Учебное пособие 43 страница

Кьеркегор выступал против объективности знания, объективной истины и в моральном, и в гносеологическом смысле. "Истина есть субъективность"; "убедительность только в субъективности, искать объективность – значит заблуждаться". Критерий истины – искренность и страстность, с которой человек принимает какую– то идею, верит в нее всем своим существом. Так же как и Тертуллиан, Кьеркегор считал, что чем абсурднее догмы веры, тем лучше, т.к. тем сильнее вера, которая нужна для их принятия. Он писал, что абсурд – объект веры и единственная вещь, в которую можно верить.

Бог трансцендентен, невидим, никакого доказательства бытия бога нет. В него можно только верить. Бог присутствует всегда и везде, он вездесущ. "Бог может все в любое мгновение. В этом и состоит здравый смысл веры".

Кьеркегор негативно оценивает современную социальную действительность. Все существующее представляется парадоксальным: несчастнейший человек считается счастливейшим, а счастливейший – несчастнейшим, истина – ложью, ложь – истиной, реальность – иллюзорностью, иллюзорность – реальностью и т.д. Кьеркегор призывает своих читателей "спастись", признав мир "абсурдным". "Существование в целом пугает меня, а мое собственное существование – наименее объяснимая вещь из всего". Мир для Кьеркегора – нечто неумолимо враждебное человеку. Он нападает на все попытки сделать мир более понятным и более приспособленным для жизни с помощью наук и социальных реформ.

Иррационализм, антигуманистическая и антисоциальная направленность взглядов Кьеркегора привлекли к себе внимание в ХХ веке. Экзистенциалисты объявили его своим первоучителем.

Один из наиболее влиятельных представителей иррационализма – Фридрих Ницше (1844–1900). Родился он в семье пастора. В десятилетнем возрасте начал учиться в гимназии. В 14 лет, как одаренный ученик, принят в интернат "Шульпорт" ("Врата учения"). В 1864 г. – студент Боннского университета, где учится два семестра. Затем переезжает учиться в Лейпциг. Еще до завершения учебы получает приглашение на должность профессора университета в Базеле (Швейцария). В 1867–1868гг. отбывает обязательную военную службу. С 1869 по 1879 г. Ницше – профессор классической филологии Базельского университета. С 1878 г. у него начались сильные головные боли, которые в конце жизни привели к помешательству.

Ницше хорошо знал античную и современную философию; в юности увлекался Шопенгауэром. В философской деятельности Ницше выделяют три периода:

- 1871–76 гг. Работы: "Рождение трагедии", "Несвоевременные размышления". Сам он этот период характеризовал как "время общения", когда он хотел "учиться всему".

- 1876–77 гг. Работы: "Человеческое, слишком человеческое", "Пестрые мнения и изречения", "Странник и его тень", "Утренняя заря", "Веселая наука". Это – переломный период; нарастают настроения разочарования и критичности, пессимизма. Ницше говорит, что это – "время пустыни. Критика всего почитаемого (идеализация непочитаемого). Попытка перевернутых оценок".

- В последний период: работы "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", "К генеалогии морали". "Надо мной нет больше ни бога, ни человека!" – пишет Ницше.

Работы Ницше не отличаются логической строгостью, доказательностью. Обычно его работы представляют собою собрания отдельных афоризмов, высказываний, проповедей и т.п. Все это создает возможность различных интерпретаций и оценок взглядов Ницше.

Ницше считает, что в течение длительного времени люди привыкли считать, что есть вещи, тела, существующие сами по себе, что есть объективные причины и т.п. Но на самом деле это не так. "Это мы, только мы выдумали причины, последовательность, взаимную связь, относительность, принуждение, число, закон, свободу, основание, цель; и если мы примысливаем, примешиваем к вещам этот мир знаков как нечто "само по себе", то мы поступаем снова так, как поступали всегда, именно, мифологически ". "Мир, взятый независимо от нашего условия, а именно возможности в нем жить, который не сведен нами на наше бытие, нашу логику и наши предрассудки, такой мир, как мир в себе, не существует".

Человеку представляется, что есть свобода. Но это тоже заблуждение. "Когда мы смотрим на водопад, нам кажется, что в бесчисленных изгибах, извивах и преломлениях волн видно присутствие свободы воли и произвола; на самом деле все необходимо, каждое движение может быть математически вычислено. Так обстоит дело и с человеческими поступками: будь мы всеведущими, мы могли бы наперед вычислить каждый поступок, каждый успех познания, каждое заблуждение, каждое злое дело. Сам действующий, правда, погружен в иллюзию произвола".

Однако Ницше отступает от лапласового детерминизма. Ницше исходит из того, что в основе мира лежит воля. При этом, в отличие от Шопенгауэра, Ницше говорит о множестве воль, конкурирующих и сталкивающихся в смертельной борьбе. Мир – хаос, не укладывающийся в рамки каких–либо законов, в нем не господствует какая–либо закономерность. Если этот мир хаоса сил и кажется нам логичным, то только потому, что мы сами вносим в него логику.

Но этому хаотичному миру присуще "вечное возвращение". В силу конечности пространства в течение бесконечного времени повторяются одни и те же комбинации сил, одни и те же явления. "Все возвращается – Сириус и паук, и твои мысли в этот час, и эта твоя мысль – все возвращается". "Все идет, все возвращается; вечно катится колесо бытия. Все умирает и расцветает вновь; вечно бежит год бытия… В каждом моменте начинается бытие: в каждом "здесь" поворачивается колесо "там". Повсюду середина. Кругло колесо вечности"

Изменения в мире привели к человеку. Но это вовсе не прогресс. "Напротив, можно доказать, что все ведущее к нам, было упадком".

Ницше пренебрежительно говорит о человеке. "Сомнительно, чтобы во вселенной можно было бы найти что–нибудь отвратительнее человеческого лица. "У Земли есть кожа; и у кожи этой есть болезни. Одна их этих болезней называется человеком". Человек недалеко ушел от животных. "Там бегают утонченные хищники, и вы среди них... Воздвигнутые вами города, ваши войны, ваши взаимные хитрости и суета, ваши вопли, страдания, ваше упоение победой – все есть продолжение животного начала". Человек есть "насквозь лживое, искусственное и близорукое животное". Человек возник из обезьяны и может снова стать ею. "Причем нет никого, кто был бы заинтересован в странном исходе этой комедии".

Ницше старается принизить роль сознания. "Телесные функции принципиально в миллион раз важнее, чем все состояния и вершины сознания"... То, что мы называем "телом" и "плотью" имеет неизмеримо большее значение, остальное есть незначительный придаток". Происхождение сознания непонятно, тем более, что " осознаваемое мышление есть лишь самомалейшая часть всего процесса, скажем так: самая поверхностная, самая скверная часть".

Ницше против логичности, разума, стремления к истине. "К вещам, которые могут привести в отчаяние мыслителя, принадлежит познание, что нелогичное тоже необходимо для человека и что из него проистекает много хорошего". Нет никакой связи между истиной и благом человечества. Между истиной и ложью нет сущностного противопоставления. Ницше прогнозирует: "Можно почти с достоверностью предсказать дальнейший ход человеческого развития: чем меньше удовольствия будет доставлять интерес к истине, тем более он будет падать; иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву, ибо они связаны с удовольствием; ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство; опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань, после того как оно, подобно Пенелопе, ночью распустило ее. Но кто поручится нам, что оно всегда будет находить силы для этого?".

Ницше эпатирует читателя: нужно произвести переоценку – нужно поклоняться не истине, а лжи. "Кто не может лгать, не знает, что есть истина". "Не истина, а ложь божественна". "Жить – это условие познания. Заблуждаться – это условие жизни... Нам следует любить и пестовать заблуждение".

Обычно считают, говорит Ницше, что высшей целью является истина. Но это роковое заблуждение. В основе жизни, всего общественного и культурного процесса лежит "воля к власти". Само познание служит воли к власти. "Что хорошо? – Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? – Все, что происходит из слабости. Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия". Способствует ли рациональное познание повышению "воли к власти"? Нет. Доминирование интеллекта парализует волю к власти, подменяя деятельность резонированием.

Социализм проповедует равенство между людьми. Но это противоречит воле к власти как сущности жизни, и поэтому социализм нетерпим. Вообще, "рабство принадлежит к сущности культуры". Ницше прославляет войну и насилие как источник государственности.

Ницше осуждает господствующую в Европе мораль. Господствующая мораль – это "инстинкт стада против сильных, инстинкт страдающих и ошибающихся против счастливых, инстинкт посредственных против исключительных". Если "сильные" примут эти правила "слабых", то они сами превратятся в стадных животных. Ницше пренебрежительно относится к народу, "толпе".

Ницше утверждает релятивизм морали. "Что справедливо для одного, вовсе не может быть справедливым для другого... существуют градации между людьми и, следовательно, между видами нравственности". Ницше призывает к переоценке ценностей. Он против традиционной морали. "Аристократическое уравнение ценности (хороший – знатный – могучий – прекрасный – счастливый – любимый богом) евреи сумели с ужасающей последовательностью вывернуть наизнанку и держались за это зубами бездонной ненависти (ненависти бессилия). Именно "только одни несчастные – хорошие; бедные, бессильные, низкие – одни хорошие; только страждущие, терпящие лишения, больные, уродливые благочестивы, блаженны, только для них блаженство. Зато вы, знатные и могущественные, вы – на вечные времена злые, жестокие, похотливые, ненасытные, безбожны, и вы навеки будете несчастными, проклятыми и отверженными".

Ницше против принципа "Возлюби ближнего своего". "Вы жметесь к ближнему, и для этого есть у вас прекрасные слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему есть ваша дурная любовь к самим себе... Разве я советую вам любовь к ближнему? Скорее я советую вам бежать от ближнего и любить дальнего". Христианская любовь – результат страха: я боюсь, что мой сосед обидит меня, поэтому я уверяю его, что люблю его. Если бы я был сильнее и храбрее, я бы открыто показывал свое презрение к нему, которое я, конечно, чувствую. В финале Ницше призывает к замене морального закона произволом. "Послушание" и "закон" – это звучит из всех моральных чувств. Но "произвол" и "свобода" могли бы стать еще, пожалуй, последним звучанием морали".

Существует природное неравенство людей, обусловленное различием их "жизненных сил" и "воли к власти". Существуют высшие и низшие люди. Под высшими людьми Ницше понимает тип человека, обладающего хорошим и постоянно прогрессирующим здоровьем, человека, в котором энергично пульсирует воля к власти. Это – аристократы типа японских самураев, викингов и средневековых рыцарей. К высшим людям Ницше причисляет также лиц свободных профессий, которые отвергают традиционную мораль и духовно подготавливают господство высших людей.

"Высшие люди", "господа земли" отличаются жестокостью, воинственностью по отношению к другим людям, но они нежные, гордые и снисходительные по отношению друг к другу. Ницше подводит под понятие высшего человека расово–биологическую базу. "Господин земли" – "белокурая бестия"; Ницше требует биологической чистоты этой расы белокурых арийцев.

Люди высшей расы станут носителями нового мирового порядка, они покончат с "декадансом" XIX века, под которым Ницше понимает науку, либеральный и социалистический гуманистический образ мышления, демократию, эмансипацию женщин. Высшим людям необходимо воевать с массами. Ницше говорит, что господство этих людей принесет с собой бедствия. "Следует обрести громадную энергию величия, чтобы путем отбора, а также путем уничтожения миллионов уродов сформировать человека будущего и не погибнуть от страдания, которое творит новое и равного которому никогда еще не было". "Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом". "Жить – это значит: быть жестоким и беспощадным ко всему, что становится слабым и старым в нас, и не только в нас". И еще: "Я говорю: что падает, то нужно еще толкнуть".

Ницше выдвигает идею сверхчеловека. "Человек есть нечто, что должно преодолеть". "Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо все прочее не утоляет его любви". Нужно создать существо более высокое, чем мы сами.

Сверхчеловек вырастет из представителей высшего типа людей. Он будет представлять собою наиболее совершенное воплощение воли к власти. Историческими предшественниками сверхчеловека были Цезарь, Чезаре Борджиа, Наполеон. Ницше предвещает приход нового "вождя", "фюрера", полубожественного существа.

История, по Ницше, – проявление "воли к власти". Исторические события начинаются с творческих усилий великих личностей, способных разорвать путы событий. Массы же – это "сила сопротивления великим". Ницше говорит, что "вся наша европейская культура... как будто движется к краху". Нужны люди, которые взяли бы на себя смелость "переоценки всех ценностей", у которых была бы воля к творчеству нового. Европейцы должны взять на себя руководство всей мировой культурой. На этом пути предстоит "несколько столетий войн, следующих друг за другом, подобных которым еще не знала история". Ницше рисует образ будущего милитаризованного общества.

Идеи Ницше способствовали укреплению идеологии антисемитизма. Он говорил о некоем чистом немецком характере, к которому насильственно прививаются чуждые элементы. Эти чуждые элементы – евреи. Это они сговорились изобрести христианство из ненависти к неевреям. Чтобы отомстить за себя, они решили сместить все ценности и изобрели рабскую мораль. Эта мораль пытается скрыть ту правду жизни, что воля к власти является ведущим принципом организации общества. Нужно истребить эту идеологию и ее авторов как нечто чуждое и вредное.

Ницше пренебрежительно относится к женщине. "Мужчина должен воспитываться для войны, женщина – для отдохновения воина. Все остальное – вздор". "Мы находим удовольствие в женщине, как в более изящном, более тонком и эфемерном создании. Какое удовольствие встретить создание, у которого в голове только танцы, чепуха и наряды! Женщины всегда были наслаждением для всякой сильной и глубокой мужской души".

Однако эти привлекательные свойства можно обнаружить в женщинах только до тех пор, пока их держат в повиновении мужчины. Как только женщины достигнут какой–то независимости, они становятся невыносимыми. Женщину нужно рассматривать как собственность, следуя примеру жителей Востока.

Завершая разговор о Ницше, обратим внимание на его оценку двух отношений к жизни – дионисиевского и аполлоновского. Он говорит о том, что дионисиевское начало неизмеримо выше аполлоновского. Близость к природе, инстинкт, страстность отличает дионисиевский элемент в человеке. Дионисиевское отношение к жизни принимает ее во всех, даже самых ужасных проявлениях. Экстаз, опьянение, признание бренности всего – путь "преодоления" действительности.

Во второй половине XIX века в рамках иррационалистического направления возникает так называемая философия жизни.

Родоначальник "академической" философии жизни – Вильгельм Дильтей (1833–1911). На его мировоззрение оказал определенное влияние Ницше. Дильтей разделяет пессимистические настроения. "К нам ужасающе быстро близится катастрофа: безверие этого века, его неспособность сохранить или, что то же самое, создать сызнова убеждения, которые сделали бы человека свободным, в отношении убогой, солидарной, досужей, болтливой, угодливой социальной массы".

Основная идея философии жизни заключается в утверждении, что разум недостаточен для выражения целостного мировоззрения, а нужно исходить из "полноты переживаний жизни". Сейчас – господство науки над жизнью. Нужно радикально изменить ситуацию.

Исходное понятие этой философии – "жизнь" как некая интуитивно постигаемая целостная реальность, не тождественная ни материи, ни духу. Жизнь – что–то изначальное; "никакое мышление не может проникнуть за жизнь". Сначала нужно понять жизнь из нее самой", а затем мир может быть объяснен из жизни. Представители "философии жизни" при описании жизни часто используют образ реки, ветра и т.п. Жизнь как поток, неуловима рассудочными методами познания. Ее познание возможно на основе переживания и сопереживания (понимания), интуиции, веры, любви.

"Философия жизни" требует пересмотра роли "чистого разума", уменьшения его значения в объяснении и оценке "жизни". Любая рациональность квалифицировалась как скучная и трезвая расчетливость, игнорирующая все "высокое", все этическое и эстетическое. Логико–дискурсивному мышлению противопоставлялось некое иррациональное созерцание, интуиция и т.п.

Но на этом Дильтей не останавливается. Дильтей говорит о жизни как о человеческой жизни; последняя сводится к жизни духа или сознания при игнорировании материальной стороны человеческой жизни. Человеческая жизнь, в итоге, – индивидуальная психическая жизнь. Она – прообраз и источник духовной жизни общества.

Задача философии – раскрыть "жизнь" как способ бытия человека. Для этого нужно применять метод "понимания", как некоторое непосредственное постижение духовной целостности. Понимание, родственное интуитивному проникновению в жизнь, противопоставляется "объяснению", применяемому в науках о природе, которые имеют дело с внешним миром.

"Природу мы объясняем, духовную жизнь понимаем". Познание природы рационально, осуществляется с помощью логических категорий. Но оно не схватывает самой сути бытия, "жизни". Утверждалось, что, объективного знания о мире вообще не существует. Представление о мире – это всегда интерпретация мира данным субъектом.

Познание жизни (главным образом, душевных явлений) – это понимание. Оно достоверно, но иррационально, интуитивно. "Во всяком понимании имеется иррациональное, как иррациональна и сама жизнь; она не может быть представлена никакими формулами логических операций".

Дильтей противопоставляет понимание общества и познание природы. "Факты, относящиеся к обществу, мы можем понять только изнутри, только на основе восприятия наших собственных состояний... С любовью и ненавистью, со всей игрой наших аффектов созерцаем мы исторический мир. Природа же для нас безмолвна, она нам чужда, она для нас внешнее. Общество – наш мир".

Общественная жизнь Дильтеем понимается исключительно как духовная жизнь, развертывающаяся в переживаниях людей. О какой–то материальной основе этой жизни ничего не говорится. Далее Дильтей утверждает: "Так как общество состоит из структурированных индивидуумов, то в нем проявляются те же закономерности структуры, что и в индивидууме... Закономерности отдельной души принимают форму закономерностей социальной жизни". Следовательно, структура общества определяется психической структурой личности.

Дильтей считает, что поток психических событий непредсказуем. "Мы не в состоянии предсказать, что в душевном развитии последует за достигнутым уже состоянием". "Мы не знаем, что мы внесем в грядущий день. Историческое развитие обнаруживает совершенно такой же характер".

Анри Бергсон (1859–1941) – представитель французского варианта философии жизни. Бергсон имел профессиональное математическое образование. В 1881–83 гг. – он преподаватель математики и механики в г. Анжер. Затем был лектором в Эколь нормаль, с 1900 по 1914 г. – профессор престижного учебного заведения "Коллеж де Франс". В 1914 г. избран членом Французской академии. В 1927 г. ему присуждена Нобелевская премия по литературе. Наиболее известные работы Бергсона – "Опыт о непосредственных данных сознания" (1889), "Материя и память" (1898), "Творческая эволюция" (1907), "Длительность и одновременность" (1922), "Два источника морали и религии" (1932).

В книге "Творческая эволюция" Бергсон проводит главную идею своей философии – "дополнить теорию познания теорией жизни".

Бергсон признает существование "внешней реальности", но ее нужно понимать как "жизнь", движение, "длительность", связность. "Что в известном смысле имеются множественные предметы, что человек отличается от человека, дерево от дерева, камень от камня – это неоспоримо, ибо каждое из этих существ, каждая из этих вещей обладает своими характерными свойствами и подчиняется определенному закону развития. Но обособление вещи от окружающей ее среды не может быть абсолютным; путем нечувствительных переходов одно соединяется с другим... предметы эти не имеют тех точных границ, которые мы им приписываем".

Материя и сознание "растворяются" в общем "потоке" жизни. Такая позиция, считает Бергсон, позволяет ему стать выше материализма и идеализма. Соотношение материи и сознания у Бергсона: "Дело происходит так, как будто в материю проник широкий поток сознания, снабженный, как и всякое сознание, огромным количеством перемешанных друг с другом возможностей. Он увлек материю на путь организации, но его собственное движение было тем самым сильно замедлено и в очень значительной степени раздроблено". "Материя обременена геометрией, и она, идущая книзу, распадающаяся действительность, имеет длительность только благодаря своей связанности с тем, что подымается вверх. Жизнь же и сознание и есть этот подъем. Кто однажды постиг их, усвоив их движение, тот поймет, как остальная действительность происходит от них".

Бергсон разрабатывает концепцию развития, получившую название "творческая эволюция". Ницше и Бергсон упрекают науку в том, что она неспособна постигнуть действительное развитие, "настоящую" эволюцию. Наука превращает "живую" действительность в жесткую и сухую схему. Не от математической схемы нужно идти к жизни, а непосредственно обращаться к жизни. И все–таки, при этом отношении к науке "философия жизни" в своих рассуждениях ссылалась на биологию. Выступая против механицизма, Бергсон понимает эволюцию как "жизнь". Но что это такое? У Бергсона это не биологическая жизнь, а "длительность", "жизненный порыв". Время или длительность есть существенная характеристика жизни. "Чистая длительность есть форма, которую принимает последовательность наших состояний, когда наше Я активно работает". "Длительность предполагает, следовательно, сознание; и уже в силу того, что мы приписываем вещам длящееся время, мы вкладываем в глубину их некоторую долю сознания". Таким образом, Бергсон считает, что время немыслимо вне сознания, представляя собой отношение между состояниями сознания.

Эволюцию Бергсон трактует как непрерывный процесс качественного изменения. Источник этого изменения – какой–то жизненный порыв, жизнь. Этот порыв дан однажды в начале мира. Мир как целое – своеобразный центр, "из которого, как из огромного букета выбрасываются миры, лишь бы только центр этот не выдавался... не за вещь, но за беспрерывное выбрасывание струй". В духе идеализма Бергсон пишет, что "жизненным началом должно быть сознание... Сознание или сверхсознание – это ракета, потухшие остатки которой падают в виде материи; сознание есть также и то, что сохраняется от самой ракеты и, прорезая эти остатки, зажигает их в организмы." Материя – это момент остановки "жизненного порыва". "Жизнь... есть сознание, пущенное в материю".

И еще одно описание. "Все организованные существа, начиная с самого скромного и до самого возвышенного, от первых зачатков жизни до нашей эпохи, везде и во все времена только и делают, что выявляют единый порыв, обратный движению материи и неделимый в себе самом. Все живые существа держатся вместе и все поддаются одному и тому же страшному напору. Животное опирается на растение, человек обуздывает животных, и все человечество в пространстве и во времени – это одна огромная армия, скачущая галопом рядом с каждым из нас и позади нас в сокрушительной атаке, способная преодолеть всякое сопротивление и победить многие препятствия, может быть, даже смерть".

Эволюцию Бергсон представляет в виде пучка стеблей. Первая развилка в живой природе – разделение растений и животных. Животные подразделяются на членистоногих и позвоночных. У первых сверхсознание принимает форму инстинкта, у вторых развивается в интеллект.

Инстинкт – форма приспособления сознания к материальным условиям своего "пребывания". Инстинкт наиболее четко выражен у насекомых. Это – некая стандартная, "машинообразная" согласованность действия животного и его предмета, не нуждающаяся в обучении, памяти, самосознании. Так, осу никто не учил укалывать жалом гусеницу, в которую она откладывает свои яйца.

В человеке развит интеллект. "Существенной функцией интеллекта, как сформировала его эволюция жизни, является освещение нашего поведения, подготовка нашего действия на вещи, предвидение явлений благоприятных или неблагоприятных для данного положения". В отличие от инстинкта, интеллект обладает творческой потенцией. Сверхсознание использует мозг субъекта как свое вместилище, орудие, подобно тому, как художник использует холст и краски для воплощения своего замысла, или рак–отшельник использует пустую раковину улитки, чтобы прикрыть свое мягкое брюшко.

Но интеллект ограничен. Ему недоступно понимание жизни, он способен понять только то, что он называет материей, т.е. неживую действительность. Интеллект разлагает изменение на "неизменные моменты". Интеллект может ясно представлять себе только прерывное и неподвижное. Он разделяет в пространстве и фиксирует во времени. Типичные продукты интеллекта – геометрия и логика; они применимы, строго говоря, только к твердым телам.

Таким образом, ни инстинкт, ни интеллект не в состоянии постигнуть жизнь, хотя оба они – ее форма. "Жизнь" ускользает от нас, когда мы пытаемся схватить ее интеллектуальными средствами. Но есть путь непосредственного постижения жизни – интуиция. Интеллект и интуиция – два свойства нашего сознания. Случайно в ходе эволюции развились интеллектуальные возможности нашего сознания в ущерб интуитивным.

Что же такое интуитивное познание и в чем его преимущества по сравнению с интеллектом? Бергсон говорит, что "интуицией называется род интеллектуальной симпатии, путем которой переносятся внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что в нем есть единственного и, следовательно, невыразимого". Сопоставляя интеллект и интуицию, он пишет, что это "два глубоко различных способа познавания вещи. Первый состоит в том, что мы движемся вокруг объекта; второй – что мы входим в него. Первый зависит от позиции, с которой мы смотрим, и от символов, с помощью которых себя выражаем. Второй не зависит ни от точки зрения, ни от каких–либо символов. Можно сказать, что познание первого рода останавливается на относительном; познание второго рода, в тех случаях, где оно возможно, стремится достигнуть абсолютного". "В то время, как интеллект трактует все вещи механически, интуиция действует, если можно так выразиться, органически". Интуиция – взятие реальности в ее сущности.

Интуиция – это такое созерцание, которое не зависит от практических интересов людей, от практики. С другой стороны, интеллект и наука связаны с практикой и поэтому не могут достигнуть "бескорыстного", "чистого" созерцания. Так как научное познание служит практике, оно всегда односторонне. Интеллект выбирает то, что нужно, опускает все остальное. "Прежде, чем философствовать, нужно жить; а жизнь требует, чтобы мы надели наглазники, чтобы мы не смотрели ни направо, ни налево, но прямо перед нами в том направлении, куда нам нужно будет идти... В бесконечно обширном поле нашего возможного познания мы выбрали все, что полезно для нашего действия на вещи, чтобы создать из этого нынешнее знание: остальным мы пренебрегли".

При многочисленных заявлениях о важности интуиции у Бергсона, однако, нет ясного описания того, что она собой представляет. Интуиция характеризуется скорее негативно. Чтобы познавать интуитивно, не требуется ничего знать, ничего предпринимать: требуется только усилие воли, направляющее сознание наперекор всем склонностям, привычкам, точкам зрения. Нужно разрушить все связи с практикой, смотреть на вещи чисто созерцательно – это и значит обладать интуицией.

Дата добавления: 2014-11-20