Бесплодность и безумие самоубийства. Самоубийство не затрагивает вещи в себе.

[...] Самоубийство, добровольное разрушение одного частного явления, не затрагивающее вещи в себе, которая остается незыблемой, как незыблема радуга, несмотря на быструю смену своих мимолетных носителей-капель, — са­моубийство представляет собой совершенно бесплодный и безумный поступок. Но кроме того, оно — шедевр Майи, как самое вопиющее выражение разлада, противоречия воли к жизни с самой собой. Как это противоречие мы встречали уже среди низших проявлений воли, где оно выражалось в беспрестанной борьбе всех обнаружений сил природы и всех органических индивидуумов — борьбе из-за материи, времени и пространства; как оно с ужасаю­щей явственностью все более и более выступало на восхо­дящих ступенях объективации воли, — так, наконец, на высшей ступени, которая есть идея человека, оно дости­гает особой энергии; и здесь не только истребляют друг друга индивидуумы, представляющие собой одну и ту же идею, но и один и тот же индивидуум объявляет войну самому себе, и напряженность, с которой он хочет жизни и с которой отражает ее помеху — страдание, доводит его

до самоуничтожения, тай что индивидуальная воля сйореб разрушит своим актом тело, т. е. свою же собственную ви­димость, чем страдание сломит волю (стр. 413—415).

[ПОЗНАНИЕ ВОЛЕЙ СВОЕЙ СУЩНОСТИ — ЕДИНСТВЕННОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ СВОБОДЫ ВОЛИ]

[...] Как раз то, что христианские мистики называют благодатью и возрождением, служит для нас единствен­ным непосредственным проявлением свободы воли. Оно наступает лишь тогда, когда воля, достигнув познания своей сущности, обретает для себя в результате этого по­знания квиетив и тем освобождается от действия моти­вов, лежащего в сфере другого способа познания, объек­тами которого служат только явления. Возможность такого обнаружения свободы составляет величайшее преимуще­ство человека, вовеки чуждое животному, так как ее, этой возможности, _ условием является обдуманность разума, которая позволяет независимо от впечатлений настоящего озирать жизнь в ее целом. Животное лишено всякой воз­можности свободы, как лишено даже и возможности дей­ствительного, т. е. обдуманного выбора решений, предва­ряемого законченным конфликтом мотивов, которые для этого должны были бы быть отвлеченными представлени­ями. Поэтому с такой же точно необходимостью, с какой камень падает на землю, голодный волк вонзает свои зубы в мясо дичины, не имея возможности познать, что он одновременно и терзаемый, и терзающий. Необходи­мость — царство природы, свобода — царство благодати (стр. 419-420).

[УГАШЕНИЕ ВОЛИ К ЖИЗНИ. ВМЕСТЕ СО СВОБОДНЫМ ОТРИЦАНИЕМ ВОЛИ УПРАЗДНЯЮТСЯ ВСЕ ЯВЛЕНИЯ]

Если мы [...] познали внутреннюю сущность мира как волю и во всех его проявлениях увидели только ее объем­ность, которую проследили от бессознательного порыва темных сил природы до сознательной деятельности чело­века, то мы никак не можем избегнуть вывода, что вместе со свободным отрицанием, отменой воли, упраздняются и все те явления, то беспрестанное стремление и искание без цели и без отдыха, на всех ступенях объектности, в которых и через которые существует мир, упраздняется разнообразие преемственных форм, упраздняются с волей все ее проявления и, наконец, общие формы последнего,

время и пространство, Как и последняя основная форма его — субъект и объект. Нет воли — нет представления, нет мира.

Дата добавления: 2014-11-09