О языке современной науки

Итог познания, закрепленный в семантической системе общеупот­ребительного языка, на определенном этапе развития общества стано­вится исходным рубежом формирования и развития науки. Разви­вающееся общество с необходимостью приходит в своем движении к разделению труда и, как следствие,— к социальной и профессиональ­ной дифференциации. В языке, обслуживающем образующиеся соци­альные и профессиональные слои общества, в свою очередь, происходит определенная дифференциация его средств. В конечном счете этот процесс приводит к формированию в языке стилей. Стиль — это разновидность языка, обслуживающая ту или другую, в известной степени обособленную область общения. Языковыми признаками сти­ля, дающими право выделить его как разновидность общего языка, является наличие в нем, в первую очередь, особой лексики, а также определенных фразеологических средств. Являясь разновидностью об­щего языка,стили входят в его общую систему, подчиняясь общим грамматическим, словообразовательным, семантическим законам. Од­нако в силу своеобразия отражаемой действительности, особых задач в той или другой сфере общения стили одновременно отличаются избирательным привлечением общеязыковых — грамматических, сло­вообразовательных, лексических — средств, их различным количест­венным распределением. Благодаря единству языка элементы того или иного стиля могут проникать в другой или другие стили. Общим стилистическим и семантическим фоном, на котором выделяются те или другие признаки стилей является общеупотребительная стилисти-

чески и эмоционально нейтральная лексика. Будучи используемой во всех стилях языка, именно она выполняет роль исходной точки отсчета в стилистической, экспрессивной, эмоциональной и семантической оценке лексических средств того или иного стиля.

Научный стиль современного языка отличается от других стилей многими свбими признаками, совокупность которых дает основание говорить о Нем как об особой разновидности языка, обусловленной спецификой отражаемой действительности, задачами общения.

Современный научный стиль включает в свой состав значительное количество «подъязыков» науки, семантически обособляющихся от семантики общего языка. Но «подъязыки» обладают и общими при­знаками, дающими право выделять научный стиль как таковой. Под­робное описание языковых характеристик научного стиля приводится в пособиях и учебниках по стилистике того или другого языка (см., например, 50). Здесь мы отметим наиболее показательные признаки языка науки в аспекте выполнения им познавательных задач.

Область науки — это область специального познания, шагнувшего за грань общих сведений о мире, закрепленных в естественном языке и ставших в той или другой степени достоянием всех говорящих на данном языке. Язык, применяемый в определенной отрасли знания, целиком подчиненный задачам познания, поиску истины, закрепле­нию добытого знания в своих знаках, речевых образованиях (текстах, документах и т. д.) не может не нести специфических черт, обуслов­ленных указанными выше задачами. Гносеологическая задача общего языка осуществляется стихийно, объективно, бессознательно; итоги коллективного познания закрепляются в значениях и смыслах слов, известных говорящим на данном языке. В науке же познание осуще­ствляется сознательно, целенаправленно, и язык, применяемый в области специального знания, весь подчинен целям познания и его закрепления.

Наука — сфера интеллектуального общения. По своему составу и семантике язык той или другой науки представляет собой единство и сложное взаимодействие двух стихий: лексических средств, обознача­ющих специальные понятия, и некоторых разрядов общеупотребитель­ной, общепонятной лексики. В язык современной науки избирательно привлекается общеупотребительная лексика, выполняющая в языке науки различную роль. Она служит для связи научных понятий, для выражения их взаимоотношений. Эта лексика образует ту соответст­вующую интеллектуальному общению семантическую среду, в которой могут выполнять свою роль, взаимодействовать специальные термины. С помощью общеупотребительных и общенаучных слов даются объяс­нения, толкования терминов, выражаются логические, предметные и иные отношения, модальность, оценка автора обозначаемого и пр. К этому нужно добавить, что общеупотребительная лексика — постоян-[ ный материальный источник терминирования.

Собственно информативной специальной частью научного языка является его терминологическая система. Термин — это слово или сочетание слов, которое обозначает научное понятие и является устой­чивым, воспроизводимым элементом в системе специального знания, занимая в ней определенное классификационное место.

Как термины и терминосистема в целом, так и общеупотребитель­ная и общенаучная лексика, входящая в язык науки, как правило, имеет отвлеченный или дефинитивный характер (см. гл. III), т. е. слова, употребляемые в языке науки, не обозначают конкретных предметов, их признаков. Исключение составляют отдельные отрасли знания, целью которых является описание именно конкретных предметов, образований, местности (ср. географические, астрономические описа­ния). В большинстве же случаев за словом в языке науки стоят либо понятия и классы предметов, либо идеальные предметы, представители таких классов. Это естественно, поскольку наука призвана находить и открывать общие закономерности, законы, свойственные тем или другим явлениям действительности. Отсюда преимущественно отвле­ченный характер лексики языка науки.

По своей логической природе термины, образующие терминоси-стему, неоднородны. Среди них выделяются прежде всего базовые, узловые термины, т. е. термины категориального порядка, вступающие в многоразличные отношения с другими терминами данной науки. Базовые термины образуют логическое ядро терминосистемы. Основ­ная же масса терминов терминосистемы логически производна от них. Здесь наблюдаются многоступенчатые иерархические зависимости, выражающиеся в первую очередь в родовидовых отношениях разных рангов. В каждой науке в процессе своего развития вырабатываются определенные классы понятий, образующие в совокупности собствен­ный аспект познания действительности.

Язык науки, и прежде всего терминосистема, отличается от обще­употребительного языка и своим формальным составом. Части речи по-разному участвуют в процессе терминообразования и развития терминосистемы. Наблюдения показывают, что средством обозначе­ния, наименования формирующегося научного понятия является имя в логическом смысле этого слова, т. е. — это наименование предмета или понятия, равное слову (имени существительному) или номинатив­ному сочетанию слов. В лингвистике утвердилось мнение, что язык науки имеет преимущественно номинативный характер. Имя сущест­вительное, вследствие своей грамматической и семантической природы (предметность), приобретает в любой терминологии главенствующую роль. Надо заметить, что и в общем языке существительное обозначает основную массу понятий, хотя количественное соотношение сущест­вительных с глаголами, прилагательными и наречиями иное, чем в специальном языке. Так, например, более половины слов современного немецкого языка (по подсчетам в объеме около 400 тыс. слов (51,

с. 390) составляют существительные, около четверти — глаголы, около шестой чафи — прилагательные вместе с наречиями; предлоги и союзы насчитывают вместе около 200 слов.

Мы не располагаем точными данным о таком соотношении в языке науки, но со всей очевидностью можно утверждать, что количество терминов, принадлежащих к глаголам, прилагательным и наречиям невелико. Причем слова этих частей речи в языке науки — это по преимуществу термины-дериваты, т. е. семантически производные от имен существительных (так называемые «синтаксические дериваты», по Е. Куриловичу). Поэтому вследствие незначительного количества терминов-дериватов и их семантической производности и выводимо­сти многие специальные словари не включают их в свой состав. Специальный словарь носит преимущественно именной характер.

Существенным признаком современных терминологий является преобладание в них составных терминов. Надо полагать, такой облик современных терминологий объясняется, во-первых, ускоренным, ла­винообразным ростом новых терминов и формированием терминоси-стем, отражающих ход научно-технической революции. Такой активный процесс терминообразования оказался слишком обремени­тельным для словообразовательной системы языка, не обладающей к тому же достаточной оперативностью, и, кроме того, дефинитивным (определительным) характером как терминов, так и самих терминоси-стем, что находит, как правило, адекватное отражение в самой явно выраженной логической структуре составного термина.

Составные термины — это сочетания слов номинативного характе­ра с именем существительным в качестве главного слова. Составной термин представляет собой конструируемое название понятия на ос­нове признаков последнего, указывающих на отношение данного понятия к другим понятиям системы. Необходимость приведения этих признаков в названии (с их помощью, собственно, и выделяется понятие, обозначаемое явление) указывает на их существенность, отчего такие составные термины носят отчасти определительный или дефинитивный характер: отдельные существенные признаки обозна­чаемого явно приводятся в самом названии (ср.: двигатель внутреннего сгорания, электронно-вычислительная машина, именное составное сказу­емое, периодическая система элементов, синтетическое жидкое топливо, аналитическая философия и т. п.). Естественно, такая природа состав­ных терминов не позволяет их отнести к фразеологизмам.

Связь общего и специального языка не ограничивается единством грамматической, словообразовательной, фонетической, стилистиче­ской системы, избирательным привлечением в состав языка науки определенных разрядов общеупотребительной лексики. Общий язык и язык науки связаны и семантически. Между ними отмечается встречное движение: научные знания проникают в общеязыковую семантику и постепенно, исподволь изменяют смыслы и значения общеупотреби-

тельных слов, связанных с предметами и явлениями, попавшими в круг научного изучения. В общий язык активно проникают термины в своем специальном или переносном (образном) значении. В свою очередь, как мы отмечали выше, язык науки привлекает в свой состав опреде­ленные семантические разряды общеупотребительной лексики. В от­личие от четко, как правило, формулируемого и понимаемого в пределах термино-системы научного понятия значение слова общего языка функционально подвижно. Поэтому слово общего языка при­обретает в составе языка науки особый речевой смысл и новую предметную отнесенность.

Терминосистемы современной науки обосабливаются от семантики общеупотребительного языка. Причем семантическая отдаленность научных терминосистем у разных наук неодинакова (ср., например, с одной стороны, язык истории, литературоведения, содержание кото­рых доступно и широкому кругу неспециалистов, с другой,— язык математики, физики, химии и др., семантика которых значительно обособлена). На высших степенях отвлечения и логических операций некоторые науки используют формальные, символические языки, при­меняемые по строго установленным правилам.

ЛИТЕРАТУРА

1. Потебня А.А. Психология поэтического и прозаического мышления//Вопросы
теории и психологии творчества. СПб., 1910. Т. II. Вып. 2.

2. Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

3. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике.М., 1958. Т. 1—2.

4. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963 (гл. II.
Слово и образ).

5. Шмелев Д.Н. Слово и образ. М., 1964.

6. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.

7. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1968. Т. III.

8. Потебня А.А. Мысль и язык. Харьков, 1926.

9. Потебня А.А. Теоретическая поэтика. М., 1990.

10. Афанасьев А.Н. Сказка и миф//Филологические записки. Воронеж, 1864. Вып.
1-2.

11. Афанасьев А.Н. Древо жизни. М., 1983.

12. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940.

13. Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960.

14. Парандовский Я. Алхимия слова. М, 1972.

15. Потебня А.А. Основы поэтики//Вопросы теории и психологии творчества. СПб.,
1910. Т. И. Вып. 2.

16. Налимов В.В. Вероятностная модель языка. М., 1974.

17. Богуславский В.М. Слово и понятие//Мышление и язык. М., 1957.

18. Памфилов В.З. Взаимоотношение языка и мышления. М., 1971.

19. Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. М., Т. 2, 1956.

20. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М., 1941.

21. Бабайцева В.В.,0 выражении в языке взаимодействия между чувственной и
абстрактной ступенями познания действительности//Язык и мышление. М., 1967.

22. Матезиус В. О так называемом актуальном членении предложения//Пражский
лингвистический кружок. М., 1967.

23. Распопов И.П. Строение предложения в современном русском языке. М., 1970.

24. Виноградов В.В. «Синтаксис русского языка» акад. А.А. Шахматова//Вопросы
синтаксиса современного русского языка. М., 1950.

25. Галкина-Федорук Е.М. Суждение и предложение. М., 1956.

26. Копнин П.В. Природа суждения и формы выражения его в языке//Мышление и
язык. М., 1957.

27. Попов ПС. Суждение. М., 1957.

28. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология//Сочинения. Изд. 2. Т. III.

29. Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания//Сочинения. М., 1994.

30. Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. Л., 1983.

31. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959.

32. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977.

33. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.

34. Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. М, 1989.

35. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего
подхода//Вопр. языкознания. 1994. № 4.

36. Кубрякова Е.Д. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика —
психология — когнитивная наука//Вопр. языкознания. 1994. № 4.

37. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу//Вопр. языкознания. 1994.
№5.

38. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

39. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.

40. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974.

41. Ленин В.И. Философские тетради. М., 1969.

42. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

43. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. III.

44. Гумбольдт В. О различии организмов человеческого языка и о влиянии этого
различия на умственное развитие человеческого рода. СПб., 1959.

45. Серебренников Б.А. К проблеме типов лексической и грамматической абстрак-
ции//Вопросы грамматического строя. М., 1955.

46. Свадост Э. Как возникнет всеобщий язык? М., 1968.

47. Брутян Г.А. Гипотеза Сепира-Уорфа. Ереван, 1968.

48. Васильев С.А. Философский анализ гипотезы лингвистической относительности.
М., 1974.

49. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

50. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1977.

51. Jung W. Grammatik der Deutschen Sprache. Leipzig, 1968.

VII. ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ ЯЗЫКА

§ 63. К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЯ ЯЗЫКА. ИСТОКИ ИЗУЧЕНИЯ

Философская проблема формы и содержания является одной из самых трудно разрешимых теоретических проблем. Об этом свидетель­ствуют многочисленные исключающие друг друга представления о ней философов прошлого и настоящего времени (см. об этом 1, с. 264—287). Это вызвано прежде всего неисчерпаемым разнообразием предметов и явлений действительности, представляющих собой в каждом случае особенное единство и взаимопроникновение формы и содержания, что в итоге и создает индивидуальность, качественную определенность предметов и явлений. Если к этому добавить относительность проти­воположения этих категорий в движении и развитии предметов и явлений действительности, то станет ясной трудность изучения этих категорий как в общетеоретическом, философском, так и конкретно научном плане.

Все эти трудности наглядно обнаруживаются на примере изучения языка как единства формы и содержания. Проблема формы и содер­жания языка была доминирующей в воззрениях основателей теорети­ческого языкознания В. Гумбольдта и Потебни. Однако в последующей истории языкознания она, по сути дела, осталась невостребованной (2, с. 339).'В лучшем случае отечественные лингвисты и литературоведы обращали внимание на учениео в н утр е н н е й форме слова, разработанное Потебней. Но она является лишь одним, несомненно, весьма важным и для многих ученых увлекательным аспектом иссле­дования этой общей проблемы.

Исследователи творчества В. Гумбольдта отмечали, что одна из центральных категорий его концепции языка — форма — определена весьма отвлеченно и тем самым допускает различное ее понимание и толкование (см. 3); отдельные авторы считают, что В. Гумбольдт фактически обошелся без определения внутренней формы языка, хотя и уделил ей немало страниц в своем теоретическом труде (2, с. 339).

Если в одном из определений В. Гумбольдт представлял язык как «постоянно возобновляющуюся работу духа, направленную на то,

чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли» (4, с. 70), то под формой он понимал «постоянное и единообразное в этой деятельности духа, возвышающей членораздельный звук до вы­ражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и система­тичности...» (4, с. 711). При этом, как уже говорилось в гл. I, В. Гум­больдт представлял язык в виде деятельности (энергейа), а не продукта деятельности (эргон). И активным началом этой деятельности, осуще­ствляемой постоянным и единообразным способом, он считал форму языка. Поэтому В. Гумбольдт справедливо заключал: «Понимание формы открывает исследованию путь к постижению тайн языка и выражению его сущности» (4, с. 72).

В. Гумбольдт предостерегает от сужения категорий формы и содер­жания. «Под формой языка разумеется не только так называемая грамматическая форма» (4, с. 72); форма не ограничивается различием грамматики и лексики, «понятие формы выходит далеко за пределы словосочетания и словообразования... (4, с. 72). Все названные факты В. Гумбольдт относит к форме языка, но они не исчерпывают ее. Это лишь отдельные проявления формы, которая представляется как нечто постоянное, всеобщее и единообразное в деятельности духа. «Эти частности,— пишет В. Гумбольдт,— должны включаться в понятие формы не в виде изолированных фактов, а лишь постольку, поскольку в них вскрывается единый способ образования язы­ка» (разрядка наша.— В.Г.) (4, с. 73). Из этого и других высказываний В. Гумбольдта явствует, что он видел в форме активное языкообразу-ющее начало.

Воззрения В. Гумбольдта на форму и содержание языка послужили мощным толчком дальнейшего теоретического осмысления и конкрет­ного исследования этой проблемы в трудах Потебни. Ряд положений Потебни о форме и содержании в языке, а также выделенные в языке элементы, соответствующие этим категориям, прямым образом пере­кликаются с идеями В. Гумбольдта. Особое внимание Потебня уделил внутренней форме слова. Некоторые ученые считают, что проблему формы и содержания Потебня ограничил учением о внутренней форме слова (см., например, 5, с. 19). Однако это не соответствует действительности, хотя во многих случаях, касаясь про­блемы формы и содержания языка, Потебня более всего исследовал внутреннюю форму слова и связанные с ней элементы и процессы. Мы полагаем, что такой интерес к слову у Потебни имеет свое объяснение. Слово — узловая единица языка, средоточие взаимодействия раз­личных языковых факторов и процессов. В силу этого взаимодействие формы и содержания весьма показательно именно на примере слова. Слово, согласно Потебне, эволюционируя и видоизме­няясь, как центральная, узловая единица языка, было таковой на любом

этапе развития языка. Первобытное слово-предложение, надо полагать, стало истоком образования и развития как внешней, так и внутренней формы языка. Взаимоотношение формы и содержания, их элементов, наблюдаемое в слове, коррелятивно и тождественно взаимоотношению этих явлений в других единицах языка, например в предложении, а также и в языке вообще. Поэтому, надо думать, не случайно, что Потебня изучал взаимодействие формы и содержания преимуществен­но на примере слова, хотя, как мы покажем ниже, не ограничивался словом.

Взгляды Потебни на форму и содержание языка не были специ­ально изложены в какой-либо отдельной его работе. Но суждения ученого по этой проблеме и связанным с ней вопросам, высказанные в разных трудах, в разное время, убеждают, что Потебня внутренне руководствовался цельной концепцией формы и содержания, не по­лучившей, к сожалению, законченного оформления и выражения.

Дата добавления: 2014-12-16