Сравнительный анализ стихотворений

В 1826 году А. С. Пушкин, находясь в ссылке в Михайловском, пишет стихотворение “Пророк”. Чуть позже, отправляясь на аудиенцию к Николаю I, который вызвал А. Пушкина из Михайловского в Петербург, поэт захватывает листок со стихотворением с собой. Почему же Пушкин придал такое важное значение этому стихотворению? После расправы над декабристами Пушкин переживает сильное потрясение и долгое время не пишет стихов. Находясь в ссылке в Михайловском, преследуемый мыслью “о друзьях, братьях, товарищах”, он обдумывает свою новую роль в обществе и свои возможности влияния на ход русской истории через фигуру Николая I. Поэт сознает, что обладает огромной властью над современниками. Образ библейского пророка, поучающего и спасающего свой народ, служит для А. Пушкина примером.
Стихотворение сложилось под непосредственным впечатлением от службы в церкви. Готовность к жертве, выраженная в библейской “Книге Исайи”, служит А. Пушкину примером. В отчаянном письме к Плетневу Пушкин восклицает: “Душа! Я пророк, ей-богу, пророк!”
Вживаясь в образ пророка, А. Пушкин почти текстуально следует за теми главами “Книги Исайи”, где Исайя рассказывает нам, как обыкновенный человек превращается в пророка. Библейская лексика, обилие церковнославянизмов создают высокую торжественность стиля и сообщают пушкинскому стихотворению сакральный смысл. Ведь пророк доносит до людей не свои собственные мысли, а то, что он услышал от Бога.
Подтвердим прямую связь пушкинского и библейского пророка текстуально.

И послан бысть по мне един от
Серафимов...
И прикоснулся к устам моим и рече:
се прекоснуся сие устам
твоим, и... беззакония твоя, и
грехи твоя очистит.

В руце своей имаше угль горяшь...
О, окаянный аз, яко.......
И рече: или, и рцы людям

Глаголом жги сердца людей! сим...
И шестикрылый Серафим на перепутье мне явился...
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный И лукавый...
И уголь, пылающий огнем...
Как труп в пустыне я лежал.

Конечно, славянский текст стихов Исайи творчески переосмыслен поэтом, и мы не можем говорить о простом заимствовании. Переложение псалмов и других библейских текстов — устойчивая традиция русской поэзии XVIII— XIX веков. В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин — поэты русского классицизма — вспоминаются нам в связи с этой традицией. И А. Пушкин, сохраняя завораживающе торжественный стиль, свойственный классицистическим переложениям священных текстов, создает величайший философский манифест. По-моему, не столько перелагающий смысл Библии, сколько утверждающий мысль самого Александра Сергеевича Пушкина о жертвенном служении народу мудреца и поэта-пророка. Пушкинское стихотворение разные исследователи прочитывали по-своему. Некоторые ставили его в один ряд со стихотворениями о роли поэта и поэзии (“Поэт”, “Поэту”, “Поэт и толпа”), кое-кто рад был расценить пушкинского “Пророка” как политический демарш. Глубоко верующие люди видят в образе поэта-пророка посредника между Богом и людьми.
Проблему взаимоотношения пророка со всеми людьми, а не только с “мирской властью” решает и М. Ю. Лермонтов в своем стихотворении “Пророк”, являющемся откликом на пушкинское (написано спустя 15 лет, в 1841 г.). Лермонтов начинает с того, чем закончил Пушкин:

С тех пор как Вечный Судия
Мне дал всеведенье пророка...

Лермонтовский пророк уже не посредник между Богом и людьми. У М. Лермонтова пророк — гонимый людьми гений. Главная мысль стихотворения в том, что “нет пророка в отечестве своем”. Отверженный, не понятый людьми “прорицатель”, “дух изгнанья” Демон, гордый Мцыри — это герой Лермонтова-романтика. Отказываясь от смысловой соотнесенности с “Книгой Исайи”, где высшим долгом пророка является донесение до людей гласа Божьего, М. Лермонтов рисует своего пророка как романтического героя-изгнанника. (Хотя некоторые, возможно не осознанные самим М. Лермонтовым заимствования из “Плача” пророка Иеремии недавно отмечены исследователями.)
Духовная “пустыня мрачная” из пушкинского стихотворения приобретает у М. Лермонтова черты некой романтической пустыни, неведомой экзотической земли, освещенной звездами и противопоставленной “шумному граду”.
Таким образом, сопоставив два стихотворения, мы видим их безусловную связь и общие черты: метафоричность, обращение к библейскому образу. Однако по стилю пушкинское стихотворение более философическое, в нем больше церковнославянизмов, оно ближе к традициям классицизма, хотя ни в коей мере не сводится к ним. М.Лермонтов же раскрывает тему пророка, как тему трагического непонимания людьми свободной творческой личности, намеренно отказываясь от архаизмов и используя глубоко проникновенные печальные разговорные интонации, свойственные романтикам.

А.С.Пушкин 1. Используя библейские образы (пророк, Серафим, пустыня), поэт изображает прозрение пророка, рождение вдохновения, свойственного пророкам и поэтам. В основе сюжета стихотворения встреча поэта с Серафимом. Духовной жаждою томим В пустыне мрачной я влачился И шестикрылый Серафим На перепутье мне явился. 2. Автор обращается к церковно-славянской лексике, которая наиболее полно может воссоздать колорит легенды из Книги Исайи. 1. использование неполногласных сочетаний: влачился /волочился/ угль /уголь/ глас /голос/ 2. окончание прилагательных: мудрыя /мудрое/ 3. старославянская лексика: духовная жажда – жажда мудрости, открытия, приобщения к высшему знанию томиться – испытывать сильные душевные мучения, страдания перепутье – «быть на перепутье» – находиться в состоянии сомнения зеницы – глаза вещий – мудрый горний (уст.) – небесный лукавый – лживый внимать – понимать, слышать, впитывать уста – губы восстань – возродись виждь – видеть 3. Серафим – шестикрылый ангел, посланник Бога на землю Пустыня мрачная – до встречи с Серафимом поэт одинок, кругом мрак, он слеп, не знает куда идти. Возникает перепутье – момент сомнения и поиска. Только после встречи с Серафимом и своим преображением все вокруг просветлело, наступает момент прозрения физического и духовного. 4. Основная идея стихотворения заключается в том, что одного внешнего преображения совсем недостаточно, чтобы стать настоящим поэтом «Как труп в пустыне я лежал…» Нужна еще высокая цель, высокая идея, во имя которой поэт творит и которая оживляет, дает смысл, содержание всему тому, что он так глубоко и точно видит и слышит, и так тонко и мудро умеет выразить в слове. Эта «цель» поэтически обозначена как «Бога глас», взывающий к пророку: Восстань пророк И виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей. Основное предназначение поэта, по мысли автора, – это словом направлять людей на истинный путь, на путь добра. Истинное слово – великая сила, которой поэт способен воздействовать на умы людей.

М.Ю.Лермонтов 1. Поэт заимствовал из Библии образ пророка и стремился быть верен библейскому сказанию. Отсюда: изгнание пророка выражение скорби /голову посыпали пеплом/ наказание «отступников» от веры предков /их забрасывали камнями/ В основе сюжета стихотворения встреча поэта с людьми, ради которых он претерпел все изменения, «восстал» и мечтал «глаголом жечь сердца людей». С тех пор как Вечный Судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока. 2. Лексика, отдельные выражения воссоздают колорит легенды, передают стилистику речи Пророка. использование неполногласных сочетаний: град /город/ глава /голова/ гласить /говорить/ устаревшие книжные и церковно-славянские слова, афористичные выражения: Вечный Судия – Бог, Всевышний всеведенье – обладание знанием обо всем. Именно это помогло Пророку понять тайные страсти и побуждения людей очи – глаза любовь – это не только любовь к близким, но и любовь к человеку, любовь активная, оказывающая помощь и поддержку тому, кто в ней нуждается чистые ученья – утверждение высокой нравственности и добродетели /Словарь Д.Н.Ушакова/ ближние мои – (не близкие, т.е. ограниченный круг людей), по религиозно-нравственным представлениям – всякий человек для другого близок глава – голова дар Божьей пищи – духовная завет – наказ Предвечный – извечно существующий /а не Всевышний – выше сущего/, философское осмысление Бога тварь – живое существо старцы - /не отцы в значении родоначальники/ - старейшины, где явно подчеркивается преклонный возраст старейшин, их приверженность к устоявшимся каноном самолюбивый – человек, который любит почет и лесть, везде хочет быть первым /уст., словарь В.Даля/; порок, ослепляющий разум /словарь Академии Российской XIX в./ 3. Пророк находит для себя единственное пристанище – пустыню. Там – покой и полное единение с миром природы: И звезды слушают меня, Лучами радостно играя. Здесь воплотилась мечта самого поэта: гармония природы, в которой душа лирического героя обретает покой, счастье. Оценку деятельности Пророка дают старцы, самодовольно и безжалостно судящие поэта. Он для них – глупей! И не только глупец, а глупец наказанный Богом. Об этом говорит его бедственное положение Как он угрюм, и худ, и бледен! Смотрите, как он наг и беден, Как презирают все его! к которому они не испытывают никакого сочувствия. Это подтверждается словом «презирают». Они наоборот, удовлетворены тем, что перед ними изможденный человек, нищий, которого они изгоняют вторично. В речи старцев нет образности выражений, присущих Пророку. Убогая мудрость старцев к этому не располагает. Для них характерны простота лексики, присущие разговорной речи интонации, односоставные предложения и повторения слов: «смотрите: вот пример для вас!», «смотрите ж, дети, на него…», «смотрите, как он наг и беден…». 4. Основная идея стихотворения – это судьба поэта в пору, когда он, обновленный, возрожденный и прозревший, обратился к людям с проповедью любви и справедливости, которые обществу оказались не нужны. Это стихотворение о изгнаннической судьбе, одиночестве, бесперспективности участи поэта в обществе, в котором царит «самолюбие».