновать этот тезис, мы сопоставим названные проекты дескриптивной психологии в части определения ее предмета, метода и теоретико-познавательного статуса.

Прежде всего, следует отметить две важных общих предпосылки этих концепций.

Во-первых, релятивизацию в теоретико-познавательных исследованиях последней трети 19 века результатов научного познания. Мы имеем в виду распространение концепций, утверждающих инструментальный характер научного познания и научного понятийного аппарата, рассматривающих предмет науки как идеализированный теоретический конструкт. Такую трактовку научного познания можно проследить в набирающем силу неокантианском движении, в лекциях по математической физике Г. Кирхгофа, в принципе экономии Маха. Важнейшим следствием этого взгляда является различение между предметами науки и феноменальными данными опыта. Все указанные проекты дескриптивной психологии в той или иной форме проводят различие между предметным миром физикалистского естествознания как теоретическим конструктом и непосредственными опытными данными (ощущения, комплексы эмоционально-волевых переживаний и др.). Если Кант, например, отождествляет феномены сознания с предметной сферой науки (в сфере внешнего чувства), то у обсуждаемых авторов прослеживается общая тенденция к их дифференциации. Это происходит либо путем выделения особого типа психических феноменов и предметного разграничения сфер естественнонаучного и психологического исследования, либо путем дифференциации подходов к опытным данным, то есть методологии их исследования. Однако общим является тезис, что непосредственные опытные данные как таковые не интересуют естественные науки, они используются ими лишь как строительный материал для теоретического конструирования[317]. Благодаря этому в проектах дескриптивной психологии выделялось особое поле психологического исследования, которое выпадает из поля зрения современной науки. Можно сказать, что именно в проектах дескриптивной психологии была обозначена та проблематика, которая в феноменологии позднего Гуссерля развилась в проблематику «жизненного мира» как сферы до-научного опыта.

Во-вторых, важнейшей предпосылкой этих проектов стало динамичное развитие с середины 19 века физиологии как самостоятельной научной дисциплины, претендующей, в том числе, на каузальное объяснение фактов сознания. Все проекты дескриптивной психологии представляли собой реакцию на эту естественнонаучную интервенцию в сферу духа. Общей философской реакцией на это в немецкой академической философии стала актуализация теоретико-познавательной проблематики и, в особенности, постановка вопроса о границах естественнонаучного познания. Эта стратегия явно намечается в ходе спора о материализме (с 1854 г.), в частности, у А. Ланге в «Истории материализма». Выражением этой стратегии можно считать спор об игнорабизме, спровоцированный докладом Дюбуа-Реймона «О границах познания природы» (1872). Превалирующим в этой дискуссии в среде немецких академических ученых стал тезис о неспособности физикалистских теорий каузально объяснить сознание в его своеобразии (тезис Дюбуа-Реймона). Можно говорить об определенном консенсусе в немецкой философии относительно критической оценки материализма и физикалистского редукционализма, выражением чего стало широкое распространение концепции психо-физиологического параллелизма (в значительной мере под влиянием Фехнера). Обсуждаемые психологические концепции оформлялись в этом контексте и использовали тезис о границах каузальной модели объяснения в сфере духа. Таким образом, в их основе лежит выделение феноменальной сферы опыта как особого поля исследования и ограничение в этой части исследовательского потенциала естественнонаучных дисциплин.

Предмет дескриптивной психологии.

Как видно из предыдущего, в качестве собственной сферы дескриптивного исследования выделяется сознание в его непосредственной данности[318]. При этом через все проекты красной линией проходит идея уникальности феноменов сознания, сознание рассматривается как особая реальность со своими специфическими характеристиками. У Брентано и Гуссерля это будет интенциональность, у Дильтея целостность душевной жизни и своеобразие ее связи (целесообразность, историчность), у Липпса особое единство душевных переживаний центрированное вокруг Я-сознания (к этому можно было бы добавить понятие длительности у Бергсона). Из такого определения предметной сферы будут следовать многие методологические постулаты. Можно сказать, что в последней трети 19 века именно в проектах дескриптивной психологии появляется сознание как особый объект познания, требующий особых способов исследования.

Переходя к вопросу о методе дескриптивных проектов, следует сразу отметить, что среди их представителей не было единства в отношении теории психо-физиологического параллелизма (Брентано и его ближайшие ученики разделяли эту теорию), таким образом, критика параллелизма (у Дильтея) или натурализма (у Гуссерля) едва ли может считаться конститутивной для этого движения. Как мы покажем далее, методология этих концепций лишала вопрос об онтологическом статусе феноменов сознания принципиального значения, иными словами, решение этого вопроса не было определяющих для хода дескриптивного исследования. Общим для этих подходов было ограничение сферы ведения естественнонаучно ориентированных психологических проектов, в первую очередь, экспериментальных. Все модели дескриптивного исследования оформлялись в рамках дихотомии и посредством противопоставления дескриптивного и естественнонаучного подходов: объясняющая и дескриптивная психология у Дильтея, генетическая и дескриптивная психология у Брентано, физиологическая и собственная психология у Липпса, натуралистически ориентированная и феноменологическая психология у Гуссерля. Здесь следует отметить, что эти понятийные пары не пересекаются. Например, Дильтей оперирует настолько широким понятием объясняющей психологии[319], что оно позволяет ему включить в этот разряд и школу Гербарта, и современную ассоциативную психологию, и экспериментальную психологию, а также проекты Брентано и Гуссерля. Брентано оперирует более узким определением генетической психологии, имея в виду исследования, нацеленные на каузальное объяснение психических процессов. Несмотря на эти расхождения во всех проектах будет устанавливаться определенная субординация внутри психологического исследования, а именно, утверждаться логический приоритет дескриптивного исследования по отношению ко всем прочим моделям исследования. Тезис о том, что дескрипция должна предшествовать любому психологическому исследованию, в том числе опытам каузального объяснения сознания, на первый взгляд, повторяет традиционный для 19 века методологический канон, где описание рассматривалась как вводная процедура научного исследования, предшествующая объяснению. Однако в отмеченных проектах появляется новый момент: качественная переоценка понятия дескрипции. Она уже не является промежуточной процедурой по систематизации опытных данных, но обозначает самостоятельную познавательную программу, включающую разнообразные методические средства. Благодаря этому понятие дескрипции становится обозначением определенной дисциплины с собственным предметом и комплексом методологических требований. Тезис о приоритете дескриптивной психологии получает в этой связи важнейший институциональный смысл – фактически тем самым утверждается независимость дескриптивной психологии от естественнонаучных проектов, в том числе, от разных вариантов решения психо-физиологической проблематики. Благодаря исходной дихотомии дескрипции и научного объяснения дескриптивная психология вырабатывала специфический иммунитет, она получала возможность отклонять всякого рода критику, идущую со стороны специальных естественнонаучных дисциплин, занимающихся психическими феноменами, как критику с «внешней» для сознания точки зрения. Стремление обосновать независимость дескриптивной психологии можно обозначить как общую стратегию ее представителей, объясняющую их единство в целом ряде ключевых методологических постулатов.

Таким образом, понятие дескрипции у всех представителей изучаемого движения обозначает комплексную стратегию исследования. У Брентано в этом понятии объединяются разные процедуры, начиная с переживания и наблюдения, заканчивая дедукцией и интуитивным постижением аксиоматических связей психических феноменов[320]. Также у Дильтея дескриптивное исследование реализуется посредством многочисленных методических процедур[321]. Важнейшим методологическим постулатом, связующим эти стратегии является требование нейтральности или безпредпосылочности дескриптивного исследования. У Брентано этот постулат явно не сформулирован, но имплицитно присутствует. В «Психологии с эмпирической точки зрения» (1874) он предпочитает определять психологию как науку не о душевных явлениях, а о психических феноменах в силу того, что это определение освобождает ее от предварительных метафизических разработок. Позднее в лекциях по дескриптивной психологии он предлагал анализировать феномены, данные во внешнем восприятии, как если бы они были реально существующими, то есть, на деле, отвлекаясь от различий в онтологическом статусе данных сознания. В брентановской школе наиболее последовательно данный постулат сформулировал Штумпф. Согласно Штумпфу психологическое описание феноменов сознания должно предшествовать любым онтологическим определениям. Он также четко разделял психологические и теоретико-познавательные аспекты исследования и посвятил этому вопросу отдельную статью «Психология и теория познания» (1891). В книге «О психологическом происхождении представления пространства» (1873) Штумпф сознательно выносит за рамки своей работы тему субъективности пространства, проблему соотношения феноменального и физикалистского пространства. Оценка познавательной ценности тех или иных феноменов, а также обоснование научных допущений не входит в круг задач психологии. Психология не ставит вопросы об истинности феноменов и их отношении к трансцендентной действительности[322]. Психологическое исследование Брентано, Штумпфа, раннего Гуссерля фактически основано на том, что Людвиг Ландгребе назвал «эпистемологической редукцией»[323], то есть они сознательно выносили за его рамки научные, гносеологические, онтологические гипотезы, и ограничивались описанием имманентного сознанию содержания. Также Дильтей пытался построить психологию, свободную от предпосылок, прежде всего, метафизических (в качестве антипода здесь выступала школа Гербарта с предположением существования духовной субстанции), а также от предпосылок естественнонаучных (теория психо-физиологического параллелизма основана на подобных гипотетических допущениях). Одним из главных отличий дескриптивной психологии от психологии объясняющей по Дильтею является именно то обстоятельство, что она не должна иметь гипотетический характер[324]. В этой связи уже применительно к концепции Дильтея было отмечено, что у него «Описание … определяется негативно как отказ от определения окончательных онтологических статусных вопросов»[325]. Тот же постулат безпредосылочности можно проследить у Т. Липпса. В начале своей статьи «Пути психологии» (1906) он приводит слова Фр. Бекона, что мы должны стать как дети, чтобы попасть в царствие небесное. Это же можно сказать, по словам Липпса, о начале психологического исследования, приступая к дескриптивному исследованию психических переживаний, мы должны забыть все, чему нас учили, мы должны схватывать факты сознания в таких понятиях, из которых исключено (ausgeschaltet)[326] все, что касается иных сфер помимо сознания, должен быть исключен любой перенос в сферу сознания естественно-научных концептов (Lipps 1906). В этих требованиях мы видим общее стремление не только освободить дескриптивную психологию от метафизических и естественно-научных предпосылок, но также утвердить ее фундирующую роль внутри философских дисциплин, обосновать ее независимость от онтологических, теоретико-познавательных, антропологических и иных философских постулатов. Дескриптивная психология мыслится отмеченными авторами как фундаментальная философская дисциплина, которая должна формировать базис как для философии, так и для наук о духе в целом. С учетом вышесказанного можно также сказать, что в отмеченных дескриптивных проектах происходит переход от философии духа, неразрывно связанной с метафизикой и онтологическими предпосылками, к философии сознания как самостоятельному направлению философского исследования. Происходит инверсия отношений между онтологией и психологией, теперь последняя становится основой для онтологических разработок, онтология оказывается производной от философии сознания.

В качестве общей методологической установки здесь также можно признать противопоставление дескрипции теоретическому конструированию. Оно прослеживается как в брентановской школе и у раннего Гуссерля (тезис, что феноменология не является теорией), так и в совершенно явном виде у Дильтея[327]. Эта оппозиция обозначает здесь общий отказ от дедуктивного построения психологии или ее сведения к концептуальному анализу в пользу исследовательских практик, основанных на интуитивном опыте.

С особым характером предмета исследования и методов его познания в этих проектах также связывается обоснование особого теоретико-познавательного статуса дескриптивно-психологических исследований. Способность психологии выполнять роль фундамента для философии и наук о духе (быть базисной наукой) связывалась с особым способом данности феноменальных данных и методами их постижения. И Брентано и Дильтей будут обосновывать достоверность и общезначимость психологического познания, основанного на дескриптивном подходе. У Брентано это нашло свое выражение в противопоставлении генетической и дескриптивной психологии как неточной и точной дисциплин, в обосновании возможности интуитивного (не-индуктивного) аподиктического познания в психологии. Также у Дильтея объясняющая и дескриптивная психология противопоставляются как гипотетическое и достоверное исследование, с чем напрямую связывается тезис о способности дескриптивной психологии выполнять функцию фундаментальной дисциплины в отношении наук о духе[328]. Таким образом, особый теоретико-познавательный статус психологии связывался упомянутыми авторами со стремлением сохранить психологию в качестве интегральной части философии, и более того, с обоснование ее фундирующей роли в системе гуманитарного и философского познания.

Эта задача решалась, помимо прочего, на пути поиска новых типов закономерностей в психической сфере. Практически все представители дескриптивной психологии критикуют применимость в сфере психологического исследования каузальной модели познания, то есть описание душевной жизни как системы каузальных связей, что было характерно для английской ассоциативной психологии[329]. Своеобразие психических связей в отличие от каузальных отношений физических явлений подчеркивается у Дильтея, совершенно ясно отмечается у Липпса, становится предметом теоретической рефлексии у учеников Брентано (Хр. Эренфельса, Штумпфа, Мейнонга). Таким образом, общей тенденцией этих проектов является поиск некаузальных форм зависимости психических явлений. В психологии Дильтея, в брентановской школе, в частности у Штумпфа, это нашло свое выражение в понятии структуры и структурных законов[330]. Несмотря на существенные различия в понятии структуры у Дильтея и Штумпфа, это понятие вводилось как альтернатива каузальной модели познания. Эти концепции формируются примерно в одно и то же время. У Штумпфа понятие структуры намечается в книге 1873 года о происхождении представления пространства в виде теории частей и целого. Штумпф дает классификацию разных форм связи элементов комплексных феноменов (взаимная отделимость, односторонняя отделимость, взаимная неотделимость) и фиксирует тем самым возможные случаи нераздельной, то есть необходимой взаимосвязи явлений (например, неотделимость качества от пространственной формы). Структуры Штумпфа обозначают разные формы сосуществования элементов в качестве частей целого, таким образом, они имеют синхронический характер. У Дильтея понятие структуры фиксирует соединение разных типов психических явлений в нераздельное целое, у него структура имеет динамичный и телеологичный характер. Однако, несмотря на качественные расхождения в понятии структуры, у обоих ученых с его помощью обосновывается возможность познания универсальных закономерностей психической жизни некаузального характера. Кроме того, структурные законы являются неформальными, а это означает, что универсальные структурные законы и нацеленное на их познание исследование представляли собой альтернативу не только гипотетическому каузальному объяснению эмпирической экспериментальной психологии, но также неокантианскому априоризму (Sachs-Hombach 1993, 14-17)[331]. В концепции структурных законов, по сути, обосновывается возможность эмпирически фундированного, неформального аподиктического познания. Таким образом, отмеченные проекты можно рассматривать как поиск альтернативы, с одной стороны, позитивизму, с другой стороны, трансцендентальной философии неокантианства. Дескриптивная психология должна была представлять собой дисциплину, которая имеет эмпирический фундамент и целиком соответствует современным требованиям научности, но при этом остается исключительно в сфере философских компетенций, то есть является совершенно независимой от естественнонаучной рациональности, способной выполнять теоретико-познавательные критические функции и служить позитивным основанием теории познания, а также быть достоверным (аксиоматическим) фундаментом гуманитарных и философских исследований.

Примечания

Бергсон, Анри (1992): Собрание сочинений. Т.1, М., Московский клуб.

Громов, Роман (2008): Карл Штумпф – забытая феноменология, в: Ежегодник по феноменологической философии. № 1, 2008. Москва, Российский государственный гуманитарный университет, 2008.

Громов, Роман (2010): Феноменология: философский прорыв или возрожденная схоластика (критика и самообоснование ранней феноменологии), в Ежегодник по феноменологической философии. № 2, 2009. Москва, Российский государственный гуманитарный университет, 2010.

Дильтей, Вильгельм (1924): Описательная психология. М., Русский книжник 1924 (репреинт. изд. СПб., Алетейя 1996, цитируется по этому изданию).

Brentano, Franz (1924): Psychologie vom empirischen Standpunkt, Leipzig, Bd. 1.

Brentano, Franz (1982): Deskriptive Psychologie. Aus dem Nachlass hrsg. u. eingeleitet von

Roderick M. Chisholm und Wilhelm Baumgartner. Hamburg, Felix Meiner Verlag.

Dilthey, Wilhelm (1894): Ideen über eine beschreibende und zergliedernde Psychologie, in: Sitzungs-Berichte der Berliner Akademie der Wissenschaften vom 20. Dezember 1894, wiederabgedr. Gesammelte Schriften V, Leipzig u. Berlin 1924, 139-240.

Dilthey, Wilhelm (1968): Gesammelte Schriften, Bd. VII: Der Aufbau der geschichtlichen Welt in den Geisteswissenschaften. Hg. von B. Groethuysen, Stuttgart, Göttingen.

Dilthey, Wilhelm (1977): Gesammelte Schriften. Bd XVIII. Die Wissenschaften von Menschen, der Gesellschaft und der Geschichte. Hrsg. Helmut Joach unf Fritjof Rodi, Göttingen.

Dilthey, Wilhelm (1997): Gesammelte Schriften. Bd. XXI: Psychologie als Erfahrungswissenschaft. Erster Teil: Vorlesungen zur Psychologie und Anthropologie (1875-1894), hrsg. von G. van Kerckhoven und H. –U. Lessing, Göttingen.

Dilthey, Wilhelm (2005): Gesammelte Schriften. Bd. XXII: Psychologie als Erfahrungswissenschaft. Zweiter Teil: Manuskripte zur Genese der deskriptiven Psychologie (ca. 1860-1895), hrsg. von G. van Kerckhoven und H. –U. Lessing, Göttingen.

Drüe, Hermann (1963): Edmund Husserls System der phänomenologischen Psychologie, Berlin Walter De Gruyter & Co.

Ebbinghaus, Hermann (1896): Über die eklärende und beschreibende Psychologie, in: Zeitschrift für Psychologie und Physiologie der Sinnesorgane, Bd. 9.

Fellmann, Redinand (1982): Wissenschaft als Beschreibung, in: Archiv für Begriffsgeschichte 18, 227-261.

Benetka, Gerhard (2002): Denkstil der Psychologie: das 19. Jahrhundert, Wien: WUV-Univ.-Verlag.

Hedwig, Klaus (1988): Deskription. Die historischen Voraussetzungen und die Rezeption Brentanos // Brentano Studien 1 (1988) 31-45.

Hochstetter-Preyer, Agnes (1981): Das Beschreiben. Eine logische Untersuchung zur positivistischen Methodenlehre, Halle a. d. Saale 1916.

Husserl, Edmund (1976): Die Krisis der europäischen Wissenschaften und die transzendentale Phänomenologie. Eine Einleitung in die phänomenologischen Philosophie. Edmund Husserl Gesammelte Schriften. Bd. VI, Hrsg. von Walter Biemel, Haag: Martinus Nijhoff.

Lipps, Theodor (1906): Die Wege der Psychologie, in: Archiv für die gesammte Psychologie, № 6.

Lipps, Theodor (1909): Leitfaden der Psychologie, 3. Aufl., Leipzig, Verlag Wilhelm von Engelmann.

Marty, Anton (2011): Deskriptive Psychologie, hrsg. von Mauro Antonelli und Johann Christian Marek, Würzburg, Verlag Königshausen & Neumann GmbH.

Marek J. Ch. (1990): Psychognosie – Geognosie. Apriorisches und Empirisches in der deskriptiven Psychologie Brentanos // Brentano Studien. Würzburg, 1990, Bd. 2.

Rodi, F. (2003): Ebbinghaus- Dilthey-Kontroverse, in. Ders., Die strukturierte Ganze. Studien zum Werk von Wilhelm Dilthey, Weilerswirst 2003, 173-183.

Sachs-Hombach, Klaus (1993): Philosophische Psychologie im 19. Jahrhundert. Entstehung und Problemgeschichte, Freiburg/München, Verlag Karl Albert.

Störring, Gustav (1927): Die Frage der geisteswissenschaftlichen und der verstehenden Psychologie», in: Archiv für die gesamte Psychologie 58, 1927; 61, 1928; 62, 1928.

Schmied-Kowarzik, Walther: Diltheys und Sprangers verstehende Psychologie in ihrem Verhältnis zur erklärenden (naturwissenschaftlichen) Psychologie, in: Archiv für die gesamte Psychologie, 58, 1927.

Schmied-Kowarzik, Walther (1912): Umriß einer neuen analytischen Psychologie, Leipzig.

Schmied-Kowarzik, Walther (1927): Diltheys und Sprangers verstehende Psychologie in ihrem Verhältnis zur erklärenden (naturwissenschaftlichen) Psychologie, Akad. Verlag-Ges.

Stumpf, Carl (1873): Über den psychologischen Ursprung der Raumvorstellung. Leipzig: Hirzel. Репринт: Amsterdam: Bonset 1965.

Stumpf, Carl (1874): Die empirische Psychologie der Gegenwart, im: Neuen Reich. 4 (2), 201-226.

Stumpf, Carl (1906a): Zur Einteilung der Wissenschaften. Abhandlungen der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften. Philosophisch-historische Abhandlungen. V. Berlin: Reimer, 1906.

Stumpf, Carl (1906b): Erscheinungen und psychische Funktionen. Abhandlungen der Königlich Preussischen Akademie der Wissenschaften. Philosophisch-historische Abhandlungen. Berlin: Reimer, IV, 1906.

Stumpf, Carl (1939): Erkenntnislehre. Bd. 1, Leipzig: Johann Ambrosius.

Tiefensee, Eberhard (1998): Philosophie und Religion bei Franz Brentano, Francke, Göttingen.

Дата добавления: 2014-11-25