Тема №5: Арбитражное (третейское) соглашение как основание для разрешения спора 2 страница

При рассмотрении дел в судах общей юрисдикции также возможно на основании нормы о договорной подсудности (ст. 419 ГПК РК) заключение соглашения о передаче дела в определенный орган. Это соглашение, называемое «пророгационным», является родственным арбитражному соглашению, разница лишь в том, что в арбитражном соглашении определяется подсудность коммерческих (негосударственных) судов, а в пророгационном -судов общей юрисдикции [118, с. 288].

Для практики арбитражного разбирательства важное значение имеют условия действительности арбитражного соглашения. Не случайно в п. 1 (а) ст. V Нью-Йоркской конвенции закреплено правило о том, что в признании и исполнении арбитражного решения может быть отказано, если будет доказано, что арбитражное соглашение недействительно по закону, которому стороны его подчинили, а при отсутствии такого указания - по закону страны, где решение было вынесено.

В исследованиях, посвященных арбитражному разбирательству, имеют место попытки классификации причин, вызывающих недействительность арбитражных оговорок (арбитражных соглашений). Так А.В. Попова пишет о том, что недействительность арбитражных оговорок может быть результатом их:

- неопределенности, например, арбитражная оговорка не позволяет точно определить наименование коммерческого арбитража;

- неполноты, если имеет место недостаточно полное определение порядка назначения арбитров или процедуры рассмотрения дела арбитражем;

- утраты силы, если, например, стороны установили жесткие временные рамки для определенных действий и соответствующие сроки уже истекли [119, с. 125].

В. Хвалей, классифицируя основания недействительности арбитражных соглашений, пишет о том, что таковое может быть признано недействительным, если оно:

- было заключено с пороком воли (под влиянием обмана, заблуждения, насилия и т.д.);

было совершено лицом, не обладающим необходимой правоспособностью или дееспособностью;

- совершено без соблюдения установленной законом формы;

- не содержит в себе все существенные условия, установленные для арбитражного соглашения, в том числе не содержит явно выраженного намерения передать спор на разрешение арбитража;

- противоречит императивным нормам применимого законодательства об арбитраже;

- заключено по вопросам, которые не могут являться предметом арбитражного разбирательства [120, с. 47-48].

Как видим, приведенные классификации недействительности арбитражных соглашений справедливо основываются на классификации недействительности сделок, выработанной в теории гражданского права. Сюда же включаются специальные основания недействительности, обусловленные процессуальным аспектом арбитражного соглашения.

Арбитражное соглашение рассматривается как недействительное, если не соблюдены требования о допустимости спора как предмета арбитражного разбирательства, о его форме и содержании, о правоспособности и дееспособности (правосубъектности) сторон, заключивших арбитражное соглашение, о добровольности их волеизъявления, о его соответствии их внутренней воле.

В судебной практике Республики Казахстан был ряд случаев, когда судебные органы нарушали принцип недопустимости рассмотрения дела в суде общей юрисдикции при наличии арбитражного или пророгационного соглашения, ссылаясь при этом как раз на то, что контракт с иностранным участником был признан недействительным - соответственно должно быть признано недействительным и соглашение о подсудности [121, с. 27].

Так поступил, например, Верховный суд РК при рассмотрении дела по иску «Kazakhstan Minerals resources group (KMRG)» к «Trans World group (TWG)». У сторон имелось соглашение о рассмотрении дела на Британских Вирджинских островах (BWO), однако Верховный суд РК, признав недействительным контракт, признал недействительным и данное соглашение [121, с. 27].

Аналогичное решение принял 5 ноября 1998 г. суд г. Алматы при рассмотрении дела между ЗАО «Евразийский банк» и юридическими лицами, подконтрольными TWG - ТОО «Финанс маркет», АОЗТ «Экспедиторская компания Транс-Сайбиркан», АКБ «Залогбанк», АКБ «Максат». Суд признал недействительными кредитные договоры, заключенные с этими фирмами, и взыскал в пользу Евразийского банка около 945 млн. тенге [121, с. 27].

Для нас интерес в этом деле представляет тот факт, что между АКБ «Залогбанк» и ЗАО «Евразийский банк» существовал договор, согласно которому все споры между ними должны рассматриваться в Москве. Суд же проигнорировал этот договор [121, с. 27-28].

Последнее дело выглядит особенно интересным в теоретическом аспекте, потому что в отношении него имеются два взаимоисключающих заключения ученых - профессора В. Пучинского, который доказывал, что дело по кредитному договору с АКБ «Залогбанк» должно было рассматриваться в Москве, и профессора М. Сарсенбаева, который поддержал решение суда. Причем профессор М. Сарсенбаев исходил как раз из факта признания заключенного контракта недействительным, вследствие чего должен быть признан недействительным и договор о выборе места рассмотрения споров [121, с. 28].

Выводы М. Сарсенбаева нельзя признать верными. Он широко использует ссылки на п. 1 ст. 4 Киевского Соглашения между странами СНГ о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г., где определяется - суд какого государства вправе рассматривать споры. Однако М. Сарсенбаевым почему-то игнорируется п. 2 ст. 4 того же Соглашения, который исключает применение п. 1, поскольку гласит: «Компетентные суды государств-участников Содружества независимых государств рассматривают дела и в других случаях, если об этом имеется письменное соглашение сторон о передаче спора этому суду» [121, с. 28].

При наличии такого соглашения суд другого государства-участника Содружества прекращает производство дела по заявлению ответчика, если такое заявление сделано до принятия решения по делу [121, с. 28].

Аналогичные нормы о договорной подсудности имелись и в ранее действовавшем ГПК Казахской ССР (ст. 120), а также в ГПК РК (ст. 419) [121, с. 28].

Прежде чем рассматривать дело по существу, суд должен решить все вопросы, связанные с подсудностью. Непонятно, как он может признать недействительным арбитражное решение или пророгационное соглашение, если еще не решил и не может решить вопрос о признании недействительным контракта в целом [121, с. 28].

Сложнее обстоит дело с передачей права требования по договору (цессия). Влечет ли такая передача за собой и переход права по арбитражной оговорке? Или же в силу автономности последней для перехода этого права требуется самостоятельное соглашение [121, с. 28]?

В отличие от почти единодушного признания автономности арбитражного соглашения в случае недействительности основного контракта, вопрос об обязательности арбитражного соглашения при цессии вызывает противоречивые суждения в международной практике, хотя в целом просматривается тенденция в пользу признания такой обязательности [121, с. 28-29].

Существует и другая точка зрения на данный вопрос.

При разрешении одного из споров Внешнеторговая арбитражная комиссия (ВТАК) при Торгово-промышленной палате СССР пришла к заключению, что арбитражное соглашение вообще не может быть предметом цессии. Будучи автономным процессуальным договором, оно требует самостоятельного согласия цессионеров на подчинение той юрисдикции, которая была избрана сторонами в договоре (решение ВТАК от 9 июля 1984 г.). Это решение получило широкую известность и было опубликовано за рубежом [121, с. 29].

В комментарии к ст. 341 ГК РК дается точка зрения авторов о том, что арбитражное соглашение относится к условиям осуществления передаваемых прав, кредитор же, безусловно знал или должен был знать о наличии такой оговорки. Для того чтобы уменьшить объем передаваемых прав или изменить условия их осуществления, стороны должны специально оговорить это в договоре цессии [121, с. 29].

Можно сделать вывод о том, что арбитражное соглашение является автономным соглашением. Но все же есть отличие между цессией и признанием контракта недействительным.

В первом случае при передаче прав цессии, то здесь кредитор в курсе всех прав, которые передаются. Он знает или должен знать обо всех пунктах контракта, в том числе и об арбитражной оговорке. Поэтому предполагается, что он дал согласие принять все права по договору, в том числе и связанные с арбитражной оговоркой. Проблема может возникнуть только при третейской записи, когда арбитражное соглашение содержится в отдельном соглашении. Но и в этом случае существует презумпция того, что кредитор знал или должен был знать об этом соглашении. В крайнем случае, кредитор может доказывать в суде, что он не знал о наличии арбитражного соглашения, но - как общее правило - права по этому соглашению переходят при цессии вместе с другими правами [121, с. 29].

Что же касается согласия должника на передачу прав по арбитражному соглашению другому кредитору, то здесь применяется общее правило ГК РК о том, что при уступке права требования не требуется согласие должника (п. 2 ст. 339) [121, с. 30]."

Во втором случае такое признание никак не связано с волей сторон и основания признания контракта недействительным могут быть различными для разных соглашений. Если, например, основной контракт был признан недействительным вследствие нарушения законодательства (как это было вышеперечисленных случаях), это не значит, что арбитражное соглашение противоречит законодательству и должно быть признано недействительным [121, с. 30].

Арбитражное соглашение (так же, как и пророгационное) - это гражданско-правовой договор, хотя он и касается процессуальных вопросов. Поэтому он подчинен общим положениям о договоре, содержащимся в ГК. В частности, в соответствии со ст.ст. 273 и 404 ГК недопустим односторонний отказ от договора [121, с. 30].

Но при уступке права требования нет одностороннего отказа от договора. Обязательства по контракту и арбитражному соглашению сохраняются в полном объеме, только меняется кредитор в соответствии с правилами о правопреемстве [121, с. 30].

Лицо, не давшее согласия на рассмотрение дела в арбитражном суде, не может быть привлечено к участию в рассмотрении дела. Например, в деле по иску ТОО «Казахстан-Коммерция» к АОЗТ «Алан» об оплате стоимости поставленных нефтепродуктов (решение АК от 12 января 1999 г.). АОЗТ «Алан» объяснил, что акимат Акмолинской области выдал гарантийное обязательство об оплате и должен нести солидарную ответственность. Ответчик просил привлечь его к участию в деле. Арбитражная комиссия при ТПП РК признала, что акимат должен нести ответственность, но не может быть привлечен в качестве ответчика. Договор гарантии - это отдельный договор, в котором нет арбитражной оговорки. Ответчик должен обратиться с иском к акимату Акмолинской области в суд общей юрисдикции [46, с. 108-112].

Рассмотрим теперь, какие необходимые элементы должны быть указаны в арбитражной оговорке.

Простейший метод избежать вопиющих ошибок при составлении арбитражных соглашений - это использование своеобразного перечня вопросов для продумывания, который позволяет, не отнимая лишнего времени и усилий, проверить, все ли нужные элементы присутствуют и есть ли необходимость принимать решение по факультативным вопросам.

Среди основных моментов, которые нужно учитывать при составлении арбитражной оговорки, можно указать следующие.

Необходимые элементы:

1) вид арбитража (включая правильное название институционного
арбитража, если стороны избирают этот вид);

2) круг споров, передаваемых на рассмотрение в арбитраж;

3) место арбитража (в арбитражной оговорке ad hoc).

Элементы, присутствие которых желательно и рекомендуемо в арбитражной оговорке:

число арбитров, их национальность и квалификационные требования;

право, применимое к существу спора;

язык арбитражного разбирательства;

право, применимое к арбитражному соглашению.

Элементы, которые могут присутствовать в арбитражной оговорке в зависимости от таких факторов, как специфика контракта, отношения сторон и вид арбитража:

1) правила процедуры;

2) полномочия арбитров разрешать спор по справедливости или в качестве дружеских посредников (возможность отступать от норм права);

3) иные вопросы (оговорка об исключении возможности оспаривания арбитражного решения, порядок распределения арбитражных расходов и т.д.) [107, с. 25-49].

Чтобы арбитражное разбирательство состоялось при возникновении коммерческого спора, в соглашение сторон должна быть включена арбитражная оговорка. Именно она является основополагающим элементом любого арбитражного разбирательства, а потому должна быть сформулирована ясно и точно, и не допускать каких-либо разночтений. Соблюдение этого требования важно по ряду причин.

Для заключения арбитражного соглашения, как и любого другого договора, стороны должны обладать дееспособностью. В противном случае соглашение будет являться недействительным, а в признании и приведении в исполнение вынесенного на его основе арбитражного решения будет отказано. По этому же основанию решение может быть отменено судом по месту его вынесения. Понятие дееспособности применяется в основном по отношению к гражданам. Большинство участников внешнеэкономических отношений и, соответственно, сторонами арбитражных соглашений и арбитражных процессов являются юридические лица. По отношению к ним более точным термином была бы правоспособность. Однако, требование о дееспособности сторон содержится как в Нью-Йоркской конвенции (п/п. "а" п. 1 ст. 5), так и в Законе РК о МКА (п/п. 1 п. 2 ст. 31 и п/п. 1 п. 1 ст. 33) [24].

Не существует каких-то единых международных норм, регулирующих вопросы дееспособности физических и юридических лиц. Они различны в каждом государстве. Дееспособность физического лица определяется по закону страны его гражданства или места постоянного жительства, юридического лица - по закону места его регистрации или места ведения его деятельности. В случае возникновения сомнений или противоречий определение закона, подлежащего применению в отношении дееспособности лица, будет осуществляться по коллизионным нормам того государства, где происходит арбитражное рассмотрение спора [122, с. 50].

В целом можно сказать, что любое лицо имеет право заключить арбитражное соглашение постольку, поскольку оно имеет право заключить любой иной контракт. Из этой категории исключаются малолетние, лица, признанные недееспособными, а в некоторых странах также и банкроты. При возникновении сомнений в правоспособности юридического лица необходимо ознакомиться с торговым реестром государства, где оно создано, либо получить консультацию местного юриста.

Как показывает международная практика, при составлении контракта относительно коммерческой сделки урегулирование вопроса об арбитраже редко входит в число основных проблем сторон. Обычно они стремятся как можно скорее вступить в соглашение, находясь еще в процессе обсуждения. Но в момент возникновения спора сценарий может поменяться, и тогда сторона, к которой предъявляют иск, т.е. ответчик, пытается всеми возможными, а порой и невозможными способами доказать недействительность арбитражной оговорки (подобная ситуация отнюдь не исключение) [122, с. 117].

Основания для таких действий вполне очевидны. Ведь если арбитражная оговорка будет признана недействительной, то у стороны, предъявляющей иск, как правило, нет иного выбора, кроме обращения в суд по месту нахождения ответчика. Сложности, с этим связанные, уже описаны выше, добавим лишь, что иногда они столь велики, что истец в конечном итоге может даже воздержаться от совершения юридических действий.

Таким образом, если в формулировке арбитражной оговорки есть хоть какие-нибудь недоработки, весьма вероятен риск, что ответчик воспользуется этим как предлогом для признания ее недействительной.

Изложить арбитражную оговорку, ясную и недвусмысленную, несложно, однако далеко не все из них, включаемые в коммерческие контракты, отвечают этим требованиям. Неполноценные арбитражные оговорки, иногда называемые патологическими, с удивительным постоянством появляются в различных коммерческих контрактах. Иногда их содержание настолько безнадежно, что они не могут узаконить арбитражное разбирательство, которое изначально инициировалось сторонами [122, с. 118].

В качестве примера сошлемся на случай из практики: «Арбитраж должен проходить в г. Стокгольме (Швеция) и проводиться Арбитражным Институтом Торговой Палаты г. Стокгольма в соответствии с Правилами примирения и Арбитража МТП. Состав Арбитража должен состоять из трех арбитров. Применимым правом к контракту является право Швеции. Языком арбитражного разбирательства является английский язык» [122, с. 119].

Итак, арбитражная оговорка предписывает, что арбитражное разбирательство должно проводиться Арбитражным Институтом в г. Стокгольме с применением Правил примирения и Арбитража МТП, которая находится в Париже. Между тем Правила МТП отличаются в некоторых важных аспектах от правил Арбитражного Института Стокгольмской Торговой Палаты, а потому Арбитражный Институт не может проводить арбитражное разбирательство по Правилам МТП [12, с. 32]. Таким образом, эта арбитражная оговорка изначально обречена, так как никакого арбитражного разбирательства на ее основе проводиться не может.

Нередко можно встретить, хотя и не столь безнадежные арбитражные оговорки, но признания их действительными удается достичь только путем достаточно напряженной юридической борьбы, а это влечет за собой потерю времени и денег. Например, из практики Стокгольмского Арбитражного Суда о недействительности двух арбитражных оговорок [122, с. 120]:

1) «При возникновении споров, связанных с настоящим контрактом, обе стороны согласны разрешать споры дружественным путем. Если такое разрешение споров невозможно, арбитражное разбирательство должно быть проведено судом Шведской Торгово-промышленной Палаты г. Стокгольма. Обе стороны согласны признать решение, вынесенное таким судом».

2) «Все споры и разногласия, которые могут возникнуть из настоящего контракта или в связи с ним, будут разрешаться путем переговоров. Если такое разрешение будет невозможно, любые подобные споры должны быть разрешены, исключая подсудность судам общей юрисдикции, в Шведской Арбитражной Комиссии, г. Стокгольм, по правилам этой Комиссии, решение которой должно быть окончательным и обязательным для сторон».

В этих арбитражных оговорках примечательно то, что в Швеции не существует указанных в них судебных структур, и в таких случаях соответствующий состав арбитража в конечном итоге приходил к выводу, что стороны имели в виду передать спор на рассмотрение арбитража в соответствии с Регламентом Арбитражного Института Торговой Палаты г. Стокгольма, поскольку иного института подобного качества нет [122, с. 120].

Есть и другие ситуации, когда кажущаяся на первый взгляд безобидная арбитражная оговорка, сталкиваясь с требованиями реальности, оказывается полностью неприменимой на практике. Вот один из таких примеров: «Арбитражное решение должно быть вынесено большинством голосов в течение одного месяца с даты назначения третьего арбитра в соответствии с условиями настоящего контракта и нормами процессуального права Швеции».

Из данной арбитражной оговорки следует, что арбитражное решение должно быть вынесено в течение месяца после назначения председателя состава арбитража. Ее авторы, будучи, должно быть, более всего заинтересованы в скорейшем разрешении любого возникающего вопроса, совершенно не учли сложности организации и логистики международного коммерческого арбитража. Могут ли стороны в столь ограниченный срок представить свои аргументы в виде письменных заявлений, найти время для устного слушания, на которое должны быть вызваны несколько свидетелей, к тому же, как правило, очень занятых, и предоставить составу арбитража достаточно времени для обсуждения дела и написания последовательного арбитражного решения. Абсолютно очевидно, что нет никакой возможности соблюсти фундаментальные требования должного ведения процесса, когда установлено такое жесткое временное ограничение [122, с. 121].

Между тем, чтобы избежать написания неполноценной арбитражной оговорки, которая может стать предметом оспаривания, нужно следовать соответствующей типовой арбитражной оговорке, рекомендованной соответствующим арбитражным учреждением. Например, если стороны договорились включить в арбитражную оговорку наименование арбитражного учреждения как МКАС при ТПП РФ, то они могут использовать типовую оговорку данного арбитражного учреждения, в которой говорится, что «Все споры, разногласия или требования, возникающие из настоящего договора (соглашения) или в связи с ним, в том числе касающиеся его исполнения, нарушения, прекращения или недействительности, подлежат разрешению в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в соответствии с его Регламентом» [14, с. 116].

Однако на практике такая несложная формулировка не всегда под силу договаривающимся сторонам. Например, в 1997 г. в Третейский суд при ТПП РФ обратилось с иском АООТ о взыскании с ТОО суммы основной задолженности и штрафных санкций. Компетенция Третейского суда при ТПП РФ была обоснована истцом ссылкой на п. 4.1 договора о совместной деятельности, согласно которому рассмотрение споров предусмотрено в Арбитражном суде при ТПП РФ. До обращения в Третейский суд при ТПП РФ истец направлял исковое заявление по данному спору в Арбитражный суд г. Москвы, но определением этого суда от 13 сентября 1996 г. исковое заявление было оставлено без рассмотрения на основании п. 4.1 договора, согласно которому споры подлежат разрешению в Арбитражном суде при ТПП РФ. В связи с жалобой истца постановлением апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы от 6 ноября 1996 г. указанное арбитражное определение было оставлено без изменения, а апелляционная жалоба без удовлетворения. Такая неточность в наименовании арбитражного органа -Арбитражный суд при ТПП РФ, содержащаяся в третейской оговорке, привела к весьма сложной ситуации, когда государственный суд не вправе рассматривать спор, а арбитражный орган формально тоже не вправе рассматривать этот спор в силу того, что его название сформулировано неверно вместо Третейский суд при ТПП РФ - указано Арбитражный суд при ТПП РФ. При ТПП РФ функционируют в качестве третейских (арбитражных) судов Международный коммерческий арбитражный суд (МКАС) и Третейский суд, а поскольку и истец, и ответчик являются российскими юридическими лицами без участия иностранного капитала, то именно в компетенцию Третейского суда входит рассмотрение споров между ними. Рассмотрев вопрос о компетенции, состав Третейского суда исходил из того, что стороны имели в виду именно Третейский суд при ТГШ РФ, поскольку никакой иной организации при ТПП РФ, разрешающей споры между российскими организациями, не существует. Кроме того, ответчик сообщил Третейскому суду кандидатуру судьи, которую он избрал для разрешения спора, согласившись тем самым на рассмотрение спора в данном Третейском суде в соответствии с действующим в этом суде Регламентом, следовательно, договоренность о передаче спора в Третейский суд при ТГШ РФ между сторонами была достигнута (дело № 13/97; решение от 1 августа 1997 г.) [14, с. 116].

Фактически у всех постоянно действующих арбитражных институтов, таких как Арбитражный институт Торговой Палаты г. Стокгольма, Арбитражный Суд МТП в Париже, MAC при ТПП РК и т.д., есть разработанные ими типовые арбитражные оговорки, которые рекомендованы сторонам, желающим подчинить проведение арбитражного разбирательства определенным правилам. Такая типовая оговорка обычно состоит из обязательной части, относящей споры на разрешение в соответствии с определенными правилами.

В приведенных примерах рекомендованные типовые арбитражные оговорки не включают такие положения, как место проведения арбитражного разбирательства, язык арбитражного разбирательства, материальное право, применимое к предмету спора. Объясняется это тем, что, например, Регламент МКАС при ТГШ РФ предусматривает, если сторонами не оговорено иное, местом проведения слушаний является Москва, а языком арбитражного разбирательства - русский язык. Однако при отнесении арбитражного разбирательства в другие арбитражные институты, чей регламент предусматривает большую гибкость в отношении места проведения и языка арбитражного разбирательства, указанные положения рекомендуется включать в арбитражную оговорку. От того, где будет проходить рассмотрение спора, зависит не только ход процесса и применимое процессуальное право, но и в ряде случаев выбор арбитров, председателя состава арбитража, применимого материального права. Оно может отражаться и на возможности принудительного исполнения арбитражного решения в третьих странах. Также следует учитывать факторы, имеющие значение при выборе места проведения арбитража. Их можно разделить на следующие группы:

1) географические - наличия эффективного транспортного сообщения (воздушного, автомобильного, железнодорожного) доступного и одинаково удобного, для обеих сторон, места проведения арбитража. Многие стороны предпочитают указывать в качестве места проведения арбитража третью, нейтральную страну, не связанную ни со сторонами контракта, ни с местом его исполнения. Однако это не является правилом, и арбитраж по месту нахождения одной из сторон отнюдь не редкость;

2) политические - стабильность политической ситуации в стране, безопасность и доступность места арбитража для всех сторон, в том числе возможность быстрого получения виз и отсутствие ограничений на въезд арбитров, сторон, их представителей, а также свидетелей и экспертов.

3) экономические - беспрепятственный перевод средств из страны и в страну места проведения арбитража, возможность ввоза и вывоза документов и
вещественных доказательств, наличие развитой инфраструктуры, т.е. помещений для проведения слушаний дела, гостиниц для лиц, участвующих в
процессе, средств связи и транспорта, а также административной поддержки, а
именно переводчиков, стенографистов, квалифицированных местных специалистов - бухгалтеров, инженеров и т.п. (следует отметить, что часто дешевле обходится использование местных специалистов, чем «доставка» их из
своей страны);

4) правовые - арбитражное законодательство страны, где будет проходить арбитражное разбирательство, может оказаться устаревшим либо запутанным, ее суды могут отличатся излишним вмешательством в ход арбитражного процесса либо расширительным толкованием оснований для отмены арбитражного решения. Важнейшим правовым фактором при определении места проведения арбитража является принадлежность государства к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. [14, с. 113-115].

Если стороны прямо предусмотрели в своем соглашении язык арбитражного разбирательства, они могут быть уверены, что их выбор будет уважаться арбитрами. Но если стороны такого выбора не сделали, то соответствующее решение принимается арбитрами. В таком случае обычно языком арбитражного разбирательства будет язык, на котором составлен контракт. Если контракт составлен на двух языках, арбитраж по решению арбитров может проводиться на одном из языков контракта. При этом возможен параллельный перевод на другой язык. Разумеется, это удлиняет сроки рассмотрения дела и увеличивает расходы сторон.

В ст. 21 Закона РК о МКА предусмотрено, что в отсутствие соглашения сторон язык арбитражного разбирательства определяется арбитрами и такое соглашение или определение относится к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению [24].

Язык арбитражного разбирательства редко становится предметом судебного спора. Беспрецедентным в этой связи является дело, рассмотренное в 1997 г. Верховным судом Австрии. Ответчик в арбитражном разбирательстве предъявил в суде иск к составу арбитража, требуя рассмотрения дела на немецком языке, а не на английском, как постановили арбитры. Верховный суд заявил о своей поддержке принципа невмешательства судов в арбитражный процесс, тем самым, оставив решение вопроса о языке арбитражного разбирательства на усмотрение арбитров [14, с. 288].

Важно также отметить, что первостепенное значение имеет выбор права, которым будет регулироваться контракт. Прежде всего, избранное сторонами право будет восполнять в нем пробелы. Разумеется, можно подготовить контракт, самодостаточный в том смысле, что он будет содержать все правила, применимые к его исполнению, толкованию и разрешению всех возникающих из него споров. Однако на практике такие контракты встречаются чрезвычайно редко. Они потребовали бы слишком много времени и средств на их разработку и разрослись бы до гигантских размеров. Впрочем, скорее всего до этого и не дошло бы, так как попытки согласовать все мельчайшие детали просто привели бы к провалу переговоров.

Поэтому в подавляющем большинстве случаев стороны избирают иной подход, т.е. предусматривая в контракте условия, которые они считают наиболее существенными, они избирают право, призванное восполнять те моменты, в отношении которых контракт хранит молчание. Таким правом обычно является право одной из сторон (например, продавца или покупателя) либо право третьей, нейтральной страны. Помимо прямого выбора подлежащего применению материального права стороны могут договориться о том, что их контракт будет регулироваться и толковаться на основании международных конвенций (например, Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров), Lex Mercatoria, общих принципов права либо что арбитры будут вправе решать споры ex aequo et bono («по справедливости и доброй совести») или же в качестве «дружеских посредников».

Дата добавления: 2014-11-20