КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Представление моралите
-96 95- 9? 9! –смерти Прокаженного стоит Сатана, но архангел Рафаил именем" бога гонит его прочь и возносится с душой новопреставленного' на небо. Действие переносится в ад. Люцифер в страшном гневе; он грозит избить своих ленивых слуг — Сатану и Рагуарта. Те обещают Люциферу взамен души Прокаженного душу умирающего Богача. Оплакиваемый женой и слугами, злой Богач в муках умирает. Судьба его предопределена — Сатана и Рагуарт стоят на страже. И вот душа Богача уже во власти Люцифера, который велит ее бросить в кипящий котел. А праведный бедняк в это-время блаженствует в раю. Моралите о «Злом Богаче» было очень популярно в народе; об этом свидетельствуют многочисленные витражи, на которых изображены эпизоды из этой истории. Народ любил эту легенду, потому что ощущал в ней нотки социального протеста, когда честная бедность справедливо мстила развращенному богатству. Еще резче мотив социального осуждения феодального произвола выступает в историческом моралите «Император, убивший своего племянника». Принадлежность данной пьесы к жанру моралите выявлялась только в обнаженном морализировании; что же касается формы, то здесь уже совершенно отсутствовали аллегории, все персонажи были вполне реальными людьми. Стареющий император передает свою власть племяннику, требуя от него, чтобы тот правил подданными справедливо. Племянник клянется выполнять все заветы императора. Но у него есть тайная страсть — он влюблен в честную девушку, которая до сих пор не отвечала ему взаимностью. Теперь, став повелителем страны, он приказывает своим слугам выкрасть девушку у матери и привести во дворец. Девушка молит пощадить ее честь, но новый император насильственно овладевает ею. Власть оказывается запятнанной пороком. Мать и дочь в гневных монологах обличают деспота и идут жаловаться на него старому императору. Император потрясен. Он велит привести племянника и сообщает ему, что женщины требуют его смерти. Наказывая за осквернение власти, император собственноручно закалывает своего племянника. Мать и дочь отомщены. Проходит время — император на одре смерти; его капеллан отказывает в причастии убийце. Но император непоколебимо верит в свою правоту; он с горячей молитвой обращается к небу^ и облатка причастия сама опускается ему на уста. Суровый и правый суд угоден богу. Император умирает с просветленной душой. –Если старый император в этом моралите изображен в тонах сказочной идиллии, то поступок молодого монарха и гнев на несправедливости, творимые властью, были подсказаны самой жизнью. Отражая общий подъем буржуазно-демократического самопознания, моралите из области религиозных абстракций и моральной дидактики переходило к критике социальных пороков. В моралите «Торговля, Ремесло, Пастух» (1442) каждый из названных персонажей жалуется, что жить стало очень трудно. Появляется Время. Оно одето сперва в красное платье, что должно означать Мятеж, а затем выходит в полном вооружении, олицетворяя собой Войну, и наконец появляется в бинтах и изорванном плаще. На вопрос, «кто его так разукрасил», Время отвечает: Клянуся телом, вы слыхали, Какого сорта люди стали. Меня так сильно избивали, Что Время вам узнать едва ли. На сцену выходит персонаж Люди, он отвратителен. Время говорит, что оно изменится только тогда, когда улучшатся -Люди. Время и Люди скрываются и через мгновение появляются уже обновленные. Они сажают себе на плечи Торговлю, Ремесло и Пастуха, пляшут и поют: Вы слишком долго прозябали, Теперь вам надо процветать. В «веселом фарсе» ' «Лучше, чем было» действуют аллегории — Страна и Народ, горько жалующиеся на грабительство солдат и непосильные налоги. Появляется пастушка, которая называет себя Доброй Надеждой. Народ и Страна жалуются, что они совсем голы и нищи, а в это время на сцену с песней выходит персонаж Лучше, чем было. Он призывает гнать солдат в шею, не платить налоги и предлагает Народу и Стране довериться ему, носящему популярное в народе имя Роже Бон-тан (т. е. Хорошее Время). Дальнейшее развитие жанра моралите идет по пути дидактической бытовой драматургии, для которой на первых порах характерно соединение реалистических персонажей с персонифицированными аллегориями. В этих пьесах смешанного типа так же, как и в мираклях, в бытовые житейские конфликты вмешиваются потусторонние силы, но в данном случае уже не дева Мария или дьявол, а, например, Братская Любовь или Зависть. Во французском моралите «Нынешние братья» изи- 1 Таким термином часто обозначали моралите сатирического содержания. –бражена семья — отец и три сына. Братская Любовь живет в добродетельном доме, но вот появляется злобная Зависть и нашептывает старшим братьям мысль убить младшего, которого отец любит больше, чем их. Братья убивают его и бросают труп младшего брата в колодец; тогда выходит на сцену Угрызение Совести и заставляет братьев сознаться в убийстве. После этого происходит чудесное воскресение младшего брата. В смешанных моралите аллегории чаще всего выступают не как обособленные абстракции, а как персонифицированные душевные состояния человека, поэтому легко представить себе полное исчезновение таких фигур, как Угрызение Совести, Зависть или Ревность. Бытовые персонажи сами переживают эти чувства и обходятся без помощи аллегорий. Последние исчезают из пьесы, и назидательную функцию целиком берут на себя обыденные лица, создаваемые авторами с тем же расчетом, что и аллегории. Самый ход событий в этих пьесах настолько ярко нравоучителен, что они выполняют свою основную дидактическую функцию, не прибегая к аллегорическим абстракциям. Таким образом, из моралите постепенно сформировалась нравоучительная драма, которая, несмотря на внешний бытовой колорит и известную психологическую определенность характеристик, оставалась педантической проповедью в лицах. Усиление морально-дидактического элемента закрепляло моралите на реакционно-клерикальных позициях. Но одновременно жанр моралите с его принципом наглядного изображения идей в виде абстрактных аллегорий часто насыщался новым, гуманистическим содержанием и потому оказал известное влияние на ренессансную драму. Наиболее радикальная буржуазия Европы XVI века, буржуазия Нидерландов и Англии, пропагандируя свои политические и моральные воззрения, часто прибегала к помощи аллегорических пьес. Моралите было широко использовано с агитационной целью молодой голландской буржуазией, собиравшей воедино силы народа для борьбы с испанским владычеством. Распространенные во многих нидерландских городах камеры риторов основой своего репертуара имели моралите, в которых очень остро трактовались современные злободневные проблемы. Зародившись в виде религиозных братств, камеры риторов в XV веке порвали связь с духовенством и превратились в вольные городские союзы, активно участвовавшие в освободительной борьбе нидерландского народа против испанских поработителей. Камеры риторов были связаны между собой и периодически съезжались на состязания. Первая олимпиада была устро- –ена в 1496 году в Антверпене, куда собралось двадцать восемь камер. На таких олимпиадах камеры получали какой-нибудь-общий морально-риторический вопрос, и каждая организация отвечала на него специально сочиненной и разыгранной пьесой. Эти ответы резко расходились с католическим вероучением и часто навлекали на риторов гнев испанских властителей. Так, одной из причин разгрома испанцами города Гента (1539) было крамольное выступление камер. Современник писал: «Игры риторов стоили жизни многим тысячам людей». Герцог Альба казнил в числе прочих революционных деятелей и главарей театральных организаций. Долгие годы войны с Испанией ухудшают положение камер. В Южных Нидерландах испанцы преследуют риторов, в северной части страны военная обстановка не дает им возможности выступать регулярно. И все же с 1500 по 1565 год было устроено шестьдесят три празднества, в которых принимали участие десятки городов. Но, как только закончилось народно-освободительное движение и во главе вновь организованных «соединенных провинций» стала крупная буржуазия, камеры риторов прекратили свое существование. Крупная буржуазия отбирала у народа его гражданские права. Указ о запрещении представлений риторов был опубликован в 1606 году. В Англии моралите тоже было использовано в просветительных целях, в целях прямой борьбы с реакционным католицизмом. В начале XVI века печатником Джоном Растеллом, зятем великого гуманиста Томаса Мора, было написано моралите «Четыре стихии» (около 1517 г.). Борьба порока и добродетели тут заменена борьбой Невежества и Знания. Дьявол-Невежество злобно клянет ученых. Главными добродетелями человека выступают Жажда Знания и Жизненный Опыт — с глобусом в руках. Само человечество изображено в виде юноши Дитя Природы, жадного до новых познаний. Если моралите в целом развивалось в сторону реализма, то и персонажи моралите тоже эволюционировали в том же направлении. В связи с этим интересна судьба традиционной фигуры английских моралите — Старого Греха, который, освобождаясь от строгой морализующей опеки, приобретал обаятельные черты весельчака, враля и забулдыги. Этот процесс проникновения в моралите жизненных реалистических черт происходил в тех случаях, когда религиозно-моральная концепция пьесы ослабевала или вовсе исчезала, а нравоучительный сюжет становился только поводом для показа веселого, сатирического зрелища маскарадного типа. Подобная эволюция отчетливо видна в известном французском моралите –«Осуждение пиршеств» (1507). Это огромное сочинение в несколько тысяч стихов и с полсотней действующих лиц принадлежит перу профессора гражданского и церковного права Никола де ла Шене, недурно осведомленного также и в кулинарии. Действие моралите начинается со слов проповедника, порицающего невоздержанность в пище. Выходят три аллегорических персонажа — Обед, Ужин и Пир. Пир приводит с собой своих друзей — веселого юношу Времяпровождение и очаровательную особу Хорошая Компания, в их свите три дамы — Лакомство, Обжорство и Наряды и два кавалера — Пью-за-ваше-здоровье и Пью-взаимно. В веселых стихах каждый персонаж рассказывает о своих склонностях. Хорошая Компания и Времяпровождение прославляют веселье, танцы и забавы, Обжорство — сытый желудок, Лакомство — изысканные блюда, Пью-за-ваше-здоровье — красное и белое вино, а его партнер — мускат. После легкого завтрака Времяпровождение в вежливых выражениях предлагает дамам и кавалерам потанцевать. Аллегорические персонажи перебрасываются изысканными комплиментами. Появляется Обед и приглашает всю компанию к себе за стол. Но не успевают гости отобедать, как к ним с любезными фразами подходит Ужин и зовет их к себе. Получив согласие, он тут же обращается к появившимся Болезням и предлагает им тайно засесть у него в доме, чтобы напасть на пирующих. Все снова садятся за стол, меню составлено на славу. Вино льется рекой. Хорошая Компания под аккомпанемент арфы поет изящную песенку. Затем к столу подходят музыканты и поют народные песни. Но вот в самый разгар веселья Болезни, вооруженные палками, набрасываются на гостей. «Происходит великая потасовка, валятся стол, скамьи, летит на пол посуда, и никто из семи пирующих не избегает ударов». Гости в панике покидают сцену, избитые и окровавленные. Слуги прибирают зал, а повар уже беседует с Пиром о новом, более изысканном и обильном угощении: на середине стола будет положен жареный кабан, а вокруг голуби, перепелки, рябчики; всяческие салаты, соусы, винегреты, разнообразные торты, кремы, желе, яблоки, груши, сливы и орехи. После недолгих уговоров аллегорические персонажи в третий раз усаживаются за стол — и все повторяется сызнова. «Вперед, бей без пощады! — кричит Пир.—Смерть им!» Колики и Подагра приканчивают Пью-за-ваше-здоровье; Апоплексия и Эпилепсия убивают Лакомство, Жаба и Паралич — Обжорство, а Плеврит и Подагра — Пью-взаимно. –Аллегории испускают дух. Пью-за-ваше-здоровье, обращаясь к зрителям, говорит: «Обжоры и пьяницы, я умираю из-за вас». Все проклинают пиршества. Пир прощается с Болезнями, как военачальник со своим победоносным войском. Спасшиеся Хорошая Компания, Времяпровождение и Наряд идут жаловаться к Даме Надежде. А в это время Пир и Ужин хвастают друг перед другом своими подвигами. Посланцы Надежды подступают к ним с веревками и палками в руках и арестовывают Пир и Ужин. Устанавливается состав преступления: Пир — убийца, Ужин — дебошир. Обвиняемые молят простить их. Выступает Обед; он говорит, что легко можно обойтись без Ужина и Пира: философы и пророки едят только раз в день, а живут долго и в полном здравии. Хорошая Компания робко замечает, чте Пир виноват, а Ужин заслуживает снисхождения. Дама Надежда выносит приговор: Пир будет казнен, а Ужин понесет более легкую кару — к его рукавам будут привязаны тяжелые гири, чтобы, следуя за обедом, он отставал на шесть лье, то есть на шесть часов, которые необходимы для переваривания пищи. Это решение подтверждают ученые мужи. Затем следует сцена казни. Диета набрасывает веревку на шею Пира и вздергивает его на виселицу. Снова появляется проповедник и читает мораль, а Дурак как бы мимоходом бросает фразу: «Боюсь, что Пир недолго пробудет на этом месте». Как ни старается автор моралите подчинить мирские страсти — веселье, пьянство, чревоугодие — аскетическим нормам, ему это не удается. Само по себе пиршество страстей изображено так заманчиво, красочно и весело, с таким увлечением и подлинным знанием дела, что сухой ригоризм осуждения с его тощей моралью умеренности и аккуратности не идет ни в какие сравнения с внутренним эпикурейским характером действия. Испытывая на себе некоторое воздействие ренессансного ми Моралите ставились на примитивных сценических площадках типа балаганов. Так обычно выступали на базарных площадях камеры риторов. Но наряду с этим для постановки моралите было создано под влиянием новой ренессансной архитектуры и более усовершенствованное оформление, в котором чувствовалось подражание устройству античной сцены (так называемая сцена Теренция). Вместо традиционного занавеса устанавливались четыре колонны, образующие три двери. Над первым этажом возвышался второй, имевший три окна, которые использовались очень своеобразно: оттуда по ходу действия демонстрировали живые картины. Например, в одном из моралите ремарка указывает: «Здесь открывают занавес и показывают роскошный трон со святым духом в облаках, излучающим светлые лучи». В других случаях в окнах появлялись ангел, младенец со свитком и иные религиозно-аллегорические персонажи. Со временем живые картины были заменены писаными и из окон стали показывать живописные полотна, поясняющие смысл аллегорий, изображаемых на сцене. Исполнители моралите тоже выступали с пояснительными атрибутами, но иногда дело совсем упрощалось, и актер надевал на шею табличку с соответствующей надписью, указывавшей на характер персонажа. Бывали случаи, когда изменение душевного состояния персонажа обозначалось сменой надписей: табличка «Верующее сердце» заменялась табличкой «Покорное сердце». В Париже моралите часто разыгрывались на сцене Бургундского отеля, где они прочно вошли в репертуар парижского Братства страстей. Новым в постановках моралите по сравнению с мистериальным сценическим устройством было то, что наряду с традиционными местами действия мистерии — дорога, рай, ад, тюрьма, виселица — здесь существовали интерьеры, обставленные по-домашнему. Бытовая обстановка мирно уживалась с декорациями рая и ада. Но в этой бытовой обстановке могли происходить поразительные чудеса — из обыкновенного шкафа выскакивала жаба и впивалась в лицо злодея; обыкновенный стол, за которым шел ужин, загорался пламенем. Правдоподобная обстановка должна была сделать «чудо» достовернее. Спектакли моралите были своеобразной инсценировкой суждений. Поэтому действующие лица выступали тут не как данные характеры, а как риторы, поясняющие свойство данных характеров. Представление моралите фактически было диспутом в лицах. И когда в прологе рассказывалась вкратце история, лежа- – Колесо Фортуны. Типичный эпизод моралите щая в основе моралите, то именно эта история воспринималась как действительное происшествие, сам же спектакль был только сценической иллюстрацией к этому происшествию. Рассудочность действия определяла общий колорит инсценировок, которые, по существу, были костюмированными словопрениями. Религиозный пафос и буффонное озорство мистерий были тут совершенно неуместны, потому что даже в тех случаях, когда в моралите изображались не диспуты, а какие-нибудь семейные бытовые сцены, все это было близко жизненному обиходу и не требовало традиционных гиперболических средств сценической выразительности. Таким образом, актер, исполняя абстрактную, стилизованную роль, парадоксально сохранял свое естественное состояние, не перевоплощаясь в образ. Исполнение роли не становилось актом художественного творчества. Речь актера моралите могла приобретать сценическую выразительность благодаря поэтичности языка персонажа. В этом отношении язык мо- 7* 99 –ралите достигал большой виртуозности. Поэтическое украшательство было излюбленной страстью авторов моралите, тративших немало усилий и времени на вычурную, изысканную обработку стиха. Обычно речь персонажей моралите не была обусловлена естественным чувством, а являлась своеобразным риторическим откликом на данную психологическую тему: монотонная, спокойная речь проповедника сменялась взволнованной декламацией поэта. Так, отец, переживая тягостную весть о гибели сына, выражал это чувство, словно поэт, передающий в стихах тему горя: О боже, силы мне пошли. Какая весть! Скорее смерть, Слепая смерть, о злая смерть! Иди сюда, возьми меня! Судьба сразила, из меня Теките, слезы. Я пропал. Ведь сына дикий зверь пожрал. Любимый сын! Как тяжко мне! Остались муки мне одне. Скорее, смерть, иди сюда. Беда, беда, беда, беда! О дикий зверь, могу лишь я Кричать теперь: увы, увы! ' Отсутствие живого, непосредственного выражения чувств определяло и отсутствие действия. События, показанные в моралите, раскрывались не в их конкретности, а в их метафорическом, символическом смысле. Допустим, когда Зависть пускала стрелу в одного из братьев и стрела, пролетев в воздухе, попадала в цель, то брат не вскрикивал от боли, не пытался вырвать стрелу, а оказывался мгновенно пораженным ядом Зависти. Исполнители ролей положительных персонажей моралите находились в состоянии внутренней уравновешенности, ибо блаженный покой праведников, установленный богом, никогда не нарушался. Злые страсти будоражили только человеческое бытие. Активность проявляли лишь актеры, игравшие роли «пороков». Легко предположить, что в исполнении положительных и отрицательных ролей использовался прошлый сценический опыт, и «добрые» наклонности воплощались на театре в духе исполнения ролей праведников, а «дурные» — в манере исполнения мистериальных чертей. Внутренняя уравновешенность действия предполагала и внешнее равновесие, которое сказывалось в строгой симметричности сценической композиции. Разделенные на два лагеря аллегории ' Перевод С. Городецкого. 100 –выступали в порядке очередности, реплики персонажей подчинялись закону музыкального голосоведения и группировались то в трио, то в квартет. Когда же выступало большее количество действующих лиц, их речь обычно объединялась заключив тельным рефреном. Столь же симметрично было и решение в моралите пространства сценической площадки. Судя по рисунку на ковре, нахо--дящемся в музее города Нанси, изображающему представление-моралите «Осуждение пиршеств», сцена представляла собой пространную площадку с большим столом посередине и с двумя балконами в виде продолговатых окон на заднем плане. Действующие лица располагались в четком порядке — гости восседали за столом, группа музыкантов находилась направо от стола, а группа мудрецов налево. Болезни, сидящие в засаде, находились в правом окне, а левое было занято второй группой музыкантов. Если парижский парламент, осуждая мистерии, пощадил моралите, то дальнейшее развитие драматургии не пощадило аллегорического жанра. Деятелям гуманизма моралите представлялось не менее вздорным и варварским, чем мистерии и фарсы. Борьба, которую новое мировоззрение вело со схоластикой и аскетизмом, должна была коснуться и театра: гуманистическая драма завладевала теперь этическими проблемами, и со второй половины XVI века она начала вытеснять из репертуара театров моралите. Сбросив с себя опеку церкви, театр освобождался и от опеки христианской морали. Но моралите уходило с театральных подмостков не бесследно. Этот аллегорический жанр принес драматическому искусству большую пользу: он обучил искусству обобщения. Пусть типы моралите были чистой абстракцией, все же принцип всеобщности, типизации был в этом жанре уловлен. Были сделаны первые шаги в обрисовке контуров различных видов человеческих страстей. По сравнению с хаотичностью мистерий моралите было бесспорным шагом вперед и в отношении идейной цельности произведения и в отношении его композиционной компактности. Для драматургов следующего поколения опыт моралите не пропал даром. Но, сыграв известную историческую роль, моралите в драматургическом отношении не могло породить ничего значительного. Причиной тому была ложная христианская мораль, подчиняющая живое восприятие и изображение жизни мертвенным схемам. Религиозная идеология и на этот раз убивала искусство.
Дата добавления: 2014-11-20; Просмотров: 716; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |