Освободительное движение под руководством Кенесары Касымова 3 страница

Правительство через своих послов и лазутчиков стара'! лось собрать сведения о количестве беглых солдат, служив ших в войсках Кенесары. Когда отправляли посольстве Герна в ставку Кенесары, генерал Обручев специально пору-1 чил ему узнать, «нет ли в аулах Кенесары беглых русские подданных (что уже известно по слухам), если есть, то скло-1 нить его к выдаче нам»³.

Беглый русский служил у Кенесары также в качестве его! личного секретаря.

Русский офицер барон У-р, попавший в плен к Кенесары, рассказывает, как его по прибытии сразу представили к сек­ретарю Кенесары, неизвестному русскому, который был бри­тый и носил казахский халат. Этот неизвестный русский кате-горически отказался говорить барону У-ру, из какой губер­нии он происходит. Об этом беглом русском сообщали сведе­ния возвращенные русские пленные и лазутчики царских вла­стей. «Для перевода у него есть два человека... один татарин из города Троицка, другой русский, выдающий себя за офи­цера» ⁴.

Некоторые беглые русские солдаты в качестве рядовых воинов участвовали в разных военных походах Кенесары. Во время сбора закята с жаппасовцев, среди 200 джигитов, воз­главляемый Наурызбаем, находился Николай Губин, он был личным его адъютантом. Во время нападения жаппасовцев Губин находился в коше вместе с Наурызбаем, но, не успев сесть на коня, попал в плен. Впоследствии он был выдан по­граничным оренбургским властям.

Далее характерным является то, что попавших к казахам русских пленных Кенесары уговаривал остаться, обещая им хороших невест. Пленный П. Федоров, побывавший у Кенесары, на допросе заявил: «Кенесары неоднократно уговаривал ('меня презирать православную веру, предоставляя жениться ип самой лучшей из девиц, от чего, однакож, Отговорился >д разными предлогами»'.

Кенесары не придерживался лозунга «газавата» — священ­ной войны против «неверных», так усиленно пропагандиро-: иаишегося в то время среднеазиатскими ханами и духовенст-пом. Обычно кокандский и хивинский ханы выступали в сво-сИ захватнической, завоевательной деятельности, прикрываясь лозунгом «газавата». Так было во время восстания Саржана Касымова, когда кокандский хан, преследуя цель захвата ка-иахских земель, призывал Саржана к священной войне с рус­скими и к объединению мусульманства. Это был безусловно реакционный лозунг. Кенесары же с распростертыми объяти­ями встречал всех бежавших к нему представителей других народов. И соответственно знаниям и опыту — доверял им соответствующие посты. В армии Кенесары служило много башкир и татар. Об их участии в борьбе председатель Орен­бургской Пограничной Комиссии генерал Гене писал: «У них (казахов — Е. Б.) находится много башкирцев и татар... мож­но ожидать предприятий важнейших»².

Башкиры, как правило,были искусными мастерами по из­готовлению оружия и даже, по некоторым сведениям, пыта­лись отливать для Кенесары пушки. Так, в одном из своих донесений султан Ахмет Джантюрин, основываясь на показа­ниях своих лазутчиков, писал Оренбургской Пограничной Комиссии: «В настоящее время Кенесары распускает между киргизами слухи, что у него два башкирца взялись лить пуш­ки, для чего он дал им в помощь десять человек киргизов, оставив их для этой работы при озере Ак-Куле; из числа ма­териалов известен только один уголь, который он доставил им несколько возов, выжженный из деревьев саксауловых»³.

В армии Кенесары служили беглые татары, большинство из ких находилось на командных постах. Один татарин, Алим Ягудин, был даже членом военного совета. После поражения восстания он был сослан в г. Пелым. Известный исследова­тель истории Сибири И. Завалишин писал, что он в 1859 го­ду лично знал Алима Ягудина, служившего в свое время «со ветником, духовным другом и дипломатом у известного кир­гизского султана Кенесары Касымова» ^:.

Трудно полностью определить степень и значение участия представителей других народностей в восстании. Но можно с уверенностью сказать, что они внесли в борьбу элемент ор­ганизованности и передали повстанцам свой военный опыт.

В лагере Кенесары были также каракалпаки, туркмены, киргизы и узбеки. Среди них особенно отличился узбек Сай-дак-хожа Оспанов, получивший образование в Самарканде и Бухаре. В дипломатических переговорах, а также в управле­нии ханством он был самым доверенным помощником Кене­сары. Царское правительство придавало исключительно боль­шое значение деятельности Сайдак-хожа Оспанова. Впослед­ствии Сайдак-хожа Оспанов был захвачен в плен. В офици­альных правительственных документах о нем сказано: «Оспа-нов, отличаясь особенным умом и даром слова, есть один из главных помощников Кенесары, который преимущественно употреблялся для сбора закята и склонения ордынцев на его сторону и при взятии его при нем найдены разные приказа­ния и воззвания к ордынцам»².

Таков был состав участников восстания Кенесары. Несом­ненно, что только участие широких народных масс, боровших­ся за близкие и понятные им цели, прежде всего за возврат потерянных пастбищ, обеспечило восстанию широкий размах, только благодаря поддержке народа это восстание могло длиться десять лет. Но так же несомненно, что не народным массам, а средне-феодальным слоям, заинтересованным в лик­видации прежней патриархально-феодальной раздробленнос­ти Казахстана, принадлежала в этом восстании руководящая роль. Мы убедимся в этом, когда познакомимся с ходом вос­стания и политическими мероприятиями Кенесары. Пока лишь отметим, что такая расстановка общественных сил в борьбе была закономерна, потому что национально-освободительная борьба Кенесары развивалась в условиях феодализма при сильных пережитках патриархально-родового быта. Народные массы не могли освободиться от господства и влияния своей феодальной верхушки, пока господствовали в Казахстане пат­риархально-феодальные общественные отношения и родовой быт.

Г лава б

СТИХИЙНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ САРЖАНА И ЖОЛАМАНА (20—30-е ГОДЫ)

Возмущение народных масс, вызванное активизацией ко-тонизаторской политики царизма в Казахстане и агрессией:реднеазиатских ханств, нарастало постепенно, прежде чем триняло характер широкого и длительного восстания под эуководством Кенесары Касымова. В 20-х и 30-х гг. оно про-шдило в локально ограниченных рамках в форме сравнитель­но быстро затухавших вспышек, в которых уже чувствовались тризнаки надвигавшейся бури. Таким предвестником восста­ния Кенесары Касымова было движение Саржана Касымова и Жоламана Тленчиева в 20—30-х годах XIX века.

Батыр Жоламан Тленчиев возглавил борьбу казахов Млад­шего жуза. Впервые он выступил еще в 20-х годах XIX в. во главе Табынского рода против царских колонизаторов, ото­бравших у его рода Ново-Илецкий район, богатый пастбища­ми, реками и соляными копями.

Захват этих земель проходил сначала под предлогом про­ведения нового тракта для перевозки илецкой соли. Когда новый тракт был построен, укрепленную линию перенесли на р. Илек, якобы для обеспечения безопасности возчиков. Но-во-Илецкая Линия состояла из 29 укреплений. Лучшая часть земель — 7 тысяч десятин в районе рек Урала, Илека, Бердян-ки и Курата — была казахами потеряна. Правительство стало заселять эти земли крестьянами и казаками Оренбургского и Уральского войск. Казахи же, по мере постройки укреплений, вытеснялись из своих кочевий. Этот захват и послужил при­чиной восстания Жоламана. Первоначально он пробовал от­стаивать права казахов мирным путем. В письме, посланном в 1822 году Оренбургскому военному губернатору Эссену,

Жоламан писал:

«При Абул-Хаир-хане киргизам дано было право пользо­ваться сенокосами на внешней стороне р. Урала и рыбными ловлями в половину той же реки; до 1810 года киргизы вла­дели этим правом беспрепятственно, но после того Россия заняла р. Илек, воздвигла форпосты и издала запрещение пользоваться предоставленными в прежнее время местами, а мы с немалыми аулами в степях, не имеющих ни лесов, ни хорошей воды, претерпеваем нужду.

В степях Рын-пески около р. Узени и Самары ныне рус­ские имеют большие караулы, которые в скотоводстве кирги зам делают стеснения, а потому мы просили снять форпосты и караулы, но разрешения не получили. Вторично просим мы разрешения владеть теми правами, как было до 1810 года, и степями между р. Уралом и Илеком беспрепятственно пользо­ваться, но также ответа не получили...» ¹

Несмотря на то, что эта попытка добиться справедливости потерпела неудачу, Жоламан год спустя снова обратился с письмом к тому же Эссену. В этом письме, врученном 6 авгу­ста 1823 года уряднику Плешкову для передачи Эссену, Жо­ламан очень часто и ясно раскрывает главные причины недо­вольства казахов и излагает их требования.

«Твердо надеемся,— писал Жоламан,— что Высочайшая е. и. в. воля не должна быть в том, чтобы поступать с нами таким наглым образом. В каковом случае я, тархан, с прямого Вашего усердия прошу уступить нам попрежнему Рын-пески и земли по реке Узене, занимаемые нами под кочевку, как по зимним, так и по летним временам, и степную сторону р. Ура­ла, да и реку Илек по обеим сторонам, исключая одну только Илецкую защиту, все же форпосты и отряды, учрежденные по оным местам, снять, а ежели сего учинить Вам невозмож­но, то прошу я всеподданнейшее представить о сем е. и. е. И так за невозвращением из С. Петербурга посланников на­ших: султана Арунгазия Абулгазиева и тархана Юсуфа Са-рымова (Жусупа — сына знаменитого батыра Срыма — Е. Б.) ордынцы наши почитаются весьма недовольными, не ведая о том, по какой причине государь император возвратиться им сюда высочайше не позволяет; когда б они наши настояния уважили и приняли во внимание, то тогда бы мы, конечно, представиться могли е. и. в. предовольными, а инако ордын­цы наши отнюдь спокойными и довольными быть не могут...»²

Далее в письме Жоламан требовал освобождения казаха Тюленбая Кундукова, находившегося в Оренбургской тюрьме и осужденного на поселение в Сибирь, ставя его возвращение условием освобождения находившегося у него в плену есаула Падурова³.

Как и следовало ожидать, и это письмо осталось без от­вета. Тогда Жоламан 3 сентября 1823 года обратился к Эссе­ну с новым еще более пространным посланием. Но и на это письмо Эссен не ответил, прислав вместо того подарки Жола­ману, стоимостью в 327 рублей, отпущенных, впрочем, лишь для «вящего успеха освобождения пленных». Одновременно Оренбургская Пограничная Комиссия сообщила Жоламану,

[что дальнейшие переговоры он должен вести через хана Шир-газы, которого Жоламан остро ненавидел, как предателя, из­менившего своему народу. Так безрезультатно окончились попытки Жоламана добиться мирным путем удовлетворения жизненных требований казахов, разоренных царскими влас­тями.

Неоднократный провал таких попыток в конце концов толк­нул Жоламана на путь вооруженной борьбы. Его отряды ста-

1 ли нападать на пограничные заставы, кочевья султанов-пра­вителей и т. п.

Для преследования Жоламана Тленчиева не раз снаря­жались в степь карательные отряды. Однако отважный ба­тыр со своими джигитами легко ускользал от их преследова­ния, иногда нанося при этом чувствительные удары противни­ку. Одновременно восставшие казахи вели борьбу и против хана Ширгазы — преданного агента русского царизма, актив­но участвовавшего во всех операциях против Жоламана Тлен­чиева. Хорунжему Биккинину осенью 1823 года, приезжавше­му к Жоламану для переговоров об освобождении пленного есаула Падурова, Жоламан заявил, что он ведет войну против России из-за учреждения Линии по реке Илеку, «внутри коей прежде он с киргизами имел удобное место для продовольст­вия скота своего, а теперь должен кочевать в бескормных сте­пях, что для них все равно умирать с голоду или погибнуть за свои поступки, что если не будет отдана в пользу ордын­цев Ново-Илецкая Линия, не сняты будут караулы, находя­щиеся при Узенях и Камыш-Самаре... то ордынцы не пере­станут делать набеги на Линию» '.

Но особо широкий размах восстание Жоламана приняло в 1835 году. К этому времени стали стихийно подниматься на борьбу казахи Джагалбайлинского, Жаппаского, Алчинского, Аргынского, Кипчакского родов, у которых были отрезаны земли в связи с проведением Новой Линии между Орском и Троицком, всего более 10 000 кв. км земли.

Положение этих казахских родов становилось невыноси­мо тяжелым. Чтобы спасти от гибели свой скот, они вынуж- \ дены были кочевать близ пограничной территории и платить за кочевание огромные суммы. Эти казахские роды являлись наиболее недовольными и часто нападали на прилинейныс укрепления, торговые караваны и на аулы султанов-правите­лей. В одном из своих донесений султан-правитель Восточной части Оренбургского ведомства Худаймендин писал: «В нас­тоящее время между ордынцами нашими, пребывающими в здешней стороне, расстройство и спокойствия нет. Чиклинцы и джагалбайлинцы от преданных нам ордынцев угнали мил­лион (так в подлиннике — Е. Б.) штук разного скота, убили при том 50 человек» '.

Нападения на аулы султанов-правителей казахи объясня­ли тем, что эти султаны «не стараются у правительства на­шего выпросить позволения пасти стада киргизские»². Таким образом, это была не обычная барымта, как это утверждали царские власти, а борьба против своих угнетателей, продав­шихся царизму.

Когда началось восстание казахов Среднего жуза, во гла­ве с Кенесары Касымовым, Жоламан поспешил ему на по­мощь. Он явился объединителем борьбы значительной части казахских родов Младшего жуза. Через своих агентов он при­зывал всех казахов, кочевавших близ пограничной Линии, переходить в глубь страны и присоединяться к восстанию Кенесары.

Повстанческое движение здесь особенно возросло в 1838 году, когда в Младшем жузе появились вожди народного восстания в Букеевской орде — Исатай Тайманов и Махамбет Утемисов. Таким образом, к середине 1838 года казахи, коче­вавшие близ пограничной Линии от Илецкого городка до крепостей Орска и Троицка, были охвачены восстанием и на­чали массами откочевывать в район Тургая и Иргиза.

Для возвращения ушедших казахов и для подавления вос­стания Жоламана, царское правительство направило в степь три отряда. Отряд полковника Мансурова должен был высту­пить из Орска, другой отряд, в составе 750 солдат, под коман­дой полковника Падурова — от Оренбурга, а третий отряд— полковника Геке — со стороны Илецка.

Однако всем этим отрядам не суждено было достигнуть успеха. Отряд Мансурова 16 августа, настигнув аулы торткаринцев, захватил множество их скота. Далее ему предстоял!ще длительный путь до Иргиза.

Совершая многодневные переходы, отряд, наконец, достиг реки Иргиз, но не застал кочевья Жоламана Тленчиева; двигаться же дальше он не мог, так как люди и лошади были совершенно истощены. Полковник Мансуров со своим отрядом вынужден был вернуться.

Отряд Падурова, имевший специальное задание во что бы то.ни стало подавить восстание Жоламана, а его самого взять живым в плен, так же бесславно кончил свой поход. Полков-[ник Падуров, питавший особую ненависть к Жоламану со времени своего пленения, идя с юга быстрыми переходами, в августе достиг Бель-Агач и Кара-Торгая. Затем ему донесли, что батыр Жоламан с 500 аулами казахов Табынского, Та-минского, Джагалбайлинского, Алчинского, Жаппаского, Шектинского, Торткаринского родов ушел в пределы Тургая и Кара-Кумов. Это совпало с прибытием Кенесары во главе казахов Среднего жуза в пределы Оренбургского края.

Таким образом, и полковнику Паудорву также пришлось вернуться обратно.

Как указывает председатель Оренбургской Пограничной Комиссии Гене, Жоламан негодовал «за то, что его в России называют разбойником, тогда как он по своему мнению воюет с Россией явно и не разбойничает. Он по крайней мере имеет в готовности 3 000 человек войск» Ч

Требуя возвращения отобранных земель, Жоламан писал войсковому атаману Уральского казачьего войска генерал-майору Бородину: «При том есть и наша просьба. Дайте Рын-пески ровно и трех речек Узени, как во время ханства Абул-хаира наш народ пользовался оными, а если сие сделать невозможно, хотя бы снять Новую Линию по р. Илеку заве­денную. Тогда нас считайте приятелями. Когда просимые мною места отдадите, то мы будем приятелями, а если не от­дадите, то врагами»².

Борьба за землю, за потерянные пастбища составила ос­новное содержание движения Жоламана Тленчиева. Та же борьба лежала в основе движения и Саржана Касымова в Среднем ^; жузе, хотя в движении Саржана были сильны и другие мотивы, чуждые восстанию Жоламана, а именно — политические мотивы, стремление к возрождению Казахского ханства, под главенством султанов, потомков хана Аблая. Толчком к движению Саржана послужило введение в жизщ «Устава о сибирских киргизах» 1822 года. К проведению жизнь этого «Устава» царское правительство приступило не сразу. Сначала оно решило провести соответствующую под­готовительную работу. С этой целью в степь, в отдельные ка­захские роды были посланы царские агенты — казахские сул< таны, которые доказывали необходимость основания прика­зов. Они утверждали, что приказы, якобы, открываются для] защиты интересов местного населения и т. д. Необходимость такой агитации вызывалась тем, что в противоположное'!'!, основной части султанов широкие народные массы с самого начала были против основания приказов.

В 1824 году для открытия первых приказов в Казахской степи были снаряжены две экспедиции, одна — под командой управляющего Омской областью полковника Броневского и Каркаралинск, другая — подполковника Григоровского и Кокчетав.

Достаточно было появления экспедиции полковника Бро­невского в Каркаралинском районе, как казахские массы под­нялись на борьбу. Стихийно восставшие массы стали сосредо­точиваться в районе Каркаралинских гор.

Убедившись в невозможности уговорить казахов, полков­ник Броневский обратился к местным султанам, крупным феодалам-баям с просьбой оказать ему содействие в проведе­нии Устава. Как и следовало ожидать, султаны и крупные бии действительно помогли Броневскому. На своем совеща­нии они дали согласие, якобы, от имени народа на открытие приказов. Как писал Красовский: «Собравшиеся к месту от­крытия первого окружного приказа знатнейшие султаны и старшины народные не замедлили изъявить свое согласие на принятие нового устройства и, таким образом, 8 февраля 1824 года открыли Каркаралинский округ, в состав которого вошло, по примерному исчислению, до 20 тысяч кибиток» '.

Так, 8 февраля 1824 года, при активном участии судтанов и биев, царскими властями был основан первый Каркаралин­ский приказ, во главе которого стал старший султан, п@дпол-ковник Турсун Чингисов.

В этом же году был основан полковником Григоров-ским Кокчетавский приказ. Эти приказы стали аванпостами царизма в деле дальнейшего закабаления Казахстана.

Во главе стихийно восставших масс Каркаралинского и Кокчетавского приказов стал брат Кенесары Касымова —

ШЛтан Саржан, который с 1824 по 1836 год вел неутомимую йирьбу с царскими колонизаторами и ага-султанами. Сар-Ж!П1 требовал уничтожения приказов, увода войск из Казах-Вой степи и возвращения казахам былой вольности.

В 1825—1826 годах под знамя Саржана Касымова встали Восставшие казахи Хожанского, Таминского, Айдабульского В Байдавлетовского родов¹. К этому времени число повстан-I Не в достигло значительной величины. В донесении Каркара-лннского окружного приказа от 14 июля 1826 года говорилось: Г«Сии последние, имея в скопище своем до 1 000 человек, ^взъезжают вблизи волостей и, присылая в оные своих фиска-'м>н, устраивают нападения, грабежи на тех, кои остаются непреклонными»². Ряды восставших с каждым днем росли. •В середине 1826 года Саржан перенес свою ставку на урочи­ща Бугалы и Тагалы. Здесь к нему присоединились казахи Каракисековской, Уйсуновской, Джагалбайлинской и Чоров-I ской волостей³. Саржан со своим братом Исенгельды разъез-[ жал по аулам и призывал к борьбе с властями и ага-султана-I ми. Особо острую ненависть он питал к султанам Букеевско-

го рода, в частности к старшему султану Каркаралинского

приказа Турсуну Чингисову.

Сообщая местным властям о намерениях Саржана Касы­мова, управляющий Омской областью полковник Броневский [ писал: «К Саржану стекаются все разбойники. Они нарушают _? общее спокойствие в Орде, возмущают легкомысленных кир-| гизов и вредят вводимому Российским правительством поряд-I ку... Султан Саржан к 1825 году, питая ненависть к султанам Каркаралинского округа — Турсуну Чингисову и другим за покорность их России, отважился даже собрать многочислен­ную толпу вооруженных и напасть на округ»⁴.

В августе 1826 года Саржан со своим отрядом предпринял поход на Каркаралинский приказ. Весть о появлении Саржана в окрестностях Каркаралов произвела огромное впечатление на царские власти и ага-султанов. Турсун Чингисов тотчас же обратился за помощью к Омскому областному началь­нику полковнику Броневскому, который немедленно откоман­дировал к нему отряд под командой сотника Карбышева. Благодаря своевременному прибытию этого отряда разгром Каркаралинского приказа был предотвращен. Отряд Карбы шева «успел поставить преграду злоумышлению султана Саржана Касымова». Таким образом, плохо вооруженные восставшие массы на первых порах вынуждены были отсту­пить. Однако уже это первое выступление представляло серь­езную угрозу для царской администрации. Об этом несколько позже коллежский ассесор Путинцев писал в своем рапорте полковнику Броневскому: «Каркаралинский приказ поставлен был в совершенную необходимость командировать отряд против султана Саржана Касымова, замышлявшего сделать возмущение между киргизами Каркаралинского округа, угро­жавшего неизбежным разорением киргизов, в ведомстве оного состоящих, и даже нападением на самый приказ»¹.

Власти деятельно преследовали руководителей восста­ния —«главных возмутителей». В течение 1825—1826 годов, в частности во время нападения повстанцев на Каркаралин­ский приказ, был захвачен ряд боевых соратников Саржана Касымова.

Лишенные своих родных кочевий, казахи многих волостей в течение 1827—1830 годов начали откочевывать в глубь страны. Так, казахи Тараклинской и Карсаковской волостей в количестве 1426 юрт ушли за горы Ак-Тау.

В целях их возвращения, начальнику отряда при Акмо­линском приказе полковнику Шубину было предписано ока­зать помощь Каркаралинскому округу. Было снаряжено не­сколько отрядов, однако все они возвращались ни с чем. Бо­лее того, своими нападениями на аулы мирных кочевников эти отряды вызывали озлобление казахов. Только лишь во время экспедиции Карбышева у местных казахов отобрали 100 баранов, 36 меринов, 10 ковров и т. д.

К началу 1832 года Саржан вновь перешел к активному наступлению. Из урочища Сулу-Коль он 1 марта 1832 года вместе с двумя братьями и отрядом в 400 человек напал на аулы верноподданных России биев Каркаралинского округа и отобрал 1 600 лошадей, не считая многого другого. Об этом нападении немедленно было донесено в Омск. Для преследо­вания Саржана был направлен отряд сотника Потанина,. Не­подалеку от урочища Сулу-Коль завязался горячий бри. Ие выдержав натиска отряда Потанина, на вооружении которого находилась артиллерия, отряд Саржана с наступлением тем­ноты отступил. Сотник Потанин захватил в плен султана Ка-сыма Джасыбекова, родственника Саржана, и еще четырех казахов. Достались ему и трофеи, в том числе 13 ружей, 112 лошадей и пр.

Эта неудача побудила Саржана в том же 1832 году обра­титься к ташкентскому кушбеки с предложением о заключе­нии союза для совместной борьбы против царских властей. Ташкентским кушбеки его предложение было принято. По это­му поводу барон У-р писал: «К нему (кушбеки — Е. Б.) явил­ся Саржан с отцом и братьями и был принят как нельзя

лучше»'.

Вскоре Саржан с ташкентским кушбеки собрали значительное количество войск и разослали по степи воззвание и письма, призывая казахов восстать против царских властей. Появление Саржана и ташкентского кушбеки в 1832 году ^в Среднем жузе встревожило царские власти. Западно-Сибир­ский генерал-губернатор Вельяминов срочно сформировал ^несколько отрядов и двинул их против повстанцев. И на этот раз восставшие понесли от царских отрядов значительные потери. Повстанцы были активно поддержаны только каза­хами Каркаралинского и Кокчетавского округов. Именно по­этому властям сравнительно так легко удалось подавить от­дельные очаги этого стихийного восстания.

Преследуя повстанцев, царские отряды осадили два укре­пления на р. Сары-Су, построенные ташкентским кушбеки, и овладели ими. Как пишет барон У-р: «Эти неудачи заста­вили кушбека отказаться от увлекательной мечты отнять у России Киргизскую степь, но не совсем охладили его воинст­венный жар»².

Однако, несмотря на неудачи, Саржан не прекращал борь­бы. В течение 1833 года во главе небольших отрядов он не­однократно нападал на аулы подвластных царской России султанов и биев, а также на торговые караваны, пикеты и разъезды. Началось усиленное преследование. Так, генерал-губернатор Вельяминов приказал Омскому областному на­чальнику изловить Саржана Касымова, как опасного врага. «Бунтовщик султан Саржан,— писал он,— имеющий по знат­ности происхождения своего большое влияние вообще на всех киргизов Средней орды, предлагаю обратить на него и его сообщников и тайных агентов особенное Ваше внимание, ста­раясь при удобных случаях их ловить, а особливо последних, для предания их суду по всей строгости закона»³.

Однако все попытки захватить Саржана оставались безус-.пешными. Саржан продолжал совершать свои набеги, скры­ваясь затем в пределы Ташкентских владений. Царским вла­стям помогло неожиданное обстоятельство, а именно — ги­бель Саржана от руки наместника кокандского хана — таш­кентского кушбеки.

В мае 1834 года ташкентский кушбеки, в сопровождении Саржана, с шестью тысячами войска, вторгся в пределы Сред­него жуза и расположился в Улу-Тауских горах, в 200 кило­метрах от Кокчетавского округа. Кушбеки построил укрепле­ние— «Курган» и разослал казахам до «двухсот возмутитель­ных писем». В письме к биям Черману и Тлеулы он писал: «Мы, силой в сорок тысяч людей, с шестимесячной провизией пришли и остановились при местах Алачакан...» ^!.

Для борьбы с ташкентским кушбеки был снаряжен отряд в тысячу человек при 6 орудиях, под командованием генерал-майора Броневского. Он выступил весной 1834 года из Акмо­линского приказа, быстро дошел до Улу-Тау, но кушбеки, уз­нав об его приближении, бежал в сторону Голодной Степи, оставив небольшой гарнизон в Кургане, который вскоре сдал­ся Броневскому. После этого ташкентский кушбеки уже не предпринимал походов против России. Саржан, теснимый царскими отрядами, по-прежнему надеясь на поддержку ко­кандского хана, вернулся со своими сарбазами в район Стар­шего жуза. Здесь он пытался объединить разрозненные силы казахов Старшего жуза и присыр-дарьинских степей для сов­местной борьбы с царскими колонизаторами. Хотел он при­влечь на свою сторону и казахов, подведомственных ташкент­скому кушбеки. Это задело интересы кушбеки, желавшего использовать Саржана для подчинения себе казахов Средне­го жуза. В результате возникшего на этой почве конфликта, ташкентцы летом 1836 года злодейски убили Саржана с его сыновьями. О подробностях этого убийства сообщает в своих воспоминаниях активный участник восстания Шинбай Мынба-ев. Ташкентский кушбеки, узнав о деятельности Саржана в подвластных ему казахских степях, послал своего представи­теля к Касыму Аблайханову с просьбой прислать к нему сво­их сыновей для переговоров. Касым решил послать сыновей — Саржана, Есенгельды и Ержана с 20 джигитами. Среди них был тогда еще 19-летний Агыбай, впоследствии знаменитый батыр Кенесары.

«Узбекские беки,— рассказывает Мынбаев,— встретили прибывших гостей с большими почестями. Среди узбеков, вы­деленных ухаживать за гостями, находился один казах. Агы-

| бай не сводил с него глаз и, в свою очередь, казах пытался вступить в разговор с ним, но при узбекских беках это ни-

Ькак не удавалось. На четвертый день пребывания гостей ужин им подали поздно. Казах, воспользовавшись случаем, сказал Агыбаю, что узбекские беки готовятся их истребить, и что сам он из рода Шубыртпалы. Агыбай успел сказать, чтобы он оседлал его коня... Незаметно Агыбай выскользнул из юрты

I и, вскочив на своего коня, первым сообщил Касыму о случив-

| шемся»'.

По поводу убийства Саржана управляющий Омской обла­стью полковник Талызин писал Оренбургскому военному гу­бернатору: «Желание наше захватить его было безуспешно в [течение почти 7 лет, наконец кокандский хан, во владениях коего кочевал Саржан, почувствовав всю тяжесть дурного ' поведения его и в отношении к ташкентцам, казнил с сыном в городе Ташкенте летом прошлого года»².

Царские власти придавали смерти Саржана Касымова серьезное значение. Однако их надежды на то, что со смертью Саржана Касымова прекратятся волнения в степи, не оправ­дались. Восстание Саржана Касымова, возникшее как стихий­ное выступление масс в ответ на введение «Устава о Сибир­ских киргизах» в Среднем жузе, сыграло очень большую роль. Оно подготовило массы к последующим боям и послужило серьезной школой политической борьбы.

В развитии борьбы 20—30-х годов явственно обнаружи­лась бесплодность разрозненных, локальных выступлений и опасность для самих руководителей восстания ориентировки [ на среднеазиатских владетелей. Эти уроки были учтены в вос-[ станин Кенесары Касымова — грандиозном выступлении масс, когда большинство населения казахских жузов поднялось под руководством Кенесары Касымова на бопьбу с царскими ко­лонизаторами, Кокандом и Хивой.

Глава 7 ВОССТАНИЕ В СРЕДНЕМ ЖУЗЕ.

Убийство Саржана не надолго остановило дальнейший рост национально-освободительного движения казахов. Летом 1837 года началось новое, еще более мощное восстание, вско ре охватившее большую часть Казахской степи. Во главе это-! го восстания стал брат Саржана — Кенесары Касымов, су­мевший придать движению еще невиданный доселе размах.

Дата добавления: 2014-11-18