Традиции и инновации позитивизма (Л. Витгенштейн, К. Поппер, Т.Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, М. Полани) 1 страница

Третья историческая форма позитивизма – неопозитивизм. Он разделяется на два направления – логический позитивизм и аналитическая философия.

Логический позитивизм возник в 20-е годы ХХ в. Его идейным ядром стал Венский философский кружок, члены которого предложили программу развития «научной» философии. В него входили М. Шлик, Р. Карнап, Г.Рейхенбах, Г. Фейгель, О. Нейрат, Э. Нагель. Этот кружок нашел в Англии своих активных сторонников и пропагандистов в лице А. Айера, Г. Райла. В Польше его сторонники создали Львовско-варшавскую школу логиков во главе с А. Тарским и К. Айдукевичем. Отвергая психологизм и биологизм махистов, члены кружка и его сторонники придерживались принципа о внеопытно-аналитическом характере положений логики и математики.

В центре их внимания оказываются вопросы значения и эмпирической осмысленности научных утверждений. Они отвергают понимание философии как теории познания, и рассматривают ее как род деятельности, направленный на анализ естественных и искусственных языков. Такая философия должна удалять из науки все не имеющие смысла рассуждения и псевдопроблемы, чтобы обеспечить построение идеальных логических моделей осмысленного рассуждения. В качестве идеального средства модели построения осмысленного рассуждения они используют аппарат математической логики.

Позитивизм вообще содержит в себе попытку отрицания философии как определенной формы теоретического знания, он утверждает, что все подлинные теоретические, познавательные проблемы могут быть решены средствами «позитивного» специально-научного мышления. Но позитивизм не есть просто подмена философии специально-научным мышлением, не является он и своего рода примитивным сциентизмом. Он выступает как философское учение уже потому, что пытается дать какую-то теоретическую оценку возможности решения «предельных» философских проблем, а не уходит от этих проблем и не игнорирует их.

Все это относится и к логическому позитивизму, который отнюдь не сводится к подмене философского анализа научного познания его формально-логическим анализом. Логический позитивизм претендует на выработку известной концепции научного познания в целом, на что не претендует ни формальная логика, ни какие-либо другие специально-научные дисциплины, изучающие познание. Но, поскольку упомянутая выше концепция познания в целом формируется на основе частных формально-логических моделей, связанных с исследованием каких-то отдельных сторон познания, постольку, естественно, нельзя решить с этих позиций философские проблемы познания. Логические же позитивисты эту ограниченность частнонаучных методов анализа знания подвергают своего рода философской канонизации, заявляя о принципиальной невозможности теоретического решения соответствующих философских проблем.

Программа логического позитивизма включает ряд положений: принцип верификации; сводимости содержания истинных теоретических утверждений к опытным «данным»; деления всех осмысленных научных утверждений на аналитические и синтетические. Принцип верификации разработан членами Венского кружка для опытной проверки высказываний на истинность. Иными словами, только то высказывание имеет научный смысл, если оно может быть сведено к непосредственному чувственному опыту индивида, к «атомарным фактам», или к «протокольным положениям». Сущность принципа верификации состоит в отождествлении наблюдаемого и реального (реально то, что наблюдаемо), а истина понимается как совпадение высказываний с непосредственным опытом человека.

Исходными предпосылками всякого познания логический позитивизм считал «события» и «факты», подразумевая под ними чувственные данные, «находящиеся в сфере сознания субъекта». Одной из особенностей данного течения является то, что оно отождествило объект с теорией объекта. Это сразу снимало вопрос о существовании объективного мира и приводило к ограничению сферы философского познания лишь анализом логического языка.

Логические позитивисты рассматривали проблему разработки логики науки как анализ ее языка. Она была призвана, по их мнению, заменить не только традиционную философскую онтологию, но и традиционную гносеологию (теорию познания). Логические позитивисты, несомненно, привлекли внимание философов и других специалистов, занимавшихся проблемами методологии науки, к вопросам логической формализации и способствовали внедрению в исследования по методологии науки понятий и методов современной математической логики, при помощи которых они стремились осуществлять свою программу широкого логического анализа языка науки.

Но заменить философский анализ научного познания «строго позитивной», «свободной от всяких философских предпосылок» логикой науки они, конечно, не смогли. В настоящее время это общепризнанный факт в философско-методологической литературе.

Предлагаемые логическими позитивистами модели логического анализа языка науки отнюдь не были «беспредпосылочными» в философском отношении. Претендуя на некоторый универсальный «метод анализа языка науки», логические позитивисты вынуждены были исходить из определеннойконцепции, способа установления критерия истинности, отношения языка науки к действительности и прочих традиционных методик. Вся эта проблематика и способы ее решения, хотя и выступали у логических позитивистов в форме, внешне весьма далекой от традиционных философских гносеологических формулировок, по существу, носили философский характер. Не трудно убедиться в том, что постановка и решение многих из этих проблем имели весьма определенные точки соприкосновения и аналогии с рядом позитивистских и феноменалистских концепций традиционной гносеологии.

«Концом» логического позитивизма можно считать публикацию в 1950-х годах серии статей одного из бывших членов «Венского кружка» К. Гемпеля, в которых были отмечены принципиальные трудности и даже неясности, связанные с самим ключевым понятием осмысленности. Эти трудности и неясности понятия осмысленности логического позитивизма начинают рассматриваться в рамках другой разновидности неопозитивизма - аналитической философии.

Аналитическая философия – это не столько некая «школа», сколько «определенный стиль философского мышления, подразумевающий строгость и точность используемой терминологии наряду с осторожным отношением к широким философским обобщениям». Это особое интеллектуальное «движение» в границах философской мысли ХХ века в ранге специфической метафилософской дисциплины. Оно крайне неоднородно и многие ведущие представители аналитической философии на разных этапах ее развития были антипозитивистски ориентированы. Исключение - члены Венского кружка (А.Грицианов).

Представителианалитической философии (Дж.Мур, Л.Витгенштейн, Дж.Уиздом. Дж.Райл, Дж.Остин) исходили из того, что философия сама по себе не может нести никакой новой информации, «она имеет дело лишь с выяснением того, что говорят наука или опыт». С позиций субъективно-идеалистической теории познания, восходящей к Давиду Юму, они дополнили методы логического анализа доктриной «логического атомизма» Б.Рассела и принципом верификации. Представители аналитической философии обосновали собственную философскую доктрину, согласно которой философия – не теория, и может рассматриваться лишь как дисциплина, занимающаяся «нейтральной» аналитической деятельностью на основе математической логики. «Цель философии – логическое прояснение мыслей» (Витгенштейн).

Людвиг Витгенштейн (1889-1951 гг.) в работе «Логико-философские трактаты» ориентирует аналитическую философию на идеалы ясности, точности и логической строгости, присущие, как он полагает, некому идеальному, логически совершенному языку. Мир открывается человеку через язык, - рассуждал он, - поэтому о языке и нужно размышлять в первую очередь. Он – универсальный ключ к решению научных проблем. Язык обладает способностью на основе своих правил формировать представления о мире. Руководствуясь этими идеалами, аналитики изучали не только логическую структуру языка, но и употребление его в обыденных, повседневных контекстах. Они подчеркивали, что повседневные контексты языка необходимо принимать во внимание, так как при использовании языка в специфических «несобственных» смыслах (как это принято у философов), неизбежны затруднения, которые в принципе не могут быть устранены.

Витгенштейн считает, что «нельзя выработать строгое определение языка» или видеть в нем совокупность символов, однозначно соединенных с их объектами. Язык – «это часть обычной человеческой деятельности», «это форма жизни», игра по произвольным правилам. Тем важнее определиться с «метафизикой языка», которой следует исследовать формирование реального языка науки и его функционирование не в сфере искусственно построенных исчислений, а в жизни.

Представители аналитической философии считали, что логико-семантическое рассмотрение языка науки следует ограничить кругом так называемых «внутренних» вопросов, на которые он может дать ответ, оставаясь в пределах правил и средств данного языка. Но эти правила и средства языка не могут дать ответы на вопросы «внешнего» круга, т.е. о том, существует ли нечто в объективном мире им соответствующее.

В 40-50 гг. XX в. логические методы аналитической философии сменяются лингвистическими, а те в свою очередь, отказываются от использования математических методов и атомарной теории. «С этого момента аналитическая философия начинает вновь обращаться к традиционным философским проблемам» (А.Грицианов), и на следующем этапе своей эволюции приходит к заключению, что «метафизика – не бессмыслица», она задает специфическое видение мира.

На базе критики, самокритики и дальнейшей эволюции неопозитивизма (логического позитивизма и аналитической философии) в середине XX в. появилась четвертая историческая форма позитивизма - постпозитивизм. Его представители, К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд и другие. Они видят отграничение научного знания от ненаучного в том, что научное знание принципиально может быть опровергнуто с помощью данных опыта. Потому любое научное знание носит лишь гипотетический характер и подвержено ошибкам. Это направление философии, целью которого является исследование не структуры научного знания (языка, понятий), аего развития. Согласно постпозитивизму, наука развивается не строго линейно, а скачкообразно, имеет взлеты и падения, но общая тенденция направлена к росту и совершенствованию научного знания.

Английский ученый Карл Поппер (1902-1994 гг.), разработавший концепцию роста научных знаний, считается одним из крупнейших философов науки ХХ века. Говоря о росте знаний, он имел в виду не накопление наблюдений, а «повторяющееся ниспровержение научных теорий и их замену лучшими и более удовлетворительными теориями». Для обоснования своей концепции он использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного (эволюционного) развития. К необходимым средствам роста науки он относил такие моменты, как язык, формулирование проблемы, появление новых проблемных ситуаций, конкурирующие теории, взаимная критика в процессе дискуссий.

Первая работа К.Поппера «Logik der Forschung» (Логика исследования. Вена, 1934) была посвящена вопросам философии науки. Английская версия этой книги, изданная четверть века спустя (1959) под названием «Логика научного открытия», получила широкую известность и стала, по сути, классикой. Проблемы философии науки определили содержание таких работ К. Поппера, как «Предложения и опровержения» (1963), «Объективное знание: эволюционный подход» (1972), а также книги «Самость и мозг» (1977), написанной в соавторстве с лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине английским нейрофизиологом Дж. Эклсом.

Место философии квантовой механики в философии науки К.Поппера определяется той ролью, которую играет этот раздел в философии науки. Известно, что философия квантовой механики является одним из наиболее разработанных разделов философии науки. В этом разделе активно обсуждаются вопросы математических и концептуальных методов науки. В интерпретации квантовой механики Поппер выступает против представителей копенгагенской школы (Н.Бор, Гейзенберг, В.Паули, а также отчасти М.Борн и П.А.М.Дирак). Его позиция в данном вопросе близка к точке зрения А.Эйнштейна, Э.Шредингера.

Дискуссии в квантовой механике определили его позицию в вопросе о взаимосвязи философии и науки. Для их разграничения Поппер вводит понятие «демаркация». Он вспоминает: «В то время меня интересовал не вопрос о том, «когда теория истинна?», и не вопрос «когда теория приемлема?» Я поставил перед собой другую проблему. Я хотел провести различие между наукой и псевдонаукой, прекрасно зная, что наука часто ошибается и что псевдонаука может случайно натолкнуться на истину». Для проведения различия между ними он выдвинул принцип фальсификации (от лат. falsus – ложный, facio – делаю), который предполагает принципиальную опровержимость любого научного утверждения. Введение этого принципа позволило Попперу окончательно решить проблему демаркации – отделения научного знания от ненаучного. При этом в отличие от логических позитивистов, он отказывал метафизическим утверждениям не в осмысленности, а лишь в научности, ибо они не опираются на эмпирические факты.

Поппер критикует концепцию Витгенштейна, согласно которой научными являются только те предложения, которые выводятся из истинных «предложений наблюдения» или могут быть верифицированы (проверены) с их помощью. Поппер не согласен с ним, что «любая теория, претендующая на то, чтобы быть научной, должна быть выводима из опыта».По его мнению, любое научное наблюдение уже предполагаетнекоторую теоретическую установку, некоторую исходную гипотезу, потому что нельзя просто наблюдать, не имея для этого никаких предпосылок. Следовательно, наблюдение всегда избирательно и целенаправленно, так как исходит из определенной задачи и наблюдает только то, что нужно для ее решения.

В предисловии к «Логике научного открытия» Поппер характеризует свою философию науки как причастную к космологии — «познанию мира, включая нас самих (и наше знание) как часть этого мира... Вся наука, есть космология». Для Поппера значение философии не в меньшей степени, чем науки, состоит исключительно в том вкладе, который та вносит в ее разработку. Его идеалом является «открытая наука в открытом обществе», поддерживающем свободу критики, составляющей существо научной деятельности. Открытость же науки означает участие ученых в философских дискуссиях и разработке того, что Поппер называет «метафизическими исследовательскими программами». Наука будет открытой системой, если ученые будут с уважением относиться к философии и здравому смыслу. Отсюда, разумеется, не следует требование некритически воспринимать философские доктрины и постулаты здравого смысла. Он утверждает взгляд на науку как на динамический процесс, определяя научные знания как процесс выдвижения новых смелых гипотез и их последующего опровержения. Наука и философские доктрины, по Попперу, должны постоянно доказывать свое право на существование, участвуя в конкурентной борьбе и подвергаясь критическому испытанию на смелость, ясность и продуктивность.

Заслуга критического переосмысления и дальнейшего развития попперовских идей принадлежит его ученику Имре Лакатосу (1922–1974 гг.), который сохранил приверженность историцистскому направлению в философиинауки. По его мнению, всякая методологическая концепция должна быть и историографической, а оценка ее может быть дана по той рациональной реконструкции истории науки, которую она предлагает. В то же время Лакатос различает реальную историю познания с ее социально-психологическим контекстом, и ее логическую реконструкцию, используемую при анализе научного познания, называя ее «внутренней историей».

Он соглашается со своим учителем в том, что философское изучение науки должно сосредоточиваться прежде всего на выявлении ее рациональных оснований, определяющих, по его мнению, профессиональную деятельность ученого. Эту мысль он обосновал в книге «Методология фальсификационизма и закономерностей научного знания». Лакатос считает, что реальны лишь те науки, которые позволяют изучать себя с точки зрения определенных логических требований. Это могут быть и эмпирические и теоретические науки, но они должны подчиняться целому ряду логических правил и законов, которые являются основными путями роста научного знания.

В то же время, подчеркивая связь проблем научной рациональности с методологией, он констатирует неопределенность рациональных оснований применительно к попперовской модели науки. Более того, по Лакатосу, попытки решения проблемы обоснования знаний приводят к бесконечному регрессу оснований: основание любого знания должно иметь свое основание и т.д.

В своей работе «История науки и ее рациональные реконструкции» Лакатос выделяет четыре типа методологических доктрин (одновременно – и критериев рациональности). Три первые методологии – индуктивизм, конвенционализм и фальсификационизм – признаются им неэффективными с точки зрения адекватности рациональной реконструкции науки. Поиск оснований, которые позволяли бы с единой точки зрения изучать и объяснять познавательную деятельность ученых, логику научного исследования и исторический прогресс науки, приводит философа к четвертой доктрине – концепции научно-исследовательских программ (НИП), с помощью которых можно избежать проблем обоснования конкретных теорий.

У Лакатоса критический рационализм Поппера утрачивает свой негативно-разрушительный характер и становится конструктивным, так как создает альтернативные концепции для рассмотрения исследуемой проблемы с максимального числа точек зрения. Признание НИП исходным пунктом научного исследования позволяет показать автономность и действительную познавательную роль «теоретической науки», чего, по Лакатосу, не позволяет сделать попперовская концепция научного исследования. Он считает, что его концепция научного исследования позволяет объяснить и известную непрерывность в развитии научного знания, и его относительную независимость от эмпирического уровня. Непрерывный характер развития науки в рамках концепции НИП сближает последнюю с «нормальной наукой» Т. Куна. Однако в отличие от него, в концепции Лакатоса рост научного знания объясняется с помощью объективной логики этого процесса, а не психологией научного сообщества.

В работах «Доказательства и опровержения», «Фальсификация и методология научно-исследовательских программ» Лакатос рассматривает развитие науки как «борьбу конкурирующих программ». В качестве объективного критерия сравнения исследовательских программ он принимает «прогрессивный или дегенеративный» сдвиги проблем. В первом случае сдвиг сопровождается ростом эмпирического базиса программы, а во втором - соответственно его сужением. Кроме того, исследовательская программа прогрессивна, если ее теоретический рост предвосхищает рост эмпирический. Иными словами, она прогрессирует, когда успешно предсказывает новые факты и регрессирует, когда дает лишь запоздалые объяснения новым фактам, которые уже предсказаны конкурирующей программой. Когда эвристические возможности программы исчерпываются или оказываются меньшими по сравнению с конкурирующей, она вытесняется из научного оборота.

Идея научно-исследовательских программ ориентирует философию на осмысление глубоких изменений в характере современной науки. Хотя следует отметить, что в концепции науки Лакатоса реальную структуру научного исследования заменяет методологическая концепция ученого, организуемая правилами научной игры. По вопросу связи правил этой игры с действительностью он не дает однозначного ответа.

Наиболее радикальную позицию в рамках постпозитивизма занял американский философ П. Фейерабенд (1924-1994 гг.). Он разработал концепцию «эпистемологического анархизма», последовательно отстаивая научный, мировоззренческий и методологический плюрализм. Фейерабенд называл себя «эпистемологическим анархистом», так как поставил под сомнение фундаментальные основы науки (но не саму науку). В своей основной работе «Против методологического принуждения. Очерк анархисткой теории познания» Фейерабенд выдвинул три тезиса - пролиферация (увеличение количества идей и теорий), контриндукция (исследование от общего к частному) и акцент на язык наблюдения.

Он исходит из того, что рост знания происходит в результате пролиферации (от лат. proles – потомство, ferre – нести) – «размножения» теорий, которые несоизмеримы, то есть имеют разный эмпирический базис, используют различные методы, стандарты и нормы, дедуктивно не связаны между собой. Создание таких альтернативных теорий способствует их взаимной критике, ускоряя тем самым развитие науки – это т.н. периоды борьбы альтернатив. Тем самым Фейерабенд отвергает идею поступательного развития науки. Он считает, что открытия в науке происходят не на основе индукции и дедукции, а на базе контриндукции. Значительные открытия в науке, по Фейерабенду, хотя и основаны на ранее добытых знаниях, но появляются в результате резкого противопоставления тем выводам, которые были сделаны ранее. Новые открытия несут в себе некоторый отрицательный, разрушительный, но жизненный заряд. Наконец, адекватная методология должна быть предельно внимательна к языку наблюдений, должна выработать в себе методы решения подобных проблем.

Следуя постпозитивистской традиции науки, Т. Кун (1922-1996 гг.) не приемлет понимание процесса развития науки как процесса кумулятивного (от лат. comulatio – увеличение), то есть осуществляемого путем постоянного добавления нового знания. Он полагает, что в развитии науки неизбежны существенные преобразования, или «научные революции», когда происходит пересмотр как значительной части ранее признанного и обоснованного знания, так и способа деятельности научного сообщества.

Основой философского наследия Куна является его знаменитая «Структура научных революций», появление которой на рубеже 1960-х гг. прошлого века вызвало «эффект разорвавшейся бомбы» в западноевропейской философии. В этой работе он разделяет критическое отношение Лакатоса к неопозитивистской и попперовской концепциям развития науки. В центре его внимания находится раскрытие механизма трансформации и смены ведущих представлений в науке, движения научного знания.

Для описания этого процесса Кун в работе «Структура научных революций» использует понятие парадигма или «дисциплинарная матрица», под которой подразумевает признанную всем научным обществом совокупность фундаментальных теорий и методов исследования, задающую в течение определенного времени модель постановки проблем и их решения.

Кун исходит из того, что деятельность ученого в рамках «нормальной науки» носит предсказуемый характер в плане того, что он изучает предметы через те концептуальные рамки, которые дало ему профессиональное образование. Потому нормальная наука не предсказывает новые виды явлений, которые выбиваются из ее концептуальных рамок. Следовательно, проблематика нормальной науки принципиально не ориентирована на крупные открытия, будь то открытие новых фактов или создание новой теории. В ее рамках ученый настолько жестко запрограммирован, что не только не стремится открыть или создать что-либо принципиально новое, но даже не склонен их признавать.

Проблемы нормальной науки не выходят за границы, определяемые парадигмой, поэтому Кун называет их задачами-головоломками, поскольку имеются образцы, правила их решения, а ученому остается только испытать свою личную изобретательность для их решений. Это объясняет привлекательность нормальной науки для ученого, которому остается заниматься проверкой и уточнением известных фактов, а также сбором новых фактов, в принципе предсказанных или выделенных теорией.

Кун показал, что научная традиция является необходимым условием быстрого накопления знаний. Например, ценность нормальной науки заключается в том, что она порождает точность, надежность и широту методов. Так, при изучении новых явлений в рамках нормальной науки ученые опираются на принятую научным сообществом парадигму. Она определяет использование учеными стандартных способов анализа или объяснения явлений, помогает ученым во взаимопонимании и сопоставлении научных результатов, формирует деятельность научного сообщества, создает условия для организации «индустрии» производства знаний в современной науке.

Благодаря тому, что ученые работают в соответствии с принятыми правилами действия, они чутко улавливают любые несоответствия решений, полученных в результате исследований, ожиданиям, вытекающим из принятой теории. Иногда проблема нормальной науки, которая должна быть решена с помощью известных правил и процедур, принципиально не поддается этому решению. В других случаях эти известные правила, процедуры нормальной науки оказываются неспособными функционировать в соответствии с ожиданиями. Развитие науки, по Куну, это процесс чередования периодов «нормальной науки» (период безраздельного господства парадигмы) и научных революций, в процессе которых распадается старая парадигма и в результате конкурентной борьбы альтернативных концепций утверждается новая.

Взгляды Куна разделяет британский постпозитивист М. Полани (1891-1976 гг.). Он считает, что задачей философии науки является изучение человеческого фактора. Отказываясь от неопозитивистского противопоставления объекта и субъекта познания, Полани настаивает на том, что человеку свойственно не абстрактное проникновение в суть вещей самих по себе, а соотнесение реальности с человеческим миром. Это связано с тем, что любая попытка устранить человеческую перспективу из картины мира ведет не к объективности, а к абсурду. Основу научного прогресса составляет личностное знание, т.е. проникновение ученого в суть исследовательской задачи. Условием же успешного функционирования научного коллектива является приобретение его членами общих интеллектуальных навыков, составляющих основу совместной работы ученых.

Смысл научного исследования, по Полани, заключается в изучении объективной рациональности и внутренней структуры реальности. Научные гипотезы не могут быть выведены непосредственно из наблюдения, а научные понятия – из экспериментов, ибо невозможно построить логику научного открытия, как формальную систему. Его концепция нацелена на отказ и от чисто эмпирического и от формально-логического подходов, ее основу составляет эпистемология «неявного знания». В работе «Неявное знание» он выдвинулряд фундаментальных идей, в частности, несоизмеримость различных концептуальных систем, изменчивость норм научной рациональности, представления об аномалиях научного развития. Решение этих проблем во многом определили дальнейшую эволюцию постпозитивизма.

С концепцией неявного знания связана теория личностного знания Полани. Он исходит из того, что знания получают конкретные личности, процесс познания неформализуем, а качество знаний зависит от оригинальности конкретного ученого. Хотя Полани уделяет недостаточно внимания социальным аспектам познания, тем не менее, тезис о личностном характере процесса познания приводит его вслед за К. Поппером к выводу об относительности любого знания.

Главным моментом, определяющим принятие ученым той или иной научной теории, по Полани, является не степень ее критического обоснования, и не сознательное соотнесение ее с принятыми в науке нормативами, а исключительно степень личностного «вживания» в эту теорию, доверия к ней. Категория веры является для него центральной в трактовке познания и знания. Приобщение человека к науке он рассматривает как акт некоего личного обращения, по аналогии с обращением в религиозную веру.

10.2 Экзистенциализм: новая постановка проблемы человека в новейшей философии (К.Ясперс, М.Хайдеггер, Ж.,-П. Сартр, А. Камю, М. Бубер)

Экзистенциализм, или философия существования (от позднелатинского existentia - существование), зародился в начале ХХ века и в течение нескольких десятилетий завоевал широкое признание и популярность. Первыми представителями экзистенциализма принято считать русских философов Льва Шестова и Николая Бердяева, хотя основное развитие это течение получило после 1-ой мировой войны в трудах немецких мыслителей Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса, а в сороковых годах XX в. в работах Альбера Камю, Жана Поля Сартра. Сами экзистенциалисты своими предшественниками признают также Паскаля, Кьеркегора, Достоевского и Ницше. В философском отношении на экзистенциализм оказали существенное влияние такие направления, как философия жизни и феноменология.

Экзистенциалисты художественными и философскими средствами отразили эфемерность и трагизм жизни людей в мире, обусловленный ужасами социальных революций и двух мировых войн, когда сама жизнь обесценилась и потеряла смысл.

Экзистенциальная философия рассматривала индивидуальное бытие в его субъективной духовной форме. Человек обретает свою сущность, уже существуя, потому он сам решает, что хорошо и что плохо. Вступая во взаимодействие с внешним миром, индивид придает этому миру значение и смысл. Он несет ответственность и за себя, поскольку «выбирает» себя и «делает» себя, и за тех, кто его окружает.

Дата добавления: 2014-11-09