Точки опоры

Что же касается человека, то здесь мы сталкиваемся с фено­меном индивидуально-неодинаковой упорядоченности мира.

Казалось бы: все люди представляют один и тот же биологи­ческий вид, а, значит, порядок восприятия ими окружающего мира должен принципиально совпадать. Должны совпадать жиз­ненные ценности. Должны совпадать жизненные приоритеты. Должны совпадать представления о том, что является предмета­ми и факторами первостепенной важности, а что - третьестепен­ной. Должны, наконец, совпадать жизненные сценарии, должны совпадать стратегии выживания и продолжения рода, должны совпадать принципы самоосуществления в мире, наконец, просто способы жизни.

Однако в случае с человеком не наблюдается ничего подобного. Представители одного и того же вида демонстрируют совершенно невероятный разнобой жизненных стратегий, и этот разнобой жиз­ненных сценариев как раз и именуется культурами. Каждый че­ловеческий индивид претендует на свой, индивидуальный способ мироотношения, на свое, индивидуальное мировоззрение, на свой миф как основу независимого ценностного упорядочения мира.

Какова природа столь странного и столь бросающегося в глаза пренебрежения, которое демонстрируют человеческие индивиды по отношению к единой видовой стратегии? Какова природа того, что индивидуальное мировоззрение, индивидуальные или груп­повые мифы ставятся человеком выше, нежели универсальные ценности вида?

Выше уже говорилось, что человек появляется на авансцене жизни с некоей познавательной, или, шире, культурной претен­зией, совершенно неизвестной живому миру. Суть этой претензии заключается в том, что мир для человека оказывается интересен весь, независимо от того, соответствует ли это структуре его ви­довых биологических потребностей. Понятно, что, как и у всяко­го живого вида, у человека есть некий спектр потребностей, кото­рый определяется на генетическом, видовом уровне. И, стало быть, у человека существует некий врожденный механизм отбора жизненно значимых факторов внешней среды. Однако парадокс человека заключается в том, что наличие такого рода врожденно­го видового механизма отбора имеет для него на деле второсте­пенное и даже третьестепенное значение. И, прежде всего, это проявляется в биологически неадекватном интересе человека к миру тех нейтральных предметов и явлений окружающего его мира, которые с точки зрения видовой программы должны были бы оставлять его принципиально равнодушным.

Должны были бы - да не оставляют. И даже совсем наоборот: зачастую познавательный интерес человека к предметам, кото­рые не имеют ровным счетом никакого биологического смысла, настолько высок, что это перевешивает насущные биологические потребности. Кто из родителей не сталкивался с тем, что ребенок, увлеченный интересной книжкой или игрой, способен забыть о

43том, что он голоден или о том, что ему пора спать? Не в меньшей степени это характерно и для мира взрослых. Сумасшедшая ув­леченность человека интересной идеей или интересной работой делает его в какой-то момент биологически неадекватным: он за­бывает про сон, отдых, прием пищи и готов заниматься увлека­тельным делом в ущерб здоровью, пренебрегая элементарной био­логической целесообразностью. В крайних случаях это перерас­тает в различные формы религиозного фанатизма, когда движи­мый высокими идеями человек вступает в борьбу со своей собст­венной физической плотью, подвергая ее сознательным истяза­ниям, порою весьма жестоким и странным.

Таким образом, речь идет об интересе, который является глу­боко избыточным по отношению к видовым потребностям челове­ка - ведь не может же быть, в самом деле, видовой потребностью нанесение себе физического ущерба. Но даже если не иметь в виду крайние случаи, нельзя не заметить: огромное количество челове­ческих потребностей связаны с такими сторонами окружающего его мира, которые никак не могут быть предусмотрены логикой его видовой организации. И прежде всего это проявляется в нали­чии у человека познавательных и эстетических потребностей.

Почему нельзя ни эстетические, ни познавательные потребно­сти рассмотреть как видовые потребности человека? Ну, хотя бы потому, что они носят глубоко индивидуальный характер, и от­того принципиально непрогнозируемы на видовом уровне. Ведь видовые потребности - это те, которые заложены на уровне видовой генетической программы, и оттого проявляются у каждого без исключения индивида, принадлежащего данному виду. Однако факт заключается в том, что никакой конкретный познаватель­ный или эстетический интерес не может быть рассмотрен как уни­версальный для всех представителей вида Homo. Кому-то безум­но интересна квантовая физика, а у кого-то она не вызывает ни­чего, кроме недоумения и тоски в глазах. Кто-то жить не может без музыки Шостаковича, а кого-то она оставляет глубоко равно­душным. Для кого-то художником №1 является Казимир Мале­вич, а для кого-то его художественные эксперименты не стоят ломаного гроша. И эта специфика человека превосходно пред­ставлена в классических формулах: "сколько людей - столько и мнений"; "сколько людей - столько и предпочтений"; "на вкус и цвет товарища нет".

Если бы речь шла о видовых потребностях, о видовых интере­сах, естественно было бы ожидать принципиально одинаковую структуру предметных потребностей у всех представителей одного и того же вида. Однако в случае человека структуры потребнос­тей любых двух индивидов принципиально не совпадают. Одного человека волнует одно, другого - другое, третьего - третье. У одного одна иерархия предпочтений, у другого - другая, у третьего -третья. И принципиально невозможно найти двух людей с оди­наковыми структурами предпочтений - если бы такое произошло, следовало бы говорить о феномене идентичных личностей.

Не то - в мире животных. Скажем, все собаки одной породы демонстрируют принципиально одинаковый набор привычек и интересов, и оттого принципиально прогнозируема среда их оби­тания, принципиально прогнозируемы формы диалога с ними. Пособие по собаководству позволяет заранее спрогнозировать для собаки конкретной породы необходимую жизненную среду исхо­дя из априорного описания привычек, интересов и потребностей собак данной породы. Но для человека заранее жизненную среду не спрогнозируешь. Поскольку у человека привычки, потребнос­ти или интересы носят принципиально надвидовой характер. А это значит, что у каждого индивида они личностны, т.е. имеют неповторимый и невоспроизводимый характер. Будет ли конкрет­ный человек предпочитать китайскую или французскую кухню, будет ли он увлечен физикой или географией, будет ли он всем поэтам на свете предпочитать Шекспира или Поля Элюара, - все это принципиально не определяется на видовом уровне, а являет­ся личным предпочтением, личным выбором того или иного кон­кретного индивида.

А это и означает то, что человек каким-то удивительным обра­зом отказывается от взгляда на мир сквозь призму своих чисто биологических потребностей, и отказывается от своего видового представления об иерархии этого мира. И ни один ясновидец на свете не сможет угадать структуру интересов и предпочтений какого-то незнакомца только на основании того, что тот принад­лежит виду Homo sapiens. Сфера интересов, сфера предпочтений любого человеческого индивида - это его глубоко личное дело, и лишь от него самого можно узнать, что он любит, а что нет, к чему его тянет, что оставляет равнодушным, а что вызывает от­вращение.

Итак, специфика человеческих потребностей и интересов за­ключается в том, что они не детерминированы на видовом уров­не. А доказательством надвидового характера человеческих по­требностей является их глубоко индивидуальный характер: раз­личные представители вида Homo sapiens ведут себя так, будто они являются представителями различных видов. И нет ни одного предметного предпочтения, которое можно было бы охарактери­зовать как универсальное для всех представителей этого странно­го вида. Ни один интерес, присущий той или иной человеческой особи, не может быть назван общевидовым: всегда найдется че­ловек или даже множество людей, для которых этот интерес бу­дет совершенно несущественным.

Но если человеческий интерес к миру оказывается детерминирован не видовыми потребностями, как у всех прочих животных, если он детерминирован не общим для всех представителей данного вида генетическим механизмом, - то чем же он в таком случае детерминирован? Может быть, активность человека к биологичес­ки нейтральным предметам окружающего его мира каким-то обра­зом провоцируется в нем самими этими предметами? Такая гипо­теза выглядит достаточно нелепо. Она предполагает, что сами пред-

меты обладают некоторой избирательной активностью, и из всех представителей живого мира отчего-то выбирают человека. Увы, у самого предметного мира нет и не может быть никакого особого интереса по отношению к человеку и нет никаких природных ме­ханизмов избирательной стимуляции отдельных человеческих индивидов на те или иные формы предметной активности.

Но зато у человека есть миф. И именно миф, творимый в той или иной культуре, является источником познавательной или эс­тетической активности человека по отношению к той предметной реальности, которая с точки зрения иерархии видовых биологи­ческих предпочтений является реальностью принципиально ней­тральной и индифферентной. Влекомый мифом, человек оказы­вается вынужден обращать внимание на те факторы окружающей его среды, которые в чисто биологическом смысле являются абсо­лютно безразличными для его организма. Миф - это то, что при­ковывает внимание человека к предметам и явлениям, абсолютно бессмысленным с точки зрения его видовых потребностей. Миф -это особая реальность, которая заставляет человека обратиться к тем феноменам окружающего его мира, которые не имеют видового значения, но благодаря механизму мифа становятся поистине сверхзначимыми для человека. И потому именно миф оказывает­ся подлинным фундаментом той или иной модели культурного поведения человека. Ведь любой человеческий индивид не про­сто представитель определенного биологического вида, но и обя­зательно представитель какого-то культурного мифа, представи­тель некоей культурной целостности со своими опорными точка­ми ценностных координат. И миф, носителем которого является человек, - это именно то, что предопределяет границы познава­тельного и эстетического интереса человека к окружающему его миру.

Дата добавления: 2014-11-29