IL Основание Русского государства

Е. Ф. Шмурло

3) Распределение труда. Общественные классы

К середине IX века среди населения уже можно проследить рас­пределение занятий, труда; успели возникнуть и общественные клас­сы:

1. Занятия: земледелие, промыслы, торговля. Промыслы разви­лись преимущественно на севере (звериный, рыбный; охота на птиц, разведение пчел), так как болота и леса не особенно манили здесь пахаря. Такие продукты, как мед, воск, шкуры, меха свозились в большие торговые центры, главным из них был Киев. Отсюда часть товаров шла в Византию, непременно караванами и притом под военной охраной. Кроме Византии заграничная торговля велась также и с Востоком (Кавказ, Прикаспийские страны)

2. Общественные классы. Торговля, обработка земли и промыслы, управление и охрана страны создали общественные классы: сельский (земледельческо-промыслозый), военный, купеческий (скупка това­ров; вывозная и ввозная торговля оптом) и мелких промышленни­ков-торговцев (розничная торговля).

/. Норманны-варяги.

Русское государство, говорят, основали варяги. Долго спорили о их происхождении: одни утверждали, что варяги были славяне с южных берегов Балтийского моря; другие видели в них людей гер­манского племени, пришедших из Скандинавии или Ютландии, где жили так называемые норманны. В науке, в настоящее время, послед­нее мнение более или менее преобладает.

Гонимые материальной нуждою, влекомые жаждою подвигов, удальством и мыслью о легкой наживе, норманны легко снимались с места, без особого труда покидали свою скудно одаренную родину и совершали, начиная с IX века, набеги то на Британию, то на Францию, доходили до Сицилии, Южной Италии; они снаряжали целые флотилии двухпарусных лодок и грабили не одно морское побережье, продвигаясь внутрь страны, вверх по глубоким рекам, повсюду вносили ужас и разорение. За краткий период сорока лет (840—880) от их набегов жестоко пострадали Гамбург, Кельн, Бонн, Аахен, Кобленц, Трир, Руан, Реймс, Тур, Орлеан, Бордо, Тулуза, Севилья, итальянская Пиза. Париж норманны держали в осаде за это время два раза. Панический страх охватывал население при одном известии о приближении этих удалых берсеркеров, не знавших пощады морских пиратов. «De furore Normannorum libera nos, Domine» «От ярости норманнской избави нас, Господи» — такая молитва сло­жилась на Западе в эти тяжелые годины грубой силы и бесправия

Курс Русской истории. Глава первая

В свои набеги норманны обыкновенно отправлялись сравнительно небольшими дружинами (отрядами) и, вернувшись домой, могли быть уверены, что найдут на старом месте и дом свой, и сородичей В этом было их отличие от других германских племен, вест- и остготы, франки, бургунды, снимаясь со старого селища, переселялись на новые места всем племенем: с женами, детьми, с домашним скарбом, со всеми стадами скота и табунами лошадей; после их ухода оставалось «пустое место», которое могли занять другие племена. Часть норманнов ходила на Запад и известна там под этим именем;¹ другие выбирали Восток — этих обыкновенно звали (в Византии) [Bapayyoi] — варяги, т. е. наемники, солдаты, принятые на службу ²

2. Норманны в бассейне Волги.

На равнине Восточной Европы, в пределах будущей России, нор­манны впервые появились в конце VIII века (ок. 800 г). Одновременно грабители-насильники и торговцы, они через озеро Ильмень проби­рались по его притокам до Волги и спускались на своих ладьях по этой многоводной реке, посещая земли болгар, буртасов и хазар — незадолго перед тем основанный Хазарский каганат. Хазары дорожили обменом товаров с далеким Западом и не только охотно принимали норманнских купцов у себя дома, в Итиле, но и сами выезжали к ним навстречу, привозя в Болгарию произведения мусульманского Востока. Дальше на север, впрочем, проникать они не решались

Оживленные сношения норманнов с Поволжьем тянутся через весь IX век. Об их интенсивности можно судить по количеству арабских монет (до 40 ООО), найденных в разных местах Швеции, иногда Целыми кладами; они попадали туда или как плата за вымененный товар, или как награбленная добыча, привезенная домой после удач­ного набега.

Большие расстояния, отделявшие Швецию от Болгарии и Хазарии, необеспеченность пути, растянутого на многие сотни верст, при несом­ненной выгоде торговых сношений с этими отдаленными странами, по­буждали норманнов держаться поближе к Поволжью. На берегах озера Ильмень они основали большую колонию, силою подчинив себе мест-¹ Normen — северные люди: таковыми были они для жителей Средней И Ю₂ жной Европы.

Из сочинений Константина Багрянородного мы знаем, что «Русь Играла довольно важную роль в византийской морской службе: в критском Походе 902 г. участвовала русская эскадра с 700 человек экипажа; в Итальянском походе 936 г. упоминается 415 русских; в другом критском Походе 949 г. участвовало 9 русских судов и на них было экипажа 629 Человек. Независимо от того, Русь служила в императорской гвардии» Успенский).

70

Е. Ф. Шмурло

ное население: летописных словен, кривичей, чудь и даже мерю, жив­шую много дальше на восток.¹ Прочно осев здесь, норманны сделались хозяевами Великого Водного пути, могли держать под своим контролем проезд на Волгу и в то же время поддерживать связь с родиной, чему способствовало также основание, на полдороге в Швецию, укрепленно­го города Альдаген.² Это полуразбойничье гнездо проявляло, однако, некоторый уклон к торговле; у него мы видим первые зачатки государ­ственности; их царек носил титул Хагана — по всей вероятности, под влиянием частых сношений с хазарами.

У финнов ильменские норманны стали известны под именем Рус сов, Руси (Ruotsi); вероятно, от них это имя перешло и к арабам (Rus)

3. Норманны в бассейне Днепра.

Задолго до того, как Волжский путь закрылся и потерял свое значе­ние для норманнов, они появились на другом водном пути — на Дне­провском. Путь этот, вообще, не мог долго оставаться неизвестным и не­использованным для удалых выходцев из-за моря. Две дороги вели скандинавских викингов на восток: одна — северная: Невою и Ладогой, тут, на берегах Ильменя, как мы видели, они образовали «Ильменский каганат», другая — южная: вверх по Западной Двине; тут, в верховьях этой реки, они тоже основывают военную колонию, впоследствии вырос­шую в целое княжество (Полоцкое) с князем Рогволодом во главе.

Днепровский путь обладал гораздо большими преимуществами, чем Волжский, открывая и торговцу, и завоевателю перспективы гораздо более широкие и заманчивые. Помимо того, что он, так же, как и тот, вел в теплые страны, но: 1) был значительно ближе; 2) являлся путем «из Варяг в Греки» — вел в богатую Византию, страну с высокой куль­турой, где, помимо грабежа и торговли, воинственный берсеркер нахо­дил себе заработок и пропитание в работе, которая была ему всегда по душе: поступая к грекам на военную службу, и, наконец, 3) Днепров­ский путь лежал через земли, хотя и готовые воспринять государствен­ность, но еще не воспринявшие ее. На Волге, при наличии двух госу­дарств, Болгарского и Хазарского, норманны должны были довольст­воваться положением временных гостей; стать хозяевами там они не могли; племена же, осевшие в бассейне Днепра, жили, подобно Иль-¹ Остается спорным, где, собственно, был центр этой Ильменской колонии: на истоках ли реки Волхова, близ нынешнего Новгорода, как думают одни (Арнэ), или южнее, у Старой Руссы, как полагают другие (Шахматов). Весь этот край у скандинавов издавна известен был под именем Гардарикии (Gardariki, «страна городов»). Главными поселениями здесь были Альдаген, близ устья Волхова (на месте нынешней Старой Ладоги) и Холмгард (Holmgardr, «островной город»), недалеко от сла-вянс₂кого Новгорода (Нидерле).

См. предыдущее примечание.

Курс Русской истории. Глава первая

71

менским славянам, разрозненно и такого сопротивления, как в Болга­рии и Хазарии, оказать не могли; местные князьки, вроде древлянского Мала, в сущности были простыми племенными старейшинами Здесь легче было не только обзавестись новым прочным гнездом, но и завла­деть всею дорогою и даже перенести старое гнездо, с озера Ильменя или берегов Двины, на самый Днепр.

Все дело сводилось к тому — кто из норманнов перебьет дорогу и захватит первым Днепровский путь: ильменские или полоцкие Дорогу перебила Ильменская Русь. Впрочем, это одна догадка: возможно, что в середине IX в. Полоцкая колония была еще слишком слаба, чтобы думать о соперничестве, — в таком случае ильменцам вообще нечего было перебивать: на своем пути серьезной помехи они не встретили

В Византии и на Западе Ильменская Русь впервые стала известна в 839 году, когда к греческому императору Феофилу от нее приходили послы с предложением дружественного союза. А спустя после того какой-нибудь десяток лет, много-много полтора, Аскольд и Дир по­я в л я ю т с я в К и е в е, овладевают им (о к. 850 — 855 гг.) и в 860 году совершают свой набег на Царьград — первое отмеченное историей вооруженное нападение Руси на греков.

Откуда пришли в Киев Аскольд и Дир, были ли они выходцами из Ильменской колонии и покинули ее, не поладив с товарищами, как это можно предполагать, если руководиться летописью, или это были пионеры, посланные самой колонией, — судить трудно за от­сутствием точных данных. Одно можно утверждать с большей или меньшей вероятностью: если Аскольд и Дир пришли сюда как на­сильники-грабители, если и поход свой на Царьград они предприняли в тех же целях, то здесь, на Днепре, они нашли обстановку, которая властно побуждала их вынутый меч использовать не во вред местному населению, а на пользу, так как интересы Киева и их собственные оказались далеко не столь противоречивы, как это, может быть, представлялось им на первых порах.

На среднем Днепре склад жизни значительно разнился от того, какой еще держался в Ильменской полосе славянских поселений Здесь он уже перерос его. Там, на севере, в краю болотистом и лесистом, словене и кривичи, подобно своим соседям-финнам, про­должали еще жить племенным бытом, добывая себе средства к суще­ствованию рыбным и звериным промыслом; на юге же, по среднем^/ Днепру и его притокам, у полян и соседних с ними племен, под влиянием вековой культуры,¹ племенной быт уже пошатнулся: выросло

¹ Юг нынешней России в течение XV —XVI веков (VII в. до Р X -*Х в. по P. X.) знал скифов, сарматов, греков с их колониями, римлян, Готов, Византию (их колонии в Крыму), хазар, самое культурное из "Йоркских племен.

Е. Ф. Шмурло

значение города и волости, тянущейся к своему городу; возникли общественные классы: воинов, купцов, селян-земледельцев, завязались торговые сношения с Византиею, - словом, уже были налицо все данные для образования государства. Недоставало только фермента, чтобы скрепить и претворить эти элементы в такое государство Таким ферментом и явились пришельцы с севера.

Вот почему, если там норманны ограничивались одними набегами, насилием да собиранием дани, а с самим населением не смешивались, в обиход его жизни не вступали, то здесь, на более культурном юге,' они выступают как положительный элемент, деятельными участниками в местной жизни, в роли правителей и защитников страны. Первые же шаги их в Киеве ознаменованы большим культурным делом* Аскольд и Дир освободили полян от обязанности платить дань хазарам и тем положили начало их самостоятельному политическому сущест­вованию.

Действовать в указанном направлении побуждали их еще и другие мотивы. Слишком далеко лежал Киев от Швеции; норманнской дружи­не трудно было отсюда поддерживать сношения с родиной, пополнять убыль соратников и находить у нее в критические минуты необходимую помощь. Маленькая кучка среди враждебного населения, она очутилась здесь отрезанною от своего мира. Для простого набега, для временного пребывания в чужой стране ее еще хватало, но не более. Требовалось поэтому наладить свои отношения так, чтобы стало возможным мирное сожитие. Аскольд и Дир так и поступили. С их появлением на Днепре, под влиянием их управления, племенной быт полян и северян теряет всякую устойчивость и племенные интересы отходят на задний план, уступая место интересам политическим, государственным.

4. Ильменские и Киевские норманны. Борьба за власть.

С появлением Аскольда и Дира в Киеве на водном пути «из Варяг в Греки» оказалось два норманнских гнезда, оба на славянской земле, среди славянского населения. Несмотря на значительное расстояние, отделявшее ильменских норманнов от киевских, мирно ужиться и не враждовать они не могли. Обеспечение свободного прохода в Швецию и общение с тамошними сородичами становилось для киевских при­шельцев жизненной задачей; между тем обе дороги туда, на Волхов (Новгород) и на Двину (Полоцк), всегда могли закрыться для них С другой стороны, открывшийся в Византию путь обещал столько соблазнительного и заманчивого, что Ильменская Русь, в свою очередь, не могла спокойно оставлять его в чужих руках.

Столкновение, таким образом, становилось неизбежным Кому здесь принадлежал почин - наука решающего ответа еще не дала, да едва ли когда даст. Возможно, что известную роль сыграл здесь происшедший в то время на севере переворот, о котором до нас дошли, к сожалению, одни лишь легенды.

Курс Русской истории. Глава первая

Ильменские словене и кривичи, вместе с чудью и мерью, свергли чужеземное иго и прогнали норманнов обратно за море. Но вслед за тем у них настали раздоры... Тщетно старались они восстановить нарушенный мир и порядок. Тогда, по совету мудрого старца, они отправили послов к варягам, к Руси, звать оттуда князей. Послы явились в землю варягов и сказали им: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет; придите княжить и владеть нами» ¹ На зов откликнулись три брата и, действительно, пришли со своими родичами и дружиной и сели: Рюрик в Ладоге (Альдаген), откуда потом перешел в Новгород; другой, Синеус, на Белоозере; третий, Трувор, в Изборске Через два года младшие братья умерли, и всей землею стал править Рюрик.

Такова сказка] но в ней мало сказочного; она больше похожа на правду. Ум русского человека, при написании первой страницы ис­тории, не создал ни волчиц, питающих своими сосцами братьев-близ­нецов, ни минотавров — странных, небывалого вида существ Русская легенда выросла на почве фактов весьма правдоподобных.

Эту «сказку-легенду» позволительно так объяснить:

Уход аскольдовой дружины ослабил северную (Ильменскую) Русь; этим воспользовалось местное население и сбросило чужеземное иго. Освобождение, однако, не избавило ильменских славян от раздоров в собственной среде. К тому же им грозила опасность со стороны Киева. Положение Аскольда (или кого бы там ни было на его месте) не было еще достаточно прочным; ильменские славяне могли отрезать ему свободное общение с родною Швецией, и он должен был принять против этого меры — конечно, враждебные, насильственные. Эти два обстоятельства — домашние распри и расхождение с теми, кто в данную минуту хозяйничал в Киеве, — и вызвали необходимость в «призвании варягов».

Изгнание поработителей и призыв Рюрика всколыхнули северо­славянский мир. И здесь, подобно югу, племенной быт оказался уже отжившим и должен был уступить место иному, государственному. Рюрик и заложил первый камень в фундамент нового здания. Прежние варяги (Русь) были здесь простыми насильниками, у этих — появи-

Сравните, что говорили бритты, призывая к себе в V веке на помощь Генгиста и Горсу, вождей англо-саксонских дружин: Optimi, inquiunt (legati), Saxoni, miseri Bretti crebris hostium incursionibus fatigati et admodum contriti, miserunt nos ad vos. Terram latam et spatiosum et omnium rerum copia refertam vestrae mandant ditions рагеге (Видукинд Res ₂gestae Saxonicae; хроника X века).

Первый русский князь Рюрик - основоположник русского государ­ственного здания: «от него все пошло»; «он - первая страница русской истории». Это Тезей афинян, Ромул римлян, Пржемысл чехов, Пяст поляков, Хлодвиг франков.

Е. Ф. Шмурло

лись общие интересы с местным населением. Эта самая общность

интересов еще сильнее выявила противоречие интересов Севера и

Юга, — противоречие и без того довольно сильное. Север тянулся к

плодородному Югу за хлебом, которого в достаточном количестве не

давал ему болотистый и лесистый Ильменский край; Юг же, со своей

стороны, тянулся на север, чтобы не очутиться в положении маленького

островка, затерянного среди океана чуждой славянской стихии. Север

(Олег) двинулся на юг, овладел Киевом (убийство Аскольда и Дира)

и перенес на берега Днепра свой политический центр.

Олег занял место Аскольда и Дира не с тем, чтобы разрушить

их дело, а, наоборот, чтобы дальше вести его в том же направлении

Он возводит пограничные укрепления для защиты от внешних врагов,

и в походе на греков, собирая племена под общим стягом, объединяет

их общими интересами, подготовляя своим преемникам созидательную

работу превращения разрозненных дотоле единиц в одно целое. На

историческую сцену выступает русский народ, и для него начинается история.¹

5. Варяги-Русь, и Русь-страна.

Варяги явились не только ферментом, который скрепил разрознен­ные племена и сплотил их в одно государство, — они и самой стране, куда пришли, дали свое имя — Русь.

1. Летописец прямо говорит: «и от тех варяг прозвашася Русская земля».

2. Славяне и Русь, по представлению того же летописца, одно и то же: «А словенеск язык и рускый один».

3. Разноплеменное войско Олега, отправившееся с ним на гре­
ков, — варяги, словене, чудь, кривичи, меря, поляне, северяне, древ­
ляне, радимичи, хорваты, дулебы, тиверцы — летопись объединяет
одним именем — Русь.

4. Наконец, сами греки заключают договор с Русью.
Русью (Ruotsi) называли варягов финны; от них наименование

это усвоили и славяне, причем название людей перенесено было потом на страну, на землю, куда они пришли и где осели Таким образом, следует строго различать Русь — страну и Русь — людей' страна была славянская, люди — норманны, германского происхождения

История знает не один пример того, как имя чужой народности усваивалось страною, в которой эта народность появлялась, сливаясь с местным населением: славянская Болгария заимствовала свое имя от тюркских болгар; галло-романская Франция (Jsle de France, с центром — Парижем) — от германских франков; французская Нор мандия — от скандинавских норманнов; иберо-романская Андалу

См. Приложения. № 6: «Как зародилось Русское государство».

Курс Русской истории. Глава первая

75

зия — от германских вандалов Галло-романы и дунайские славяне слились с пришельцами, поглотили их, впитали в себя, но усвоили их имя, и хотя вандалы сравнительно скоро покинули Андалузию, все же они оставили там свое имя.

Все земли, тяготевшие к Киеву, как к своему центру (а таковыми были все земли, населенные восточнославянскими племенами), войдя в орбиту Русской земли, стали обозначаться, как составные части этой земли, и тоже стали русскими землями. Иначе Андалузия и Нормандия: для Испании и Франции они никогда не были центрами и передать своего имени другим, хотя бы и родственным, областям не могли.

Здесь надо искать объяснения, почему имена рек, гор и урочищ, равно как и имена местных людей — чисто славянского корня Волхов, Ловать, Днепр, Десна, Новгород, Смоленск, Чернигов, Киев, Любеч, Переяславль, Боричев Увоз, Щековица, Хоривица, Кий, Щек, Хо-рив, — имена же первых князей и послов «от рода Русскаго», пере­численных в договорах Олега и Игоря с греками, наоборот, чисто скандинавского происхождения:

Князья: Рюрик — Нгбгекг; Синеус — Signiutr; Трувор — Thor-vadr; Олег — Helgi; Игорь — Jngvarr; Аскольд — Hoskuldr; Дир — Dyri.

Послы: Карл, Инегелд, Фарлоф, Веремуд, Рулав, Фост, Шихберн, Турберн, Шибрид, Турбид, Фурстен и проч.

Здесь также объяснение и названиям Днепровских порогов. В сво­ем сочинении «Об управлении Византийской империей» император Константин Багрянородный, рассказывая о том, как торговые кара­ваны, направлявшиеся из Киева в Византию, должны были обходить опасные пороги на Днепре, приводит название этих порогов на двух языках; и действительно, обозначенные «по-славянски» — вполне сла­вянского корня: Островунипраг, Неясыть, Вулнипраг, Веручи, На-прези; а те, что обозначены «по-русски», сразу выдают свое сканди­навское происхождение: Ульборси, Айфар, Варуфорос, Леанти, Стру-вун.²

См. Приложения. М>М> 7 и 8: «Происхождение имени Русь» и «Сла₂вянская Русь на побережье Черного и Азовского морей».

Всех порогов Константин Багрянородный насчитывает не пять, а семь; остальные два- Есупи и Геландри имели общее название и «по-русски» и «по-славянски».

76 Е. Ф. Шмурло

В русской жизни варяги сыграли роль фермента: дрожжи заква­сили муку и дали взойти тесту. Мы видели, что начатки гражданст­венности до варягов уже существовали; отсутствовал лишь тот им­пульс, который заронил бы в сознание людей желание и потребность объединить отдельные воли для общего дела. Эта задача и выпала на долю варягов. Они положили начало политическому воспитанию русских племен, прививая им сознание, что, живя друг подле друга, по сходным обычаям, говоря одним языком, они и действовать должны сообща, иметь одно общее дело, в силу самой общности своих инте­ресов; что, сплотившись воедино, вместо прежней жизни вразброд, они легче удовлетворят своим потребностям, а главное, вернее охранят себя от вторжения и насилия соседей-врагов. Эту мысль о полити­ческом единстве позже станет вкоренять в сознание русских людей особенно православная Церковь, но первый шаг в этом направлении сделан был первыми русскими князьями, и в этом их главное значение Они, можно сказать, заложили первый камень в том фундаменте, на котором позже стал строиться весь наш государственный порядок и общественный быт.

Эту важную работу первые князья проделали трояким путем 1) объединением племен; 2) борьбою со Степью и 3) сношениями с Византией.

1) Объединение тгемен.

Насильственно или мирно, князья вводили в покоренных областях ¹ свое управление, набирали там себе войско, собирали дань, творили суд и расправу на основе справедливости, порядка и законности, привлекали население к участию в своих походах, — вообще, закла-¹ Подчинились княжеской власти: новгородские словене и кривичи -при Рюрике; поляне, древляне, северяне, радимичи — при Олеге; вторично древляне - при Игоре и Ольге; вятичи - при Святославе; вторично вятичи и радимичи (отпавшие было) — при Владимире Великом. Кроме того, Олег₂ пытался покорить тиверцев и уличей; Владимир - хорватов.

В походах Олега принимали участие, кроме подчинившихся племен, также хорваты, дулебы, тиверцы и финские меря и весь, в походах Игоря — тиверцы.

Курс Русской истории. Глава первая

дывали начало гражданского правопорядка и вводили разрозненные до тех пор племена в орбиту общей жизни.¹ Два столетия спустя, после Рюрика, объединение племен можно считать законченным' о племенах уже нет более речи — их заменили области' Полоцкая, Смоленская, Черниговская, Киевская,. Туровская, Волынская и т д

Объединение, особенно некоторых племен, совершалось, несомнен­но, путем большого насилия: древляне, вятичи, радимичи не сразу подчинились княжеской власти; их приходилось «примучивать» не­однократно. Тем не менее, такое объединение существенно отличается от того способа, каким заложен был новый государственный порядок в Западной Европе Там целое племя овладевало территорией, захва­тывало власть, присваивало себе земельные богатства и, поработив туземное население, лишив его прав и свободы, становилось в поло­жение особого привилегированного класса победителей, причем новая аристократия обыкновенно резко отграничивала себя законами и правами от побежденных. Там люди, совершенно чужие, притом же стоявшие на значительно более низкой ступени культуры, внед­рялись в страну и «примучивали» население, обладавшее формами уже высокой гражданственности. Вследствие этого на Западе возникли своего рода два отдельных мира, враждебных и противоположных, и лишь с течением времени, путем долгого и болезненного процесса, они, наконец, слились в единое общество с общими интересами и целями.

Такого завоевания и захвата чужого, такой аннексии, как выра­
зились бы в наше время, отнюдь не было на Руси прежде всего
потому, что здесь некому было завоевывать в западноевропейском
смысле, варяжский элемент — это дрожжи лишь скрепит русские

племена и не замедлил растаять в том тесте, которое он поднял, недаром уже внук Рюрика, Святослав, носит чисто славянское имя

Вообще там, где пришельцы являются ничтожною горсточкою, они неизбежно распыляются в массе туземного населения. Аналогич­ный пример дают нам волжские болгары, совершенно готерявшие свои этнографические особенности с переходом в славянскую Приду-найскую равнину; или норманны, принявшие в Нормандии язык и культуру побежденных французов и оставившие здесь по себе воспо­минание лишь в названии завоеванной ими области.

Объединение русских племен первыми князьями, по существу, не столько завоевание, сколько простое выяснение, в каких этнографи­ческих границах предстояло в дальнейшем действовать и проявляться

Месть Ольги древлянам за смерть мужа, в конечном результате, с₀лужит тому же делу. См. Приложения. № 9: «Первоисточник сказаний смерти Олега и мести Ольги древлянам (скандинавский или славян­ский?)».

78

Дата добавления: 2014-11-25