Допрос потерпевшего и свидетелей в уголовном процессе 1 страница

Допрос – это следственное и судебное действие, заключающееся в получении органом расследования или судом в соответствии с правилами, установленными процессуальным законом, показаний от допрашиваемого об известных ему фактах, входящих в предмет доказывания по делу. Существенным недостатком этого определения является то, что в нем пределы допроса ограничиваются лишь фактами, входящими в предмет доказывания по делу.

По делам о кражах допросу могут быть подвергнуты потерпевшие, свидетели, подозреваемые и обвиняемые. При проведении допроса потерпевших особое внимание следует уделять установлению индивидуальных признаков похищенного. В процессе допроса необходимо выяснить следующие обстоятельства:

– наличие атрибутов похищенных предметов, ценностей;

– время и место приобретения, период эксплуатации;

– кто перевозил и кто складировал имущество;

– первоначальную стоимость похищенного;

– место хранения, наличие охраны;

– круг лиц, знавших о наличии определенного имущества и его местонахождения;

– кого потерпевший подозревает в совершении кражи и на чем основываются подозрения;

– наличие и сохранность ключей от помещения;

– кем запиралась дверь, исправны ли были запирающие устройства;

– не были ли ранее потеряны ключи;

– кто мог быть, по мнению потерпевшего, очевидцем кражи.

Допрашивая потерпевшего, нужно уточнить, не проходил ли перед кражей в помещение кто-нибудь из незнакомых ему лиц, если проходил, то зачем и каковы его приметы. В тех случаях, когда потерпевший заявляет о краже у него из квартиры имущества, переданного ему на хранение другими лицами, необходимо проверить, не является ли это заявление ложным, сделанным во избежание ответственности за утерю или продажу вещей, и не имеет ли в данном случае место инсценировка кражи. Кроме допроса самого потерпевшего важно допросить и членов его семьи, сослуживцев, лиц, работающих в месте складирования, с тем, чтобы уточнить, действительно ли имелось у него имущество, о краже которого он заявляет.

Данные, полученные во время допроса потерпевших, необходимо немедленно использовать как для дополнения ориентировок, так и для активного поиска преступников с помощью различных средств.

Потерпевший в данном виде преступления является заинтересованным лицом, он может завысить стоимость похищенного. Поэтому его показания надо проверять путем допроса родственников, знакомых, соседей или иных лиц. Допрос свидетелей имеет свою специфику. Допрос свидетелей – это следственное действие, при производстве которого следователи в установленном уголовно-процессуальным законом порядке получают устные показания определенного лица об известных ему обстоятельствах, подлежащих установлению по уголовному делу, и фиксируют сообщенные им сведения в протоколе.

Допрос свидетелей в большинстве случаев направлен на детализацию и уточнение обстоятельств совершения кражи, данных о личностных свойствах преступника, причин, условий, способствовавших совершению противоправных деяний, возможности опознания преступников и показа места совершения преступления.

В качестве свидетелей допрашиваются лица, располагающие информацией о расследуемой краже и связанных с ней обстоятельствах, а также граждане, на которых ссылались в своих показаниях участники уголовного судопроизводства, лица, установленные при проведении следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий.

Современные исследователи классифицируют свидетелей по трем группам: 1) очевидцы; 2) лица, характеризующие потерпевшего; 3) лица, дающие показания о подозреваемом, его образе жизни.

Целесообразно выделить еще одну группу свидетелей. Например, лица, которые покупали похищенное, не зная об этом, продавцы магазинов и так далее. При допросе очевидцев следователь направляет усилия на получение данных, характеризующих кражу, установление примет преступника. Допрос иных свидетелей производится с целью установления личности преступника. В качестве таких свидетелей обычно допрашивают руководителей предприятий и учреждений, где была совершена кража, лиц, первыми обнаруживших кражу, работников охраны.

У свидетелей второй группы выясняются сведения о личности потерпевшего. Допрос этих лиц, по нашему мнению, позволяет проверить показания потерпевшего. В третью группу свидетелей входят знакомые потерпевшего по совместному проживанию.

Предмет допроса первой категории свидетелей зачастую не очень широк. Как правило, возникает необходимость уточнить отдельные обстоятельства совершения преступления, возможность участия допрашиваемого в других следственных действиях, таких, как предъявление для опознания, проверка показаний на месте.

Предмет допроса второй категории свидетелей значительно шире. Возникает необходимость получить и первичные сведения о преступлении для того, чтобы их сопоставить с теми показаниями, которые давали подозреваемый, обвиняемый, свидетели. От них следует стремиться получить исчерпывающие ответы на следующие вопросы:

– где, кем, когда и при каких обстоятельствах совершена кража;

– какое имущество похищено;

– где находилось похищенное имущество;

– кто и чем запирал двери и окна жилища;

– не замечал ли допрашиваемый посторонних лиц, посещавших место кражи до ее совершения;

– не слышал ли он примерно в то же время, когда была совершена кража, разговоры подозрительных лиц, какие-либо звуки;

– не подозревает ли допрашиваемый кого-нибудь в совершении кражи, если да, то на чем основываются его подозрения.

Аналогичные вопросы могут быть заданы и потерпевшему. Допрос свидетелей начинается с предложения рассказать об обстоятельствах, по поводу которых он приглашен на допрос. Эти обстоятельства излагаются в форме свободного рассказа.

Если свидетель допрашивается по нескольким кражам, то необходимо выслушать его рассказ по каждой из них в отдельности и в той последовательности, в какой они протекали в действительности. Есть основания полагать, что такая последовательность дает свидетелю возможность сосредоточить свое внимание на изложении деталей, а следователю – лучше уяснить и осмыслить его показания, определить степень заинтересованности в исходе дела.

Допрашивая свидетеля о приметах преступников, необходимо соблюдать правила сбора данных по методу словесного портрета: каждая часть тела должна быть охарактеризована с точки зрения размера, формы, положения, цвета и наличия особенностей. Отдельно и столь же подробно производится допрос о приметах одежды преступника. Основное внимание нужно уделить выявлению и фиксации наиболее характерных, броских и особых примет. Целесообразно предъявить допрашиваемому фотоизображение лиц, предлагая показать отдельные признаки внешности, имеющие сходство с приметами подозреваемого. В итоге может быть собран комплекс признаков, помогающих получить представление о личности вора.

По делу о краже, возникшему в результате задержания преступника с поличным, в качестве свидетелей целесообразно допросить граждан, производивших задержание, и выяснить все, что им известно об обстоятельствах, предшествовавших, сопутствовавших краже и последовавших за ней. Если участников кражи несколько, то необходимо осветить роль каждого их них. Особенно подробно нужно записать сведения о находившихся при задержанном вещах и предметах, а также зафиксировать, как происходило задержание и доставление преступника.

Определенная специфика имеется в допросе свидетелей, которые уклоняются от дачи развернутых показаний, дают ложные показания, изменяют их в ходе допроса.

Обобщение практики расследования краж показывает, что такие ситуации характерны для преступлений, совершенных организованными преступными группами. Можно преположить, что это объясняется тем, что члены таких групп пытаются морально, физически, материально воздействовать на свидетелей с целью склонения их к даче показаний, выгодных преступникам. У свидетелей четвертой группы, по нашему мнению, следует выяснять следующие вопросы:

– когда были куплены вещи, по какой цене;

– у кого они были куплены, знакомы ли они с подозреваемым, и если нет, то каковы его особые приметы;

– не могли ли они предположить, что это похищенные предметы и др.

8. Психология лжи и обмана

Психология понимания и распознавания лжи для российской науки является относительно новой и малоизученной областью исследований. Об этом свидетельствует ограниченное число публикаций, затрагивающих важные для специалистов полиграфных обследований вопросы о психологических видах, причинах и мотивах лжи.

Ложь – феномен общения, состоящий в намеренном искажении действительного положения вещей, чаще всего выражается в содержании речевых сообщений, немедленная проверка которых затруднительна или невозможна.

При анализе научной проблемы лжи часто ссылаются на богословские труды Августина Блаженного и его определение, что ложь – это сказанное с желанием сказать ложь.

Суть лжи всегда сводится к тому, что человек верит или думает одно, а в общении сознательно выражает другое. Цель лгущего – передать ложное сообщение, исказить истину. Психологические исследования свидетельствуют, что чаще лгут люди с малой устойчивостью к стрессу, повышенной тревожностью, невротичностью, а также склонные к совершению антисоциальных поступков. В то же время не отмечено, что уровень интеллекта и образование человека влияют на частоту произносимой им лжи. Интересно, что способность успешно лгать другим совершенно не влияет на умение определять, когда лгут тебе.

Известный американский ученый Пол Экман в своей книге «Психология лжи» пишет: «Ложь настолько естественна, что ее без обиняков можно отнести почти ко всем сферам человеческой деятельности. Некоторые могут содрогнуться от такого утверждения, поскольку считают ложь достойной всяческого осуждения».

Действительно, следует признать, что ложь является неотъемлемой частью человеческого бытия, проявляется в самых различных ситуациях, в связи с чем это явление объясняется достаточно разнопланово. Ложь человека может быть порождена эгоистическими мотивами и направлена, например, на достижение личного благополучия за счет других людей. Такая ложь вызывает порицание со стороны общества. Ложь может быть обусловлена благородными побуждениями (например, ложь врача тяжелобольному человеку) и в подобной ситуации признается морально оправданной. Как это ни парадоксально звучит, но человеку без лжи жить невозможно.

Поэтому полная искренность становится практически невозможной и в случае таковой может по-новому рассматриваться как психическая патология.

В силу того, что абсолютно правдивых людей нет, различие между лжецом и правдивым человеком носит весьма условный характер и обязательно требует конкретного ситуационного уточнения.

Следует помнить, что ложь не всегда бывает обусловлена тем, что конкретный человек совершил тот или иной проступок. Ложь может быть и защитной реакцией невиновного. Опасение незаслуженного обвинения и наказания нередко толкает подозреваемого на отрицание действительных фактов и ложные утверждения, в которых он ищет средства защиты от ошибочных подозрений.

Обман – это полуправда, провоцирующая человека на ошибочные выводы. Обманщик сообщает только часть подлинных сведений, одновременно он утаивает другую часть важной информации, которая необходима для производства правильного умозаключения. Обман можно сравнить с коктейлем, приготовленным из лжи и правды, а будет ли он выпит собеседником с аппетитом, зависит от искусства его изготовителя.

Обман, как и ложь, возникает тогда, когда сталкиваются чьи-либо интересы, нравственные нормы, и там, где для прибегающего к обману человека затруднено или невозможно достижение желательного результата иным путем. Главное, что роднит обман с ложью, – это сознательное стремление обманщика исказить истину.

Ложь в виде обмана может использоваться для извлечения прямой материальной выгоды за счет обманутого гражданина. Такой тип лжи в определенных случаях преследуется законом. Так, в Уголовном кодексе Российской Федерации предусмотрен ряд статей, в которых прямо фигурирует обман. Это статья 159 «Мошенничество», статья 165 «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», статья 182 «Заведомо ложная реклама», статья 187 «Фиктивное банкротство», ст. 200 «Обман потребителей», ст. 292 «Служебный подлог», ст. 306 «Заведомо ложный донос» и другие статьи закона.

Полиграфологам приходится иметь дело с заранее планируемыми обманными действиями субъекта, которые направлены на извлечение собственной пользы, получаемой за счет введения в заблуждение следователя, оперативного работника или работодателя.

Неправда – это «высказывание, основанное на искреннем заблуждении говорящего или его неполном знании о том, о чем он говорит». Так формулирует данное понятие московский психолог В. Знаков в статье «Половые различия в понимании неправды, лжи и обмана».

Неправда, как и обман, основывается на неполноте информации, но, в отличие от обмана, говорящий не утаивает известной информации и не преследует иных целей, кроме передачи сообщения, содержащего неполную (или искаженную) информацию. В данном случае человек верит в реальность существования чего-то, но ошибается. В результате он говорит неправду, сам того не осознавая.

Исследователи отмечают, что мужчины и женщины по-разному осознают собственную ложь. У мужчин ложь или обман, как правило, бывают ситуативными: они точнее женщин могут описать ситуации, в которых лгут, и отчетливо осознают, зачем, с какой целью это делают. Другими словами, они более критично относятся к своей честности. Женщины же могут обманывать, вполне искренне считая себя честными людьми. Одной из причин такого положения является типичный для женщины и потому малозаметный даже для нее самой плавный переход от полуправды к обману. У некоторых женщин первоисточником лжи оказывается «маленькая неправда», безобидное преувеличение, в основе которого лежит естественное и осознанное желание наилучшим образом представить себя в глазах собеседников. Вначале неправда требует самооправдания, обычно основанного на очень пристрастном и необъективном отражении социального окружения. Затем, переходя в привычку, становясь компонентом нравственного сознания личности, неправда заменяется сначала полусознаваемым, а потом вполне сознательным обманом и даже ложью (которым тоже подыскивается «разумное» самооправдание). В результате такая женщина может считать себя честным человеком, допускающим невинную ложь там, где, по ее мнению, без этого не обойтись.

Поэтому мужчины всегда плохо понимали или неверно интерпретировали поведение женщин. История знает множество примеров того, когда общество, вопреки объективным законам своего существования, стремилось искоренить ложь в самом широком смысле этого слова.

Радикально боролись с ложью в средневековой Америке, где, согласно староацтекскому закону Монтезумы, ложь была наказуема. Тот, кто лгал, карался смертью или членовредительством. Например, женщинам, которые лгали, отрезали губы. В целом можно констатировать, что ложь, обман и неправда неискоренимы: они являются неизбежными спутниками (социально-психологическими компонентами) жизнедеятельности человека в обществе. Поэтому любые попытки «исключить» из нашей жизни ложь, обман, неправду утопичны, психологически неверны и в силу этого бесперспективны.

Полиграфолог в профессиональной деятельности должен быть осведомлен в вопросах, связанных с психологическими видами, причинами и мотивами лжи. Например, при разработке тестов следует отбирать те обстоятельства и детали устанавливаемого события, которые могут быть искажены опрашиваемым только умышленно. Если обследуемый полагает, что он говорит правду, хотя это не так, то, естественно, полиграф не зафиксирует реакции, характерные для лжи. Например, обследуемые лица часто искренне заблуждаются при ответах, если расследуемое событие ими наблюдалось в алкогольном, наркотическом опьянении или болезненном состоянии. При тестировании женщин учитываются их особенности восприятия и изложения событий.

Иногда проверяемый в своих объяснениях допускает обман, т. е. излагает полуправду. Оператор, не подозревая этого, может в конечном счете прийти к ошибочному выводу.

Так, сотрудник милиции заявил, что в ночное время в служебном кабинете из закрытого сейфа похищен табельный пистолет. Сейф имел два замка. Один открывался ключом, второй – с помощью набора кода. Со слов потерпевшего, ключ от замка хранился в ящике письменного стола, а код замка находился в инструкции по эксплуатации сейфа, которая была в одной из книг. Во время осмотра осмотре места происшествия ключ был в замочной скважине сейфа, на столе лежала инструкция с обозначением кода замка. При опросе на полиграфе у заявителя были зафиксированы физиологические реакции, подтверждающие версию о ложности сделанного им заявления, однако в ходе расследования факт кражи подтвердился. Было выяснено, что заявитель, уходя из кабинета, не только не воспользовался кодовым замком, но и оставил ключ в замочной скважине сейфа. Для сокрытия своей халатности он не просто умолчал об этом обстоятельстве, но и специально выложил инструкцию на видное место, имитируя тем самым, что преступник нашел ее и воспользовался записанным в ней кодом.

В рассмотренном случае заявитель при сообщении о краже допустил обман, то есть письменно и устно изложил полуправду. В итоге реакции на проверочные вопросы, в основу которых была положена полуправда, свидетельствовали о ложности ответов, поскольку полуправда, как уже указывалось, – один из видов лжи.

Пол Экман в книге «Психология лжи» отмечает две основные формы лжи: умолчание и искажение. Ложь и обман для него – слова-синонимы. Действительно, следует учитывать такой тип лжи, как умолчание. При умолчании лжец скрывает истинную информацию, но вербально об этом не сообщает. Зачастую, если есть возможность выбора формы лжи, обманывающие предпочитают умолчание. Это более выгодно. Да и смолчать обычно легче, чем явно обмануть, потому что для этого ничего не надо делать, в то время как при искажении, без хорошо разработанной «легенды» всегда есть шанс оказаться уличенным. Для того чтобы лгать, надо иметь хорошую память, но и она виновного, как правило, не выручает.

В практике оперативно-следственной работы при изобличении преступников неоднократно успешно использовался следующий прием. Подозреваемому на первых допросах предоставлялась возможность давать в свободном изложении обстоятельные показания, которые тщательно фиксировались. Явная ложь со стороны допрашиваемого поощрялась. Например, не обращалось внимание на допускавшиеся им противоречия в рассказе. Чем больше фиксировалось противоречий в показаниях, тем больше создавалась видимость безграничной веры его словам. Наконец, в один из дней подозреваемому предлагалось ответить на вопросы, составленные на основании его ложных высказываний. Самые важные вопросы ставились как бы в форме утверждения, чтобы не оставить подозреваемому пространства для маневра. Например: «Вы в день совершения убийства были в квартире потерпевшей?» вместо: «Вы когда-либо были в квартире погибшей женщины?». Следует заметить, что подобная формулировка вопросов эффективна и при собеседовании с проверяемым лицом после проведения тестирования.

Изредка применяется так называемый тест «молчаливых ответов». Обследуемому предлагается на вопросы тестов реагировать молчанием,
т. е. «отвечать молча, мысленно». Положительным моментом следует считать то, что молчание опрашиваемого в ответ на задаванные вопросы не вносит искажений в его дыхательный цикл и становится весьма эффективным приемом при опросе людей, страдающих заиканием.

В заключение следует изложить важную мысль из области психофизиологии. Из научной психологии известно, что сознание вины вызывает страх. Так как страх считается одной из самых сильных эмоций, все, что характерно для чувства страха, характерно и для чувства вины. Если проверяемый человек лжет, то даже малейший страх быть изобличенным стимулирует у него ряд физиологических процессов, связанных с эмоциональным состоянием.

Но не только страх лежит в основе инструментальной детекции лжи. Ряд экспериментов показал, что у опрашиваемых сохранялись реакции на значимые стимулы даже после приема сверхтерапевтических доз седативных препаратов. При этом, по субъективным оценкам испытуемых, никакого волнения, а тем более страха они не испытывали. Это же показали и эксперименты по детекции лжи в состоянии гипноза и постгипнотической амнезии.

Исходя из вышеизложенного, следует предположить, что естественнонаучной базой опроса с использованием полиграфа является психофизиологический феномен, удачно сформулированный известным российским полиграфологом, кандидатом психологических наук Ю.И. Холодным. Суть этого феномена заключается в том, что внешний стимул (заданный вопрос или предъявленный предмет), дающий человеку информацию о событии, запечатленном в его сознании, памяти, и являющийся значимым в ситуации проводимой проверки, устойчиво вызывает психофизиологическую реакцию, превышающую реакцию на аналогичные стимулы, предъявляемые в тех же условиях, но не связанные с названным событием, т. е. не несущие ситуационно значимой информации.

Понимание и классификация таких социально-психологических феноменов, как ложь, обман, неправда, будут сильно различаться в зависимости от того подхода, с позиций которого они рассматриваются. Например, если интерпретировать ложь и обман с морально-нравственной позиции, то можно выделить обман злонамеренный и добродетельный. При коммуникативном подходе, расценивая обман как передачу ложной информации, можно разграничить чистую ложь, полуправду и молчаливую ложь. Ложь рассматривается и с точки зрения лингвистических позиций. Устоялось мнение, что основная функция языка – ложь. На значительные языковые расхождения в разных культурах указывают многие исследователи.

Определяя ложь и обман, необходимо учитывать важность принятия во внимание не только самого лжеца, но и жертвы обмана. В одних случаях обман есть злонамеренное действие, где жертва обмана не желала, чтобы ее вводили в заблуждение. В других случаях обман, как указал еще Абд ар-Рахман, автор трактата «Сорванные покровы», является смысловым и содержательным наполнением некоторых социальных действий, профессий и коммуникаций, например, картежная игра или выступление фокусника перед зрителями. «Было бы, например, странно называть лжецами актеров. Публика заранее согласна принимать их маски за истинные лица» (Пол Экман, «Психология лжи»). В повседневной жизни люди часто используют слова «ложь», «неправда», «обман» в качестве синонимов, однако данные понятия с точки зрения психологии имеют различное содержание. Ложь – это сознательное искажение известной субъекту истины: она представляет собой осознанный продукт речевой деятельности субъекта, имеющий цель ввести в заблуждение собеседника. Ложь у психически здорового, нормально развитого человека, как правило, определяется реальными мотивами и направлена на достижение конкретных целей.

Несколько слов следует сказать о хитрости. Хитрость – не индивидуальный обман и совсем не коварство. Хитрость – это приспособление людей своим умением к тому, что должно случиться, но затягивается в осуществлении. Существует даже выражение «прибегнуть к хитрости». Хитрость – это, с одной стороны, сочетание индивидуальных навыков и качеств человека, и особые условия и обстоятельства окружающей действительности – с другой. Наилучший, пожалуй, пример хитрости блестяще показан в народном фольклоре: «Жена, намекни солдатам, что у нас в поле зарыт пулемет, а когда они все перероют и ничего не найдут, то сажай картошку по свежевспаханному».

Личностные и ситуативные детерминанты лжи.

В научной литературе обсуждаются как личностные детерминанты порождения лжи в коммуникативных системах, так и ситуативные. Уже говорилось, что чаще лгут лица с малой устойчивостью к стрессу, повышенной тревожностью, слишком невротичные и склонные к совершению антисоциальных поступков лица. Кроме того, у экстерналов наблюдается более выраженная тенденция лгать, чем у интерналов. Отмечается разница в содержании и частоте лжи у мужчин и женщин. В некоторых случаях утверждается, что не существует корреляции между уровнем интеллекта или образования и склонностью ко лжи, в других же – подчеркивается, что такая разница есть. Отдельные исследования обнаруживают корреляции между лживостью и акцентуацией характера или социальным статусом, или конституциональностью.

Наряду с личностными особенностями субъектов общения, значительную роль в порождении и понимании лжи играют ситуативные факторы. В зависимости от ситуации, контекста общения, особенностей третьих факторов ложь может называться ложью и быть ложью либо маскироваться под нее, либо считаться справедливой, желаемой и оправданной. Важным параметром социальной обстановки является степень нормативной и ситуативной поддержки, которая предоставляется лжецу. Давно установлено, что существуют ситуации, в которых ложь почти целиком обусловлена обстоятельствами, и такие, в которых моральная ответственность возлагается на солгавшего.

Изучая большую выборку существующих публикаций на тему психологии лжи и обмана, авторы настоящей работы вынуждены признать, что значительное число подобных работ имеет весьма тенденциозный и предвзятый характер. Авторы, не вдаваясь в подробности того, что есть ложь, в каких ситуациях она возникает, какими свойствами и признаками обладает, в большей степени придают феномену лжи характер самоочевидной и познанной данности и ориентированы на освещение вопросов, связанных с детекцией лжи – невербальной, вербальной, мимической, а также с помощью различных аппаратных и программных средств. Безусловно, можно предполагать, что подобные работы имеют большое научное значение и в целом тема детекции лжи является актуальнейшей темой, в особенности для нашей, российской действительности.

Искажение – умолчание.

П. Экман пишет, что существуют две основные формы лжи: умолчание и искажение. «При умолчании лжец скрывает истинную информацию, но не сообщает ложную. При искажении же лжец предпринимает некие дополнительные действия – он не только скрывает правду, но и предоставляет взамен ложную информацию, выдавая ее за истинную».

Раскрывая содержание понятий лжи, обмана, неправды, мы уже указывали, что мнения о том, что есть ложь и что есть обман, расходятся. По мнению Экмана, это синонимы. С точки зрения Бок, есть понятие тайны, при котором умолчание может быть нравственным и оправданным. В. Знаков отстаивает мнение, что ложь и обман суть разные явления. Очевидно, что столь простое разграничение вынуждено допускать большое количество оговорок и исключений. Врач может не только умалчивать истинную картину болезни, но и мистифицировать ее, сообщая ложные сведения ради блага больного. Трудно в этом случае назвать его действия лживыми,
В. Знаков, например, назвал бы их обманными. Разведчик, которого допрашивают враги, может не только утаивать секрет, но и дезинформировать, и его действия тоже трудно назвать лживыми. В правовой сфере утаивание информации классифицируется как дача «ложных» показаний, то есть свидетель не обманывает следователя или судью, а именно лжет, сообщая, что ему неизвестно нечто, хотя в действительности – известно.

Поэтому важным параметром, который может помочь определить, является ли некое действие лживым или обманным, будет намерение, то есть желание или нежелание обманщика ввести кого-либо в заблуждение.

Наличие намерения – отсутствие намерения.

Намерение есть то, что может подсказать, является ли некоторый акт лживым или же он является обманным. Если биржевой игрок сообщает информацию, что определенные акции упадут в цене, то он имеет намерение ввести людей в заблуждение. Разведчик имеет совершенно очевидное намерение обмануть своих врагов, а у свидетеля, который утаивает истинную информацию, скорее всего, нет никакого желания вводить судью в заблуждение. Наверное, он был бы счастлив, если бы его вообще не спрашивали на этот счет.

Однако разведчик, безусловно, окажется героем, если сумеет обмануть врагов, а свидетель может сам превратиться в преступника, так как его показания будут расценены как ложные. Также трудно назвать лжецом врача, хотя он имеет совершенно определенное намерение исказить картину болезни своего пациента, а не просто умолчать о ней. Таким образом, для уточнения, что есть ложь и что есть обман, нам потребуется следующий важный параметр, а именно – разграничение случаев на такие, когда обманные действия являются нормативными или социально дозволенными либо предписанными, и такие, когда эти действия ненормативны, то есть не имеют социального дозволения.

Нормативность – ненормативность.

Разведчик, попавший в плен, проявит свои лучшие, с точки зрения общества, качества, если сумеет обмануть своих врагов, и окажется предателем, если скажет правду. В некоторых случаях ложь и обман имеют оправдание и даже могут быть предписаны самим обществом. Пилоту, который борется за выживание самолета, может быть предписано не оповещать пассажиров о произошедшем, чтобы избежать паники. Врачи знают, что в значительном числе случаев пациенту лучше солгать, чем сказать правду, так как последнее усугубит картину болезни. Общеизвестно, что большое количество клинических и диагностических экспериментов станет невозможным, если испытуемых посвящать в истинные цели и задачи исследования, и трудно представить, чтобы дипломат на международных встречах и переговорах сообщал о действительном положении дел в своей стране.

Дата добавления: 2014-12-17